С годами меняешься, сказала Сабина, отметив, как сухо, почти сурово прозвучал ответ.
Миссис Феттерс кивнула:
Ну да, с годами Я, во всяком случае, это замечаю. И все они как-то разом вдруг поняли, что воссоединение семьи подошло к концу. Каждый увидел больше, чем ожидал увидеть, и никто не получил желаемого.
Берти, думаю, нам пора отправляться в отельнадо отдохнуть.
Вы могли бы остаться, сама того не желая, сказала Сабина, повинуясь вдолбленным матерью правилам хорошего тона.
Я совсем из сил выбилась, ответила миссис Феттерс. Уже и то неловко, что придется попросить вас отвезти нас в отель.
Еще одна поездка в автомобиле показалась невеликой платой за возвращение личного пространства.
Я сказала в бюро путешествий, что готова приплатить за безопасность, заметила миссис Феттерс, когда они подкатили к гранд-отелю «Шератон» в самом центре. За такую сумму можно было бы ожидать и охранника возле самой двери. Думаете, здесь безопасно?
Это хороший отель, сказала Сабина. Я могу пройти с вами и проследить, чтобы вас заселили как полагается.
Миссис Феттерс замахала руками:
Что вы, не надо! Вы и без того столько для нас сделали. Понимаю, как нелегко вам было ехать на кладбище. Боюсь, что здесь я проявила эгоизм.
Нет, поехать туда мне хотелось, сказала Сабина.
Минуту они сидели молча. Наконец Берти открыла дверцу машины.
Ну что же, спокойной ночи, сказала она.
Если вам что-нибудь нужно
Нет, все отлично.
Миссис Феттерс нерешительно взглянула на Сабину. Женщины медлили, не зная, как попрощаться. Потом миссис Феттерс похлопала Сабину по рукеточно двоюродная тетушка или добрая учительница. Гости вылезли из машины и помахали Сабине рукой. Та дождалась, пока они благополучно войдут в двери отеля, нажала на газ, и БМВ пулей вылетел с парковки.
Семья Парсифаля, его мать и сестра, а Сабина не пригласила их переночевать в гостевых комнатах, не угостила ничем из переполненного снедью холодильника. Неужто нельзя было проявить хоть капельку любезности? Она ловко перестроилась на первую полосу. Поймай-ка теперь ее! Попробуй-ка обвести вокруг пальца! Сабина нажала кнопку и опустила стекло в окне, позволив ветру трепать волосы. В такие вечера трасса превращалась в экстремальный аттракционхорошая проверка нервов и водительских навыков. Иногда только необходимость следить за дорогой не давала Сабине закрыть глаза. Надо думать, Парсифаль не осудил бы ее за то, что позволила его матери и сестре остановиться в отеле; в конце концов, собственных его чувств к родным хватило на то, чтобы оставить им немного денег, но на то, чтобы сообщить им свой адрес, не хватило. Такая холодность не могла быть беспричинной. И пусть причина была Сабине неведома, она всецело доверяла Парсифалю. Что-то в его семье было неладно, а чтоее не касается, она тут ни при чем. Когда Сабина через «Колдуотер-Каньон» выехала из Малхолланд-драйв, было уже темно. Легче всего ей было сливаться с Лос-Анджелесом в те часы, когда он превращался в море огней.
Феттерсы могли бы сослужить Сабине неплохую службу. Ведь она получила бы ответы на столько вопросов, заполнила бы столько зияющих черных дыр, улучив момент и спросив: но почему же, миссис Феттерс, вы за все эти годы ни разу не поговорили с сыном? И почему вдруг так заинтересовались им теперь? Но откровенность надо заслужить. Для нее требуется доверительность и время, и хотя последнего у Сабины было хоть отбавляй, сил на первое не хватало. Люди утомляли ее. И то, как легко и непринужденно им удается общаться между собой, лишь расстраивало.
Дома Сабина достала лотки с едой, взяла тарелку. Нарезала салат для Кроля, поставила на пол и принялась постукивать ногой, пока из коридора не раздалось тихое «шлеп-шлеп». Какой смысл во всем, если нельзя рассказать Парсифалю? Как бы Сабина хотела, чтобы он ждал ее за столом, накрытым к завтраку! Она бы все ему выложилаи про аэропорт, и про Джонни Карсона. Он бы в жизни не поверил, что его мать хранит запись шоу Джонни Карсона. Мысленно она рассказала ему и про поездку на кладбище, как сдержанно вела себя Берти и как без умолку болтала его мать на могиле. Рассказала ему о том, как они осматривали домсловно Парсифаль прятался где-то рядом. Двадцать два года Сабина рассказывала все одному-единственному человеку, так что жизнь и рассказы стали неотделимы друг от друга. Теперь же она словно существовала лишь наполовинужила, но не могла облечь прожитое в форму.
Не хочу превратиться в старуху, разговаривающую с кроликом, сказала она усердно жующему зверьку. Тот даже головы не поднял.
Вечером, сидя в мастерской, она вырезала из пенопласта холм, стараясь, чтобы склоны были покатыми, и думала о Феттерсах. Вспоминала бледные руки Берти, кольцо с крошечным брильянтом. Кто надел его девушке на палец? Думала ли она о брате, которого не помнила? Была бы ее жизнь иной, не покинь Парсифаль семью? Миссис Феттерс не производила впечатления плохой материстоило только вспомнить, как говорила она с сыном на его могиле. Она казалась человеком прямым. И явно гордилась сыном, даже умершим. А что смогут они узнать и понять здесь, в Лос-Анджелесе? Уедут ли они завтра? Или снова поедут в Форест-Лоун? Или отправятся бродить по городу, по улицам, заходить на которые им не следует, пытаясь понять что-то, что им, возможно, не дано увидеть?
Сабина все корила себя за то, что не была настойчивее, не расспросила подробнее, и, поглощенная чувством вины, не заметила, как лезвие, которым она резала пенопласт, соскользнуло. Пропоров кожу на запястье, нож вонзился в основание ладони. Пришлось хорошенько дернуть, чтобы его вытащить. Сабина уже открыла рот, чтобы вскрикнуть, позвать на помощь, но удержалась. Обхватив запястье другой рукой, она посидела минуту, глядя, как кровь, пульсируя, сочится между сомкнутыми пальцами. Затем пошла в ванную.
Рана, несомненно, была глубокой. Когда Сабина сунула руку под струю воды, ее пронзила такая боль, словно ножк тому же раскаленныйдо сих пор торчал в ладони. Однако все пальцы двигались нормально. Раковина стала красной от крови. Судя по всему, такой порез требовал наложения швов, но Сабина решила, что лучше истечет кровью в ванной, чем вернется в «Седарс-Синай». Вскрыв зубами пять пакетиков с марлевыми салфетками, она стопкой положила их на рану и приклеила пластырем. У Фана и Парсифаля хранился изрядный запас средств первой помощи. Кровь начала просачиваться сквозь марлю, Сабина подняла руку над головой. И тут услышала телефонный звонок.
Было почти одиннадцать. Сабина поняла, что звонит миссис Феттерс, хоть и не ждала звонка от нее. Она села с телефоном на пол, задрав руку, словно у нее назрел какой-то срочный вопрос.
Сабина? В трубке слышался шуммузыка, гул голосов. Вечеринка. Она назвала ее по имени?! Это Дот Феттерс.
Дот. Сабине и в голову бы не пришло, что такое можно сделать с именем Дороти.
У вас все в порядке?
О, все прекрасно. Простите, что звоню так поздно. Я вас разбудила
Вовсе нет.
Ну хорошо. Знаете, Берти спит, а мне не спалось, и я спустилась в бар. У них здесь чудесный бар.
Сабина была рада ее звонку. Она чувствовала, как кровь из раненой ладони тонкой струйкой течет по поднятой руке.
Я подумала, сказала миссис Феттерс, это глупо, конечно, ведь ночь на дворе и всякое такое и понятно, что вы не в двух шагах находитесь, но я подумала, что, может, вы захотите приехать и выпить со мной рюмочку.
Сабина решила, что миссис Феттерс, похоже, уже успела выпить рюмочку, и даже не одну. Неудивительно. Как бы иначе она решилась на такой звонок?
Рюмочку
Ну да, это я просто так подумала. На самом-то деле поздно Как-то у меня после сегодняшнего на душе нехорошо. Но я решила, что вот случай поговорить с вами ине знаю даже. Уж простите. Так тяжело все это.
Я знаю, сказала Сабина. Голос ее в пустой комнате прозвучал еле слышно. Все это и вправду было очень тяжело. И хотя Сабине трудно было даже представить, что она сейчас поедет пить с Дот Феттерс, представить, как она будет сидеть дома одна, было еще труднее. Хорошо, сказала она.
Правда? Вы приедете?
Непременно. Мне потребуется минутка, чтобы собраться, но я обязательно приеду.
Сабина сменила блузку, на которой уже расплылось красное пятно, и так туго замотала кисть плотным бинтом, что та стала похожа на дубинку с торчащими на конце пальцамидлинными и холодными. Она сама не понимала, зачем возвращаться к человеку, от которого всего несколько часов назад была счастлива сбежать, но хотелось сменить обстановку. Понять, почему это так, она даже не пыталась. Необходимость сесть за руль не пугала. Сабина была дочерью Лос-Анджелеса, города, в котором водить машинуэто почти как дышать.
В субботний вечер дела в баре «Шератона» шли отлично. Лампы горели неярко, телевизоры работали без звука. В уголке наигрывал что-то пианист, но пения не было. Между столиками сновали на милосердно низких каблуках, разнося коктейли, одетые в синие с белым униформы официанткипо большей части возраста Сабины или старше. Завидев ее, сидевшая возле стойки Дот Феттерс помахала рукой, затем, словно этого было недостаточно, слезла с высокого табурета, подошла к Сабине и обняла ее. Они встретились, расстались и встретились вновь, что по некому негласному правилу этикета предполагало физический контакт.
Хочу угостить вас, объявила миссис Феттерс, громко, чтобы слова не утонули в звоне стаканов. Чего бы вам хотелось?
Виски, вместо своего любимого напитка Сабина назвала любимый напиток Парсифаля.
Наклонившись над стойкой, миссис Феттерс сделала заказ бармену. Тот ухмыльнулся чему-то, чего Сабина не расслышала, и кивнул.
Так много впечатлений, сказала миссис Феттерс. Берти совсем вымоталась, упала в постель, как подкошенная, молодыеони такие. Но я-то про себя знаю, что не усну.
Темноглазый мужчина с дорогущими коронками во рту задел Сабину, улыбнулся, попросил прощения. Не обращая на него внимания, она взяла стакан.
Я даже не спросила, сколько вы тут пробудете, сказала Сабина.
До послезавтра. Берти надо на работу. Я работаю в буфете в школе, где учатся мальчики Китти, но там график гибкий. Китти считает, что теперь, когда мы получили деньги, я могла бы и уволиться, но мне нравится, что я вижусь с мальчишками. Они хорошие ребята и уже такие большие, почти взрослые. Уж лучше я рядом с ними побуду, пока здоровье позволяет. Старшего звать Говард-младший в честь отца, а младшего назвали Гаем. Китти в честь брата его назвала. Вот этого-то вы наверняка не знали. Взгляд ее скользнул куда-то вниз и, несмотря на полумрак, зацепил странный сверток у Сабины на коленях.
Что вы с рукой сделали?
Сабина тоже опустила взгляд. Она старалась не думать об этом, но ладонь пульсировала, словно в ней билось маленькое сердце. Вероятно, Сабина слишком туго затянула бинт.
Порезалась, сказала она.
Миссис Феттерс наклонилась.
Либо вы совсем не умеете бинтовать раны, либо это не просто порез. Взяв руку Сабины, точно предмет, никак не связанный с ее телом, нечто вроде бумажника или гребешка, миссис Феттерс подняла ее над стойкой, приблизив к свету. Повязка совсем промокла. Порывшись в сумке, она достала деньги и положила их на стойку. Пойдемте в уборную, я взгляну.
Да нет, все в порядке, запротестовала Сабина.
Но миссис Феттерс не стала слушать: с уверенным видом человека, знающего толк в порезах, она слезла с табурета и направилась в туалет, таща за собой Сабину. В ярком свете потолочных ламп рука выглядела далеко не лучшим образом. Миссис Феттерс не успела снять повязку даже наполовину, когда добралась до насквозь промокших красных бинтовв тон цветам на обоях. Сабина внезапно почувствовала дурнотунепонятно, от потери крови или просто от ее вида.
Ну что, мне снять всю эту гадость и велеть вам съездить в больницу или не терять времени и поехать туда с вами прямо сейчас?
Мне очень бы этого не хотелось, сказала Сабина, но и сама расслышала в своем голосе нотки неуверенности. Обилие крови ее встревожило. К тому же Сабина помнила, что часть пореза пришлась на запястье, в деликатнейшее место, которому следует оставаться в неприкосновенности. Ненавижу эту больницу!
Ну, город большой, должны же в нем быть и другие больницы. Миссис Феттерс наскоро намотала бинты обратно. Пошли, скомандовала она, вновь увлекая Сабину за собой. Думаю, удачно вышло, что я вам позвонила. Вы могли запросто истечь кровью в постели.
В дверях Сабина ее остановила.
Если мне и надо ехать, это не значит, что ехать должны вы. Я прекрасно справлюсь одна.
Миссис Феттерс бросила на нее изумленный взгляд:
Но вы же не думаете, что я позволю вам добираться в больницу среди ночи одной, правда? Что сказала бы на это ваша мать, если б узнала?
Моей матери, подумала Сабина, было бы не до порезаона засыпала бы вас вопросами о том, как вы растили ваших детей.
Больница «Добрый самаритянин» находилась меньше чем в миле от отеля, так что ехать в «Седарс-Синай» не было необходимости. Может ли человек, поранивший себя резаком, истечь в постели кровью до смерти? Вероятно, не может, но Сабине такая перспектива показалась привлекательнойсамоубийство, но непреднамеренное, во сне.
Над входом в приемный покой отделения неотложной помощи сияли яркие огни. Автоматические двери распахивались от первого же касания. Неотложка встречала посетителей с распростертыми объятиями. Прямо-таки затягивала внутрь.
Раскрасневшиеся от жара дети дремали на коленях у родителей. Женщина с рукой на перевязи, сделанной из цветастой косынки, смотрела в пустоту прямо перед собой. На каталке в коридоре лежал голый по пояс и прикрытый какой-то тканью мужчина с перебинтованной грудью. В стороне рядом с полицейским сидела женщина со слипшимися от крови волосами и синяком в пол-лица. Люди плакали, потели, спали. Кто-то, устроившись на чемоданах, нетерпеливо выглядывал в окошко, словно ожидал прибытия автобуса. Двое стариков рассказывали анекдоты и громко смеялись, будто были не в больнице, а сидели за столиком у «Кайтера». Сабина прошла к стойке регистратуры. Заполнила формуляры, сделала копию страховки и получила заверение, что очередь ее подойдет не скоро.
Может быть, что-то случилось, авария, катастрофа, как по-вашему? тихонько спросила миссис Феттерс.
Сабина покачала головой.
Да нет, никакого особого наплыва, на мой взгляд, незаметно.
Я бы, пожалуй, не смогла жить в большом городе.
Да не самый удачный первый вечер в Лос-Анджелесе вам выдался.
Миссис Феттерс засмеялась.
Ну что тут поделаешь! Но в любом случае сидеть ночью в барене дело. Уж лучше я тут побуду. Она взглянула на руку Сабины, коснулась кончиков ее пальцев. У вас ногти вроде как посинели. Наверное, надо ослабить повязку. Уж тут-то вам не дадут истечь кровью. Она аккуратно размотала бинт, а затем замотала опять, так, чтобы намокшая от крови ткань придерживала повязку своим весом.
Спасибо, сказала Сабина. Дот Феттерс достала из сумочки бумажную салфетку, чтобы вытереть кровь у себя с пальцев. Несколько капель упали на белый кафель пола. Коврового покрытия в помещении не было. Сюда Бобби Кеннеди привезли в тот вечер, когда его застрелили.
Правда? Теперь миссис Феттерс окинула приемное отделение полным благоговения взглядом. Какая жуткая трагедия! Такой милый парень
Они посидели молча, стараясь не глазеть на других ожидающих.
Помните шрам, который у Гая был вот здесь? Миссис Феттерс провела пальцем по лицу Сабиныот внешнего уголка левого глаза, вдоль линии волос, мимо уха и к челюсти, в точности повторив линию шрама, на который Сабина смотрела двадцать два года.
Она кивнула.
А откуда он у него, знаете?
Играл в хоккей в Дартмуте. Кто-то ударил его клюшкой.
Это я виновата. Мать Парсифаля обхватила себя за плечи. Ему тогда семь было. Я работала в саду, а Гай играл с Китти. Я хотела обрезать куст, но ножницы были маленькие, и я велела Гаю сбегать в гараж принести те, что побольше. Но Гай совсем заигрался, они с Китти мастерили там что-то, и мне пришлось крикнуть ему, чтоб бегом принес мне ножницы, потому что третий раз я повторять не буду. Тут уж он побросал все, умчался и через пару секунд вернулся с секатором. И тут я смотрюон держит его раскрытым, вот так. Миссис Феттерс сдвинула запястья и раздвинула в стороны ладони. Я сразу это заметила, лезвия сверкали на солнце. Все равно что два мясницких ножа. Я крикнула: «Не беги!» хотя за минуту до этого велела как раз бежать, и он растерялся: уставился на меня, споткнулся о шланг, упал. Рази все! Она щелкнула пальцами. Медсестра недоуменно взглянула на нее и тут же отвела взгляд. И отхватил себе чуть ли не пол-лица! Честное слово! Половины его чудесного личика как не бывало! И прямо на моих глазах! Я вам так скажулюбая мать всю жизнь себя проклинает за то, что плохо глядела за детьми, но, уверяю вас, половина всех несчастий случается прямо при тебе.