Клавдия Никифоровна прилипла взглядом к Вале. «Где его глаза были? думала она о сыне, с неприязнью глядя на невестку, худая, одни кости, косоглазая, конопатая. Мог бы и получше подобрать. За инженера любая красавица пойдет за милую душу», не одобрила выбор сына свекровь.
Денег с собой привезла? сурово спросила она.
Нет, совсем растерялась Валя. Сергей через три дня получит зарплату и пришлет.
Что ты, мать, вместо «здравствуйте» сразу о деньгах, досадовал свекор. Она как будто и не слышала его замечания.
А я тебе что говорила? Клавдия Никифоровна злорадно повернулась к нему. Всегда по-моему выходит. Говорила, что приедет на нашу шею! А? Так оно и вышло. Только поженятся, сразу норовят сесть на родителей и приплод на них же повесить!
Валя почувствовала себя неловко. «Если бы у меня сейчас были деньги, я повернула бы обратно, думала она, купила бы билет и уехала домой. Но у меня их нет, я третьи сутки не ела, от этого кружится голова и ослабли ноги. Грудь совсем пустая, ребенок голодный». Заплакал Мишутка.
Вот еще этот будет кричать день и ночь, никакого покоя не будет! пробурчала свекровь.
Хватит, мать, это же наш родной внук. Ну кто им поможет, если не мы?
Ехала бы к своему отцу!
Там некому с ребенком возиться: отец работает, мачеха работает, чего тебе объяснять всё сама знаешь. Четыре месяца пролетят, не успеем оглянуться.
Чужими руками легко, время быстро летит. На меня ведь всё ляжет. Тебе чего: надел штаны и на работу!
Валя шла молча. Как ей не хотелось идти с ними. «Писал же Сергей, что она собирается приехать с ребенком на практику. Отказали бы, но свекор ответил: «Рады будем». Вот тебе и рады!» Такой встречи она не ожидала.
Ничего, дочка, не расстраивайся, уладится, говорил ласково свекор.
Жили они в двухэтажном деревянном доме на горе. Когда свекор открыл дверь, Валя замешкалась, пропуская свекровь перед собой.
Чего стоишь? Проходи, коли приехала! грубо прикрикнула свекровь. С этим оболтусом, Клавдия Никифоровна недобро взглянула на спутника жизни, всё приходится терпеть, куда денешься? И тебя потерплю.
Хватит, мать, право слово, хватит, повторял, досадуя, свекор, суетясь около Вали. Ты, это самое, дочка, не обращай внимания. Вот, проходи сюда, я у соседа и кроватку детскую попросил у них девочка уже выросла из нее, всё равно без дела в сарае стояла. А внуку тут хорошо будет. Клади его сюда. Как зовут-то?
Мишей, в честь папы.
Мишуткой, это хорошо. Ты посмотри, мать, какой внук-то синеглазый, в Сергея, а ты ругаешься. Ах ты, стервец, говорил он, восторгаясь, улыбается!
Свекровь подошла, посмотрела, мясистые складки ее лица разгладились, взгляд подобрел, стал мягким.
Похож на Сергея, шибко похож, как две капли воды, такой же маленький был. Наша кровь, а то я сомневалась, думала, что ты грехи замаливать приехала к нему.
Несмотря на брошенные обидные слова, у Вали отлегло от сердца. «Хоть своим признали, и то большое дело. Ну и человек, видит меня первый раз, а уже оскорбить торопится. «Грехи замаливать» повторила она мысленно. Противная какая! А надо вытерпеть. Надо. Другого выхода нет. Мишутке будет неплохо: признали своим. Хорошо, что он на Сергея похож, а не на меня».
На другой день, покормив Мишутку, положив его, уснувшего на груди, в кроватку, Валя пошла устраиваться в больницу.
Май в этом году выдался теплым. Солнце, сверкая, рассыпалось в воздухе. Ветерок запутался в легком зеленом облаке нежных, мягких, только что народившихся тополиных листочков, и они трепетали, беспомощно дрожали от его прохладного дыхания. Смолистый свежий аромат свободно и глубоко вливался в грудь. Вале было радостно от солнца, от хорошего утра, от того, что пришла весна, от молодости, от сознания, что, наконец, идет работать в больницу, что давнишняя ее мечта быть врачом сбывается. Отодвинулись куда-то недобрая встреча, недобрая свекровь. «Ничего, всё будет хорошо, утешала себя она, сегодня напишу Сергею, чтоб скорее выслал деньги. Дать бы ему телеграмму, но нет ни копейки, а просить у свекра не хочется. Да у него и нет денег, он всё, видно, отдает жене». Сегодня утром она наблюдала сцену: Федор Николаевич просил денег на папиросы. Клавдия Никифоровна, выговаривая, с досадой положила ему на ладонь тридцать пять копеек. «Ладно, напишу письмо. Сергей сам должен догадаться послать. Вот она приедет, а перевод уже пришел, и свекровь подобреет».
До больницы далеко. Мимо мчались автобусы, но ей нечем было оплатить проезд. Разве это беда? Настроение хорошее, поэтому идти легко. Она чуть касалась земли маленькими ступнями, и все пело и ликовало в ней. Не заметила, как дошла. Одноэтажное длинное каменное здание, окруженное березами. Главный врач, средних лет, с лысой, как колено, головой и густой русой, кудрявой бородой, поднял на нее умные желтые глаза, испытующе разглядывая ее.
«Что ты знаешь, какой твой багаж? Можно ли тебе доверить людей? Как с тобой быть? думал он. Ишь, какие веселые глаза. Сделаем так: временно дадим человек двадцать под присмотром. А там видно будет».
«Зачем тебе такая кудрявая борода? Лучше бы эти кудри на голове росли», озорно думала Валя, и уголки губ весело вздрагивали в смешливой улыбке.
Хорошо, сказал главный врач, вставая, пойдемте в отделение, я познакомлю вас с коллегами. Меня зовут Иван Тимофеевич, а вас? заглянул в направление, лежащее на столе.
Валентина Михайловна, подсказала она.
Вот и отлично, открыл шкаф, достал халат и подал Вале. Она аккуратно застегнула все пуговицы. Это ему понравилось.
Пошли по длинному коридору. Справа двери палат, видны койки, лежащие на них больные. Слева светлые большие окна, выходящие в рощу.
Иван Тимофеевич толкнул дверь ординаторской и пропустил Валю впереди себя.
Знакомьтесь, наш новый доктор. Приехала на практику. Прошу любить и жаловать, говорил он врачам, сидевшим за столиками. Потом перевел взгляд на женщину с миловидным лицом. Мария Ивановна, дайте ей три-четыре палаты. Как освободитесь зайдите ко мне!
«Вероятно, она зав. отделением», подумала Валя.
Откуда вы, прелестное дитя? обратилась Мария Ивановна к Вале.
Из Омска.
Как вас к нам занесло? остальные врачи две молодые женщины, с любопытством, но дружелюбно улыбаясь смотрели на Валю.
В Омске не с кем оставить сына, у меня трехмесячный малыш, а здесь свекровь.
Понятно. Познакомьтесь с врачами, Валя подходила к каждой, подавала руку и называла свое имя.
Анна Васильевна, отвечала ей болезненная на вид женщина с желтовато-бледной кожей лица, улыбаясь большим, резко очерченным красивым ртом. Говорила она мало, подвертывая нижнюю губу.
Когда Валя подошла к молодой, небольшого роста, с черной челкой и черными блестящими глазами женщине, Мария Ивановна мягко сказала ей:
Вера Павловна, поделитесь с Валентиной Михайловной своими больными, если справится, вот вам будет замена, пойдете в отпуск.
Охотно, с огромным удовольствием, встала та. Взяла папку с историями болезни. Немедленно поделюсь. Пойдемте, я вас познакомлю с больными.
Так начался первый трудовой день в жизни Вали.
Глава 3
Солнечный яркий день. В открытое окно ординаторской вливается теплый аромат березовой рощи. Зеленое свежее кружево листьев развесили деревья. Солнечные пятна играли, прыгали на траве. Всё ласкало глаз. Валя закрыла папку с историями болезни. Хороший день не радовал ее. На душе тоскливо. Идет третья неделя, а от Сергея ни денег, ни ответа на ее письма. Домой идти не хотелось. Опять будут упреки, что много ест. Она даже боялась есть и потому всегда была голодной. Но куда денешься? Надо идти. Там ее ждал круглоголовый лобастый Мишутка. От этой мысли теплело.
Дорога длинная, чего только не передумаешь! Валя не любила парней красивеньких, с усиками, курносых, меньше ее ростом они просто не существовали для нее. Она любила мужчин сильных, здоровых, серьезных. Сергей высокий, худой, с крупными чертами волевого лица. Его синие задумчивые глаза Валя любила больше всего на свете! В отличие от нее, неуравновешенной и взбалмошной, он был сдержан, всегда спокоен. В нем чувствовался сильный характер. Она вспоминала, как они познакомились. Валя приехала на первый курс медицинского института. Ее поселили на «голубятне» (так называли общежитие под самой крышей). Потолок скошен, окна открывались на железную, горячую в солнечный день, крышу. Первокурсницы выбирались из комнаты на нее: загорали, готовились к лабораторным занятиям. Город с высоты полнометражного шестиэтажного дома казался сказочным, как в «стране Гулливера», с маленькими машинками и человечками. Напротив стояло общежитие студентов института железнодорожного транспорта. В комнате, в которую поселили Валю, жило двадцать человек, все новички. Только Дуся Дубова, которой науки никак не давались, училась второй год. Это была смешливая добродушная толстушка.
Вечером, когда гасили свет, она рассказывала про свою любовь, про Сергея: какой он красивый, умный, как хорошо поет. Девчата лежали, и каждая представляла его по-своему. Вале он рисовался высоким, могучим, с густой темной шевелюрой и синими-синими глазами, как говорила Дуся.
Тогда еще была шестидневка: пять дней работали, а шестой отдыхали. Вот шестого сентября, в честь начала учебного года, на «голубятне» должен был состояться осенний бал с конфетти и серпантином, которыми девчата запаслись заранее.
После занятий студентки мыли головы, кран титана не закрывался, не успевала греться вода. Все бегали, суетились, в папильотках, полураздетые: гладили, подшивали, делали маски на лицо из простокваши, яичного желтка, громко доказывали друг-другу преимущества, каждая своей. Другие, встав на стул, тянулись, развешивая разноцветные флажки, ветви елок, серпантин украшали зал.
Девочки! Кто пойдет со мной приглашать транспортников (имелись ввиду студенты института железнодорожного транспорта, живущие напротив)? Громко спросила Дуся.
Я! поспешно объявила Валя.
Спустя полчаса они шли через проходную общежития транспортников, оставив там свои студенческие билеты.
Длинный полутемный коридор общежития, освещенный одним окном в его конце. Направо и налево два ряда дверей. Еще издали за одной из них был слышен шум, крики, падение каких-то тяжелых предметов, дружный хохот.
Это у них в комнате! восхищенно определила Дуся. Она громко постучала в дверь кулаком. За дверью мгновенно всё стихло. Немного погодя дверь приоткрылась, в щели показалась взлохмаченная светлая кудрявая голова парня в мелких белых перьях, издала звук: «у-у-у!» и исчезла. Дверь закрылась.
Прошла минута, две, десять, в комнате слышалось шевеление, но никто не выходил. Минуты казались часами. Мимо шныряли парни с чайниками, чертежами, с любопытством разглядывая девчат. Валя почувствовала себя неловко.
Пойдем, неудобно!
Сейчас выйдут, это они приводят себя в порядок.
Действительно, дверь вскоре открылась, вышел высокий парнище, косая сажень в плечах, с густой шевелюрой волнистых каштановых волос. «Сергей», подумала Валя.
Петр, отрекомендовался он.
Следом появился парень еще выше, широкие костлявые плечи коромыслом, волосы пострижены под «бобрик», с серыми миндалевидными глазами. «Какой красавец, наверное, Сергей», смотрела на него Валя.
Константин, представился он. «Опять не Сергей», с сожалением подумала она. Валя горела нетерпением скорее увидеть героя Дусиных рассказов.
Мячиком выкатился паренек, который уже высовывал светлую голову с перьями в волосах. Сейчас голова была чистой и аккуратно причесанной.
Толя, рассмеялся он.
И наконец выскочил, танцуя, подгибая ногу в реверансе, худой, длинный, еще не сложившийся парень, с редкими, зализанными на бок волосами. «Как у купеческого приказчика», мелькнуло в голове у Вали. Лицо красное, с грушей-носом и влажным раздавленным ртом. Плечи форменной тужурки посыпаны перхотью.
Сергей, не спуская глаз с Вали, протянул он руку. Разочарование было так велико, что она весело, запрокинув голову, рассмеялась. Сергею она, напротив, понравилась. «Эта девушка должна быть моей», самоуверенно подумал Сергей.
В тот же вечер Валя влюбилась в него.
Трое парней высокими молодцами вошли в зал в разгаре бала. Их встретили аплодисментами. Музыка стихла. Девчата старших курсов окружили пришедших. Со всех сторон слышалась просьба: «Сергей, спойте! Сережа, спойте «Девушку с гор»!» Толпа девчат теснила его к роялю. Он самодовольно улыбался, отыскивая кого-то взглядом. Скользнул глазами по улыбающейся счастливой Дусе: не то. Нашел Валю, посветлел лицом, повернулся к роялю. Зазвучали первые аккорды, полилась ласковая мелодия, и красивый, густой и сильный баритон запел:
«Он к нам пришел с высоких гор, Как солнца луч, блеснул его веселый взор. В нем было столько жизни, юности и силы, Его в тот день я полюбила, Но он ушел, забыв меня и всё, что было, И счастье наше ушло, как тень».
Валя стояла сначала, как заколдованная, не шевелясь, кажется, забыла дышать. Потом тихонько обошла рояль, чтоб видеть его лицо, и изумилась! Оно было прекрасным! Столько в нем отражалось чувства: в мягких контурах щек, в горьких складках губ, и особенно хороши были большие синие глаза. Они сейчас задумчивые и нежные, светились, всё время меняясь: то грустные дымчатые мерцали в полузакрытых веках, то распахивались, излучая радостный синий свет. И этот голос, ей казалось, переливался из его души в ее душу. Она была потрясена. Сергей поднял голову, и их глаза встретились. Он замолчал, понимающе улыбнулся, не отводя взгляда, и пошел к ней. Валя, счастливо улыбаясь, шагнула навстречу. Ей показалось, что они попали в стаю поднимающихся голубей вокруг них метались аплодисменты. Заиграл оркестр. Они весь вечер танцевали вместе. Валя видела только прекрасные синие глаза, только его одного.
А потом были долгие ожидания и нечастые радостные встречи. Весной Сергей защитил диплом и уехал. Вскоре его призвали в армию. Редкие долгожданные письма. Валя писала чаще, скучала, была непреодолимая потребность говорить с ним. В одном из писем призналась, что любит его и ни о ком другом не может думать. На Валю обращали внимание ребята. Она сравнивала их с Сергеем. Было в нем что-то такое, от чего парни блекли в ее глазах.
Через два года Валя приехала к Сергею. В первый же день почувствовала, что он равнодушен к ней. Это расстроило ее. Ночью плакала от сделанного открытия, и вспоминалось сиротское детство с мачехой, про которое она, лежа рядом с ним, рассказывала полушепотом. Сергей растерялся перед ее слезами и не тронул.
На другой день они спустились в подвал; в маленькой темной комнате без окон, с искусственным освещением, им выдали брачное свидетельство. За регистрацию нужно было заплатить два рубля. Сергей долго искал их во всех карманах, в военном удостоверении, в записных книжечках. «А если не найдет, что тогда? Разведут?» озорно заблестели глаза Вали, невольно распахнулась улыбка. Наконец в пропуске в полк он нашел два помятых рубля и обрадовался! Валя тоже облегченно вздохнула.
Возвращались из ЗАГСа. На душе у Вали тревожно. Шла рядом с человеком, который за эти два года стал ей чужим. Она любила того, по-мальчишески длинного, нескладного парня, а этот был сложившийся мужик, жестковатый в обращении с нею. Вот к этому другому она еще не привыкла. Валя понимала, что выданное сейчас брачное свидетельство соединяло их как мужа и жену на всю жизнь. То, что сегодня должно произойти, пугало ее. Она была не готова к этому. Сергей шел молча, погруженный в думы, отмеривая длинные быстрые шаги. Валя едва поспевала за ним, изредка с волнением поглядывая на него.
Когда вернулись в комнату, Сергей повалил ее на кровать. Она не решилась оттолкнуть, он теперь имел право.
Валя ничего не испытала, кроме боли, стыда и унижения. Лежала испуганная, морально раздавленная, ощущая какую-то болезненную слабость во всем теле. А она мечтала о ласке, нежности, любви!
Ладно, хватит валяться! Вставай и готовь обед, есть хочу, одеваясь, равнодушно сказал Сергей. Валя с трудом, преодолевая слабость, поднялась и, сдерживая слезы обиды, пошла на кухню.
Если бы он нашел в своем сердце нежность и приласкал ее, она бы пожаловалась ему: как ей сейчас трудно. Наверное, ей стало бы легче, почувствовала бы к нему доверие, и ниточка, связывающая их, окрепла.
Сейчас порвалась.
На третий день замужества Валя решила уехать от Сергея. Она убедилась, что он ее не любит. Сергей ушел на работу. Валя собрала чемодан, связала перину, села на узел и горько заплакала.
«Ну, уеду, как явлюсь к отцу? Что скажу? Не любит? Подумают, что просто несерьезная девчонка. Кто я теперь такая? Не девка, не баба, а сбежавшая от мужа легкомысленная жена. Я же любила его? засомневалась. Прошлое связывала ее с ним, и уехать не было для нее легко и просто. Наверное, люблю, заплакала еще горше. Говорят, быть счастливым зависит от самого человека. Я постараюсь. Я буду ласковой, внимательной женой и согрею холодное сердце Сергея, и он, может быть, еще полюбит меня».
Валя вспомнила мужа при их первой встрече, когда он пел. Сколько чувства отражалось в интонациях голоса, в горьких складках губ, в сдвинутой морщинке между бровей. Значит, он способен любить. Как ей хотелось, чтобы это чувство принадлежало ей! «Обязательно полюбит! успокаивала она себя, и привыкну постепенно», повздыхала, разобрала вещи. Осталась.