Экзамены можно сдавать и там, продолжала Сэди. С этим вообще никаких проблем. Я слежу за тем, чтобы Соф вовремя подала работу. Им задали сравнить Искуплениеи Посредника. В общем, не Шекспир. Я сейчас читаю оба романа, чтобы по мере сил помогать бедной девочке.
Все в Сэди, от фигуры до коротко стриженных темных волос, от серо-коричневой сумки в тон мокасинам до южноафриканского акцента, было сдержанным, ничего лишнего. Больше всего она мне напоминала Уоллис Симпсонбезупречная, но ни капли обаяния. Да и вообще ничего человеческого, если уж на то пошло. Интересно, подумала я, каково этоиметь такую мать, которая контролирует всех и вся, и себя в том числе. Взглянув на сидящую напротив Салли, понимаю, что она задает себе тот же вопрос. Салли поджала и выпятила губы, словно промокнув помаду невидимой салфеткой, и в глазах ее блеснуло чувство, которое легко можно было бы принять за участие, на деле жескорее презрение.
Если честно, я никак не могла решить, стоит ли мне ходить на собрания группы, поскольку никогда не разделяла примитивного убеждения, будто бы у всех женщин схожие заботы и взгляды, словно мы какое-то исчезающее меньшинство. Разумеется, есть женщины добрые, достойные, сердечные, их миллионы, но есть и Сэди, которые не задумываясь бросят твоего ребенка умирать на обочине, чтобы получить преимущество для своего. Так зачем же нам упорно притворяться, что это не так? Если у Сэди есть яичники и вагина (которую она, вероятно, чистит паром), это еще не значит, что она моя сестра. Нет уж, благодарю покорно.
В собраниях нашей группы, как и во многих чисто женских мероприятиях, на которых мне доводилось бывать, есть что-то жалкое. Казалось бы, без мужчин мы можем быть собой, но, видимо, настолько отвыкли, что переигрываем и либо беседуем о детях, либо хихикаем, как девятилетки. Женщины так легко скатываются на анекдоты. Прирожденные рассказчицы, мы осмысляем собственную жизнь с помощью сюжетов и персонажей. Не поймите меня неправильно, это, конечно, замечательно, но не придает нам целеустремленности, у нас по-прежнему с трудом получается выкинуть из головы повседневные заботы и задуматься о том, чего хочется нам самим. Представьте себе группу мужчин, которые обсуждали бы коронарное шунтирование чьей-нибудь тещи. Такого просто не бывает, верно?
Впрочем, сегодня у нас не обычное собрание, поскольку к нам пришел мужчина, Мэттью Эксли, известный консультант по трудоустройству, чтобы рассказать, как выгоднее преподносить наши знания и навыки. Зовите меня Мэтт явно наслаждается тем, что он единственный баран в стаде овец. Для начала сообщает нам научные данные. Исследования доказали, говорит Мэтт, что если мужчина соответствует семи из десяти критериев, перечисленных в объявлении о вакансии, то непременно решает попробовать. Женщина же, напротив, даже если отвечает восьми требованиям, обязательно скажет: Не стоит и пытаться, я им не подхожу по двум пунктам.
Итак, дамы, о чем нам это говорит? Мэтт ободряюще улыбается своему стаду. Да, Карен?
Шэрон, поправляет Шэрон. Это говорит нам о том, что женщины склонны себя недооценивать. Мы преуменьшаем свои возможности.
Именно, Шэрон, спасибо, одобрительно кивает Мэтт. А еще какой вывод мы можем сделать? Да, вы, леди со светлыми волосами?
Что мужчины считают, будто бы разбираются в том, в чем не смыслят ни уха ни рыла, поскольку весь профессиональный опыт убеждает их, что даже бездарей постоянно назначают на должности, которые им не по зубам, в то время как самым профессиональным и талантливым сотрудницам приходится вкалывать в два раза больше, чем мужчинам, чтобы им доверили ответственный пост, для которого они подходят гораздо лучше.
К сожалению, время от времени оживленную болтовню о приятном обновлении и чувстве товарищества на собраниях женского клуба прерывает циничный, уставший от жизни и, прямо скажем, напористый голос.
Э-э Мэтт взглядом просит Кейли помочь ему справиться с паршивой овцой.
Да ладно вам, Кэти, мужественно улыбается Кейли, демонстрируя чересчур белые зубы. (Вы ведь уже и так догадались, что это была я, правда?) Нельзя же во всем видеть только негатив. Мы уже говорили о том, что женщины слишком строги к себе. Я понимаю, вы перфекционистка. Мэтт же хочет сказать вот что: даже когда нам кажется, будто мы не годимся для какой-то работы, все равно стоит попробовать, если мы подходим хотя бы по семи или восьми пунктам из десяти.
Именно так, с видимым облегчением подхватывает Мэтт. Чтобы попробовать устроиться на работу, необязательно иметь идеальное резюме.
Прошу прощения, но, мне кажется, Кейт имела в виду подает голос Салли. Вся группа с интересом взирает на самую робкую и молчаливую участницу. Поправьте меня, если я не права, но, по-моему, Кейт хотела сказать следующее: мужчины уверены в себе, потому что чаще всего преимущество остается за ними; так было и есть. Они считают, что у них больше шансов на успех, потому что так оно и есть на самом деле. Нельзя винить женщин зрелого возраста в том, что мы в себя не верим. В нас никто не верит.
Я вас понял, отвечает Мэтт.
Вы тоже замечали, что фразу я вас понял обычно произносят те, кто не понимает и не стремится понять никого, кроме самих себя?
Однако сейчас дела обстоят гораздо лучше, чем даже пять лет назад, продолжает он. Работодатели уже убедились, что женщины, которые возвращаются на работу, могут принести много пользы. Вы все непременно обратите внимание, что баланс между работой и личной жизнью поменял приоритеты в сфере политики и многие фирмы понемногу начинают отдавать себе отчет в том, что как бы это сказать более просвещенный подход к найму сотрудниц зрелого возраста, у которых был перерыв в стаже, бизнесу не повредит. И даже наоборот!
Наверняка вы правы, неуверенно соглашается Салли. Дочь моей подруги со вторым ребенком ушла в отпуск из инвестиционного фонда на целых девять месяцевникто и глазом не моргнул. Когда я работала в банке, такого в принципе быть не могло. Даже четыре месяца Ну, должность-то за это время никуда бы не делась, но на нее уже назначили бы другого сотрудника. А вас в лучшем случае взяли ему в помощницы. Когда мальчики были еще маленькие, мой банк послал меня на Ближний Востоквидимо, хотели проверить, не сдамся ли.
А когда я сообщила начальнику, что жду второго, вступает Шэрон, он рвал и метал. Сказал: Шэрон, дорогуша, но ведь у тебя уже есть ребенок!
Все смеются. Тайный, подрывающий устои смех прислуги из Аббатства Даунтон, обсуждающей в людской забавные причуды хозяев.
Послушайте, говорит Кейли, мне кажется, Кэти слишком мрачно смотрит на вещи. Мэтт прав: в наше время все больше компаний считают, что деятельность за пределами офиса обогащает опыт сотрудника навыками, которые можно применить в самых разных ситуациях. И резюме мамочек после отпуска теперь рассматривают вполне серьезно.
Я оглядываю оживленные лица сидящих в кружок женщин. Они кивают, улыбаются Мэтту, благодарные за то, что он вселяет уверенность: их с радостью возьмут на те же рабочие места, с которых они ушли несколько лет назад, чтобы растить детей, а навыки воспитания и управления маленьким государством под названием дом применимы в самых разных ситуациях. Может, оно и вправду так, если вы выпали из обоймы года на три, максимум на пять. Мне кажется, хуже всего тем, кто все это время вообще никак и нигде не работал и лишился последних крупиц независимости. А когда птенцы в восемнадцать лет вылетают из гнезда, то уносят с собой и смысл маминой жизни. Тогда женщина обращает взгляд на мужчину, с которым прожила четверть века, и осознает, что, кроме детей, только что покинувших дом, их ничего и не связывало. Воспитаниепроцесс хлопотный и трудоемкий, и пока растишь детей, не так-то просто заметить, что брак сломался, поскольку он погребен под деталями Лего, грязными комбинезонами и полиэтиленовыми пакетами. А когда дети уехали, ваши отношения уже прятать негде. И это жестоко.
Благодаря фриланс-проектам мне, по крайней мере, было на что опереться на стремительно меняющемся рынке труда. К тому же в нашей группе я одна из самых молодых, но даже мне придется скрывать возраст, чтобы получить хоть какой-то шанс вернуться в свою сферу.
Я вспоминаю, как сидела в кабинете Джеральда Керслоу с собственным мамочкиным резюме и наблюдала, как он скользит взглядом по списку того, чем я в последние шесть с половиной лет занималась вне офиса. Работа для школы, работа для города, для церкви, опора общества, опекун малых и старых. Мне было неловко. Я чувствовала себя униженной, бесполезной, ничтожной. И хуже всегополной дурой. Может, зовите меня Мэтт прав и отношение к нам действительно меняется, но в моей сфере деятельности женщина сорока девяти лет с семилетним перерывом в стаже с тем же успехом может шататься по Сити, звонить в колокольчик и кричать: У меня хламидиоз!
Мэтт спрашивает, остались ли у нас вопросы, и я поднимаю руку. Он, не дрогнув, выбирает меня.
Как ни крути, дискриминация по возрасту существует, и это серьезная проблема. Не кажется ли вам, что тем, кому уже за сорок, за пятьдесят и за шестьдесят, стоит скрывать возраст в резюме?
Он хмурит лобне так, как будто в самом деле задумался, но так, как обычно делают мужчины, когда хотят изобразить задумчивость. Носи он очки, сейчас спустил бы их к кончику носа и взглянул на меня поверх них.
Скрывать? Нервный смешок. Нет. Хотя я не стал бы акцентировать внимание на возрасте. В резюме уже не обязательно указывать дату рождения. Скажем так: без особой необходимости вопрос о возрасте я вообще не поднимал бы. А заодно и о том, когда именно вы окончили школу или университет, вы же понимаете, все умеют считать. В общем, ободряющая улыбка, я искренне желаю вам всем удачи.
Засовывая карту в автомат, чтобы оплатить парковку, я чувствую, как кто-то коснулся моей руки. Мышка Салли.
Я лишь хотела сказать, какая вы молодец.
Спасибо. Вы очень добры, но я выступила ужасно. Переборщила с цинизмом. Кейли пытается нас подбодрить, и тут вылезаю я с гневной речью о корпоративном сексизме, как какая-нибудь взбесившаяся Глория Стайнем. Можно подумать, хоть кому-то от этого стало легче.
Но вы сказали правду, настаивает Салли, по-птичьи наклоняя голову (я давно подметила эту ее привычку).
Возможно, но кому это нужно? Насколько я успела понять, правду вообще страшно переоценивают. Все дело в том, что А, ладно. На днях я ездила в Лондон на собеседование, надеялась, вдруг что-то найдется. И это было В общем, я почувствовала себя какой-то замарашкой, выжившей из ума деревенщиной, которая заявилась в Фортнэм и Мэйсон продавать козьи какашки. Ужасно. Самое смешное, что я ведь даже не хотела ходить на собрания нашей группы. Знаете, как говорятне хочу вступать ни в один клуб, который с радостью принял бы меня в свои ряды? Мне вся эта затея казалась какой-то жалкой. Женщины возвращаются на работу, вот это все.
Как призраки, вторит мне Салли.
Что?
Привидения. По-французски призракun revenant, дословнотот, кто возвращается. С того света, добавляет она.
Хм, звучит жутковато. Она смеется, мол, призракам свойственно наводить жуть.
Нет, меня поразило совпадение, поясняю я, потому что я совсем недавно думала, что название группы звучит как название фильма ужасов, словно мы восстаем из мертвых. Причем я даже не знала, как по-французски будет призрак.
Салли отвечает, что порядком подзабыла французский, так что даже неловко, ведь она без пяти минут дипломированный специалист по этому языку.
Не смущайтесь, для меня вы все равно говорите как Кристин Лагард, заверяю я. И признаюсь: порой мне кажется, что от меня прежней осталась лишь тень. Мне никогда уже не стать той, что раньше. И для меня все кончено.
Даже не думайте! решительно возражает Салли.
Мы говорили и говорили, хотели даже пойти в кафе выпить чаю, но оказалось, что у обеих собаки и нам пора домой, чтобы их выгуливать, и тут выяснилось, что мы гуляем с ними в одном парке, так что мы съездили за собаками и прекрасно прошлись вместе, посидели на нашей любимой скамейке на вершине холма. Вот так Салли Картер стала моей задушевной подругой.
5. Еще пять минут
07:44
Мам, ты не видела мою Двенадцатую ночь?
Эмили что-то бледненькая, и ей не мешало бы вымыть голову.
По-моему, детка, ты вчера делала в гостиной уроки и оставила ее там. Или же она в той куче на стуле, под игрушками Ленни. Ты не хочешь принять душ?
Некогда, отмахивается Эм, у нас сегодня репетиция хора, а потом нам дадут расписание подготовки к экзаменам.
Как, уже? Год же только начался. Не рановато ли?
Ну да, но мистер Янг сказал, что в том году двое не набрали высший балл и они не хотят, чтобы такое повторилось.
Все равно не помешает перед школой принять душ. Вот увидишь, тебе сразу станет легче. А то у тебя на голове
Я знаю.
Эм, родная, я лишь пытаюсь
Да, мам, я знаю. Но у меня и без того полно дел. Эм разворачивается, собираясь выйти из кухни, и я замечаю, что край ее школьной юбки сзади забился в трусы, а на внутренней стороне бедра лесенка порезов.
Эмили, что у тебя с ногой?
Ничего.
Но ты же порезалась. Ужас какой. Иди сюда. Что случилось?
Ничего. Она резко одергивает подол.
То есть как это ничего? Я же вижу, у тебя кровь.
Я упала с велика. Ясно?
Ты же вроде говорила, что твой велик в ремонте.
Я поехала на папином.
Ты поехала в школу на Брэдли Уиггинсе?
Нет, на другом. На старом, дешевом. В гараже стоял.
И упала?
Угу.
Как это?
Меня повело на гравии.
Бедная моя. И ногу порезала. А вторую ободрала. Подними-ка юбку, я посмотрю. Почему ты мне ничего не сказала? Надо помазать. Ты только погляди, какой ужас.
Мам, пожалуйста, хватит.
Дай посмотрю. Стой спокойно. Подними юбку, мне же ничего не видно.
ОТСТАНЬ. ХВАТИТ. НУ ПОЖААААЛУЙСТААА! Эмили отчаянно вырывается, сбивает с меня очки, и они летят на пол. Я наклоняюсь, подбираю их с пола. Левое стеклышко выпало. Мам, ну сколько можно, стонет Эмили. Ты всегда говоришь не то. Всегда.
Что? Я же ничего не говорила. Я просто хотела осмотреть твою ногу. Эм. Эмили, пожалуйста, не уходи. Эмили, вернись, пожалуйста. Эмили, ты же не можешь уйти в школу, не позавтракав. Эмили, я с тобой разговариваю. ЭМИЛИ!
Моя дочь, изрыгая серные клубы упреков, вылетает за порог, оставляя меня гадать, какой же проступок я совершила на этот раз, и входит Петр. Он стоял с сумкой инструментов у задней двери. Я вспыхиваю при мысли, что он слышал нашу перепалку и видел, как Эмили сбила с меня очки. Но я не верю, что она меня ударила по-настоящему. Наверняка это вышло случайно. Она не хотела.
Извиняюсь, Кейт, я не вовремя?
Нет-нет, что вы, все в порядке. Правда. Заходите. Прошу прощения, Петр. Эмили поранилась, упала с велосипеда, и считает, что я поднимаю шум на пустом месте.
Не дожидаясь просьб, Петр берет у меня очки, поднимает выпавшую линзу, которая так и валяется на полу у лежанки Ленни, и принимается вставлять в оправу.
Эмили еще подросток. Мама, она же всегда не то скажет, верно?
Мне плакать хочется, но я вдруг смеюсь:
Точно. Мать вечно делает что-то не то. По-другому просто не может. Хотите чаю? Сегодня у меня настоящий чай, вам понравится.
В новом своем духовном воплощении Ричард обзавелся целой коллекцией успокоительных чаев. Ревень и розмарин, одуванчик, лимон, крапива и лесной мед манука, а еще что-то в баночке, цвета мочи, под названием Мятитация. По совету Джоэли в феврале он преподнес мне чай с женьшенем: якобы помогает от приливов и ночной потливости. Подарок от всей души, хотя, если уж придираться, не лучший выбор для пылкого влюбленного на День святого Валентина. А ведь после того набора кастрюль от Джейми Оливера на Рождество я полагала, что хуже подарка Рич уже не придумает, однако оказалось, что до дна еще падать и падать. Петра, у которого добродушие и легкий нрав написаны на лице, непросто вывести из себя, но и он вздрогнул, когда я сообщила, что у меня кончился чай, и предложила вместо этого заварить ему одуванчик.
В моей стране надуванчик говорят про того, кто надул в постель, как детки, улыбнулся Петр, открыв характерные неровные зубы, каких у представителей британского среднего класса давным-давно не увидишь.