Это ваши деньги.
«Да, ликуя, подумал Джон, когда Грегорио шел к двери. Вот именно!»
Декорации были идеальными. Момент идеальным. Из офиса корабельного маклера через высокие окна, чистые, словно горный воздух, открывался вид на бухту Канн. На белоснежном мраморе стоянки для автомобилей в тени пальм припарковался «мерседес», который привез их из аэропорта. Они сидели в мягких, уютных кожаных креслах напротив письменного стола, сделанного из темной корневой древесины, величиной с два бильярдных. Картина, висевшая на стене за ним, была размером три на четыре метра. Яркая, пестрая и, вне всякого сомнения, подлинная. На самом маклере был костюм от «Эрменеджильдо Зенья», на ногтях аккуратный маникюр, а на лице сияющая улыбка.
Само собой, мы позаботимся обо всем, объявил он с той смесью небрежности и услужливости в голосе, которая вызывает доверие и желание иметь дело с тем, кто знает, о чем говорит. Мы обеспечим вам причал для яхты в Портечето и членство в тамошнем яхт-клубе, если захотите, кстати, весьма эксклюзивный клуб. Мы уведомим все необходимые власти, подберем команду и позаботимся о необходимой страховке. Все, что вам нужно, это позвонить капитану и сказать, когда и куда вы хотите отправиться.
Чудесно, кивнул Джон, чувствуя себя великолепно.
Секретарь, которая принесла документы, была высокой, светловолосой, с головокружительно длинными ногами и огромным бюстом, и ее тончайшее платье предназначалось скорее для того, чтобы подчеркнуть все эти особенности, чем скрыть их от посторонних глаз.
Чудесно, еще раз произнес Джон.
Договор о купле-продаже был напечатан на бумаге с водяными знаками. Маклер положил перед ним документ, протянул ему ручку «Монблан», толстую, тяжелую и, очевидно, очень дорогую.
«Как же клево быть богатым», подумал Джон, подписывая документы. Он подсчитал, что эта подпись обойдется ему в сто раз дороже, чем все предыдущие покупки, посещения ресторана и аренда самолетов вместе взятые. Миллионы долларов пришли в движение только от того, что он нацарапал свое имя на этой пунктирной линии. Это лучше, чем секс.
Маклер позволил себе скромно улыбнуться. Пальма над «мерседесом» раскачивалась на ветру. Небо было ослепительно-синим.
А теперь нам следует договориться о дате передачи яхты, заметил сидящий за столом мужчина и открыл свой блокнот, переплетенный кожей водяного буйвола.
По возвращении Джон чувствовал себя великолепно. Словно вместо крови по его венам текло шампанское. Все было великолепно. Поскрипывание шин по гальке, когда «феррари» остановился во внутреннем дворе виллы Вакки, звучало великолепно. Синева неба, бледно-бурые стены, многогранная зелень деревьев были великолепны. Цвета мира вдруг стали казаться ярче, чем прежде.
«Я богат! думал Джон, поднимаясь по ступеням. Я король этого мира!» Когда он вошел в свою комнату, горничная, молоденькая черноволосая девушка, как раз перестилала постель, и он, проходя мимо, шлепнул ее по заднице. Она вздрогнула, а потом захихикала.
Signor Fontanelli!
Джон посмотрел на часы. Самое время позвонить матери. У его родителей вскоре годовщина свадьбы, и они каждый год празднуют ее вместе с детьми и их небольшими семьями. В этом году она станет особенным, незабываемым событием, о чем он позаботится. Он снял трубку и набрал бесконечный код.
Ciao, mamma! крикнул он в трубку, когда его мать подошла к телефону. Это я, Джон!
Ciao, John! В ее голосе звучали печали всего мира. Ты уже слышал? Лино перевелся на Аляску. Я только что узнала. И на годовщину свадьбы не приедет.
Ах, да вернется он, пренебрежительным тоном ответил Джон. Знаешь, что я придумал? В этом году мы могли бы превратить этот день в нечто особенное. Вы все приедете сюда, в bella Italia, конечно же, на личном самолете, и мы отпразднуем на моей новой яхте что ты на это скажешь? Я сегодня купил яхту и не могу представить себе ничего лучшего для ее спуска на воду.
На миг на другом конце провода стало так тихо, что Джону показалось, будто связь оборвалась. А затем он услышал ледяной тон своей матери:
Я не потерплю, чтобы один из моих сыновей вел себя как зазнайка. Мы отпразднуем здесь, в этом доме, где я родила вас всех, я приготовлю сальтимбокку с брокколи и пармезаном, как всегда, а после обеда мы пойдем пить кофе, как и каждый год. И либо ты приедешь, либо нет.
Ему показалось, что она ударила его, находясь на другом конце Атлантики. Внезапно Джон почувствовал себя воздушным шариком, из которого выпустили весь воздух.
Да, ответил он, чувствуя, как кровь приливает к ушам. Я понимаю. Конечно же, я приеду, mamma. Я точно приеду.
Когда разговор закончился, у него подкосились ноги, и ему пришлось присесть на край кровати.
Черт! Он начал превращаться в подонка. Проклятье! Сегодня он покупает яхту, чтобы произвести впечатление на весь мир, а завтра? Начнет раздаривать «кадиллаки», как когда-то Элвис Пресли? И в какой-то момент он закончит точно так же: жирным обжорой, зависимым от таблеток, в окружении поддакивающей свиты, паразитирующей на его богатстве?
Ощущение было такое, как будто он весь день пил, а теперь вот протрезвел. Как будто кто-то ударил его мокрым платком по ушам. Пил? Нет, нажирался, по-настоящему нажирался деньгами и чувством собственной важности.
Деньги портят характер. Так ведь говорится, правда? Было что-то в этой поговорке. Нужно быть осторожным, чертовски осторожным. Никто вместо него об этом не позаботится. Мать вернула его с небес на землю, но она не всегда сможет делать это, потому что не всегда будет рядом.
И, черт, часы! Он схватился за запястье, уставился на свои новые швейцарские часы «Патек Филипп» за пятьдесят тысяч долларов Эдуардо отговорил его от «Ролекса», который он хотел себе купить. («Обычные! Часы сутенеров!») Он ни в коем случае не может показаться на глаза родителям без часов, которые подарил ему отец. А они все еще лежали в ломбарде в Нью-Йорке.
Нужно что-то придумать.
11
Нет проблем, сказал Эдуардо, вышел и вскоре вернулся со списком на несколько страниц, который и вложил ему в руку. Пожалуйста. Номера телефонов и адреса всех людей, которых ты знаешь.
Список людей, которых я знаю? Джон не поверил своим ушам. Откуда у тебя список людей, которых я знаю?
От Дэллоуэя. Этот детектив должен был разыскать тебя. Я давно хотел показать тебе, чтобы ты посмотрел, все ли на месте.
Детектив проделал хорошую работу. Большинство имен казались Джону едва знакомыми, но через некоторое время он вспоминал, что речь идет об однокласснике из начальной школы, соседях его родителей или людях из компании Сары. Мурали из службы доставки пиццы тоже был здесь, равно как и прачечная, где он работал, и его квартирная хозяйка мисс Пирсон.
Зачем, ради всего святого, спросил Джон, тебе понадобился этот список?
Эдуардо усмехнулся.
Есть страшная тайна, о которой ты ничего не знаешь.
К огромному удивлению Джона, Эдуардо повел его именно к той пристройке, что была видна из окна его комнаты, по поводу которой он размышлял, что там происходит.
Строение это, как рассказал Эдуардо, пока они шли по запыленному дворику, на протяжении столетий было конюшней, а после войны использовалось как мастерская. Дверь из толстых досок была старой, тяжелой и косой, но замок на ней висел новехонький. Внутри пол, стены и потолок были отделаны фанерой, но сквозь запах древесины все еще проступали запахи козьего помета и машинного масла. Небольшой узкий коридор вел в маленький офис, где стояли три письменных стола, за которыми сидели три женщины, а остальное пространство было занято деревянными полками со множеством коробок и ящиков.
Это, пояснил Эдуардо, разведя руками, твой секретариат.
Что-что? воскликнул Джон.
Эдуардо подошел к одной из женщин.
Синьора Ванцетти. Английский и французский устно и письменно, по образованию конторский служащий. Она возглавляет бюро.
Та кивнула Джону с неуверенной улыбкой. Он узнал в ней женщину, которая утром после праздника помогала мужчине разгружать ящики.
Buongiorno, мимоходом ответил Джон. Эдуардо, что все это значит?
Синьора Муччини, продолжал представлять Эдуардо. Английский и испанский, немного португальский, причем оказалось, что он нам не нужен. Женщина, грубая итальянская mamma, смущенно, словно подросток, уставилась в пол, словно Джон был поп-звездой, с которой она никогда не предполагала встретиться лично.
И синьора Тронфи русский и польский бегло, все остальные славянские языки на достаточном уровне для того, чтобы разбирать письма. Синьора Тронфи улыбнулась широкой улыбкой.
Письма. Теперь Джон заметил, что столы были завалены стопками писем.
С того дня, как твое имя появилось в газетах, пояснил Эдуардо, на нас обрушиваются потоки писем. Тысячи писем, адресованные тебе или нашей конторе, каждый день. Грубо говоря, есть три вида писем. Первые предложения руки и сердца. Он указал на несколько стоящих в ряд белых коробок, на которых черным карандашом были нарисованы сердца. Их мы складываем сюда. Сотни женщин разных возрастов, которые хотят выйти за тебя замуж. Из фотографий, которые они присылают, можно было бы составить порножурнал. Вторые письма с угрозами, он поднял черную коробку, на которой была наклейка с черепом, как на бутылках с ядом, угрозы убить, угрозы похитить тебя, причинить вред твоей семье, все психопатические штуки. Это поступает каждый день сюда, а потом в полицию. Наверное, у Интерпола уже появился отдел, который занимается только тобой. И третьи, он указал на коробки, на которых были нарисованы долларовые значки, несколько рядов, полок, сложенных друг на друга, огромное множество, письма с просьбами.
С просьбами?
От людей, чьему единственному ребенку срочно нужна операция, которую они не могут оплатить. Людей, потерявших незастрахованный дом и все имущество при пожаре. От безработных матерей-одиночек, которые не знают, как прокормить ребенка. От мужчин, из-за несчастного случая утративших работоспособность и не получающих пенсию. Джон увидел, что ящики были помечены различными буквами для разделения на категории. Эдуардо показал коробку с надписью $$-А, потом на ту, где было сокращение $$-В. От деловых людей, которые вот-вот разорятся и уже не могут получить кредит в банке. От изобретателей, которым нужны деньги, чтобы воплотить в жизнь свое открытие, сулящее фантастические прибыли, и запатентовать его. Землевладельцы предлагают тебе участки, где предполагается наличие нефтяных месторождений. Или золота. Или платины. Или урана. Но большинство писем, продолжал Эдуардо, подходя к коробке с маркировкой $$-С, каких было больше всего, приходят из благотворительных организаций всего мира. Они здесь все представлены. Система государственного обеспечения слепых. Обеды для бедных. Армия спасения. Проекты в африканских деревнях. Библейские миссии. Спасение беспризорных. ЮНИСЕФ. «Хлеб для мира». Фонд помощи голодающим всего мира. «Каритас». Организация помощи беременным. Служба ресоциализации заключенных. Облуживание детей, больных раком. Акция за честную торговлю со странами третьего мира. Помощь в борьбе со СПИДом. Болезнью Альцгеймера. Помощь наркозависимым. Организация по борьбе с туберкулезом. Поддержка междугороднего партнерства. И Общество по сохранению ретороманского языка тоже нельзя забывать.
Общество по сохранению ретороманского языка? переспросил Джон, с глупым видом таращась на колонны заполненных письмами коробок и коробочек.
Это прибыльное занятие, мрачно заметил Эдуардо, тут нельзя обманываться. У вас в Штатах это называется фандрайзингом. Существуют курсы по написанию таких писем, советники по фандрайзингу для находящихся в бедственном положении организаций, все, чего твоя душа пожелает.
Джон снял наугад крышку с одной из коробок и вынул оттуда письмо: толстенное, с приложенным к нему проспектом. Речь шла о сохранении видов и охране природы, и ему предлагалось принять участие в проекте по защите региона Южной Амазонки, внеся сумму в несколько десятков миллионов. Для начала.
Эдуардо заглянул ему через плечо.
Защита животных! проворчал он. Эти самые усердные. И ведь это имеет самое небольшое отношение к будущему человечества.
Джон попытался собраться с мыслями. Тысячи писем, невероятно!
А если предположить, что кто-то, кого я действительно знаю, написал мне письмо? Оно ведь пропадет в этой бездне.
Надеюсь, нет, сказал Эдуардо. Потому что для этого у нас есть список. Он указал на листки, которые Джон по-прежнему сжимал в руках. Каждое из писем, которое придет от одного из этих отправителей, будет передано тебе.
До сих пор никто ничего не написал, пропела синьора Ванцетти.
Нет, сегодня кое-что пришло! вставила мамочка Муччини и опустила руку в маленькую ярко-красную коробку. Вот!
Она протянула Джону бледно-голубой конверт из колледжа Хопкинс Джуниор, Нью-Джерси. Джон разорвал его, бегло прочел лежавшее внутри письмо.
Полное безумие.
Ему хотели присудить статус почетного выпускника и почтить на празднике выдающихся выпускников. Джон покачал головой и положил письмо вместе со списком обратно.
Когда они вышли из пристройки, ощущение было такое, будто его переехал паровой каток.
После ужина Кристофоро Вакки, как обычно, поднялся, но, проходя мимо Джона, он снова положил ему руку на плечо, в точности так, как тогда, целую вечность тому назад, в Нью-Йорке, наклонился немного вперед и произнес:
Я должен сказать вам кое-что еще, Джон: пусть у вас вскоре будет свой дом, вы пойдете своей дорогой, но вы всегда будете у нас желанным гостем. В любое время, Джон, что бы ни случилось. Пожалуйста, никогда не забывайте об этом.
Джон удивленно поднял глаза, взглянул в морщинистое лицо, в усталые глаза со зрачками-безднами и пообещал. Padrone кивнул с понимающей улыбкой, еще раз сжал его плечо и побрел прочь.
Следующим отправился спать Альберто.
Я буду очень рад, если вы время от времени будете приезжать к нам, заметил он, довольно подмигивая. Недалеко ведь, на вашем «феррари» И раз уж мне довелось пережить исполнение нашей задачи, то меня интересует, что будет дальше, если вы понимаете, о чем я говорю.
И они остались на террасе вчетвером, при свете звезд и нескольких свечей в садовых подсвечниках: Джон, Эдуардо и его родители. Жена Грегорио рассказала пару веселых историй из школьной жизни. Конечно же, в деревне стало известно о том, какую роль сыграли Вакки в случае с состоянием Фонтанелли, поэтому пришлось рассказать младшим классам, сколько это триллион, а в старших классах о процентах и сложных процентах.
На сегодняшний день уже десять детей решили положить свои карманные деньги на книжку, чтобы деньги получили их потомки в двадцать пятом столетии. Я думаю, об их будущем можно не беспокоиться.
Грегорио убирал волосы со лба так же часто, как их сбрасывал туда ветер.
Еще немного о делах, Джон, с нарочитой серьезностью произнес он. Его жена приобняла его, поправила ему рубашку, слегка дернула за ухо, очевидно, намереваясь заманить его в постель. Вам и в дальнейшем понадобятся юристы, и я хочу предложить наши услуги. Мой отец не упоминал об этом, но кроме вас или, скажем так, вашего предка, у нас бывают и другие клиенты. Не потому, что нам нужны деньги, а для того, чтобы оставаться в форме, быть в курсе новейших изменений, чтобы быть именно теми адвокатами, которые нужны самому богатому человеку в мире.
Джон охотно кивнул.
Конечно. Не вопрос.
Хорошо, ответил удовлетворенный Грегорио. И они попрощались.
Джон увидел, как тот поцеловал свою жену со страстью, которой он от него не ожидал, а затем их силуэты слились с темнотой внутри дома.
Эдуардо отпил вина из своего бокала и негромко рассмеялся.
Не беспокойся. Я еще не ухожу и не буду говорить слащавых слов прощания. Так поэтапно, как в Нью-Йорке, мы говорим только после того, как тщательно отрепетируем это.