Заводя двигатель, я набираю номер тети Дженни.
Глава третья
Морган
Морган, постой! Дженни отбирает у меня нож и занимает место у разделочной доски. Сегодня у тебя день рождения. Предполагается, что ты будешь отдыхать.
Я облокачиваюсь на кухонную стойку и смотрю, как сестра нарезает помидоры. Ломтики получаются чересчур толстыми, но я сдерживаюсь и никак это не комментирую. Несмотря на то, что нам уже за тридцать, во мне до сих пор иногда просыпается желание поправить ее и взять дело в свои руки.
Но, по правде говоря, из одного кусочка могло бы запросто выйти три.
Хватит меня осуждать, бормочет Дженни.
Я не осуждаю.
Неправда. Сама знаешь, повар из меня никудышный.
Именно поэтому я и принялась сама нарезать помидоры.
Сестра поднимает нож, словно собираясь покромсать уже меня. Я лишь вскидываю руки, сдаваясь, и встаю сбоку от нее.
Итак, говорит Дженни, искоса поглядывая на меня. По тону ее голоса сразу становится понятно: дальнейшее мне не понравится, мы с Джонасом решили пожениться.
К обоюдному удивлению, я никак не реагирую на ее заявление. Но я чувствую, как меня захлестывают противоречивые эмоции.
Так он сделал тебе предложение?
В ответ она понижает голос, чтобы жених не услышал из соседней комнаты.
Не совсем. Больше было похоже на обсуждение возможных вариантов. Но это логично.
Наименее романтичное начало брака, что я встречала.
Как будто у вас было по-другому, отвечает Дженни, неприязненно сузив глаза.
Туше! Ненавижу, когда она права.
У нас с Крисом тоже не было красивого предложения, или вообще какого бы то ни было, если уж на то пошло. На следующий день после объявления о беременности он задумчиво пробормотал: «Пожалуй, следует оформить отношения официально». А я просто подтвердила: «Наверное».
И вот что получилось.
Я замужем уже семнадцать лет и не имею права судить Дженни за то, что она попала в точно такую же ситуацию. Просто в ее случае все иначе. Джонас и Крисабсолютно разные люди. К тому же, пока я не забеременела, мы встречались почти два года, а что происходит в отношениях сестры, я вообще не понимаю. После его выпуска они не общались, а теперь он внезапно не просто вернулся в ее жизнь, но и станет членом нашей семьи?
В прошлом году умер отец Джонаса, и Дженни внезапно решила пойти на похороны. Там она встретилась с бывшим парнем, которого не видела много лет, и провела с ним ночь, вспомнив старые добрые времена. На следующий день он уехал в Миннесоту, а спустя еще месяц сестра поняла, что беременна.
В оправдание Джонаса должна заметить, что он поступил как настоящий мужчина: завершил все дела в Миннесоте и перебрался сюда до рождения ребенка. Но с другой стороны, произошло это всего три месяца назад, и я до сих пор не разобралась, что собой представляет отец моего племянника. Они с Дженни недолго встречались в старших классах, а теперь он переезжает на другой конец страны ради воспитания сына?
Вы сколько раз хоть сексом занимались? Дженни пораженно смотрит на меня, очевидно считая эту информацию слишком личной. Я лишь нетерпеливо закатываю глаза. Хватит строить из себя скромницу. Я серьезно. Вы однажды переспали, а потом не виделись до рождения ребенка. Тебе врач вообще разрешил уже?
На прошлой неделе, кивает сестра.
Ну так? настойчиво подталкиваю я, ожидая ответа на предыдущий вопрос.
Три раза.
Включая ту интрижку на одну ночь?
Тогда четыре, задумчиво встряхивает она головой, или пять. Тот случай можно зачесть как два раза.
Всего пять раз? Да уж, они практически незнакомцы. И ты собираешься выйти за него замуж?
Дженни прекращает нарезать помидоры, затем бросает ломтики в тарелку и принимается за лук.
Ты так говоришь, словно мы раньше не встречались. В старших классах тебе он вроде бы нравился. Не понимаю, откуда такая враждебность сейчас?
Ну, смотри сама, я отступаю на шаг и начинаю перечислять:Он бросил тебя, почти сразу переехал в Миннесоту, пропал на семнадцать лет, а теперь внезапно готов провести с тобой всю оставшуюся жизнь? Удивительно, что ты считаешь мою реакцию странной.
У нас общий ребенок, Морган. Вы с Крисом женаты именно по этой причине.
И снова она права.
Я не знаю, что ответить, и тут у Дженни звонит телефон. Она вытирает руки и достает его из кармана.
К слову, о детях. Сестра отвечает на вызов. Привет, Клара.
Громкая связь включена, поэтому я слышу очень обидное:
Ты же сейчас не рядом с мамой?
Не-а, бросает Дженни, кидая на меня косой взгляд, и отходит к двери. Затем выключает громкую связь и исчезает в глубине гостиной.
Меня беспокоит не столько желание дочери обратиться за советом к моей сестре, а не ко мне, сколько неумение Дженни дать правильный. Она бесцельно прожигала жизнь на вечеринках, едва закончив курсы медсестер, периодически живя у нас. И когда Клара просит помощи у тети, Дженни обычно находит предлог повесить трубку и перезванивает мне. И уже мои слова передает Кларе, выдавая за собственные.
Мне это даже нравится. Конечно, я бы предпочла, чтобы дочь обращалась напрямую ко мне, но я все понимаю. Яее мама, а Дженниклассная тетя. Естественно, подростку не хочется рассказывать родителям об определенных проблемах. Клара бы умерла от смущения, если бы знала, что я в курсе некоторых ее секретов. Например, несколько недель назад она попросила Дженни организовать прием у гинеколога, чтобы начать принимать противозачаточные.
Я возвращаюсь за стойку и продолжаю нарезать лук. Внезапно дверь распахивается и входит Джонас. Он протягивает руки к разделочной доске.
Дженни просила подменить ее, так как ты сегодня должна отдыхать.
Я лишь раздраженно вздыхаю и кладу нож, уступая дорогу. Одновременно я бросаю взгляд на левую руку жениха сестры, воображая на его безымянном пальце обручальное кольцо. Сложно представить, чтобы Джонас Салливан с кем-то связал свою жизнь. До сих пор не верится, что он снова здесь, причем прямо тут, на кухне, шинкует лук на доске, подаренной нам с Крисом на свадьбу. Которую, кстати, лучший друг даже не соизволил посетить.
Ты как?
Я перевожу взгляд на лицо Джонаса. Его голова наклонена к плечу, кобальтовые глаза лучатся интересом, он искренне ждет ответа. Внутри словно все сгущается: моя кровь, мое возмущение.
Я в порядке, едва выдавливаю кривую улыбку. Правда.
Срочно нужно переключить внимание на что-то другое. На что угодно другое. Я подхожу к холодильнику, будто ищу ингредиент для салата. С тех пор, как он вернулся, мне успешно удавалось избегать разговоров с ним наедине. Тем более не хочется заводить серьезные беседы сегодня, в мой день рождения.
Дверь снова распахивается, и входит Крис с противнем, полным только что приготовленных на гриле гамбургеров. Я отрываюсь от холодильника и перевожу взгляд на вращающуюся туда-сюда кухонную дверь.
Ненавижу ее сильнее всех остальных частей дома.
Не поймите меня превратно, дом мне нравится. Родители Криса оставили его нам в качестве свадебного подарка, переехав во Флориду. Но здесь рос мой муж, а до этогоего отец и дедушка. Здание даже стало памятником архитектуры, что подтверждается небольшой белой вывеской на фасаде. Оно было построено в 1918 году и ежедневно демонстрирует свой износ: деревянные полы скрипят, трубы постоянно протекают. Несмотря на недавнюю реконструкцию, годы напоминают о себе.
При ремонте Крис настоял на сохранении оригинальной планировки помещений, однако несмотря на новую отделку, каждая комната по-прежнему изолирована от соседних. Я же хотела более открытое пространство, и сейчас мне иногда кажется, что я задыхаюсь среди всех этих стен.
А еще у меня точно не получится подслушать разговор Клары и Дженни.
Крис ставит противень на плиту.
Нужно принести остальные, и все будет готово. Клара скоро приедет?
Не знаю, отвечаю я. Спроси Дженни.
Муж удивленно приподнимает бровь, слыша завистливые нотки. Затем выходит из кухни, оставляя дверь хлопать. Джонас придерживает ее ногой и возвращается к нарезке овощей.
Хоть мы вчетвером и были друзьями в школе, сейчас он кажется мне незнакомцем. Внешне Джонас практически не изменился, не считая пары деталей. В юности его каштановые волосы были гораздо длиннее, так что иногда приходилось даже убирать их в хвост. Сейчас они темнее и короче. И выгоревших до медового цвета прядей больше не видно. Но, пожалуй, так его синие глаза выглядят даже ярче. Они всегда казались мне добрыми, даже когда Джонас злился. Я могла определить, что он расстроен, только по тому, как напрягалась его тяжелая нижняя челюсть.
Крис всегда был полной противоположностью друга. Светлые волосы прекрасно сочетаются с изумрудными глазами, а подбородок никогда не скрывается за щетиной. По работе ему требуется быть чисто выбритым, благодаря чему муж выглядит намного младше реального возраста. А еще у него появляются потрясающие ямочки, когда он улыбается. Обожаю его смех даже после стольких лет брака.
Когда друзья стоят рядом, сложно поверить, что обоим исполнилось по тридцать пять. Крису запросто можно дать двадцать пять, его лицо по-прежнему детское. Джонас же выглядит на свои годы и, кажется, вырос еще на несколько дюймов со школы.
Мне становится интересно, насколько изменилась я сама. Хотелось бы думать, что мой вид такой же моложавый, как у Криса, но чувствую я себя старше даже тридцати трех.
Вернее, уже тридцати четырех.
Джонас протискивается мимо меня, чтобы взять из шкафа тарелку, и пристально смотрит мне в глаза. На какое-то мгновение он застывает. По выражению его лица я вижу, он хочет что-то сказать, но почти наверняка промолчит. Он всегда был себе на уме. Больше думал, чем говорил.
Что? я жду ответа.
Ничего. Забудь, качает он головой и отворачивается.
Ты не можешь бросать такие взгляды и игнорировать меня при этом.
Сегодня твой день рождения. Не хочу поднимать неприятные темы, вздыхает Джонас, стоя ко мне спиной и нарезая салат латук.
Говори, раз начал.
Он снова поворачивается ко мне с сомнением на лице, но все же продолжает:
Ты почти со мной не общалась с тех пор, как я вернулся.
Да уж, умеет он перейти сразу к делу. Я чувствую, как щеки и шею заливает жар от смущения и брошенного вызова. Я откашливаюсь.
А сейчас мы что делаем?
Это другое. Он поджимает губы, словно сдерживает нетерпение. Совсем непохоже. Слова повисают в воздухе, мне хочется спрятаться, но помещение слишком маленькое.
Не похоже на что?
На то, как было раньше. Джонас вытирает руки полотенцем. До того, как я уехал. Раньше мы все время разговаривали.
Я чуть не фыркаю в ответ на это глупое замечание. Само собой, все изменилось. Теперь мы взрослые, у каждого своя жизнь, дети, обязанности. Ту беззаботную подростковую дружбу нельзя вернуть по щелчку пальцев.
Прошло больше семнадцати лет. Думал, приедешь, и все будет по-прежнему?
С Крисом же отношения наладились, пожимает Джонас плечами. Да и с Дженни тоже. Только с тобой сложности возникли.
Я разрываюсь между желанием уйти и наорать на него, высказав все, что накопилось с момента его эгоистичного переезда много лет назад.
Чтобы дать себе время на размышления, отпиваю глоток вина из бокала и придумываю вежливый ответ, пока жених Дженни стоит и смотрит на меня разочарованно. А может, и презрительно. Какие бы эмоции ни крылись за его пристальным взглядом, именно так он и смотрел на меня перед тем, как исчезнуть.
И в точности как тогда, совершенно неясно, направлено его разочарование на меня или себя самого. Джонас вздыхает. Почти физически ощущается, сколько мыслей остались невысказанными.
Мне очень жаль, что я так внезапно уехал. Но ты не можешь сердиться на меня вечно, Морган, тихо произносит он, словно не желая, чтобы кто-то еще услышал. А затем просто выходит, положив конец разговору.
До этого момента я не вспоминала, как чувствовала себя раньше в его присутствии. Находиться в одном помещении было тяжело, словно он забирал весь воздух себе, заставляя меня задыхаться.
И вот я стою, ощущая ту же самую нехватку кислорода, на своей же кухне. Несмотря на то, что друг моего мужа уже вышел, оставив дверь раскачиваться, сердце по-прежнему что-то сжимает.
Стоит мне остановить створку ногой, как в помещение врывается Дженни, снова открывая ее нараспашку. Я отгоняю мысли о несостоявшемся разговоре с Джонасом на задворки сознания, чтобы поразмышлять над ними потом. Сейчас необходимо выяснить, что сказала Клара.
Ничего особенного, небрежно отмахивается сестра. Племянница подвезла какого-то парня из школы, а он подписался на нее в Инстаграме. Она спрашивала, означает ли это, что он с ней флиртует.
Какого парня?
Моррис? пожимает плечами Дженни. Или Миллер. Не помню. Фамилия Адамс.
Миллер Адамс? уточняет Крис, заходя на кухню. Почему мы про него говорим?
Ты его знаешь? спрашиваю я мужа.
Он бросает на меня укоризненный взгляд, показывая, что я и сама должна помнить мальчика, но на ум ничего не приходит.
Это сын Хэнка.
Хэнка? Неужели кто-то до сих пор называет так своих детей?
Морган, ну ты что? негодующе закатывает Крис глаза. Хэнк Адамс. Мы учились вместе.
Очень слабо припоминаю.
Он нам травку еще продавал, качает муж головой. Его исключили. Арестовали за кражу из машины учителя естествознания. И еще за что-то. По-моему, он и сейчас в тюрьме. Крис переводит взгляд на Дженни. Слишком часто управлял транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения или что-то вроде того. А почему вы обсуждаете его сына? Пожалуйста, скажите, что Клара с ним не встречается.
Сестра достает графин чая со льдом из холодильника и закрывает дверцу бедром.
Нет, мы говорили про знаменитость по имени Миллер Адамс. А ты сейчас упомянул кого-то из местных. Совершенно разные люди.
Слава богу! с облегчением выдыхает Крис. Это последняя семейка, с которой Кларе стоит иметь дело.
Мужу вообще нелегко дается тема взаимоотношений дочери с противоположным полом. Он берет кувшин из рук Дженни и направляется к обеденному столу.
Знаменитость? со смехом уточняю я, как только Крис удаляется за пределы слышимости.
Не хочу втягивать племянницу в неприятности, пожимает сестра плечами.
Она всегда быстро соображала. Ее способность мгновенно импровизировать даже слегка пугает. Я оглядываюсь на дверь убедиться, что та закрыта, а затем произношу:
Джонас думает, что я его ненавижу.
Иногда так и кажется, пожимает Дженни плечами.
Я никогда его не ненавидела. Ты же знаешь. Вы просто едва знакомы.
У нас общий ребенок.
Которого сделать можно было за тридцать секунд.
Скорее за три часа, если желаешь знать, смеется сестра.
Совершенно не желаю, отмахиваюсь я.
В это время доносится крик мужа из столовой, что все готово. Дженни выносит гамбургеры, я же раскладываю оставшиеся овощи в салатницу и тоже выхожу.
Крис сидит напротив сестры, я по правую руку от него. Это значит, что Джонас устроился прямо напротив. Нам удается избегать зрительного контакта, пока мы наполняем тарелки. Надеюсь, ужин так и пройдет. Все, что мне хочется получить на день рождения, полное отсутствие взглядов между нами.
Ты нервничаешь насчет завтрашнего дня? спрашивает муж у Дженни.
Не представляешь как! откликается она с энергичным кивком.
Она работает медсестрой в той же больнице, где Крис возглавляет отдел по контролю качества. Она брала отпуск по уходу за ребенком, так как шесть недель назад родился Элайджа, а завтра собирается возвращаться к работе.
Входная дверь распахивается, и врывается лучшая подруга Клары Лекси.
Вы начали без меня?
Ты вечно опаздываешь. И мы почти всегда садимся за стол без тебя. А где Клара?
Наверняка уже в пути, отвечает Лекси. Сначала я собиралась поехать с ней, но мама дала свою машину. Она осматривает присутствующих и кивает Джонасу:Здравствуйте, дядя учитель.
Привет, Лекси, отвечает он, раздраженно морщась, услышав прозвище.
После возвращения в наш город жених Дженни нашел работу учителем истории в школе Клары. До сих пор не могу поверить, что он преподает. Когда мы были подростками, я не слышала ни слова о том, что он собирается выбрать эту профессию. Однако в нашем захолустье на востоке Техаса не так уж много вариантов. Джонас переехал обратно, чтобы помогать сестре и Элайдже, и сразу устроился в школу, хотя раньше занимался бизнесом. А из-за низких зарплат на место учителя готовы взять любого человека с высшим образованием.
Ты уверена, что не возражаешь, если Элайджа побудет на этой неделе у тебя? интересуется Дженни.
Вовсе нет. Наоборот, буду рада.
И это правда. Со следующего понедельника племянника отдают в ясли, поэтому я совсем не против посидеть с ним четыре дня, пока его мама будет работать.