Осторожно, стараясь не задеть присутствующих, боком вылезаю из-за стола, все же наступая на чьи-то ноги.
Так! Так, так, так Что теперь делать? Что вообще делают сыщики в таких случаях? Когда убийца выдал себя, но пока это понятно только тебе одному Иникаких доказательств! Я протискиваюсь сквозь толпу в сторону туалетов, потея от волнения не меньше, чем только что уличенный продюсер. Стоп! Те люди, которые это сделали! Откуда они все знают? Кто они? Я резко поворачиваю назад, толкнув длинноногую брюнетку, которая в отместку обливает меня шампанским. За сцену! Приходится продираться сквозь толпу, которая как раз совершает очередной «отлив» с танцпола. По дороге к заветной дверце в гримерные помещения в поле моего зрения навязчиво попадает VIP-ложа телемагната. Я замечаю, как он долго шепчет что-то на ухо своей спутнице, почти закрыв ее от меня. Затем они вместе встают, он галантно предлагает ей руку. Не может быть! Его спутница до того напоминает мне девушку, просившую о помощи перед входом в ресторан, что я начинаю сам себя подозревать в паранойе и навязчивых галлюцинациях. Телемагнат с девушкой удаляются из ложи, демонстрируя королевскую вальяжность. Куда? Зачем? Впрочем, мне нет до них дела. Главное в этот моментпрорваться за кулисы! Монолитная фигура охранника перед входом преграждает путь. Я быстро роюсь в карманах, достаю смятую сотню долларов А что? Какие еще идеи? Но тут меня выручает Белкина пиарщица. Все-таки иногда они появляются очень кстати. Таня высовывается из-за двери в гримерку и машет мне рукой, так, будто мы расстались минуту назад:
Ну! Куда ты пропал? Скорее! Она ждет тебя!
Охранник неохотно подвигается. Я протискиваюсь в задымленное пространство гримерных комнат и, едва успев выпалить Тане «Где они?! Мне нужно их видеть!», сталкиваюсь с Ней Белка стоит передо мной, смотрит на меня, улыбается мне. И больше всего это напоминает сон. Правда, должен признаться, такие смелые сны меня даже не отваживались посещать. Она подходит ко мне близко, совсем близко, ближе еще Я облизываю сухие губы, пляска кадыка соперничает с нервным тиком, дергающим губы.
Я Кажется, я нашел его!
Она не слушает. Она кладет руки мне на плечи, она откидывает свою рыжеволосую голову назад и долго-долго смотрит мне в глаза, причем ее зрачки начинают тот же стремительный серфинг от левого к правому горизонту иобратно, который я однажды уже наблюдал во время кинофестиваля Дежа-вю? Будто все случилось вчера Я помню, как тогда не решился Я помню, как часто потом сожалел, что не решился Я помню Да к черту все! Я не собираюсь больше искушать фортуну! Я не собираюсь снова жалеть и канючить у судьбы: «Пли-из! Еще один шанс!» Я кладу руки ей на бедра. Я целую ее бережно, будто боюсь прикосновением губ разрушить наваждение. У меня просто нет другого выхода.
Бабушка, оказывается, была права. Сказки сбываются. Она тоже целует меня. Она отвечает мне Правда, я не сразу понимаю это. Мне кажется, на несколько секунд я даже теряю сознание. Оцепенение? Шок? Гибель героя и медленное воскресение с привкусом помады на губах? Мы отрываемся друг от друга ивдруг! одновременно начинаем хохотать! Внезапно, шально, беспричинно Дураки? Что с нами происходит? Мы показываем друг на друга пальцами и ржем вприсядку. Мы множим морщины, вываливаем языки и корчимся, ломаясь не по линиям сгиба. Какие мухи нас покусали? Разве кто-то может сказать?
Пора! Пора! Уходим! пиарщица Таня толкает нас в направлении служебного выхода.
А где Где эти? Ха-ха-ха! В белых ха-ха я чувствую себя убийцей, разрушителем храмов, но почему-то по-другому не получается.
Давно уже все свалили! И нам пора, если не хотите застрять за столиком у боссов! У них хоббиусаживать к себе за стол и накачивать артистов Таня бесцеремонно тычет меня телефоном в спину.
Мы спешно эвакуируемся, никем не замеченные. И смеемся. На улице в карнавальной толпе на нас тоже никто не обращает внимания. Хоть мы и смеемся. Дамы, барышни, кавалеры, фрики, маски, маски, маски Мы пробираемся сквозь облако противоречивых ароматов и смеемся. Громко, в голос, как умалишенные Выясняется, что наши с Таней авто припаркованы почти напротив друг друга. Не переставая смеяться и помахав пиарщице рукой, Белка открывает дверцу моего автомобиля До смеха ли мне? Я корчусь в истерике.
Контрабандисты меня поймут. Каждый, кто ввозил на свою территорию ценность, с ясным пониманием того, что эта ценность ему не принадлежит И вообще, все этонезаконно. Инезаслуженно. Инеправдоподобно. Кому-то все это навязчиво снится. При чем же здесь я? Да, таможенные привидения поймут меня. Это как распахнуть двери музея имени Джоконды перед живой Джокондой. Я даже попытался в застенчивых традициях гостеприимства продемонстрировать Белке фотовыставку ее изображений. Лихорадочно соображая, не будет ли роковой бестактностью показывать ей ее лицо с пририсованными чертами зебры. А она прервала меня. Мягко, но настойчиво. Как женщины умеют
Думаете, у меня ничего не вышло? М-м-м Вы совсем не знаете папарацци Агеева. Конечно, я суетился. Дергался, проливал вино, путал полотенца, говорил невпопад Но Лишь до того момента, когда ладонь моя легла на мягкую После этого, ее первого громкого выдоха, взгляда, застланного доверчивостью, самообладание накрыло меня и больше не отпускало. Вот видите, иногда природа заботится о мужчинах
Ее экстаз как шаровая молния. Осветил пять кварталов в окрестностях и медленно угас там, вдали за рекой. Утро мы встретили счастливыми.
Я никогда не знал до этого утра, что умею так долго и красочно говорить. Как в старинном английском анекдоте «раньше овсянка не была пересолена, так что повод отсутствовал». Я готовил овсянку на завтрак, вместе с омлетом, блинами, тостами, фруктами, и рассказывал, рассказывал, рассказывал ей о ней самой. О ее отражениях в моем зеркале. Она смеялась, называла меня «влюбленное зеркало» и с аппетитом поедала мою стряпню. А я говорил, говорил О том, каким идиотом чувствовал себя во время безрезультатных ухаживаний, о наших редких встречах, о моих сильных чувствах Она сочувственно улыбалась. Даже Сириус позволил ей почесать себя за ушами. А он обычно не терпит фамильярности. Я все-таки показал ей кипу фотографий с ней в главной роли. Тех, которые она отказалась смотреть ночью. Она в клубе, она поправляет прическу, она орет кому-то, шутливо выпучив глаза, она на сцене, она танцует, оназебра, оналама-гуанака, она, она Я вытащил Лейлу из кофра и двадцатью-тридцатью щелчками похитил самое ценное, что подарило мне это утро. Ощущение покоя, блаженства и счастья, размытое по ее лицу импрессионистским рассветным освещением. Она нисколько не позировала, и потому у меня получились такие живые кадры, о которых я и мечтать не мог. Будто это не я, а жизнь говорила: «Стоп! Снято! Ничего более цельного и законченного с тобой уже не может произойти!» Конечно, я рассказал ей о своем вчерашнем открытии.
Гвидо?! она брезгливо сморщилась, разрушив безмятежность, не может быть!
Я уверен! Осталось доказать
Как?
Не знаю Я должен поговорить с ним. Ты поможешь встретиться с Гвидо?
Вообще-то она замялась, ладно попробую. Сейчас еще рано ему звонить. Он поздно встает. Мы встречаемся в студии через три часа, я поговорю с ним и перезвоню тебе. Только как тебя представить?
Скажи, что журналист журналисты из этого как его ну, музыкального ежемесячника хотят поговорить А я попрошу свою знакомую репортершу подстраховать меня. Мы приедем вдвоем, типа онажурналист, а яфотограф.
Хорошо.
Два часа спустя я вызывал ей такси в абсолютной уверенности, что только что прожил лучшее утро в своей жизни. Что жизнь состоялась. Что уже ничто не сможет сделать меня более счастливым.
А спустя еще час позвонила Анка.
Ну, что, наблюдательный папарацци, теперь-то у тебя есть все фотографии моих литерных друзей?
Откуда? Я никого вчера не встретил. А ты где была? Обещала прийти
Как где? Ты не понял? На сцене! Мы все были на сцене в белых балахонах! Не заметил?
ГЛАВА 8ГВИДО
Просто примите это к сведению: бестактно и жестоко интервьюировать продюсера, который потерял Артиста. Потерял при таких ужасных обстоятельствах. Я не говорю им этого вслух, но об этом заявляет мой строгий черный пиджак, наглухо застегнутый на все пуговицы. Когда вы десять лет вместе занимаетесь шоу-бизнесом, вы получаете десять лет совместной во всех смыслах жизни. Артист и продюсерсемья. Бестактно и жестоко интервьюировать человека, семья которого только что понесла тяжелую потерю. Я не бросаю это им в лицо, но именно об этом твердит мой отстраненный взгляд. Когда уголки век немного опущены, а в зрачках будто отключен свет, и они неподвижно, словно парализованные, направлены в сторону и чуть мимо собеседника. Стеклянный взгляд. Пугающий взгляд. Я хорошо знаю его, много лет репетировал перед зеркалом. В моей профессии бывают ситуации, когда необходимо оглушить взглядом. Превентивная мера. Чтобы затем не возникла необходимость стрелять.
И все же я согласился на интервью. Большое откровенное интервью о моем об этом покойном мальчике. Сейчас мне важнее говорить о нем, чем молчать. И об этом я им тоже не сообщаю.
Их двое, девчонка лет двадцати пяти, в розовой кофточке, лисья мордочка, стройная фигурка, пегие косички вразлет, серые глаза, которые уже мерцают профессиональным опытом, уже способны рентгеноскопировать собеседника в поисках потаенных заводей, но еще способны поддаваться гипнозу. Поверьте мне, я хорошо разбираюсь в журналистах. Вы и года не протянете в моей профессии, если не владеете искусством манипулировать СМИ. А я в шоу-бизнесе двадцать лет. С полным правом переписки.
Они долго представляются, но я не запоминаю их имен. Ее спутник-фотограф меня настораживает. Пока не пойму почему. Конечно, я вспомнил его. Вчера, на дне рождения в Жуковке он чуть не заставил меня потерять контроль Чертов папарацци! Неброской внешности, высокий, как большинство из них, упакованный в джинсы и вязаный джемпер, с неподвижным лицом и ничего, абсолютно ничего не выражающим взглядом. С таким проведешь несколько минут в одной комнате, потом прибежит полиция, выяснится, что он спер подвески голландской королевы, прирезал семерых охранников и находится в интерполовском розыске, а ты так и не сможешь его описать. Нечего описывать. Никаких зацепок. Подозри-и-ительно Тем более парнишка все время прячется за свою фотокамеру в пол-лица. Как охотник, все время держит ее перед собой, а щелкает изредка, только когда уверен, что попадет туда, куда хочет. Слишком серьезное отношение к профессии, можете мне поверить. Охотник
Мы рассаживаемся в студийном «предбаннике», у барной стойки, я предлагаю выбрать напитки. Девица ограничивается кофе, парень даже отказывается присесть. Кружит по комнате, будто вальсирует, приседает, нагибается, не отрывая камеру от лица и вдругщелк! щелк! вспышкасделал кадр! Вчера он тоже снимал, только мне показалосьне целясь, просто палил наугад
Девица пытается расположить меня лучистой улыбкой, я непрерывно отражаюсь в ее белоснежных зубах и невольно расслабляюсь. Тем неожиданнее на меня обрушивается ее первый вопрос:
Как вы думаете, насколько возрастут продажи альбомов группы «Аллигархи» после гибели фронтмена?
Стараясь не поперхнуться, чтобы не выдать внезапно нахлынувшего бешенства, крупным глотком кофе гашу вспышку ярости. Глаза, конечно же, выдают меня. Надо было общаться в темных очках. Траур, все бы поняли.
Продажи будут огромными. Никакой Интернет не помешает стараюсь говорить негромко, делово, чуть стиснув зубы, но без циничных перегибов. Эмоциональные всхлипы из арсенала истеричных домохозяек«как вы можете такое говорить!» тоже не допустимы. Толькострогие, сдержанные интонации.
вряд ли музыканты «Кино» думали о продажах после гибели Цоя, когда доделывали посмертный альбом Вряд ли музыканты Joy Division думали об этом, когда готовили к выпуску посмертную компиляцию Поверите вы мне или нет, но я тоже не думаю. Скажу больше, все деньги от продаж нового альбома, песни для которого Слава успел успел сочинить и спеть, я отдам на благотворительность.
Какую благотворительность?
Думаю, будет справедливо основать фонд его имени, который сможет помогать нуждающимся музыкантам. Тем, кто болен, попал в беду, временно потерял дееспособность
Розовая кофточка ерзает на стуле, который я намеренно предложил ей. У него особенное сиденье, я называю этот стул «усмешка инквизитора». Ни один человек не может выдержать в нем спокойно больше пяти минут. Все начинают ерзать, крутиться, попеременно закидывать ногу на ногу, раскачиваться И редко кто смог высидеть на нем более получаса. Очень полезный стул для общения с журналистами.
Гвидо, простите, кофточка переходит на слегка заискивающий тон, наверняка собирается сказать гадость, мы все слышали, читали в газетах о том, что в последнее время у вас со Славой были было недопонимание, что ли вы не очень ладили
Я тебе покажу «не очень ладили»! Меньше всего сейчас мне нужно, чтобы этого оболтуса посмертно записывали в мученики, в гении смутного времени, а я, как всякий Карабас Барабас, выглядел на его фоне бездушным угнетателем. Будь проклята сказка о Буратино, давшая этому народу такой яркий архетип! Сатанинский бизнес! Почему я не могу всему миру рассказать правду, как она есть? Почему не могу сказать, как часто этот клоун, обдолбанный в сопли, на записи не мог спеть ни одной ноты, а я платил и платил, платил и платил за студию? Почему не могу рассказать, как приходилось, на выездехвала Аллаху, сокращать концерты до тридцати-сорока минут, потому что этот похмельный мудак, из последних сил сдерживая спазмы на сцене, убегал за кулисы, чтобы блевать на ящики с оборудованием Под глумливое хихиканье техников. А потом, подчиняясь десятиминутному неистовству зала, выползал, чтобы на подгибающихся ногах, дрожащим голосом выдавить из себя еще три песни на бис Почему? Несправедливо Почему мне невозможно поведать миру, как нанятые мной авторы писали за него эти песни, которые любая ссыкуха-малолетка запоминала с первого прослушивания? А он только ездил по стране и гадил, ездил и гадил, ездил и гадил! В аэропортах, в отелях, на стадионах, в ресторанах А пресса подхватывала его фортели, пережевывала их, смакуя, и выплевывала хлесткими репортажами о смятении тонкой души поэта в мире тотальной потребительской лихорадки. Почему я не могу рассказать? Этика? Боязнь того, что мне не поверят? Природная сдержанность? Какая чепуха! Никто из этих журналюг никогда не узнает, что «посмертный альбом», с которым они сейчас носятся, как дурачки с писаной торбой, будет полностью состоять из песен, которые этот мудак напел два, три, четыре, пять, семь лет назад Которые попросту не вошли в его номерные альбомы! Потому что он плохо их напел! А других-то песен у меня и нету Сейчас, погодите пройдет еще немного времени, и про него станут говорить «сжег себя в пламени творчества» или еще хуже«погиб поэт, невольник чести» приравняют к Кобейну, Моррисону, Кертису Сравнят с Высоцким, чего доброго Хотя бы по количеству выпитого И я никогда не смогу объяснить им, что не мне, вовсе не мне, а им, этим малолеткам, этой публике, этим журналистам, гнусным политикам, жирным купцам был нужен именно такой вечно пьяный, постоянно обдолбанный рок-н-ролльный клоун, который иногда во время выступления даже фуражку на голове не мог удержать. Который работал жупелом для миллионов добронравных мамаш, желанным дефлоратором для миллионов российских девственниц, иконой пофигизма для субтильных пареньков с косыми челками, которые готовы прятать под подушкой томик Рембо, но не готовы читать его ввиду природной инфантильности. Я никому ничего не навязывал. Я лишь дал им то, что они просили. Потому что япродюсер. Очень хороший продюсер. Я тебе покажу «не очень ладили»!
Гм-м-м простите, как ваше имя? вполголоса обращаюсь к «розовой» кофточке.
Белла.
Благозвучно. Что ж, Белла, вы задаете непростые вопросы. Но, если у вас хватает мужества их формулировать, у меня должно хватить мудрости на них ответить. Мы не хочу показаться излишне пафосным мы были семьей. Десять лет вместе. Проинтервьюируйте любую российскую семью с десятилетним стажем, и вы поймете, что, кроме счастья, за эти годы, в их жизни случались недоразумения, недопонимания, как вы выразились, ссоры, даже конфликты. Кто-то не выгулял собаку, не выбросил вовремя мусор, не вымыл посуду Наверное, я вас удивлю, но мы в шоу-бизнесе тожеживые люди. И у нас происходит то же самое, что случается в обычных семьях. Иногда мы ругались со Славкой, я деликатно отвожу глаза, это были творческие споры Без них вряд ли получилось бы то, что вы слышите на его альбомах. Хорошая сталь куется в противоборстве огня и воды. Но я окончательно прячу взгляд, я любил его. И всегда, слышите, всегда старался оградить от житейских проблем. В этомеще одна важная обязанность продюсера.
Белла-розовая-кофточка скромно опускает пушистые ресницы. Ветерок освежает комнату. Она крутится своей тощей задницей на моем «троне милосердия», но не делает попыток пересесть. Она продолжает спрашивать:
В прессе в разное время муссировалась информация о романе Славы с другой вашей подопечной я говорю о Белке Как она? Ей предъявляют обвинение в убийстве? Говорят, улики указывают не нее Мы, конечно, не верим Прокомментируйте, пожалуйста? Каковы ваши действия в этой ситуации?