Ну как? Как там? спрашивали они.
Ресторан, пожимал плечами Копакабана, но они хорошо знали, как там, внутри. На Ютубе были выложены видео с вечеринок и концертов, так что они уже ознакомились. Вопрос мальчишек Как там? подразумевал: что значит быть там, иметь отдельный кабинет, быть причастным к миру Нового махараджи, к вожделенной мечте?
Копакабана провел их с отдельного входа в свой личный кабинет. Конечно, они приоделись и даже похвастались родителям и друзьям, словно были приглашены на важный прием, на придворный бал. В какойто степени так оно и быловсе сливки Неаполя собирались там. В таком месте ожидаешь увидеть жуткую безвкусицу, низкопробный китч. Ничего подобного. Интерьер был весьма элегантным: местную традицию майолики пастельных тонов дополняла забавная цитата из традиций Востока. Название Новый махараджа появилось благодаря гигантской картине в центре зала. Ее привезли из Индии, художником был какойто англичанин, который потом переехал в Неаполь. На картине сидел настоящий раджаусы, разрез глаз, борода, шелковые одежды, мягкий диван, изящные украшения, драгоценные камни, сабля у пояса. Для Николаса, зачарованного огромным изображением махараджи, жизнь началась там.
Весь вечер Николас и Агостино разглядывали праздную публику, звуки шампанского лились нескончаемой мелодией. Кого только там не было! Бизнесмены, адвокаты, спортсмены, нотариусы, судьи обсуждали свои дела, поднимая бокалы с искрящимся вином. Новый махараджа не шел ни в какое сравнение с обычным рестораном или трактиром, где подают морепродукты. Туда не ходят, как в пиццерию, с семьей или даже с женой. Это место вряд ли тебе порекомендуют друзья. Там ты мог встретить нужного человека, там завязывались контакты, и это было абсолютно нормально: все равно что встретить когото на улице. Там были все свои, даже новые лица.
Копакабана говорил и говорил, а в воображениии Николаса мелодия одного слова в добавление к красивой еде и нарядным гостям рисовала ясную картинку. Лазарат. Его экзотика.
Албанская травка стала новой силой. У Копакабаны фактически было два бизнеса: легальныйв Рио, и нелегальныйв Тиране.
Какнибудь возьми меня туда, попросил Агостино, потянувшись за очередным бокалом вина.
Самые большие плантации в мире, парни! Травакуда ни глянь, отвечал Копакабана, имея в виду Лазарат. Деревня Лазарат стала главным поставщиком марихуаны. По словам Копакабаны, он купил там коечто интересное, но возникала проблема, как без помех переправить это из Албании в Италию: и морской, и воздушный пути были ненадежными. Грузы шли через Черногорию, Хорватию, Словению и попадали во Фриули. В его рассказе было все очень запутанно.
Агостино, ослепленный сверкающим вихрем вокруг, рассеянно слушал истории Копакабаны, Николас же весь превратился в слух.
Каждая партия товараэто пачки денег, и когда их становится слишком много, их невозможно утаить. Через несколько недель после вечеринки в Новом махарадже управление по борьбе с мафией начало расследование, о котором писали все газеты: взяли одного из наркокурьеров Копакабаны, и уже был выдан ордер на арест его самого. Ему не оставалось ничего, кроме как пуститься в бега. Возможно, он скрылся в Албании или смог уехать в Бразилию. Время шло, Копакабана не появлялся. На точке в Форчелле закончился товар.
Агостино хотел решить вопрос сам, но, поскольку Альваро был в тюрьме, а Копакабана вообще неизвестно где, у него ничего не вышло.
А паранца Уайта работает Чтоб мне сдохнуть, гдето они берут товар говорил Чупа-Чупс.
Николас и его компания столкнулись с проблемами: куда идти за товаром, сколько брать, как и где продавать. Все точки в городе поделены между кланами. Если на этой карте появлялись новые имена, это означало чьето завоевание, чьюто победу.
Ну, что будем делать? спросил Николас. Они сидели на нейтральной земле в зале, где объединились бар, табачный ларек, зона игровых автоматов и тотализатор. Всем нашлось место. Ктото смотрел на экран, проклиная слишком медленную лошадь, ктото уткнулся в свой кофе, ктото спускал зарплату перед игровым автоматом. Николас с друзьями и парни из паранцы Капеллони. Их босс, волосатый Уайт, был под коксом, он все чаще употреблял его внутривенно. Играл в настольный футбол со своими парнямиПетухом и Диким. Прыгал от одной штанги к другой, как укушенный тарантулом. Болтал без умолку, но и прислушивался к каждому слову, которое случайно долетало до его ушей. Он сразу уловил фразу Николаса: Ну, что будем делать?
Хотите потрудиться, детки? А?! спросил он, не переставая крутить штанги. Поработайтека на замене. Я буду вас отправлять на точки, где вас ждут
Они неохотно приняли предложение, но другого выхода не было. После исчезновения Копакабаны точка в Форчелле окончательно закрылась.
Так они стали работать везде, где требовалось залатать дыры. Арестованные марокканцы, заболевшие пушеры, ненадежные парни, отстраненные от дел. Работали на клан Мочерино в квартале Санита, на Пезакане из Кавоне, иногда их посылали даже в окрестности Неаполяв Торре-Аннунциату помочь клану Витиелло.
Постоянного места продажи наркотиков у них не было. Работали то на площади Беллини, то на вокзале. Им всегда звонили в последний момент, их номера телефонов были у каждой мелкой сошки каморры. Николасу это надоело, он все меньше и меньше занимался сбытом и все больше времени проводил дома. Те, кто был постарше, хорошо зарабатывали, хоть ничего из себя и не представляли, их ловили, сажали в Поджореале, потом отпускали: Уайт предлагал паршивую работенку. Но, кажется, им улыбнулась удача.
Такой вкратце был смысл сообщения, полученного Николасом от Агостино в тот самый момент, когда он стоял под окнами Летиции и пытался объяснить ей, что унижение Ренатино было доказательством его, Николаса, любви.
Парни, Копакабана вернулся в Неаполь, выпалил Агостино, как только подъехал Николас. Они с Бриато стояли, не заглушая мопедов, на последнем повороте по дороге к Новому махарадже. Отсюда ресторан казался еще более внушительным.
Ну и дурак, его точно теперь возьмут, сказал Бриато.
Ладно, Копакабана вернулся по важному делу.
Дать нам работу, конечно! Бриато посмотрел на Агостино и улыбнулся. Впервые за этот день.
Да-а-а-а! Я серьезно Не верите? Он вернулся, чтобы организовать свадьбу Котяры и Виолы Стриано, парни!
Ты серьезно? спросил Николас.
Да. И для убедительности прибавил: Чтоб мне сдохнуть!
То есть эти из Сан-Джованни будут у нас тут распоряжаться
Да плевать, ответил Агостино. Копакабана здесь и хочет нас видеть.
Где?
Здесь, говорю тебе, сейчас Он махнул рукой в сторону ресторана. Остальные уже едут.
Возможность все изменить. Николас знал, чувствовал, что она представится. Вот она. Нужно пользоваться случаем. С сильными нужно быть сильным. Конечно, он не знал, что будет дальше, но коекакие соображения у него были.
Дурные мысли
Копакабана парковал возле ресторана пикап Фьорино, забитый какимито инструментами. Заметив подъехавших мальчишек, он вышел из машины. Приветствуя, щипал их за щеки, как малышей, а они не возражали. Он заметно исхудал и был бледен: длинные волосы, всклокоченная борода, уставшие глаза с красной сеткой капилляров. Скрываясь от правосудия, не расслабишься. Однако этот человек мог вернуть им утраченный авторитет.
Вот они, мои мальчуганы Ну, ребятки, идем со мной, вы мне подыграете остальное я сам.
Копакабана обнял Оскара, владельца Нового махараджи. Отец его отца купил это заведение лет пятьдесят назад. Оскар был толстяк, предпочитавший рубашки от портного с вышитыми инициалами, но строго на размер меньше, поэтому пуговицы на животе всегда с готовносью выскакивали из петель. Оскар робко ответил на объятия, не приближаясь к Копакабане вплотную: чего доброго, увидит кто чужой.
Я хочу оказать тебе большую честь, дорогой Оскар
Слушаю тебя
Диего Фаелла и Виола Стриано будут праздновать свадьбу у тебя здесь И он уверенно обвел руками зал, как будто все принадлежало ему.
Услышав эти фамилии, Оскар изменился в лице.
Копакабана, для тебявсе что угодно, но
Не такого ответа я ждал
Ты же знаешь, я ни с кем не хочу ссориться, но как главный акционер этого заведения наша политика заключается в том, чтобы не впутываться в
В?
В сложные ситуации.
Однако деньги из сложных ситуаций вы черпаете охотно.
Мы отовсюду черпаем деньги, но эта свадьба Он не закончил фразу, не было необходимости.
Почему ты отказываешься от такой чести? удивился Копакабана. Представь себе, сколько свадеб у тебя будет потом.
Еще на прослушку поставят.
Да какая прослушка? К тому же официанты будут не твои, мои ребята за них поработают
Агостино, Николас, Дохлая Рыба, Бриато, Чупа-Чупс, Зубик и все остальные не ожидали такого поворота, они никогда не работали официантами и не представляли, что от них требуется. Но если так решил Копакабана, значит, так надо.
Ах, Оскар, не уверен, что ты правильно меня понял: они дают тебе сразу двести тысяч евро на эту свадьбу, на этот праздник
Знаешь, Копакабана даже ради этих денег для нас, в самом деле
Копакабана развел руками, разговор был окончен.
Ну тогда все. Уязвленный отказом, он вышел из зала. Мальчишки за ним, как голодные щенки.
Николас и его друзья были уверены, что это всего лишь игра, что Копакабана вернется назад, злющий, с налитыми кровью глазами, разобьет Оскару лицо или достанет припрятанный гдето пистолет и выстрелом раздробит ему колено. Ничего подобного не произошло. Копакабана сел в свой Фьорино. Опустил стекло и сказал:
Я пошлю за вами. Устроим эту свадьбу в Сорренто: нужны наши парни, никаких официантов из агентства, этих точно засылает финансовая полиция.
Копакабана поехал в Сорренто и там организовал свадьбу двух царствующих семей. Вау, у них супермегасвадьба на побережье, но у нас, любовь моя, будет еще круче!!! написал Николас Летиции, которая все еще сердилась на него изза истории с Ренатино и только через час написала в ответ: А кто сказал, что я за тебя выйду? Но Николас был уверен. Эта свадьба будила в нем мечты, он забрасывал Летицию сообщениями, строил планы и описывал подробности их предстоящего пышного торжества. Они любили друг друга, вот и все, но сейчас он должен был взять остальное, войтихоть со служебного входав мир, который еще властвовал, но терял власть.
Феличано Стриано сидел в тюрьме. Брат его сидел в тюрьме. Дочь решила выйти замуж за Диего Фаеллу по прозвищу Котяра. Клан Фаелла из Сан-Джованни-а-Тедуччо, периферии Неаполя, промышлял рэкетом, контролировал строительный рынок, политические выборы и распределение пищевых продуктов. Сфера их деятельности была безграничной. Им принадлежали все магазины беспошлинной торговли в аэропортах Восточной Европы. Диего Фаелла был человеком жестким: все, включая газетные киоски и уличных торговцев, платили дань в казну клана в соответствии с заработком, а он упивался своим благородством. И своей добротой. Дочь Феличано Стриано, Виола, много лет жила далеко от Неаполя, окончила университет, получила образование в сфере моды и дизайна. Вообщето она не Виола, ее звали так, потому что она терпеть не могла имя Аддолората, унаследованное от бабушки, а его более приемлемый вариант, Долорес, уже был занят целой армией ее двоюродных сестер. Тогда она сама выбрала себе имя. Еще ребенком подошла к матери и объявила свое новое имяВиола. Она вернулась в город, после того как мать всетаки решила расстаться с отцом. Дон Феличано нашел себе новую жену, но мать Виолы не давала ему разводкак была сварливой бабой, такой и осталась, и Виола приехала поддержать ее в тяжелую минуту. Мать жила в своем доме в Форчелле, дон Феличано съехал и поселился неподалеку. Семьясвященный союз, и Виола воспринимала семью именно так, это было у нее в крови, а разве можно сменить кровь? С какой родился, с такой и умрешь. Но потом дон Феличано решил сотрудничать с полицией, и тогда Виоле пришлось развестись с ним как с отцом. Аддолорату Стриано внесли первым номером в программу защиты свидетелей. Чтобы увезти ее как можно дальше от Форчеллы, карабинеры в штатском подъехали к ее дому в бронированном автомобиле. И тут началось представление: Виола орала с балкона, плевалась и осыпала эскорт проклятиями: Убирайтесь! Сукины дети, продажные твари! Мой отец умер. У меня нет и никогда не было отца! Убирайтесь прочь! Так она отказалась от защиты, не стала сотрудничать со следствием, отреклась от отца и от его братьев. Очень долго не выходила из дома, сидела взаперти и рисовала одежду, сумки, украшения. Время от времени на ее балкон прилетали фигуральные оскорбления: пакеты с собачьим дерьмом, мертвые птицы, кишки голубей. А потом пошли бутылки с зажигательной смесью, от которых загорались занавески, граффити на стенах домов, закопченная кнопка домофона. Никто не верил ее словам, тем не менее она стойко выдерживала нападки. Пока в ее жизни не появился Котяра. Беря в жены Виолу, Диего Фаелла одним махом снимал с нее все подозрения, освобождал из клетки, в которую она добровольно себя заперла. Но главное, Диего Фаелле досталась не только здоровая кровь семьиему досталась Форчелла.
Говорили, что Котяра долго за ней ухаживал. Виола обладала пышными формами, у нее были отцовские глазаослепительно синего цвета, и выдающийся нос, она всю жизнь не могла решить, переделать его или оставить как есть, в итоге убедила себя, что это ее изюминка. Виола была из тех женщин, которые прекрасно осведомлены о том, что происходит вокруг, но при этом главное правило для нихделать вид, что они не в курсе. Бракосочетание Диего и Виолы означало слияние двух крупнейших кланов. Могло показаться, что брак между ними заключался по расчету, как принято у аристократов: в сущности, эти семьи и представляли самый цвет каморристской знати, они не сходили со страниц газет и журналов. Возможно, Виола жертвовала собой, но Котяра, казалось, влюбился всерьез. Многие были уверены, что решающим моментом в завоевании Виолы стало предложение ей должности дизайнера в компании по производству дорогих сумок, контролируемой кланом Фаелла. Но досужие сплетни Виолу не интересовали: для нее эта свадьба должна была стать триумфом Любви. Если уж она сама выбрала себе имя, она знала, как распорядиться своим будущим.
Как и обещал Копакабана, через несколько дней все получили сообщение. Николас сказал матери:
Пригласили поработать на свадьбе официантом. Я серьезно.
Мать всматривалась в его лицо под мягкой волной светлых волос. Она пыталась найти в его словах, в его глазах то, что знала, и то, чего не знала. То, что могло быть правдой, и то, что правдой быть не могло. Дверь в комнату Николаса была открыта, и мать вошла, отыскивая взглядом подсказки на стенах, на старом, брошенном на пол рюкзачке, на футболках, сложенных на кровати. Пыталась соотнести новость (пригласили поработать официантом) с той стеной, которую усердно возводил сын после их вызова в полицию. Она понимала: если в тот раз его не забрали в Низиду, то не потому, что он невиновен. Она догадывалась, чем занимается Николас, а если не догадывалась, легко могла вообразить себе, в отличие от отца, который не сомневался в светлом будущем сына и беспокоился лишь о его небрежном отношении к учебе. Материнские глаза сверлили самую плоть. Заперев подозрения глубоко в сердце, она обняла сына: Молодец, Николас! Он не отстранился, и она положила голову ему на плечо. Отдалась вдруг нахлынувшей волне. Закрыла глаза и вдохнула запах сына. Она боялась, что теряет его, но сейчас ей казалось, что он здесь и все возвращается на свои места. Ей хотелось думать, что все можно начать сначала. Николас не прижался к матери, но, подыгрывая, положил руки ей на плечи. Хоть бы не расплакалась, подумал он, приняв проявление нежности за слабость.
Руки разжались, и матери ничего не оставалось, как уйти. Они помолчали, изучая друг друга, выжидая. Николас в этом объятии чувствовал снисходительность, которой одаривают родители, когда хотят добиться чегото от детей, хотят, чтоб они занялись, наконец, делом. А мать Николаса утешало, что он проявил странное великодушие, стараясь убедить ее в том, что вернулся к нормальной жизни. Да какая там нормальная жизнь! У него в голове такое, что мне становится страшно. Разве я не вижу этих мыслей? Дурные, страшные, будто сын хочет отомстить за обиду. А какая обида? Разве была обида? Муж ничего не замечает. Нет, совсем ничего. По ее пристальному взгляду Николас понимал, что мать о чемто догадывается, он видел ее метания между уверенностью и сомнением.