Жизнь студентки физического факультета и до сей поры не была легкой, но трудности учебырадостные трудности. Теперь пришел черед совсем других испытаний.
Отец Ириныпреподаватель физики в университете. Он умер, когда она была совсем маленькой. Мать, школьная учительница, с трудом содержала их с сестрой. На день она выдавала Ирине один рубльна обед с этими деньгами можно было позволить себе лишь тарелку овощного супа. Ей ужасно надоел этот суп, она видеть его не могла, но прекрасно понимала, что мать не может выделить ей больше. Вместе со своей подругой Еленой, тоже дочерью университетского преподавателя, они частенько отказывались от этого скудного обеда, чтобы на следующий день позволить себе съесть мороженое. Мороженое да пара обуви, перепавшая от тети, вот что придавало ей уверенности в том, что в будущем жизнь станет лучше.
Ирина помнит комсомольское собрание в университете, прошедшее сразу же после известия о начале войны. Только призывы к строгой дисциплине смогли унять возбуждение, смирить волнение и смятение, сдержать яростное желание действовать. Все студенты единодушно выражают готовность исполнить все, что прикажет партия. И уже пару недель спустя они отправляются в колхозы на сельскохозяйственные работы вместо ушедших на фронт крестьян, роют траншеи и окопы, чтобы защитить город от приближающегося врага, и внимательно следят за фронтовыми сводками: их регулярно сообщают радио и партийные кураторы.
И вот однажды в начале июля, когда Ирина вместе с Еленой работала на колхозных полях, по радио передали еще одно сообщение, на этот разСталина. Работа была остановлена: все хотели услышать голос вождя. «Братья и сестры!» так Сталин обратился к своему народу, и уже этого было достаточно, чтобы понять всю серьезность положения. Ирина и Елена догадываются: то, о чем говорили лишь шепотом, правда. «Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, говорит Сталин, продолжается. Несмотря на героическое сопротивление Красной армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперед, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилев, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьезная опасность».
Вождь страны призывает к борьбе с врагом и уверенно говорит о победе, хотя и не скрывает тяжести момента.
В конце лета Ирина, как и многие ее товарищи, возвращается в Москву. В столице царит волнение и страх. Немецкие войска подходят все ближес начала войны прошло всего лишь два с небольшим месяца, а они уже в шестидесяти километрах от Кремля. Кажется, ничто и никто не может их остановить: гитлеровцы сделали ставку на молниеносную войну и скорую победу.
Москва организует оборону. Студенты, вернувшиеся в город, обучаются владеть оружием, студентки ходят на курсы медсестер. Ирина все меньше думает об учебе. Ей кажется, что с того дня, когда она беседовала с профессором кафедры медицинской патологии, прошло не три месяца, а три года. С начала занятий она посещает лекции, но каждый раз, отправляясь в университет, задает себе вопрос: «Зачем сегодня нужны физики и математики?»
Подобные мысли приходили в начале той осени на ум не ей одной: немцы заняли уже столько русских городов, нет никакого смысла учиться в час таких тяжких испытаний для Родинытак думали студенты университета. Они осаждают призывные пункты и просят отправить их добровольцами на фронт.
Однажды недалеко от Библиотеки Ленина Ирина встречает Евгению Рудневу, студентку астрономического отделения физического факультета, с которой одно время ходила на лекции. Женяневысокая девушка со светлыми волосами, хрупкая и беззащитная на вид, над ней часто посмеивались подружки: она вечно витала в облаках, точнее, в созвездиях. При этом она упорно занималась спортом, хотя и без заметного результата. Зато она была активной комсомолкой: деятельной и трудолюбивойона не отказывалась даже от скучной пропагандистской работы. Женя сказала, что решила прекратить учебу, хотя и будет очень скучать по своим звездам, она уже написала заявление в деканат. «Если моя Родина потеряет свободу, написала она, ее наука тоже не сможет быть свободной». Сейчас она делает все, что от нее зависит, чтобы ее направили на фронт. «Хотя, признается она со вздохом, как спортсменка я никуда не гожусь».
Магнитофон включен, Ирина продолжает свой рассказ, мы с Элеонорой молча слушаем. Хоть она и не говорит об этом прямо, но становится ясно: именно эта встреча с Женей Рудневой окажется поворотнойпосле разговора с подругой она тоже оставит университет. С той встречи прошло три четверти века, а напряжение, беспокойство тех осенних дней вновь витают в квартире Ирины. «Москва, продолжает пожилая женщина, погрузилась в темноту, в небе светились лишь разрывы зенитных снарядов. Заводы и фабрики опустели, опустел и университет. Жители тысячами покидали город: в нем не хватало провизии, медикаментов, топлива. Те, кто оставался, понимали, что им предстоит тяжелейшее испытание».
Каждый день по радио москвичам рекомендовали уезжать; поговаривали, что даже Сталин собирается покинуть город. И что тогда будет? Гитлер сумеет сделать то, что не удалось Наполеону, взять столицу России?
Ирине нравится создавать интригу. Сразу видно, что в юности она увлекалась театром и в нашем лице находит внимательных зрителей, готовых, при необходимости, стать и участниками действия. Я постоянно жду в ее рассказе какого-нибудь неожиданного поворота, новой интриги. В самом делеее история увлекает меня, но совсем не в том направлении, в каком я ожидала.
Московский Трюффо
Ирина, Дмитрий и Михаил проводят вместе большую часть дня. Они похожи на трех персонажей из знаменитого фильма Трюффо «Жюль и Джим», только их жизнь проходит не на парижском Монпарнасе, а на улицах Москвы, находящейся под прицелом вермахта. Все трое образованны, страстно увлечены своей будущей профессией, комсомольцы, студенты, или точнее, бывшие студенты физфака. Сейчас у них одно желание: как можно скорее отправиться на фронт.
Они уже потрудились в пригородах Москвы на строительстве оборонительных сооруженийкопали траншеи и противотанковые рвыи теперь ждут следующих поручений. Осенью 1941 года в Москве очень много дел. Новая задача«маскировка» города: с утра до вечера они закрывают мешками с песком городские памятники, закрашивают в серый цвет золотые купола церквей. Они делают все, чтобы скрыть от вражеского взгляда наиболее значимые объекты, а кроме того, обустраивают бомбоубежища.
Дружба между Ириной, Дмитрием и Михаилом не ограничивается рабочими часами. У них много общего, они симпатизируют друг другу и, гуляя по московским улицам, говорят обо всем на свете, смеются, шутят, строят планы на будущее. У них критический склад ума, и они храбро рассуждают о плохой организации обороны, о слишком медленных действиях властей в деле формирования народного ополчения. Осуждают стратегию военачальников и членов правительства. С возмущением комментируют новости с фронта, сопоставляя факты: им известно больше, чем сообщают официальные сводки. Например, они знают (Ирина горячится больше всех), что существует приказ, по которому солдат Красной армии, попавших в немецкий плен, следует считать предателямиза то, что они предпочли фашистскую неволю героической смерти на поле боя. «Разве это во всех случаях справедливо? А если ранение или контузия?» допытывалась Ирина у своих товарищей.
Они разговаривают, обсуждают новости, спорят и чувствуют, что их тянет друг к другу. Точно так же как Жюль и Джим влюблены в Катрин, Дмитрий и Михаил влюблены в Ирину. Они любуются ее длинной косой, карими глазами, гибким телом, быстрой походкой. Им нравится ее увлечение театром и парашютным спортом, бесстрашие, с которым она высказывается на самые острые темы, ироничные наблюдения, где достается и преподавателям, и политикам. Но ни тот ни другой не смеют признаться ей в своей любви.
Что до Ирины, ей нравятся оба, она думает, что она влюблена, но никак не может понять, в кого именно из двоих. И тот и другой кажутся ей прекрасными парнями. Ей нравятся темные глаза Дмитрияее волнует его молчаливый испытующий взгляд, его высокий лоб, его сдержанность и вежливость. Когда он молчит, трудно понять, о чем он думает. Тогда ей кажется, что она его не до конца понимает, кажется, что он прикрывается вежливыми словами, стараясь скрыть от нее что-то важное. И Ирина, хотя и не робкого десятка, в такие минуты испытывает неловкость. Но стоит ему сказать ей теплое искреннее слово, и неловкость проходит.
С Михаилом все гораздо проще. Михаилэкстраверт, остроумный, сыплющий шутками. Он ироничен до пределавсе критикует, никого не стесняясь. В эти дни он много работает на строительстве оборонительных сооружений на подступах к Москве, но нещадно критикует всех, в том числе и шишек из правительства. Почему Сталин до последней минуты доверял немцам и что делали эти горе-полководцы, казавшиеся такими выдающимися стратегами? «Они не слушали тех, твердит он своим друзьям, кто не верил союзу с Германией и давно предупреждал о нападении».
Ирину притягивает магнетизм его светлых глаз, которые даже под толстыми очками (он близорук) светятся иронией, ее забавляют его резкие суждения. Его она понимает сразудостаточно слова или взгляда.
И надо же было случиться, что именно Михаил нарушил это равновесие, казавшееся всем троим таким естественным и нерушимым. Нет, не признанием в любви, как это можно было бы предположить, и не романтическим поцелуем, а одной неуместной фразой, которая привела к необратимым последствиям.
Ирина и Михаил идут по набережной Москвы-реки. Они направляются в Третьяковскую галерею. Немцы бомбят город все чаще и чаще, и ребром встал вопрос о сохранении сокровищ русского искусства, хранящихся в музее. Они ждут Дмитрия, он опаздывает. И тогда, просто чтобы заполнить паузу, Михаил сообщает Ирине, что их общему другу не нравится ни одна девушка на физическом факультете. Он ему как-то сказал: «Там нет ни одной девушки, в которую я мог бы влюбиться и на которой хотел бы жениться. Ни одной симпатичной девушки». «А Ирина?» спросил его Михаил. «В нее тоже трудно влюбиться», сухо ответил Дмитрий.
На этом разговор Дмитрия и Михаила тогда закончился, и разговор Михаила и Ирины здесь, у входа в Третьяковку, тоже оборвался на этом же. Слова Михаила можно было бы расценить как обычную шутку, немного провокационную и недобрую. Между ними тремя всегда было полное доверие, и оба друга, даже в присутствии Ирины, частенько подшучивали над характером своей подругиее решительным нравом, ее упрямством. Они смеялись над тем, что она два дня подряд ничего не ест, чтобы полакомиться мороженым, а не ненавистным овощным супом, над ее решением отправиться на фронт, где, как она полагала, она будет не менее полезна, чем многие мужчины. Они смотрели на нее с удивлением и восхищением, когда на комсомольских собраниях она просила направить ее на самую трудную работу. Они мирились с ее упреками, брошенными им в лицо, касающимися их лени или беспечности. Именно она толкала их на то, чтобы они оставили учебу и все силы бросили на оборону Москвы. В конце концов они согласились, что это было самое верное решение.
И тем не менее после того легкого и шутливого разговора все переменилосьта гармония, что царила в их отношениях и лежала в основе их дружбы, развеялась бесследно.
Ирина с улыбкой выслушала рассказ Михаила, а когда пришел Дмитрий, обняла его, но в глубине души затаила обиду.
С тех пор она по-другому смотрела на юношу, шагающего рядом и изредка непринужденно берущего ее под руку.
Ирина знает, что она привлекательна; даже в эти мрачные дни, когда все вокруг охвачены тревогой за свою судьбу и судьбу страны, за ней ухаживало много молодых людей, некоторые даже менялись направлениями на работы, чтобы быть рядом с ней, и постоянно оказывали ей знаки внимания. Но Ирина, как давно уже поняли Михаил и Дмитрий, не попадется на удочку случайного ухажера. Она выбрала дружбу двух молодых людей, которые ей нравятся больше всех, и с ними проводит все дни напролет. И вот теперь, как ей кажется, ее предали.
Горечь обиды длится недолго. Иринане тот человек, который готов без конца предаваться унынию. Ко всему ей свойственно чувство соперничества. Два ее друга, сами того не подозревая, бросили ей вызов. Итак, Дмитрий полагает, что в нее невозможно влюбиться. Что ж, посмотрим.
Теперь их отношения изменились. Внешне все оставалось по-прежнему: та же дружба связывала их троих, но что-то трансформировалось в той загадочной химии, которая определяет человеческие чувства. Отныне Ирина стремилась остаться наедине с Дмитрием, спрашивала его совета по всевозможным поводам, на комсомольских собраниях всегда садилась рядом с ним, а когда они гуляли, сжимала его локоть немного сильнее, чем обычно. Короче, теперь она откровенно кокетничала с ним, не обращая внимания на Михаила, который, впрочем, ничего не замечал.
Вскоре их тройственный союз немного изменил конфигурацию. Взгляды Дмитрия и Ирины становились все пристальнее, и роль Михаила теперь сводилась к роли близкого друга состоявшейся пары.
Однажды ночью, когда на спящий город в очередной раз посыпались бомбы и все трое спрятались в метро, служившем теперь бомбоубежищем, обсуждая друг с другом, сколько это продлится и хорошо ли они укрепили маскировочную сетку на порученных им объектах, рука Дмитрия крепко сжала руку Ирины, и она, неожиданно почувствовав себя счастливой, улыбнулась ему.
Она, эта пожилая женщина в смешной шапочке, и сейчас улыбается, рассказывая историю московских Жюля и Джима, и взгляд ее останавливается на большой фотографии, стоящей на полке книжного шкафа. Эта фотография гораздо крупнее других, на неймужчина тридцатисорока лет, темноволосый, очень красивый, с задумчивым взглядом. Это Дмитрий. Фотография сделана через несколько лет после войны, когда он стал преподавателем физики. Ирина вышла за него замуж, родила двоих детей. Десять лет назад Дмитрия не стало. В общем и в целом, прикидываю я, они прожили вместе больше шестидесяти лет.
На фронт! На фронт!
Ирине предстоит длинный день дежурства в университете. Октябрь 1941 года, уже холодно, а впереди, по прогнозам, ждет суровая зима, и это не улучшает ее настроение. Она пытается читать книгу, которую взяла с собой, но ничего не получаетсяслова проскальзывают мимо сознания. Она ходит по длинным коридорам, пытаясь согреть замерзшие ноги, кутается в шерстяной шарф и прислушивается к голосам в аудиториях, где еще читаются лекции.
С тех пор, как распалась их троица, Ирину не покидает чувство оставленности и собственной ненужности. Дмитрия призвали в армию и отправили на фронт, но она не знает, где он, и не может ему написать. А Михаил сильно изменился, отношения с ним усложнились, и теперь они практически не встречаются. Узнав, что из-за сильной близорукости его не возьмут на фронт, он стал еще более желчным и циничным, в нем появилась злость, которой прежде Ирина не замечала. По преимуществу он общался теперь с молодыми людьми, которых, как и его, отказались брать в действующую армию; он все чаще терял меру, и после пары лишних рюмок его критические замечания, когда-то весьма остроумные, превращались в оскорбительные выпады и провокации. Поведение его становилось опасным, вызывающим раздражение и подозрениеиногда Ирина боялась за него. Рано или поздно Михаила могли обвинить в пораженчестве, и кто знает, к каким последствиям это приведет.
Но не только отсутствие друзей угнетает Ирину. Ее тревога имеет более глубокие корни, и она это хорошо понимает. Комсомольские собрания, дежурства, работы на оборонных сооружениях города кажутся ей слишком мелкими деламиничтожными, недостаточными по сравнению с тем, что происходит сейчас на фронте, с опасностью, подступающей все ближе. Уже всего несколько десятков километров отделяют немецкую армию от Москвы, а Ленинград полтора месяца находится в блокаде. «Городу Петра, городу Ленина, городу Пушкина, Достоевского и Блока, городу великой культуры и труда враг грозит смертью и позором» так недавно по радио сказала Анна Ахматова. Слова великой поэтессы, ее печальный призыв вызвали у Ирины слезы. Ей было известно, что Сталин не любит Ахматову, что он вынудил ее замолчать как поэта, однако в ссылку отправить не посмел. Должно быть, вождь партии, прекрасно знавший о любви к ней русских людей и понимавший, насколько ее голос будет весомым и убедительным, попросил ее обратиться к ленинградцам со словами поддержки в один из самых драматических моментов блокады. И это свидетельствовало о серьезности положения.