Вскоре мы оказались на равнинной местности. Рядом с шоссе тянулась велосипедная дорожка. За ней простирался однообразный лес. Мое бренное тело находилось на МартасВиньярде, но ум блуждал в южной части Тихого океана. Размышляя о Рике, отдыхавшем на Фиджи, я изобретал изысканные и унизительные способы его убийства, когда он вернется назад. Рациональная часть меня понимала, что я никогда не совершу подобного злодеяния (да и почему ему не съездить на рыбалку?), но в это утро мой иррациональный ум довлел над трезвым рассудком. Наверное, я просто боялся. А страх влияет на суждения человека еще больше, чем алкоголь и истощение сил. Я чувствовал себя обманутым, удрученным и брошенным на произвол судьбы.
Проигнорировав мое молчание, охранник попытался завести беседу:
После того как я привезу вас в особняк, сэр, мне предстоит забрать из аэропорта мистера Кролла. Когда вокруг вас начинают появляться адвокаты, вы точно можете сказать, что дело дрянь.
Внезапно он придвинулся к ветровому стеклу.
О, черт! Похоже, мы влипли.
Сначала мне показалось, что впереди нас произошла дорожная авария. Синие огни двух патрульных машин драматически мигали в утреннем сумраке и, словно зарницы в опере Вагнера, освещали ближайшие деревья. Когда мы подъехали ближе, я увидел полтора десятка машин и фургонов, которые стояли по обочинам дороги. Люди бесцельно слонялись вокруг. Находясь в заторможенном состоянии похмелья, мой ум на основании полученных данных предположил, что на шоссе образовалась пробка. Но когда минивэн замедлился и показал поворот налево, люди начали поднимать плакаты, лежавшие вдоль дороги. Послышались крики и свист.
Лэнг! Лэнг! Лэнг! прижимая к губам мегафон, скандировала женщина. Лжец! Лжец! Лжец!
Перед ветровым стеклом замелькали рисунки с Лэнгом, одетым в оранжевый комбинезон и сжимавшим окровавленными руками прутья тюремной решетки. Каждый плакат сопровождали надписи: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ АДАМ ЛЭНГ!», «ВОЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК!».
Полиция Эдгартауна блокировала дорогу, ведущую к особняку, большими полосатыми конусами. Когда мы остановились и предъявили документы, копы быстро освободили нам путь и позволили проехать. Пока мы стояли, демонстранты окружили нас плотной дугой и начали колотить руками и ногами по корпусу фургона. В ярком свете фар я мельком увидел мужчину, который, как монах, скрывал свое лицо под капюшоном. Похоже, он давал интервью. На краткий миг мужчина отвернулся от репортера и посмотрел на нас. Его фигура показалась мне смутно знакомой. Затем мужчину заслонила стена искаженных лиц, махавших рук и летящих в нас плевков.
Эти борцы за мир всегда ведут себя, как злобные ублюдки, проворчал водитель.
Он нажал на педаль газа. Задние колеса, забуксовав на скользком асфальте, поймали сцепление с дорогой, и мы помчались пулей среди безмолвного леса.
* * *
Амелия встретила меня в коридоре. Она посмотрела на мой чемодан с презрением женщины высшего света.
И это все?
Я путешествую налегке.
Налегке? Я сказала бы, голышом.
Она разочарованно вздохнула.
Ладно, следуйте за мной.
Мой чемодан был обычным тянитолкаем с выдвижной ручкой и небольшими колесиками. Он деловито громыхал по каменному полу, пока я тащил его за собой по коридору и дальше в жилую часть дома.
Прошлым вечером я несколько раз пыталась дозвониться до вас, не поворачивая головы, сказала Амелия. Но вы не ответили.
Началось, подумал я.
Забыл зарядить мобильник.
Да? А как насчет телефона в вашем номере?
Наверное, я выходил в то время, когда вы звонили.
И не были в номере до полуночи?
Я поморщился, глядя ей в спину.
Вы хотели сообщить мне чтото важное?
Нам сюда.
Она подошла к двери, открыла ее и отступила в сторону, позволяя мне войти. В комнате было темно, но неплотно закрытые шторы пропускали достаточно света, чтобы я мог разглядеть двойную кровать. От нее пахло несвежим бельем и цветочным мылом старых леди. Амелия закрыла дверь и торопливо раздвинула шторы.
Отныне вы будете спать здесь.
Я осмотрел небольшую комнату. Вторая раздвижная стеклянная дверь выходила на лужайку. Сбоку от кровати стоял стол с дешевой лампой на шарнирной подставке. Рядом находилось продавленное кресло, накрытое толсто связанным бежевым покрывалом. Встроенный шкаф с зеркальными дверцами занимал всю боковую стену. Дальше располагалась ванная комната с белой кафельной плиткой. Жилое помещение было опрятным и функциональным, но жутко унылым.
Я попытался отшутиться:
У вас здесь жила какаято старушка?
Нет, у нас тут жил Майк Макэра.
Она раздвинула одну из створок шкафа и указала на вешалки с мужскими жакетами и рубашками.
К сожалению, мы не успели убрать его одежду. Мать Майка находится в доме для престарелых, и она не имеет возможности хранить его вещи. Но вы сами сказали, что путешествуете налегке. И жить вам здесь придется недолговсего лишь несколько дней. Закончите книгу и уедете домой.
Я никогда не отличался суеверностью, но некоторые места, по моему глубокому убеждению, обладают гнетущей атмосферой. Эта комната не понравилась мне с той самой секунды, как мы вошли в нее. Мысль о том, что я буду касаться одежды Макэры, едва не ввергла меня в панику.
Я всегда следую определенным правилам и не ночую в домах клиентов. Мне с трудом удалось удержать свой голос достаточно бесцеремонным и веселым. Иногда, в конце рабочего дня, полезно уйти от них подальше.
Зато вы получите постоянный доступ к рукописи. Разве вы не мечтали об этом?
На миг в ее улыбке промелькнуло неподдельное веселье. Она имела меня, где хотела, в фигуральном и буквальном смысле слова.
Кроме того, вы не сможете долго скрываться от толп репортеров. Рано или поздно они поймут, кем вы являетесь, и начнут надоедать вопросами. Зачем вам такие неприятности? А здесь вы сможете работать в тишине и покое.
Не могли бы вы предоставить мне другую комнату?
В особняке имеется только шесть спален. По одной занимают Адам и Рут. Еще одна выделена мне. Девушки делят четвертую. Пятой пользуются телохранители, работающие в ночную смену. Гостевой домик полностью отдан сотрудникам из службы безопасности. Не вредничайте. Простыни можно сменить.
Амелия бросила взгляд на свои элегантные золотые часы.
Послушайте, сказала она. С минуты на минуту сюда приедет Сидней Кролл. Примерно через полчаса начнется прессконференция Международного суда. Мы ожидаем услышать заявление прокурора. Почему бы вам не распаковать свои вещи и не подняться наверх, чтобы составить нам компанию? Каким бы ни было решение, оно затронет и вас. Ведь вы теперь в нашей команде.
Неужели?
Конечно. Вчера вы написали черновик заявления. Это сделало вас нашим сообщником.
Когда она ушла, я и пальцем не притронулся к своему чемодану. Внутри меня бурлило раздражение. Не желая принимать сложившуюся ситуацию, я сел на край кровати и уставился в окно. Мой взгляд скользил по продуваемой ветром лужайке, по низкому подлеску и огромному небу. Небольшая искорка белого света пронзила серые тучи и, быстро приближаясь, начала увеличиваться в размере. Вертолет! Он низко промчался над крышей, встряхнув раздвижные стеклянные двери, затем через минуту или две возник снова, паря уже в миле от домачуть выше горизонта, как зловещая роковая комета. Я подумал, что если какойто дайджест с урезанным бюджетом позволил себе нанять вертолет в надежде поймать в прицел видеокамеры британского экспремьера, это было проявлением того, насколько серьезной становилась ситуация. Я представил себе, как Кэт в своем лондонском офисе самодовольно наблюдала за прямым включением с МартасВиньярда, и мне вдруг безумно захотелось выбежать во двор и закружиться с раскинутыми в стороны руками наподобие Джулии Эндрюс в фильме «Звуки музыки». Да, милая, смотри на меня! Я здесьвместе с военным преступником! Я его сообщник!
Мой ступор длился до тех пор, пока не послышался шум минивэна, подкатившего к крыльцу особняка. Чуть позже зазвучали голоса в коридоре и холле. Затем, судя по шагам, небольшая армия протопала вверх по деревянной лестнице, выбивая своими подошвами тысячи долларов в час, если брать в расчет лишь легальные гонорары. Дав Кроллу и его клиентам пару минут на рукопожатия, соболезнования и вежливые выражения доверия, я уныло покинул жилище покойника и поднялся в гостиную, чтобы присоединиться к «своей команде».
* * *
Кролл прилетел из Вашингтона на частном реактивном самолете. Его сопровождали два молодых помощникаизумительно красивая мексиканка, которую он представил как Энкарнасион, и чернокожий юноша из НьюЙорка по имени Джош. Их троица устроилась на софезатылками к окну и с Кроллом посередине. Помощники тут же разместили на столе свои ноутбуки. Адам и Рут сели напротив них на кушетку. Мы с Амелией расположились в креслах. На экране огромного плоского телевизора, стоявшего рядом с камином, демонстрировались крыша и двор особняка. Телеканал вел прямую трансляцию съемок с вертолета, чье слабое жужжание доносилось до нас снаружи. Вскоре новости переключились на толпу журналистов, собравшихся в Гаагском суде, и на большой зал с витыми канделябрами, где должна была проходить прессконференция. Каждый раз, когда я видел пустую трибуну с логотипом Международного суда (лавровые ветви и весы правосудия) на фоне синей эмблемы ООН, мои нервы начинали трещать от напряжения. В отличие от меня, Лэнг выглядел спокойным. Он снял куртку, оставшись в белой рубашке и темносинем галстуке. Его метаболизм как раз и был рассчитан на такие неординарные и острые ситуации.
Итак, поговорим о результате, сказал Кролл, когда мы заняли свои места. Вас никто не будет обвинять. Вы не услышите ни слова об аресте. Они знают, что подобные заявления не будут стоить и ломаного гроша. Это я вам обещаю. На данном этапе прокурор может лишь объявить о начале судебного расследования. Вам ясен ход моих мыслей? Поэтому, когда мы выйдем отсюда, шагайте во весь рост и старайтесь выглядеть спокойными, как будто вас ничто не тревожит. Я гарантирую, что дело будет решено в нашу пользу.
Ваш президент сказал мне, что они, скорее всего, даже не позволят ей начать расследование, сказал Лэнг.
Я не берусь возражать вождю свободного мира, ответил Кролл, но этим утром в Вашингтоне у меня сложилось впечатление, что они позволят ей начать расследование. Мадам международный прокурор довольно ловкий маклер. Британское правительство не желает раскрывать детали операции «Буря». Это дает ей законный повод для инициации следствия. И, судя по утечкам из ее офиса, она перед выходом в совещательную комнату оказала давление на тех трех судей, которые могли помешать ей выйти на этап расследования. Она дала им понять, что если ее инициатива не найдет поддержки, то весь мир сочтет Гаагский суд дешевым балаганом. Мол, якобы они испугались пойти против мнения Америки.
Какая бесчестная тактика, возмутилась Рут.
Она была одета в черные легинсы и один из своих бесформенных свитеров. Сбросив туфли, Рут повернулась спиной к мужу и поджала ноги под себя.
Это политика, приподняв плечи, ответил Лэнг.
Я того же мнения, сказал Кролл. Относитесь к выступлению прокурора как к политической проблеме, а не юридической.
Нам нужно изложить свою версию происходящих событий, вмешалась Рут. Отказ от комментариев сужает наши возможности.
Я увидел свой шанс.
Прошу прощения, но Джон Мэддокс
Да, оборвал меня Кролл. Я говорил с ним вчера вечером и одобрил его предложение. Нам действительно нужно ввести эту историю в мемуары. У вас, Адам, появится идеальная трибуна для ответов на возникшие вопросы. Люди очень заинтригованы.
Хорошо, согласился Лэнг.
Вам с нашим другом нужно как можно быстрее сесть за стол
Я понял, что Кролл забыл мое имя.
и проработать эти детали. Но перед публикацией вам не мешало бы обсудить текст со мной. Он должен быть идеально выверенным. Диктуя свои воспоминания, представляйте, что произносите каждое слово со скамьи подсудимых.
Почему? спросила Рут. Минуту назад вы говорили, что заявления суда не стоят и гроша.
Не стоят, подтвердил Сид Кролл. Но при условии, что мы будем вести себя аккуратно и не дадим врагам дополнительной возможности для атаки.
Такая тактика вполне соответствует нашим желаниям, добавил Лэнг. И когда в дальнейшем меня будут спрашивать об этих террористах, я могу ссылаться на свои мемуары. Кто знает? Возможно, это даже поможет нам продать несколько экземпляров книги.
Он осмотрел наши лица. Мы все улыбнулись в ответ.
Ладно, сказал он, вернемся к нынешней проблеме. Что именно мне могут инкриминировать?
Кролл повернулся к Энкарнасион и слегка кивнул головой.
Либо преступление против человечества, благозвучно ответила она, либо военное преступление.
Наступила тишина. Странно, какой эффект могут иметь такие слова. Наверное, подействовал тон, которым она произнесла их: эта девушка выглядела такой невинной. Мы перестали улыбаться.
Невероятно! проворчала Рут. Приравнять поступки Адама к злодеяниям нацистов!
Именно поэтому Соединенные Штаты не признают Международный суд в Гааге, назидательно подняв палец, прокомментировал Кролл. Мы предупреждали англичан, что такое может случиться. В принципе идея о международном трибунале по военным преступлениям звучит вполне благородно. Но когда вы переловите всех геноцидных маньяков в развивающихся странах, то рано или поздно третий мир начнет гоняться за вами, иначе это будет выглядеть дискриминацией. Они убили три тысячи наших граждан. В ответ мы прикончили одного из них и тут же оказались военными преступниками. Это самый худший вид морального ханжества. Не в силах притащить Америку на свое шутовское судилище, кого они выберут на роль жертвы? Тут и гадать не нужно. Они присмотрели васнашего ближайшего союзника. Как я уже говорил, это не юридическое, а политическое дело.
Адам, ты должен использовать этот пример, сказала Амелия и чтото записала в своем чернокрасном блокноте.
Не волнуйся, мрачно ответил Лэнг. Я использую его.
Продолжайте, Конни, произнес Кролл, обращаясь к своей помощнице. Давайте послушаем выводы специалиста.
Мы не уверены, каким путем пойдет суд, поскольку пытки входят в компетенцию статьи седьмой Римского статута от 1998 года, относясь к разделу преступлений против человечества, а также статьи восьмой, говорящей, что это военное преступление. Кроме пыток, восьмая статья причисляет к военным преступлениям
Она взглянула на экран ноутбука.
«умышленное лишение военнопленного или другого охраняемого лица права на справедливое и нормальное судопроизводство»; «незаконную депортацию или перемещение или незаконное лишение свободы». Prima facie, сэр, вас будут обвинять либо по седьмой, либо по восьмой статье.
Но я не приказывал подвергать когото пыткам! возмутился Лэнг.
Его голос был наполнен сарказмом и гневом.
Я не отказывал людям в справедливом судопроизводстве и не лишал их свободы. Возможноя повторяю, возможно, такое обвинение могли бы выдвинуть правительству Соединенных Штатов, но не Великобритании.
Это верно, сэр, согласилась Энкарнасион. Однако статья двадцать пятая, которая посвящена индивидуальной уголовной ответственности, заявляет, что
Ее темные глаза вновь скользнули по экрану компьютера.
«лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию суда, если это лицо способствовало свершению такого преступления, помогало, поощряло или иным образом содействовало своими полномочиями свершению или покушению на него, включая предоставление средств для его совершения».
И снова наступила тишина, которую нарушал лишь далекий гул вертолета.
Както огульно получается, тихо сказал Лэнг.
Да это полный абсурд, вот и все! вмешался Кролл. Их свод правил говорит, что, если ЦРУ привезет подозреваемого на допрос в какомто частном самолете, владельцы самолета будут признаны виновными в содействии преступлению против человечества.
Однако по закону начал Лэнг.
Это не юридическое дело, Адам, с заметным раздражением напомнил Кролл. Оно политическое.
Извините, Сид, но я с вами не согласна, возразила Рут.
Устремив взгляд в пол, она удрученно покачала головой.
Это и юридический вопрос. Два фактора неотделимы друг от друга. Тот пассаж, который только что процитировала юная леди, кристально ясно объясняет, почему гаагские судьи будут вынуждены инициировать расследование. Ричард Райкарт представил им документ, предположительно свидетельствующий, что Адам совершал указанные действиято есть помогал, поощрял и содействовал.