Несколько недель на выздоровление, затем несколькона укрощение трусости.
И вот вновь сижу в маршрутке. Вновь еду по «родному» адресу в поисках надежды
Была пятница, а потому город, как всегда, застыл в пробке. Пока добраласьна улице давно стемнело. Может, оно и к лучшему. Будет больше шансов, что застану дома.
Усердно жуя волнение, забралась на пятый этаж и, не давая права сомнениям, не выжидая и секунды, тут же заколотила в дверь.
Шаги, тихое шарканье внутрии спустя минуту щелкнул замок. Еще мгновениеи на меня уставились усталые девичьи глаза.
Невольно скользнула взглядом по застывшей фигуре: в мужской футболке, с оголенными ногами (заступивши одной ступней на вторую, в попытке убежать от холода), с растрепанными волосами и растерянным видом, она пыталась сообразить, что от нее хотят.
Да? не выдержала моего молчания. Вы чего-то хотели?
Обреченно моргнуть, смахивая слезы, и молча развернуться. Быстрые шаги вниз
Злата! Злата, постой!
И чем сильнее он пытался меня догнать, тем быстрее я передвигала ноги, до безумия желая поскорее скрыться от ужаса.
Стой! прогремело у меня над ухом у самого выхода из подъезда, и тут же, дерзко схватив за плечо, тормознул и развернул к себе лицом. Злата, прошу, не убегай!
Почему?!! разъяренно рявкнула; кулаки невольно сжались от злости, и проглотила очередную горькую слезу.
Злата, я растерянно прошептал.
Да я уже и так поняла, что ты!
А говорил, «нету».
(скривилась от отвращения и обиды)
Живо закачал головой.
Это не то Это так мимолетное.
Я, видать, тожемимолетное.
(резкий рывок, удар плечом в рукуи вырвалась из хватки; презрительный взгляд в глазаи выскочила на улицу)
Что было духу, отчаяния и боли,
рванула,куда глаза глядят, хороня прошлое.
Глава ТринадцатаяПеремены
Перекройте мне воздух,
задушите руками,
запретите мне снова
верить в любовь.
Запретите надежде
чуткой змеёю
в душу влезать
и плести интригу из снов.
Разорви мои вены,
растерзай мою плоть,
но не дай, тварь, ты сердцу
чтить тебя вновь.
Буду громко кричать я,
не издавши ни звука.
Буду глохнуть в тиши,
буду раны нарочно дереть
только так мне забыть всё
Только так
пережить мне суметь
Закопай меня в яму,
и не ставь ты там крест,
пусть лишь ветер помнит
тайну боли тех мест.
Прочь, брысь, надежда
Не роняй лживых слов
Подвела, сука, снова,
Предала,
дав поверить
в любовь.
Сигареты стали привычкой.
От прошлой жизни остался только лишь красный, порванный клиновый лист.
Ушла из газеты. Хотела, было, уже все к чертям собачьим послать, все бросить, и уехать на родину.
(видимо, не мое, не сложилось, не найти мне здесь своего счастья)
Да в последний момент все перевернулось. Жизнь журналиста взяла своепоявилось много знакомых, в том числе, известные личности. И так, в плену обстоятельств и волей случая, ребята из довольно-таки уже раскрученной рок-группы прослышали про мою тесную связь с музыкой, и пригласили к себе: сначала для участия в дуэте, выступить с новой песней, а затем, затем вовсена постоянную основу.
Я едва не пищала, не визжала от счастья, от невероятной радости, которая свалилась на меня, как снег на голову.
Мир вдруг вспыхнул жарким пламенем, сжигая боль, обиды и страхи прошлого, затуманивая дымом беспечности, веселья и безумия. Земля завертелась с огромной скоростьюи казалось, вот-вот выскочит из-под ног.
Все, чего давно сторонилась, чего не принимала и что строго осуждала, все, кроме наркотиков, стало моим. Оно так смело и настойчиво ворвалось в мою жизнь, что едва могла еще помнить себя, прежнюю.
Я думала, что наконец-то нашла себя. Нашла свое я, свое призвание. Нашла счастье.
Каждый раз поднимаясь на сцену, каждый раз принимая в свою честь аплодисменты, оставляя на чужих майках, бумажках, открытых частях тела автографы, я погружалась в неведомый рай, транс, мир беспечности и экстаза. Мир грез и сюрреальности, мир, где забываешь себя.
* * *
Но жизнь не стала сказкой. С притоком славы, признания, любви поклонников и поддержки новообретенных друзей, я бродила в тумане непонимания и тихой, монотонной, с хроническим покалыванием в душе, болью. Я сжигалась заживо желчью одиночества и упивалась ядом самобичевания.
То, к чему сердце так долго, молча, подсознательно, рвалось, оказалось самообманом.
Не в этом человеческое счастье. Не в этом МОЕ счастье.
И даже Рок оказался не моим любимым. Не моим суженым. Не моим мужчиной.
Детская мечта взорвалась яркой вспышкой реальности и застыла божественной красоты звездой. Да только свет не грел, и в душе льдины не таяли. Эйфория прошла, адреналин из сосудов выветрился. И ничего, кроме пьянящего, терпкого вкуса безумия внутри меня не осталось.
радоваться оказалосьнечему.
Отдаваясь до последнего, выжимая из себявсе, мы дарили сокровенное слушателям.
прорваться сквозь толпу и нырнуть в гримерную (коморку три на четыре метра, с раздолбанными стульями и пошарпанным столом).
Дима Лазарев, МаксЛеший и Кузьма Ипатоввот нынче моя семья. Помню, когда-то еще с нами были Маринка и Лина (вне сцены), да только жизнь решила иначе. Перваяне выдержала постоянных ссор из-за поездок по стране, и порвала с Кузьмой, а втораяне вытерпела измен Макса.
Круг наш сузился, к четырем лицам, молчаливо и послушно носивших маски счастливых победителей. Сердце рвалось на частии одна отрада была, этомузыка. Боль, излитая в ней и стихах, казалось, на мгновения, но отступала
Былые успехи перестали радовать душу, начали раздражать.
Зажрались? Возможно, возможно, вы и правы. Да только от такого прозрения не становилось легче.
Отыграть очередной концерти отправиться в отель.
Как это меня с Максом поселили?!! Вы с ума сошли? Как я с этим кобелем смогу ужиться?
Расхохотался Леший и только игриво заиграл бровью.
Будешь третей.
Облупишься! и показала недвузначный, нецензурный жест. Резкий разворотпошагала к лифту.
Зайти в номер, забрать свои вещии направиться к Кузьме.
Робкий стук.
Открыто.
Это я.
Ухмыльнулся.
Макс будет в отчаянии.
Его мечтам никогда не сбыться, подыгрывала шутке.
Хотя на самом деле, так оно и есть. После Леши я так ни с кем ни на что-то большее не решилась. Ни физически, ни душевно. Разве что Матвей, да и то, все оно было как-то робко, колко, да и едва ли можно назвать отношениями.
Тяжелый вздохи рассесться на кровати.
Рыкнула в коридоре дверь, щелкнул замок соседнего номера. Донеслись женские голоса и хохот Лешего.
А вот и Казанова на посту.
Да пошел он, нервно сплюнула. Не надоело ему еще? Каждый раз разных таскает, словно что-то новое там пытается найти.
Рассмеялся Ипатов, но промолчал.
Что? уставилась на него. Разве я неправа?
Права. Ладно, обхватил голову руками и стянул напряжение ладонями с лица. Будем спать, или что?
Угу, только зубы почищу.
Давай.
Стянул футболку и плюхнулся на кровать.
Я поспешно удалилась в ванную исполнять обещанное, и вскоре присоединилась к Кузьме.
По-братски обнял, и еще громче засопел.
Недолго счастье играло.
Охи, ахи и крики из соседнего номера ставали все громче и громче, что, в итоге, просто-напросто стало невероятно бесить.
Проснулся и Ипатов.
Еще минуты «наслаждения»и нервно выругался.
Черт бы его побрал. Нужно в райдер добавить требование селить этого ублюдка за сто километров от нас.
Рассмеялась.
Немного привстала, упершись в ладони позади себя, расселась на кровати.
Неспешно повела взглядом по окутанной полумраком, втусклом свете луны и прилегающих к строению фонарей, комнате.
Что, может, покурим?все равно ж не уснем.
Пошли, куда деваться, мать его за ногу.
Скрипнула дверь. Спешно обернулисьна балкон к нам вышел Димка.
Улыбка переросла в хохот.
Что? Как всегда? Кто-то трахается, а кто-тонервнокурит?
Слышишь, умник, иди ты сам знаешь куда, злобно рявкнула я.
Я и пришел, ухмыльнулся Лазарев и, спешно подкурив от сигареты Кузьмы, стал рядом и тоже запыхтел. Взгляды наши поплыли по горизонту, утопая в собственных мыслях, спотыкаясь о личные, жизненные печали и обиды.
Глава ЧетырнадцатаяЭхо
28 февраля. 2011 год
Матвей.
«Я еще долго стоял и смотрел на тебя, не понимая, рассуждая, ты это или не ты. Короткие, состриженные под мальчика, волосы, перекрашенные в пепельный блондин, они совсем не вязались с длинными, пышными русыми локонами, которые навеки остались в моей памяти. Пухлые щечки превратились в невеселые впадины, розовые губыв бледные линии. Глаза, единственное, что осталось твоимтак это глаза. Голубые, по-прежнему печальные, усталые два озерца, полные боли и отчаяния, жажды нежности и заботы.
Спешно отставила от себя стаканчик кофе и вновь поднесла к губам сигарету. Замерла в затяжке.
(невольно поморщился от отвращения и злости, но промолчал)
Рядом сидящий молодой человек отвесил очередную шутку и ты, дав ему подзатыльник, тоже вместе со всеми расхохоталась.
Шаг навстречу и замер подле вас.
Обернулись.
Ребята протянули руки в знак приветствия, живо ответил им тем же, хотя все еще не отрывался взглядом от твоих глаз. от глаз, в которых плескались искренне удивление, страх и »
Злата.
« и боль. Сердце вмиг предательски защемило, и на ресницах застыли слезы».
ЭтоАгатов. Матвей Агатов, живо отозвалась Лора, представляя нам «гостя». Сегодня на фестивале он заведует световой шоу-программой. Так что все пожелания и уточнения направляйте непосредственно ему. Ясно?
Ага, едко кинул Макс и в очередной раз шутливо скривился.
П-привет, решаюсь первой шагнуть впропастьмежду нами
Привет, коротко, стремительно выпалил в ответ.
О-о-о, я так вижу, вы уже знакомы, зашелся вдруг Леший, и, спешно обняв меня за плечи, немного наклонился вперед в сторону Матвея.
Молчим. Не шевелимся, все еще сражаясь взглядами.
Да и судя по вашему виду не все так уж было гладко.
Словно током пробилислова. Тут же осеклась, отвернулась.
То же мне, еще придумаешь. Макс, тебе пора книги писать.
Живо вскочила, последний глоток дымаи потушила окурок в стаканчике с кофе. Протиснуться мимо рядов (мимо Агатова) и резво выбежать в коридор, а через черный ход выскочитьна улицу.
До концерта еще далеко, на территории пока только участники и обслуживающий персонал, а посему смело могу позволить себе такую вольность.
Минутыскрипнула дверь. Рядом со мной, на ступеньку, присел Кузя.
Все так хреново?
Промолчала, отвела взгляд в сторону.
Ясно, тяжело выдохнул и уткнул глаза в скрещенные перед собой руки.
Но это же не помешает выступлению?
Резко метнула взор на него.
К-конечноже, не помешает. И, вообще, спешно вскочила с места, эта тема никого не должна волновать.
(немного помолчав, добавила)
И меня тоже.
Встал и Ипатов, поравнялся рядом. Взгляд пред себя, не на меня.
Ты уверенна?
Да.
Прозрение пробило меня очередной «волной» тока. Живо пролететь по коридору и отыскать в толпе Кузьму.
Что случилось? заботливо обнял за плечо и немного отвел в сторону, от пытливых взглядов окружающих.
Сегодня песню «Друг» исполнять не будем.
Почему это? рявкнул кто-то мне на ухо. Испуганно обернулась. На наши плечи с Ипатовым приземлился Макс.
Нервно сглотнула. Молчу.
Слышь, лесной обитатель, отвали, а. Видишь, сейчас не до тебя, гневно гаркнул Кузьма и сгреб с себя руку Лешего.
Э-э-э, ты что? Совсем белены обнюхался? Как это отвали?! от возмущения его голос давно перерос в крик. Все, что касается группы
МАКС! писком, визгом прерываю на полуслове. И, едва сдерживаясь от рыданий, от ужаса и волнения, срываюсь на бег и мчу, куда глаза глядят.
только на первом этаже смог догнать меня Ипатов и, властно схватив в объятия, тормознул на месте.
Уткнулась лицом в грудь и выпустила переживания.
Сегодня снова ожило мое сердце, увидев его, услышав моего Матвея, и старая рана вновь зазияла, зазияла и закровоточила.
Тише, тише, моя девочка, еще сильнее прижал к себе. Все будет хорошо. Сделаем, как хочешь.
Все равно толпа не даст, едва слышно отозвался где-то сбоку Леший, отчего я еще сильней, еще громче зарыдала. Заскандирует. Любая б другая, но не «Друг»
* * *
Действо началось. Все волнующие нас вопросы со «световщиками» уладил Лазарев, а потому оставалось лишь покорно ждать свой выход. Кто же знал, что очередное выступление в Кенигсберге вот так нагло нас сведет с Агатовым лицом к лицу, да еще и тайна моя откроется ребятамвот так глупо и легко.
Из-за кулис я то и дело, что украдкой метала взгляды в сторону второго этажа, где, предположительно, находился «он». Я знала, что отсюда меня не заметит, не увидит, а потому и не узнает о моей слабости, о волнении, о том, что еще чувствуюк нему.
Макс в очередной раз посмотрел мне в глаза, задавая один и тот же немой вопроса я молчанием опять уведомила о твердости своего решения.
Еще мгновенияи нас объявили.
Писк, визг, крик и аплодисменты взорвали зал. Страх и ужас новым пластом, настом разлились по моей душе, заставляя дрожать конечности еще больше. Впервые, выходя на сцену, моя голова была забита совсем другими мыслями и чуждыми переживаниями. Я боялась, что сегодня, давно выставленное напоказ откровение, впервые обретет полный смысл, лицом к лицу с адресатом, правда оголиться, и искренние, глубокие чувства станут перед толпой, как беззащитное дитя.
Агатов узнает правду.
Глубокий вдох, сжать кулаки до болии пошагать вперед.
Наладив (под свой невысокий рост) микрофон, поправив на плече ремень, ухватилась одной рукой за гриф родимой гитары, и медиатором, зажатым, между пальцев второй, уверенно ударила по струнам
Тепло вмиг разлилось по всему залу, возвращаясь ко мне жарким приливом и глуша былые мысли.
Музыка проникла в каждую клетку организмаи из души полились слова. Упиваясь нежностью меланхолической песни, трепетом былых чувств, прикрыла веки и отдалась эмоциям
Очередной куплет сменил припев, а затемгитарное соло Лешего
и вновь разорвать зал припевом, порождая покорное вторение, цепляющее за душу, «эхо» толпы.
Конец композиции.
Но не успели стихнуть звуки электрогитары, как Лазарев дико, живо заколотил палочками по барабану, взрывая публику в новом припадке восторга и вожделения. Дал по струнам и Кузьма, ознаменовывая, доводя до разума остальных выбор новой песни.
и вновь отдаться жгучему потоку лирики, льющейся, рвущейся к толпе прямиком из пылкого сердца.
И снова сойти с ума от возгласов людей, от их подпевания, от поднятых вверх рук, плавно качающихся, словно на ветру, вторящих своими движениями музыке, от где-не-где разбросанных по темени нежных, медово-сладких огоньках боли, отчаяния и надежды.
Еще три композициии я буду свободна. Так бы я думала там, за кулисами. Сейчас же в голове были совсем другие переживания. И даже на мгновение стало все равно. Все равно, что узнает, что скажет, что подумает. Все равно
Здесь, в теплых объятиях взглядов людей, которые в меня верят, которые любят, которые ждут, я готова застыть навеки, и перенести любые невзгоды, любую боль.
Еще один аккорди музыка стихла, давая право законно захватить зал звуками восторга и обожания.
Улыбнулась. Искренне, счастливо улыбнулась.
И, когда, казалось, ужевсе разрешилось, закончилось, когда страх уступил удаче, крики толпы стали складываться в единый, связный гул, шум, несущий собой лишь один звук, один смысл, одно слово
И это слово«Друг».
Ужас прошиб все тело, но я не поддалась нахлынувшим эмоциям. Взяв чувства в узду, совладав с собой, сделала выбор.
Я чувствовала прикипевшие к моей спиневзволнованные взгляды ребят, их немой вопрос, полный замешательства и смятения.