Она единственная осталась стоять, и только ей, похоже, идея с револьвером пришлась не по душе. Лично я пока не определилась. С одной стороны, револьвер, конечно, игрушка симпатичная и я бы не отказалась опробовать его. С другойкогда появляется оружие, работа под прикрытием переходит на качественно иной уровень. Сэм вряд ли бы пришел в восторг.
Раф закатил глаза.
С чего ты взяла, что не представляю? Отец каждый год брал меня на стрельбище. С семи лет. Я могу фазана подстрелить на летувложу три из пяти. Однажды мы поехали в Шотландию
А что насчет закона? поинтересовалась Эбби. Разве нам не нужна лицензия или что там еще?
Это фамильная ценность! возразил Джастин. Мы его не купили, а унаследовали.
Опять «мы».
Лицензия требуется не для покупки, дурачок, вставила слово я, а для владения.
Я решила, что постараюсь убедить Фрэнка оставить им «уэбли», даже если Сэм будет возражать.
Раф вскинул брови.
Нет, вы только послушайте себя! Я веду речь о тесной родственной связи между отцом и сыном, а у вас в голове одни бумажки да разрешения. Мой отец, как только убедился, что я умею стрелять, забирал меня из школы на целую неделю в самом начале сезона. Единственное время в году, когда я был для него человек, а не ходячая реклама в пользу контрацепции. Когда же мне исполнилось шестнадцать, он подарил мне
Официально нам, конечно, потребуется лицензия, сказал Дэниел, но думаю, с этим придется повременить. Хватит с меня полиции. Как думаешь, Раф, когда ты купишь керосин?
Дэниел посмотрел на Рафа в упорхолодно, не мигая, выжидающе. Раф выдержал пару секунд, пожал плечами и взял револьвер из рук Дэниела.
Ну, может быть, на этой неделе. Когда узнаю, где его продают.
Он снова открыл барабан и заглянул в дуло.
Вот тогда-то я и вспомнила вишни, мою болтовню, внезапное вмешательство Эбби. А все из-за прозвучавшей в голосе Дэниела ноткиспокойной, твердой, решительной. Как будто захлопнулась дверь. О чем я трепалась перед тем, как они ловко, прямо-таки мастерски сменили тему? Ах да, о ларингите, о том, как болела в детстве.
Свою новую теорию я опробовала позже вечером, когда Дэниел убрал револьвер и мы, повесив шторы, собрались в гостиной. Эбби закончила с бельем для куклы и взялась за платье; на коленях у нее лежали лоскутки, которые я перебирала в воскресенье.
Когда я была маленькая, у меня тоже были куклы, начала я. Если моя теория верна, риска в таком рассказе нетвряд ли Лекси пускалась в воспоминания о детстве. Я даже собрала целую коллекцию
Ты? Джастин криво улыбнулся. А мне казалось, ты коллекционируешь один шоколад.
Кстати, у тебя его не осталось? спросила Эбби. Чего-нибудь с орехами?
Уводит в сторону.
Представь себе. Настоящая коллекция. Все четыре сестрички из «Маленьких женщин». А вот мамаша мне не понравиласьтакая лицемерная дура. Я и остальных не очень-то хотела собирать, да только вот тетя
Может, тебе тоже купить кукол из «Маленьких женщин»? жалобно спросил Джастин у Эбби. Избавилась бы от этого монстра
Будешь ее хаять, обещаю, однажды утром проснешься и увидишь ее рядом с собой на подушке.
Раф оторвал взгляд от пасьянса и пристально смотрел на меня из-под полуопущенных век.
Я ей все время говорила, что не люблю кукол, продолжала я, делая вид, что ничего не замечаю, а она намеков не понимала. Она
Дэниел оторвал взгляд от книги.
Никаких воспоминаний! отрубил он.
Было в его голосе что-то такое, из чего я сделала вывод: эту фразу Дэниел произносит не в первый раз.
Наступило долгое, неловкое молчание. В камине потрескивало, разбрасывая искры, пламя. Эбби пыталась сшить что-то из разрозненных лоскутков. Раф по-прежнему буравил меня глазамия склонилась над книгой (Рип Корелли. «Она предпочитала женатых»), но ощущала его взгляд.
По каким-то причинам прошлоепрошлое каждого из насбыло под запретом. Они вели себя как те кролики в «Обитателях холмов» Ричарда Адамса, которые не желали отвечать на вопросы, начинающиеся со слова «где?».
И еще одно: Раф это знал. Знал и нарочно ходил по краю, провоцировал. Трудно сказать, чего он добивался и кто был его целью, но на идеально гладкой поверхности проступила крохотная трещинка.
Американский приятель Фрэнка вышел на связь в среду. Как только он снял трубку, я сразу поняла: случилось что-то серьезное.
Ты где? требовательно спросил он.
Не знаю, на какой-то дорожке. А что?
Неподалеку заухала сова. Я резко обернуласьрасправив крылья, птица пролетела в нескольких футах от меня, легкая как пепел, и скрылась в деревьях.
Что это было?
Всего лишь сова. Можешь дышать спокойно.
Пистолет при тебе?
Пистолета при мне не было. Я так вошла в образ, так прониклась жизнью Лекси и Фантастической Четверки, что совершенно забыла: то, за чем я охочусь, находится не в стенах Уайтторн-Хауса, а вне его, и оно, по всей видимости, тоже ведет охотуза мной. Эта моя забывчивость, а не только резкая нотка в голосе Фрэнка, тотчас аукнулась резким: «Будь настороже!»
Фрэнк моментально уловил секундную паузу и тут же обрушился на меня:
Возвращайся домой. Немедленно!
Я только десять минут как вышла. Будет странно еще подумают
Пусть думают что угодно. Без оружия ты гулять не будешь.
Я повернулась и зашагала назад, к домупод пристальным взглядом совы. Та сидела на ветке, и ее силуэт с острыми ушками резко выделялся на фоне неба. Я бежала к парадным воротамдорога там была шире, и устроить засаду труднее.
Что случилось?
Ты возвращаешься?
Да. Что случилось?
Фрэнк шумно выдохнул.
Приготовься к сюрпризу, детка. Мой кореш из ФБР вышел на родителей Мэй-Рут Тибодо. Живут в горах, в какой-то дыре, штат Северная Каролина. У них даже телефона нет. Послал туда своего парняпоставить в известность и заодно собрать кое-какую информацию. И как думаешь, что он узнал?
Я даже не успела сказать, чтобы он завязывал со своими играми и переходил к делу. Не успела, потому что поняла.
Это не она.
В яблочко. Мэй-Рут Тибодо умерла от менингита в возрасте четырех лет. Родителям показали фототе сказали, что никогда в глаза не видели нашу барышню.
Я как будто хватанула ртом чистого кислородамне вдруг так захотелось рассмеяться, что даже голова пошла кругом, как у влюбленной девчонки. Она одурачила менякакие, к черту, попутки, какая содовая. Ничего не оставалось, как только подумать: молодец, девочка. А я-то думала, что живу легко. Теперь все перевернулось. Я ощутила себя богатым мальчиком с доверительным фондом за спиной, играющим на деньги с бедным пареньком, у которого в кармане бренчит жалкая мелочь. Нет, настоящей была она. Она относилась и к себе, и к собственной жизни, и ко всему, что имела, с легкостью и беззаботностью, как к цветку в волосахзагорелось, потянуло в дорогу, и цветок летит ко всем чертям. То, на что я так ни разу и не решилась, для нее было таким же обыденным делом, как почистить зубы. Никто: ни друзья, ни родственники, ни Сэм, ни какой-то другой пареньеще не поражал меня так, как поразила она. Я хотела ощутить этот огонь в своей крови, почувствовать, как свежий ветер сдирает с меня старую кожу, познать, какова она, настоящая свобода, и чем пахнетозоном, грозой или порохом.
Ни черта себе И сколько раз она так делала?
Меня больше интересует не сколько, а почему. Похоже, моя теория подтверждается: за ней кто-то охотился. Она становится Мэй-Рутбыть может, наткнулась на плиту на кладбище или на извещение в старой газетеи начинает новую жизнь. Он выслеживает ее, и она снова бежит, только теперь покидает страну. Так бегут, только если очень страшно. Но он до нее все-таки добрался.
Добежав до ворот, я остановилась, прислонилась к столбу, перевела дух. Дорога выглядела странно в лунном свете: белый цвет вишни и темные тени перемешались так густо, что земля как будто слилась с деревьями, образовав громадный крапчатый туннель.
Да, сказала я, он все-таки до нее добрался.
И я не хочу, чтобы он добрался и до тебя, вздохнул Фрэнк. Боюсь, наш Сэмми кое в чем прав, Кэсс. Если хочешь убраться оттуда, прикинься больной, и я вытащу тебя уже завтра утром.
Ночь выдалась тихаяни ветерка, ни шороха, вишни словно застыли. Через дорожку в недвижном воздухе плыли негромкие, приятные звуки: девичий голос. В городе нашем не найти алых лент По руке пробежал холодок. Блефует или нет Фрэнк? Я не знала ответа тогда, не знаю его и сейчас. Действительно он хотел вывести меня из игры или, предлагая этот вариант, знал, что ответ у меня есть только один.
Нет. Ничего со мной не случится.
Алых лент для ее волос
Ладно, сказал Фрэнк, нисколько, по-моему, не удивившись. Держи оружие при себе, девочка, и смотри в оба. Будет что-то новое, сообщу сразу.
Спасибо, Фрэнк. До связи завтра. Время и место те же.
Пела Эбби. Стоя на фоне мягко освещенного окна, она расчесывала волосы неторопливыми, механическими движениями. Коль доживу до сотни лет Парни в кухне мыли посудуДэниел стоял с закатанными по локти рукавами, Раф размахивал полотенцем, доказывая что-то, Джастин качал головой. Прислонившись к вишне, я слушала Эббиголос, выплывая за окно, как будто разворачивался и устремлялся к необъятному черному небу.
Одному только Богу известно, сколько жизней сменила она, прежде чем обрела здесь дом. «Я могу войти в любое время, когда только захочу, подумала я. Взбегу по ступенькам, открою дверь и войду».
Трещинки. В четверг мы снова вышли в сад после плотного ужинажаренной на гриле свинины с картошкой, овощей и яблочного пирога. Не удивительно, что Лекси весила больше меня. Пили вино и копили энергию, чтобы сделать что-то полезное. У меня с часов соскочил ремешок, так что я сидела на траве и пыталась поправить его с помощью пилочки для ногтей, той самой, которой переворачивала страницы в дневнике Лекси. Получалось не оченьзаклепка постоянно слетала.
Черт, болт тебе в задницу, педрила! выругалась я в сердцах.
В высшей степени нелогичное заявление, небрежно заметил с качелей Джастин. Какое отношение имеет к часам гомосексуализм? Что в нем плохого?
Ушки на макушке. Я уже пыталась выяснить, не гей ли Джастин, но предпринятые Фрэнком изыскания однозначного ответа не далини подружек, ни бойфрендов, так что, по всей вероятности, обычный парень, правда, милый и впечатлительный, этакий домашний ребенок. Если он все-таки гей, то, по крайней мере одним подозреваемым меньше.
Ради Бога, Джастин, перестань выделываться, проворчал Раф.
Он лежал на траве, закрыв глаза и заложив руки за голову.
Какой ты, однако, гомофоб. Если б я сказал «затрахали», а Лекси спросила бы: «Что в этом плохого?», стал бы ты обвинять ее в том, что она выделывается?
Я бы обвинила, вмешалась Эбби. Сказала бы, что она похваляется своей личной жизнью, тогда как у остальных таковая отсутствует.
Говори за себя! огрызнулся Раф.
А, ну да, кивнула Эбби. Ты, понятное дело, не в счет. Ты же никогда ничего не рассказываешь. У тебя может быть сумасшедший секс со всей женской хоккейной командой Тринити, и никто из нас об этом никогда не узнает.
Вообще-то ни с кем из женской хоккейной команды у меня никогда ничего не было, скромно признался Раф.
А разве у нас есть женская хоккейная команда? удивился Дэниел.
Ты только губу не раскатывай, предупредила Эбби.
По-моему, это и есть страшная тайна Рафа, сказала я. Понимаете, он многозначительно молчит, вот мы и думаем, будто он у нас сексуальный гигант, вытворяет за нашими спинами нечто немыслимое, соблазняет хоккеисток и трахается как кролик. А по-моему, ему и рассказывать-то не о чем, потому что по части личной жизни у него даже хуже, чем у нас с вами. Полный пролет.
Раф отвел глаза и лишь загадочно ухмыльнулся.
Это было бы нелегко, заметила Эбби.
Никто не желает спросить про мой бурный роман с мужской хоккейной командой? осведомился Джастин.
Нет, качнул головой Раф. О твоих бурных романах никто знать не желает, потому что, во-первых, мы в любом случае все о них услышим, а во-вторых, от них всегда вянут уши.
Что ж, обронил через секунду Джастин, нос ты мне утер. Хотя на твоем месте
Что? Раф приподнялся на локтях и уперся в Джастина холодным взглядом. Что на моем месте?
Никто ничего не сказал. Джастин снял очки и стал тщательно протирать стекла краем рубашки. Раф закурил.
Эбби быстро посмотрела на меня. Я вспомнила видео. Как сказал Фрэнк, они понимают друг друга с полуслова. Работа для Лексиснимать напряжение, отчебучить что-нибудь этакое, чтобы все только закатили глаза, посмеялись и проехали.
Черт тебя побери, педрила без конкретных определений! выругалась я, когда заклепка соскочила снова. Это всех устраивает?
А зачем они вообще, конкретные определения? возмутилась Эбби. Лично я не сторонница подводить половую жизнь под определенную категорию.
Рассмеялся даже Джастин, а Раф сбросил маску холодной угрюмости и помог мне с заклепкой. Меня накрыла волна участья: я все сделала правильно.
Меня после занятий снова ждал тот детектив, сообщила Эбби в пятницу вечером, когда мы ехали в машине.
Джастин вернулся домой раньшевесь день ныл, что болит голова, но, похоже, у него просто было поганое настроение, причем, подозреваю, из-за Рафа, так что остальные сидели в машине Дэниела, застряв в дорожной пробке вместе с тысячами несчастных офисных клерков и скелетообразными блондинками в джипах. Я дышала на окно и играла сама с собой в крестики-нолики.
Который? спросил Дэниел.
О'Нил.
Гм. И чего хотел на этот раз?
Эбби взяла у него сигаретуприкурить свою.
Спрашивал, почему мы не ходим в деревню.
Потому что там сплошь недоделки с шестью пальцами, пробурчал в окно Раф.
Он сидел рядом со мной, ссутулившись и упираясь коленом в спину Эбби. Пробки на дорогах неизменно действовали на Рафа угнетающе, но в тот день его депрессивное состояние лишь подтверждало мою догадку, что между ними Джастином что-то произошло.
И что ты ему сказала? поинтересовался Дэниел, вытягивая шею и стараясь втиснуться в другой ряд.
За несколько минут мы не продвинулись даже на пару сантиметров.
Эбби пожала плечами.
Объяснила. Сказала, что однажды попробовали зайти в бар, но там нас встретили не слишком приветливо и мы на него забили.
Интересно. Похоже, мы с вами недооценивали О'Нила. Лекс, вы с ним о деревне разговаривали?
Ни разу.
Я разнесла в крестики-нолики самое себя и победно вскинула руки. Раф неодобрительно покосился в мою сторону.
Ну вот. Должен признаться, я более или менее сбросил О'Нила со счетов, но если он сам, без посторонней помощи, вышел на это, то парню сообразительности не занимать. Интересно гм.
А меня он раздражает, сказал Раф. Ладно хоть Мэки отстал. И когда они оставят нас в покое?
Между прочим, меня пырнули ножом, обиженно заявила я. И я едва не сыграла в ящик. Они хотят выяснить, кто это сделал. И я, кстати, тоже. А ты разве нет?
Раф пожал плечами и вернулся к мрачному созерцанию ползущих машин.
Ты рассказала ему о граффити? спросил у Эбби Дэниел. О взломах?
Та покачала головой:
Он не спрашивал, а я инициативы не проявила. Думаешь, зря? Если надо, могу позвонить и рассказать.
Ни о каких граффити и взломах никто не упоминал.
Думаете, меня пырнул кто-то из деревенских? спросила я, подавшись вперед, между спинками сидений. Серьезно?
Не думаю, сказал Дэниел. Кому он отвечал, мне или Эбби, я так и не поняла. Надо хорошенько обмозговать все варианты. Пока лучше оставить все как есть. Если О'Нил смог подметить, что мы не дружим с деревней, то остальное выяснит и без нашей помощи, так что подталкивать его смысла нет.
Эй! Эбби повернулась и шлепнула Рафа по коленке. Убери.
Раф шумно вздохнул и развернул ноги к дверце. Пробка рассосалась, и Дэниел, ловко выкатив машину на первую полосу, дал газу.
Когда я вечером позвонила Сэму, он уже знал и о граффити, и о случаях взлома. Последние несколько дней Сэм просидел в полицейском участке Ратовена, копаясь в старых делах, и выудил все, что имело отношение к Уайтторн-Хаусу.
Там точно что-то неладно. На этот дом натыкаешься в делах сплошь и рядом. Голос Сэма звучал деловито, как бывало всегда, когда он выходил на след. Роб говорил, что, если присмотреться, можно даже увидеть, как он виляет хвостиком. Впервые с того момента, как Лекси Мэдисон и ее компания ворвались в нашу жизнь, Сэм демонстрировал бодрость духа и оптимизм. Уровень преступности в Гленскехи невысокий, но за три последних года имели место четыре случая незаконного проникновения в Уайтторн-Хаусодин в 2002-м, другой в 2003-м и еще два, когда старикан Саймон доживал в хосписе.
Что-нибудь взяли? Или просто перевернули вверх дном?