Оружие при тебе?
Постоянно, когда выхожу. Фрэнк уже прочитал мне лекцию.
Фрэнк Снова бесстрастная нотка. Ну да, конечно.
Закончив разговор, я еще постояла какое-то время в тени дерева, вслушиваясь в ночные звуки. Шелест травы, писк мелкого зверька, ставшего добычей хищника. Когда все наконец стихло, я осторожно выбралась на дорогу и зашагала к дому.
У задней калитки я остановилась и несколько раз качнула ее, слушая скрип петель, вглядываясь в очертания дома. В ту ночь он казался другим. Серый камень придавал ему сходство с крепостью, а золотистое мерцание в окнах уже не дышало покоем и уютом, но напоминало костер, разведенный на привале в диком лесу и призванный предупреждать и отпугивать. Лунный свет превратил лужайку в широкий серебристый залив, и казалось, что дом высится посреди воды, открытый со всех сторон, осажденный.
Глава 10
Стоит найти трещину, как начинаешь на нее давить. Так и тянет проверить, разойдется она до конца или нет. Чтобы выяснить, недоговаривают мои новые друзья чего-то или нет, у меня ушло примерно полтора часа. Главную ставку я сделала на Джастина. Любой мало-мальски опытный детектив с первого взгляда скажет вам, кто расколется первым. Еще работая в убойном отделе, я однажды видела, как Костелло, который трудится там с восьмидесятых, вычислил слабое звено в тот момент, когда подозреваемых только-только записывали в журнал. Так сказать, наша версия игры «Угадай мелодию».
Дэниел и Эббина эту парочку рассчитывать не приходилось. Всегда начеку, прекрасно владеют собой, их даже невозможно отвлечь или сбить с толку. Я пару раз уже пыталась не мытьем, так катаньем выудить у Эбби ответ на вопрос, кто, по ее мнению, сделал мне ребенка, но натыкалась разве что на холодный, непонимающий взгляд. С Рафом полегче, и я надеялась в конечном итоге выведать у него что-нибудь стоящее, хотя и с ним нужно быть начекуслишком вспыльчивый, слишком противоречивый. Не знаешь, чего от него ждатьто ли выложит все как на духу, то ли пошлет куда подальше и хлопнет дверью. Другое дело Джастин: мягкий, мечтательный, ранимый; главное для негочтобы все были довольны и счастливы. В общем, кандидатура номер один в качестве источника ценной информации.
Загвоздка в том, что мне ни разу не удавалось побыть с ним наедине. В первую неделю я этот факт, признаюсь честно, прохлопала, но как только стала искать такую возможность, как он тотчас бросился в глаза. Мы с Дэниелом пару раз ездили в колледж, и еще я постоянно общалась с Эббиза завтраком, после ужина, пока парни мыли посуду, иногда ночью она стучала мне в дверь с пакетом печенья и мы сидели с ней на кровати и разговаривали, пока у нас не начинали слипаться глаза. Но стоило остаться наедине с Рафом или Джастином, как в кадре тотчас появлялся кто-то из этих двоих и мы, порой сами того не осознавая, снова вливались в общую компанию.
Вполне возможно, что такое происходило само собойпятеро друзей действительно почти все время зависали вместе. Внутри каждой такой группы есть свои, недоступные стороннему взгляду симпатии и антипатии, такие люди никогда не разбиваются попарно, ибо каждый существует только как часть целого. И я спрашивала себя, посмотрел ли кто-нибудьочевидно, Дэниелоценивающим взглядом следователя на каждого из нашей четверки и пришел ли к тому же выводу, что и я.
Подобный шанс представился мне не раньше утра понедельника. Мы были в колледже: Дэниел преподавал, у Эбби была назначена встреча с научным руководителем, поэтому в нашем углу библиотеки оказались только я, Раф и Джастин. Когда Раф встал и куда-то вышелскорее всего в сортир, я, досчитав до двадцати, заглянула через перегородку в кабинку Джастина.
Привет, произнес он, отрывая взгляд от страницы, исписанной бисерным почерком.
Весь его стол был завален бумагамикниги, отдельные листы, ксерокопии, пестревшие пометками жирным маркером; Джастин мог работать, лишь обложившись всем необходимым.
Все, больше не могу. Ты посмотри, какая погода! проговорила я. Пойдем перекусим.
Он посмотрел на часы.
Всего двадцать минут первого.
Жить вообще опасно, сказала я.
Джастин колебался.
А Раф?
Он уже большой мальчик и может сам о себе позаботиться. Например, подождать Эбби и Дэниела.
Джастин все еще сомневался, не готовый принять столь радикальное решение, и мне подумалось, что у меня не больше минуты, чтобы увести его отсюда до возвращения Рафа.
Ну, Джастин, решайся. Пока ты раздумываешь, я уже поем.
Я двумя пальцами принялась отбивать по перегородке незатейливый ритм.
О! простонал Джастин, откладывая ручку. Это просто китайская пытка. Твоя взяла.
Логично было бы направиться на Нью-сквер, но она просматривается из окна библиотеки, поэтому я потащила Джастина через поле для крикета; там Раф найдет нас не сразу. Стоял солнечный прохладный день, небо высокое и синее, а воздух словно вода со льдом. Внизу у павильона шел серьезный крикетный матч, а поближе к нам четверо парней бросали фрисби, всячески демонстрируя, что не замечают трех накрашенных девиц на скамейке. Те, в свою очередь, делали вид, будто на них не смотрят. Весна, брачные игры.
Итак, произнес Джастин, когда мы с ним уселись на траву. Как продвигается глава?
Неважно, сказала я, роясь в сумке в поисках бутерброда. Все, что я написала после возвращения, надо переделывать. Не могу сосредоточиться.
Ясно, помолчав, произнес Джастин. Не все сразу, не так ли? Нужно, чтобы прошло время. Я пожала плечами, не глядя на него. Пройдет. Правда, так и будет. Теперь, когда ты дома, все вернется в свою колею.
Да. Возможно. Я нашла свой бутерброд, состроила гримасу и бросила его на траву: если и были на свете вещи, способные выбить Джастина из колеи, так это когда кто-то отказывается от пищи. Обидно, что я даже толком не знаю, что произошло. Ты не представляешь, как оно действует на нервы. Я все время терзаюсь вопросами Полицейские намекали, что им якобы все известно, что у них есть улики, но ничего конкретного мне не сказали. Для пользы дела якобы, а ведь ножом ударили меня, а не кого-то из них. Получается, что право знать имеет кто угодно, только не я.
А я думал, тебе лучше. Ты сказала, у тебя все хорошо.
Ничего. Не важно.
Мы думали Я имею в виду я не ожидал, что ты будешь волноваться. Что ты продолжаешь об этом думать. На тебя не похоже.
Я посмотрела на него: нет, подозрения здесь ни при чемон искренне переживает за меня.
Ну в общем, да, сказала я. Но раньше на меня не бросались с ножом.
Ты права, согласился Джастин. Он разложил на траве завтрак: бутылка апельсинового сока с одной стороны, бананс другой, бутербродпосередине. От волнения он кусал губу.
Знаешь, о чем я постоянно думаю? неожиданно произнесла я. О родителях.
Сказала и почувствовала легкий озноб.
Джастин резко повернул голову и уставился на меня.
И что именно?
Возможно, мне стоит с ними связаться. Рассказать, что произошло.
Никаких воспоминаний! тут же выпалил Джастин, словно заговор от несчастья. Мы ведь договорились.
Я пожала плечами:
Пусть так. Тебе-то легко.
Как ни странно, нет.
В ответ я промолчала.
Лекси! Ты серьезно?
Я вновь пожала плечами:
Пока не знаю.
А мне казалось, ты их ненавидишь. Ты сама говорила, что больше никогда не будешь с ними разговаривать.
Еще не факт. Я закрутила ремень сумки вокруг пальца, затем вытянула длинной спиралью. Я пока думаю Я ведь могла умереть. Я почти умерла. А родители даже не узнали бы.
Если нечто подобное случится со мной, сказал Джастин, я не хочу, чтобы там были родители. Не хочу, чтобы они знали.
Почему?
Опустив голову, он откручивал крышку с бутылки сока.
Джастин?
Не важно. Я не хотел тебя перебивать.
Нет. Джастин, расскажи мне. Почему?
Когда я вернулся в Белфаст на Рождество, в наш первый год в аспирантуре ответил он, помолчав. Вскоре после твоего приезда, помнишь?
Да, проговорила я.
На меня он не смотрелсощурившись, устремил взгляд на игроков в крикет, белых и строгих как призраки на фоне зелени. Удары клюшек доносились до нас издалека и как будто с опозданием.
Я сказал отцу и мачехе, что я гей. В сочельник. Сдавленный смешок. Боже, я по наивности рассчитывал на дух праздникамир и добрая воля всем людям Вы четверо приняли это совершенно спокойно. Знаешь, что ответил Дэниел, когда я ему рассказал? Он на мгновение задумался, а потом заявил, что понятия «нормальный» и «гей»современные, а во времена Ренессанса представления о сексуальности были гораздо более размытыми. А Эбби закатила глаза и спросила меня, хотелось бы мне, чтобы она удивилась. Реакция Рафане знаю почемуволновала меня больше всего, но он лишь усмехнулся и сказал: «Одним соперником меньше». Мило с его стороны, согласись; можно подумать, я когда-нибудь был ему соперником Понимаешь, все это меня очень успокоило. Я посчитал, что, может быть, признаться во всем семье не столь уж великое дело в конце концов.
Я не знала, произнесла я. Ты никогда не рассказывал.
Нет, не рассказывал, подтвердил Джастин.
Он аккуратно, стараясь не испачкать пальцы, снял с бутерброда упаковочную пленку.
Знаешь, моя мачеха ужасная женщина. Просто жуткая. Ее отец плотник, она же всем говорит, что он ремесленник; неясно, правда, что она имеет в виду; так вот: мачеха ни разу не пригласила его на семейный праздник. Вся она чистый и беспримесный средний класс: произношение, одежда, прическа, цветочки на чайном сервизе, словно она самое себя заказала по каталогу, но за всем этим чувствуется невероятное ежесекундное усилие. И то, что она вышла замуж за своего босса, для нее нечто вроде чаши Святого Грааля. Я не утверждаю, что, не будь ее, мой отец принял бы менябыло похоже, его вот-вот стошнит, но она повела себя просто ужасно. У нее случилась истерика. Она сказала отцу, чтобы я убирался из дома немедленно. Навсегда.
Боже мой, Джастин
Она насмотрелась сериалов, продолжал Джастин. Оступившихся сыновей непременно выгоняют. Она завопила, заорала во весь голос: «Подумай о мальчиках!»имея в виду моих единокровных братьев. Не знаю, может, она решила, что я собрался их совратить, или приставать к ним, или что еще, но я сказал (наверное, зря, но в тот момент мне хотелось ей отомстить), что ей не о чем беспокоиться: ни один уважающий себя гей не станет мараться о таких отвратительных недоделков, как ее драгоценные сынки. И тут началось. Она стала швырять вещи, я тоже не смолчал. Недоделки, побросав игровые приставки, зашли посмотреть, что происходит. Она попробовала увести их из комнатыпо-видимому, чтобы я не накинулся на них прямо там, те заорали. Наконец отец сказал мне, что было бы лучше, если бы я ушелкак он выразился, «в настоящий момент», но было ясно, что он имел в виду. Он проводил меня на вокзал и дал сто фунтов. На Рождество.
Джастин расправил пленку и разложил ее на траве, аккуратно положив бутерброд посередине.
И что ты делал? спросила я спокойно.
На Рождество? В основном сидел дома. Купил неимоверное количество виски. Жалел себя. Джастин криво улыбнулся. Знаю, надо было сказать вам. Но думаю, это гордость. Так меня еще никто не оскорблял за всю мою жизнь. Знаю, вслух никто из вас не стал бы задавать вопросов, но вы все равно догадались бы. Кто-нибудь непременно догадался бы.
Он сидел, подтянув колени, аккуратно поставив ноги вместе; из-под брюк виднелись серые носкизаношенные и истончившиеся от множества стирок. Щиколотки у Джастина были тонкие и острые как у мальчишки. Я потянулась и положила руку ему на лодыжку. Она была теплая и твердая, и я почти обхватывала ее пальцами.
Нет, все в порядке, проговорил Джастин, и, посмотрев на него, я увидела, что он улыбается мне, на сей раз по-настоящему. Да-да, все нормально. Сначала все это меня действительно жутко угнетало; чувство было такое, словно я осиротел, лишился доматы не представляешь, какие мысли крутились у меня голове Но больше я не нервничаю, с тех пор как у нас появился дом. Даже не знаю, зачем я затеял этот разговор.
Это я затеяла. Извини.
Не стоит. Он легонько побарабанил по моей руке кончиками пальцев. Если ты действительно хочешь связаться с родителями, то это твое личное дело, меня оно не касается. Просто не надо забывать: у нас у всех есть причины не оглядываться в прошлое. Не только у меня. У Рафа ты слышала, что говорит его отец?
Я кивнула:
Гад еще тот.
Сколько я его знаю, Раф постоянно слышит от отца по телефону одно и то же: ты пустой, никчемный, мне стыдно рассказывать о тебе друзьям. Я абсолютно уверен, что и в детстве было то же самое. Отец невзлюбил его практически с самого рождениязнаешь, такое бывает. Ему хотелось сына-здоровяка, который бы играл в регби, зажимал секретаршу и таскался по модным ночным клубам, а вместо этого у него родился Раф. И теперь он вымещает на нем свою злость. Ты не знала Рафа, когда мы только поступили в колледж: тощее колючее существо, уязвимое до такой степени, что, стоило его слегка задеть, как он, казалось, откусит тебе голову. Даже не уверен, нравился ли он мне в самом начале. Я общался с ним лишь потому, что с нами были Эбби и Дэниел, а они, очевидно, думали, что с ним все в порядке.
Он по-прежнему тощий, сказала я. И такой же колючий. Глупо, но он и сейчас точно такой же.
Джастин помотал головой.
Он стал в сто раз лучше, чем раньше. А все потому, что ему не нужно больше думать об ужасных родителях, по крайней мере постоянно. А Дэниел ты когда-нибудь слышала, чтобы он заговорил о детстве?
Я отрицательно покачала головой.
Я тоже. Знаю лишь, что родители у него умерли, но не знаю, когда, и как, и что было с ним дальше, где и с кем он жил потом, ничего. Как-то вечером мы с Эбби вдрызг напились и принялись придуриваться, сочиняя ему детство: что он из детей-маугли и его вырастили хомяки, или что он воспитывался в борделе в Стамбуле, а его родители агенты ЦРУ, разоблаченные КГБ, а его самого не схватили лишь потому, что он спрятался в стиральной машине Тогда все это казалось смешным, но факт то, что детство его было не слишком радостным, иначе зачем такая скрытность? Из тебя тоже много не вытянешь Джастин бросил на меня быстрый взгляд. Но мне хотя бы известно, что ты болела ветрянкой и умеешь ездить на лошади. О Дэниеле я ровным счетом ничего не знаю. Ничего.
Я про себя помолилась, чтобы мне не довелось демонстрировать навыки верховой езды.
А Эбби, продолжал Джастин, Эбби когда-нибудь рассказывала тебе про свою мать?
Так в общих чертах.
На деле все еще хуже, чем она говорит. Я ее видел. Ты уже приехала, это было на третьем курсе. Однажды вечером мы сидели на квартире у Эбби, и тут явилась ее мамаша. Она была Боже. Она была одетане знаю, проститутка она или ну да ладно. Она была просто не в себе, заорала на Эбби. Та стала что-то совать ей в рукууверен, что деньги, а как тебе известно, Эбби вечно на мелии просто выволокла ее за дверь. Эбби побелела как призрак; мне подумалось, что она вот-вот грохнется в обморок. Джастин с тревогой посмотрел на меня, поправляя очки. Не говори ей, что я тебе рассказал.
Не буду.
С тех пор она и словом не обмолвилась про тот случай. Не думаю, чтобы ей было приятно говорить на эту тему. Что еще раз подтверждает мою точку зрения. Думается, у тебя тоже имеются причины не вспоминать о прошлом. Не знаюможет, случившееся все изменило, но помни, что пока что ты очень, очень уязвима. И прежде чем что-то предпринять, хорошенько подумай, чтобы потом не жалеть. Если ты все-таки решишь связаться с предками, лучше никому не говори. Они обидятся.
Я озадаченно на него посмотрела.
Думаешь?
Спрашиваешь! Мы Он продолжал возиться с пленкой; от усердия щеки его слегка раскраснелись. Мы ведь любим тебя. Мы так сроднились, что стали тебе как семья. Стали друг для друга семьейя имею в виду не юридически, конечно, ну ты понимаешь
Я наклонилась и чмокнула его в щеку.
Можешь не объяснять. Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду.
Телефон Джастина запищал.
Это Раф, сказал он, выуживая из кармана сотовый. Да, хочет знать, где мы.
Близоруко глядя на экран телефона, он начал писать ответное сообщение, а свободной рукой слегка сжал мне плечо.
Просто подумай об этом на досуге, проговорил он. И доедай свои бутерброды.
Вижу, вы играли в «Кто твой папа», сказал в тот вечер Фрэнк. Он что-то елнаверное гамбургер (я слышала шелест бумаги). Джастин не в счет, по многим причинам. Делаем ставки: Умник Дэнни или Красавчик Раф?
Или ни тот ни другой, ответила я. Я позвонила Фрэнку, едва вышла из задней калитки, чтобы поскорее узнать, есть ли у него что-нибудь новое на Лекси. Напоминаю: наш убийца был с ней знакомправда, пока не ясно, насколько хорошо. Вообще-то я хотела выведать другое: зачем им понадобился этот принцип«никаких воспоминаний», чего еще они недоговаривают?
И в результате ты теперь имеешь сборник слезливых историй. Согласен, все это не от хорошей жизни, но нам и без того прекрасно известно, что оникучка извращенцев. Так что ничего нового.
Гм, проговорила я. А по-моему, дневной разговор был не так уж и бесполезен, даже если пока и не удалось обнаружить связь с сегодняшним днем. Я продолжу поиски.