А отец Эми? Его семья? спросила Гэрриет Грин, детский врач.
Ее отца нет в живых.
Это была ложь. Именно в то утро, сидя в приемной у доктора, Кэсси рассеянно листала какие-то журналы, разложенные для ожидавших пациентов, и вдруг со страницы еженедельника "Тайм" взглянуло улыбающееся лицо Рорка Гэллахера. Из заметки Кэсси узнала, что он не так давно возвратился в Соединенные Штаты, живет сейчас в Сан-Франциско; только что его дизайн-проект нового театрально-зрелищного комплекса в городе был признан лучшим.
Простите? Кэсси вдруг поняла, что доктор Грин только что спросила ее о чем-то, а она не слышала Мысли ее были заняты фотографией в журнале, где на фоне театра "Голден Гейт" рядом с Рорком стояла стройная блондинка.
Из текста явствовало, что это некая Филиппа Хэмилтон, разведенная дочь Ричарда Хэмилтона, главы всемирно известной проектно-строительной фирмы "Хэмилтон Констракшн", чей офис находится в Сан-Франциско. Мистер Хэмилтон, говорилось в журнале, часто сотрудничает с Рорком Гэллахером.
Кто-нибудь из родственников отца Эми не был глухим? повторила вопрос доктор Грин.
Нет, уверенно сказала Кэсси; еще бы, иначе Гэллахер-сити переполнился бы слухами об этом.
Теперь врача интересовало течение беременности. Нет, не было ни краснухи, ни несовпадения резус-фактора, ни преждевременных родов, докладывала Кэсси. Рассказала она и о жутком токсикозе, почти с первых недель мучавшем ее, не забыла и о "лечении" лошадиными дозами антибиотиков (опустив, правда, сведения о том, что происходило это в городской тюрьме). Нет, никаких неожиданных громких ударов вблизи Эми не было, продолжала отвечать Кэсси доктору, головой она не ударялась, она даже не болела ни разу. Эми, утверждала Кэсси, а Нина готова была подтвердить это, на удивление крепкий, здоровый ребенок.
Она целыми днями, с самого рождения, лопочет и гукает, сообщила врачу Кэсси, будто эти сведения должны были опровергнуть диагноз специалиста. Разве это не говорит о том, что она повторяет звуки, которые слышит?
Лепет и гуканьеобычное явление для всех детей первого полугода жизни, мягким голосом сказала доктор Грин. Из всех специалистов, кто смотрел Эми, наибольшее доверие вызывала эта добрая бабушка Грин. Слабо слышащие дети начинают скоро страдать из-за отсутствия обратной звуковой связи, и в конечном счете сами резко сокращают объем издаваемых звуков. И вот, когда ребенок умолкает, мать замечает отклонения.
Кэсси побледнела.
Я заметила, что в последние недели она стала уж совсем тихой, неохотно признала Кэсси, но иногда она все же оборачивается на шум.
Кэсси умолчала, что "опыты" с шумом и грохотом они с того вечера проделывали постоянно.
А вы, конечно, награждаете ее за это улыбкой.
Ну, вообще-то, я рада, когда она реагирует, но назвать это наградой
Ваша девочка, безусловно, очень умна и развита.
Она опережает сверстников, с материнской гордостью объявила Кэсси.
Вот в этом и дело, мисс Макбрайд, мягко, но серьезно сказала доктор Грин. Возможно, что Эми следит за вами боковым зрением и уже знает, что если она обернется и взглянет на мамочку, то получит от нее улыбку.
Кэсси не знала, что сказать. Кошмар какой-то.
Так что же нам теперь делать? наконец спросила Нина.
Мы проведем диагностическое исследование, сказала доктор Грин, сделаем аудиометрию, чтобы сразу исключить поражение среднего уха.
Неужели такие тесты делают полугодовалым детям? изумилась Кэсси.
Такие тесты делают детям любого возраста, даже трехмесячным, уверила ее доктор Грин. Кроме того, я бы советовала сделать сканирование головного мозга, чтобы выяснить, как мозг реагирует на звуковые сигналы. Для детских случаев это иногда главное для постановки диагноза. Она сняла очки в темной оправе. К сожалению, это дорогостоящее исследование.
Для нас это не проблема, быстро сказала Нина, оставляя без внимания взгляд Кэсси. Делайте все, что считаете нужным.
Договорились, кивнула доктор Грин и бодро улыбнулась Кэсси. Я понимаю, что сейчас все это кажется катастрофой. Однако дети с отклонениями слуха прекрасно развиваются и интеллектуально, и физически, особенно если дефекты вовремя замечены и выявлены. Как, собственно говоря, поступили вы.
Кэсси вдруг со стороны посмотрела на себя.
Когда она в последний раз мыла голову? Эти недели все сходилось на Эми.
Это, наверное, моя вина?
Из записей вашего акушера я вижу, что вы правильно вели себя во время беременности, живо отозвалась доктор Грин. Конечно, затяжные роды могли сыграть свою роль, иногда это отражается на слухе ребенка. Потом есть вероятность токсического действия антибиотиков, которые вы принимали в первые месяцы. Но назвать конкретную, определенную причину очень непросто. Примерно пять из тысячи младенцев рождаются с дефектами слуха, продолжала она. Эми, увы, далеко не одинока. Вам нет нужды винить себя.
Она встала, вышла из-за стола, взяла руку Кэсси, крепко пожала ее.
Что вы, дорогая моя, нынче не средние века. Каков бы ни был окончательный диагноз, ваша дочь будет жить полноценной, интересной, счастливой жизнью.
Ах, как бы хорошо поверить в это, думала Кэсси, сидя ночью в уютной детской, баюкая свою девочку и напевая колыбельную, которую ей никогда не услышать. Кого же будешь еще винить в этом, кроме самой себя?
Прошла неделя. Кэсси сидела в кожаном кресле напротив рабочего стола доктора, рассматривала висящие в рамочках дипломы. Ледяные руки она крепко сцепила на коленях. Все исследования ее дочери были уже сделаны. Сегодня будет вынесен вердикт. Кэсси от страха почти окаменела.
Пока она ждала доктора Грин, которая делала последние записи в истории болезни Эми, ей вдруг вспомнилось, что однажды она уже была в подобном состоянии ожидания и ужаса. Это было на суде, в тот день, когда ее приговорили к работам на отдаленных плантациях Сейчас Кэсси молилась Богу, не зная, впрочем, верит ли в него, молилась за дочку, молилась, чтобы все обошлось.
Кэсси, наконец закончила писать Гэрриет Трин; она сняла очки и положила руки перед собой, боюсь, что новости неважные.
Глядя в ее сосредоточенное, серьезное лицо, Кэсси чуть не лишилась чувств. Говорить она не могла, и доктор Грин продолжала:
Наши опасения подтвердились. У Эми серьезное расстройство слуха неизвестного происхождения.
Значит, таков закон природы, что за счастье приходится платить несчастьями. За двадцать лет жизни Кэсси научилась всегда ждать худшего. И все равно сердце заходилось, застыла кровь. Она молча смотрела на врача, пытаясь осмыслить слова, прозвучавшие, как показалось сначала, где-то вдалеке.
И закрутилось в голове: что, неужели Эми никогда не услышит голос матери, никогда не побежит на свидание, не будет наряжаться на выпускной бал, не будет отмечать с друзьями свое шестнадцатилетие, не будет в ее жизни ни первого поцелуя, ни свадьбы с фатой и флердоранжем, ни малыша в колясочке? Неважно, что Кэсси самой не в чем было идти на школьный бал, и она не пошла туда, что не устраивались в ее доме праздники, что не было у нее свадьбы. Пусть.
Она только хотела, чтобы ее дочка жила иначе, жила радостно, интересно, спокойно и счастливо, лучше, чем она.
Вы уверены? удалось выговорить Кэсси, голос ее дрожал. Бывают ведь и ошибки.
Например, взяли не те тесты для проверки или карточки в лаборатории перепутали
Все консультировавшие девочку специалисты подтвердили диагноз, Кэсси, мягко произнесла Гэрриет Грин, ошибки быть не может.
Но ведь вы поможете ей? с отчаянной надеждой спросила Кэсси. Наверное, есть какие-то препараты. Или даже операция
У Эми нейрогенное поражение слуха. Это означает, что звуковые сигналы достигают внутреннего уха, но не достигают мозга. Боюсь, что это необратимо, не поддается лечению.
Кэсси обмякла в кресле, закрыла руками лицо. Этого не может быть. Это жуткий кошмарный сон, она сейчас проснется, и рядом будет веселая озорная Эми, она будет гулить, лепетать, громко смеяться, и они вместе с ней улыбнутся, какой глупый сон приснился ее маме.
Все это не так страшно, как на первый взгляд, сообщила доктор Грин, с помощью специальных слуховых аппаратов Эми сможет слышать гром, например, звонок телефона, автомобильный гудок, даже громкий звук радио, возможно, что и усиленные голоса.
А говорить она сможет? задала Кэсси вопрос, о котором все это время даже подумать боялась. Непроизвольно на ее глаза набежали слезы, однако она быстро смахнула их.
Доктор Грин улыбнулась, будто желая смягчить удар, который только что был нанесен Кэсси.
Гарантировать стопроцентно полноценную речь я не могу, но начинать заниматься речевыми и голосовыми упражнениями надо обязательно. У детей с такими нарушениями важно заложить этот фундамент в первые три года жизни. Эми ведь обладает способностью кое-что слышать, мы выяснили это. Так что задача ваша если не облегчается, то сужается. Учитывая, что диагноз поставлен так рано, есть реальная возможность, что девочка говорить научится. Хотя вы должны понять, что нормально слышащие дети с младенчества начинают различать и воспроизводить звуки. Дети с дефектами слуха, соответственно, различий фонетических не ощущают. Но они умеют "видеть" звуки. Эми научится различать мельчайшие подробности движений ваших губ, по вашему дыханию будет улавливать ритм речи, интонацию. Но, несомненно, самые трудности будут с согласными.
Живи Эми в Оклахоме, с горькой усмешкой подумала Кэсси, никто и не заметил бы ее недостатка: в тех краях у каждого второго "трудности с согласными", да и с гласными тоже. Но каково жить без речи, уже всерьез испугалась Кэсси. Если Эми не научится общаться, она навсегда замкнется в бессмысленном молчаливом мире. Кэсси даже мысли об этом допустить не могла. Просто у них с дочкой вышло недоразумение. Досадное недоразумение, которое изменит немного их жизнь, даже усложнит ее, но не более.
Все эти проблемы будут преодолены. Преодолела же Кэсси все свои прошлые несчастья.
Я сама училась правильной речи, размеренному дыханию, вспоминая ночи, проведенные около радиоприемника, сказала Кэсси. Я буду заниматься с Эми.
Понимаю, прекрасно понимаю ваше стремление, дорогая, доброжелательно сказала доктор Грин, материнская любовь, помощь будут незаменимы для Эми. Но все же я рекомендуюкак врач, да и как матьпоместить дочку в специальный интернат, где с ней будут заниматься профессионалы-дефектологи.
Нет, ни в интернаты, ни в санатории я дочку не отдам, вырвалось у Кэсси. Ей невыносима была одна мысль, что на ее малышке поставят клеймо "С отклонениями".
Что вы, жизнь в специальном детском интернате будет для нее полезной, там она быстрее научится ориентироваться в мире, который в домашних условиях может быть страшным, непонятным ей. И уж, конечно, это не говорит о недостатке вашей любви к ней, уверяла Гэрриет Грин. Могу порекомендовать просто отличные заведения такого рода.
Как могла объяснить Кэсси, что груз вины, который свалился на нее, и так непосилен?
Я сделаю сама все необходимое, твердо сказала Кэсси. Я научусь помогать своей дочери.
Выживание в этом мире всегда имело для Кэсси первостепенную роль, и теперь она ужаснулась тому, что Эми трудно будет усвоить необходимые жизненные навыки. Жуткие картиныЭми переходит улицу и не слышит автомобильного гудка, сирены скорой помощи, Эми гибнет в огне, не услышав вовремя предупредительного противопожарного сигналатак и мелькали у Кэсси в глазах, наподобие фильма ужасов.
Она как мать обязана защитить своего ребенка, обязана вырастить его жизнеспособным, сильным, самостоятельным, способным справиться с любыми передрягами и ударами судьбы. А их никому не избежать, Кэсси знала это с малолетства.
Глава 9
Кэсси носилась со своей дочкой, как курица со своим выводком. Работу в офисе у Нины она оставила, вместо этого через бюро по трудоустройству получила надомную должность машинистки в одной страховой компании. Печатать приходилось по ночам, но, главное, можно было сидеть дома, занимаясь с Эми. Сон для Кэсси стал теперь почти непозволительной роскошью, она позабыла, высыпалась ли вообще в последние недели. Но какое это могло иметь значение! Взяв на свои не очень-то крепкие плечи тяготы дочкиного недуга, Кэсси не имела права жаловаться.
На примере своей собственной матери она давно поняла, что жалеть саму себяпоследнее дело, которое только лишает жизненных сил. Кэсси твердо решила не предаваться этому.
Только после второй примерки удалось подобрать слуховые аппараты для малюсеньких ушек Эми. Сначала Кэсси очень переживала, когда надо было выводить дочку на прогулку. Эти желтовато-коричневые наушники, казалось, ставят штамп на ее малышке, как на неполноценном ребенке, и на ней самой, как на плохой или невнимательной матери. Кроме этого, Кэсси боялась людских предрассудков, которые, увы, частично разделяла и сама, предрассудков нормально слышащего человека, что глухотаэто неполноценность.
Чтобы собственная неграмотностьи медицинская, и педагогическаяне помешала нормальному развитию малышки, Кэсси отыскала в библиотеках все книги о детских дефектах слуха.
К ее разочарованию, их оказалось крайне мало.
Да и те, которые она нашла, были скорее предназначены для специалистовсурдопедагогов или для врачей; они изобиловали медицинской терминологией, схемами, которые не так-то просто было применить к маленькой Эми.
Если бы шумы и звуки можно было взвесить, то Кэсси сказала бы, что уже тоннами их завалила свою дочь: рев пылесоса, шум текущей воды, радио, звон и лязг кухонной утвари усилиями Кэсси раздавались то позади ребенка, то у него перед носом. Таким образом мать надеялась научить Эми различать громкие шумы и резкие звуки, расширить ее представления об окружающем мире. Кроме грохота, стуков, трелей, издаваемых намеренно, Кэсси постоянно говорила с дочкой, говорила часами, старательно артикулируя, надеясь, что "звукоочертания" слов запомнятся Эми, помогут ей чуть позже разобраться в значении слов, фраз, а еще позднеепомогут заговорить самостоятельно.
Таковы были планы Кэсси. Но шли дни, шли недели, месяцы, а признаков того, что Эми понимает значение каких-либо слов не наблюдалось.
Больно было видеть невинную и безмятежную улыбку своей крошки, нисколько не усваивающей уроки, которые старательно давала ей мать.
Эми требуется профессиональный уход и занятия со специалистом, сказала Нина, однажды заглянув к ним с очередными подарками.
В этот разс огромным плюшевым жирафом для девочки и коробкой шоколадных конфет для Кэсси.
Я не отдам в приют годов алого ребенка, начала отбиваться Кэсси, как всегда, когда Нина поднимала эту тему. Нина не могла допустить, чтобы чувство материнской вины перешло пределы разумного.
Слуховой аппаратик на правом ушке Эми запищал.
В конце концов, я ее мать, отрегулировав давление наушника, сказала Кэсси.
Тревога давно превратили ее нервы в туго натянутые струны.
Я единственная, кто понимает, что ей нужно и чего она хочет. Я единственная, кто может помочь ей.
Именно поэтому она так "блестяще развивается", сухо ответила Нина. Лицо Кэсси болезненно исказилось, и Нина ласково обняла ее. Прости меня, я понимаю, что это звучит жестоко, но иначе ты ничего не поймешь. Ты утверждаешь, что только ты можешь помочь Эми, но вот перед нами факты. Девочке уже почти год. И несмотря на то, что ты почти загнала себя в гроб с этими занятиями, никаких признаков улучшения или развития речи нет.
Убитая и опустошенная, Кэсси закрыла лицо руками не в состоянии смотреть на Нину, не в состоянии встретить ужасную правду.
Я так люблю ее, всхлипнула она.
Я знаю, тихо произнесла Нина, поглаживая волосы Кэсси, желая как-то унять ее мучительную боль. Но люби ее так, чтобы она смогла жить.
Да, ты права, сквозь пелену слез Кэсси едва различала предметы. Потом судорожно вздохнула. Мы снова пойдем к доктору Гэрриет Грин.
Кэсси, которой просто кощунственной, дикой казалась сама мысль отдать ребенка в приют, с облегчением восприняла неожиданное предложение Гэрриет Грин.
Недалеко от вашего дома есть очень хорошая детская сурдоклиника, сообщила доктор Грин. Если Эми трижды в неделю будет приходить туда на процедуры и специальные занятия, эффект сразу даст о себе знать. Конечно, понадобятся и дополнительные упражнения дома, и консультации, для вас, кстати, тоже. Она сняла очки, покрутила их в руке. На счастье, есть такой специалист, именно для домашних занятий. Бывшая медсестра из моей клиники ищет работу.