Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя-а-а!гнусавил тем временем поп над покойником.
И вот на этом-то "аллилуйя" меня, что называется, прорвало. Меня буквально трясло от неудержимого хохота; так трясло, что даже свечка в моей руке погасла. Пользуясь этим обстоятельством, я постаралась как можно незаметнее прошмыгнуть за колонну и там уже оторжаться вволю; но, как только я оказалась за пределами видимости, ржака бесследно пропала.
Всю церемонию богослужения, а также по дороге на кладбище, я не снимала свою "паранджу", дабы никто прежде времени не заметил моего вызывающего наряда и боевой раскраски на моём лице. Но, когда мы уже прибыли на могилу и мне показалось, что в толпе мелькнули пепельно-светлые волосы Шурикатут-то я и предстала перед публикой во всей своей красе.
Между тем, гроб опустили в могилу; баба Зоя взвыла: "Пустите меня к нему!!! ", все бросились её удерживать, сгрудившись вокруг могилы, поэтому на меня в этот момент никто не обратил внимания. Никтокроме двух парней лет семнадцати-восемнадцати, тех самых, что несли гроб с покойником и чуть его не выронили.
Вот, надень куртку, а то холодно,сказал один, блондин, отдалённо похожий на Шурика, и обернул мои плечи в свой тулуп.
Нет, мою,засуетился около меня другой, брюнет.
Иди ты на хуй, я первый предложил!
Мальчики, не ссорьтесь,заулыбалась я, чувствуя, как от их внимания моя самооценка взлетает до небес.
Парни, между тем, закутав меня в обе куртки, наперебой угощали меня конфетами. Я не возражала, ибо очень любила сладкое и могла жрать его день и ночь без перерыва на обед, поэтому с удовольствием уплетала за обе щёки все предлагаемые мне сосалки.
Попа-то не слипнется?поинтересовался один из парней.
Не-а.
Впрочем, не обошлось и без казуса. Видя, что я с охотой отвечаю на их заигрывания, парни, как это обычно бывает, позволили себе лишнее. Видимо, кто-то из них, осмелев, тяпнул меня за сиську, потому что я ударила наглеца по руке и рявкнула на всю могилу:
Не лапай! Будешь косолапый!
Плач и причитания над гробом моментально стихли; все, как по команде, синхронно подняли головы и во все глаза уставились на нас.
По тому, с какой свирепостью посмотрел на меня отец, нетрудно было догадаться, что после похорон меня ждёт хорошенькая трёпка. Но в тот момент мне всё было фиолетово. Это был МОЙ день. И я намеревалась прожить его так, как хочу, невзирая ни на какие последствия.
ГЛАВА 20
Наконец, гроб был зарыт в землю, цветы на могилу положены, и похоронная процессия нестройными рядами двинулась к машинамчтобы ехать на поминки в Круглово.
Парни, идущие рядом со мной, начали наперебой уговаривать меня ехать с ними в ритуальном автобусе. И я, не колеблясь ни секунды, тут же дала своё согласие.
Ритуальный автобус, в котором везли гроб, был почти пуст; в него залезли я, Танька и оба моих "ухажёра", которые тут же начали спорить, кому из них сесть на сиденье рядом со мной.
Танька, а ну фить отсюда!сказал блондин, более расторопный, чем его товарищ,Ну, Та-ань! Ну, я хочу с ней сесть... Ну, будь другом...
Ой, да садись, жалко, что ли,хмыкнула кузина, занимая место позади нас.
Автобус тронулся; блондин, намеревающийся сесть со мной, от толчка потерял равновесие и бухнулся на одно колено прямо у моих ногкак в бульварных романах.
Можно?робко спросил он, пристально глядя мне в глаза.
Чтоможно?не поняла я.
Подрастёшьузнаешь.
А я что, ещё не подросла?
Пока нет. Но через год-два все парни будут у твоих ног.
Вот как? И почему же?
Потому что ты красивая...
Я не верила своим ушам. Это я-то красивая? Я, замухрышка, которой, бывало, все кому не лень твердили, что я "страшненькая", "лохушка", "китаёза", "тормоз", "филипок", "букашка ты букашка и больше ты никто"... Список, думаю, можно продолжать до бесконечности.
И тут, в первый раз в жизни, незнакомые взрослые парни, сказали мне, что яя!красивая...
Позднее я, конечно, догадалась, что оба они в тот момент были мертвецки пьяны. Оно и немудренопопробуй-ка в дождь и холод промозглого сентябрьского утра покопать ямку два на четыре, и при этом ни разу не приложиться к бутылке палёного самогона, дабы согреться. Бьюсь об заклад, что на другой день оба мои "ухажёры" мучились с похмелья, и не помнили не только моего имени, но и даже моего лица. Настолько не помнили, что и встретив бы, не узнали.
Но тогда, сидя в автобусе в окружении мужского внимания, что-то заставляло меня верить и словам их, и что оба были без ума от моей красоты. И, глядя в окно на пробегавший мимо конвейерной лентой мокрый асфальт, я действительно ощущала себя красивойнет, шикарной, сногсшибательной, чуть ли не звездой...
ГЛАВА 21
В избе были уже раздвинуты по всему периметру и покрыты белыми скатертями поминальные столы; в кухне на чадящих чугунных сковородках бабы пекли блины, варили кутью и, оживлённо переговариваясь, несли в большую горницу стопки тарелок, бутылки водки, салаты, икру, колбасу, горячее. Там же, путаясь у взрослых под ногами, залезая под столы, хватая с тарелок куски и озорничая, сновали туда-сюда ребятишки.
Вот я вас, пострелята!притворно-сердито гудела на них тётя Клава, несильно шлёпая их белой от муки рукой.
Баба Зоя, уже забыв о том, как полчаса назад она безудержно рыдала и рвалась к мужу в могилу, с завидным аппетитом наворачивала довольно внушительную порцию картофельного пюре; и, глядя на это и невольно отмечая про себя чудовищное лицемерие взрослых, я окончательно утвердилась в своём намерении прожить этот день как можно круче и веселее. И эту же самую мысль, словно считав у меня с лица, вслух высказал один из моих кладбищенских "женихов":
Вот вроде и повод такой печальныйпохороны, всё такое... А весело, просто заебись как.
Я кивнула.
У меня тоже никогда в жизни ещё не было таких весёлых похорон. Новый год и дни рождения отдыхают!
Хорошо, что нас не слышали занятые выпивкой и закуской взрослые, а то было б дело.
Блондин, между тем, поймал возящегося неподалёку трёхлетнего пацана и взял его на руки.
Умеешь кататься на лисапеде? Нет? Ну, я научу тебя кататься на лисапеде...
Не, стой-стой! Давай я его песенке одной научу,развеселилась я,Димочка, ты знаешь песенку "В лесу родилась ёлочка"?
Неть,ответил ребёнок, бесхитростно глядя на меня своими большими глазёнками.
Ну, так повторяй за мной,с важным видом сказала я, и начала читать:
В лесу родилась ёлочка,
А рядом с нею пень.
И пень просил у ёлочки
Четыре раза в день.
А ёлочка ответила...
Ты чё, офонарела? Ты чему ребёнка учишь? Не слушай её, Дима!Танька попыталась зажать мне рот рукой.
Но меня было уже не остановить, и я, уворачиваясь от неё и визжа от хохота, всё же докончила:
А ёлочка ответила:
Пошёл ты на хуй, пень!
Когда пойду на пенсию,
Еби хоть целый день...
Она погналась за мной и я, едва не опрокинув стол, вихрем выбежала в сени. И, выбежав туда, растрёпанная, босая, ржущая как идиотка, совершенно неожиданно столкнулась нос к носу с Шуриком.
Боже, как он был прекрасен!
Сколько же мы не виделись? Год? Полтора? Я помнила, смутно помнила, что он был пепельный блондин, красивый, мускулистый, похожий на молодого Ван Дамма. И только тут, в сумерках убогих деревянных сенейя впервые вблизи разглядела, КАК прекрасен он был.
Я утонула в его глазах, синих, как лесные озёра. Голова моя закружилась как у пьяной, а ноги предательски поехали в разные стороныкак у коровы на льду.
Есть в английском языке замечательное, очень точно и метко характеризующее это состояние словоswoon.В нашем бедном русском языке нет ему подходящего аналога, как, впрочем, и многим другим английским словам, перевод каждого из которых может занять полстраницы, если не больше. Swoonэто когда у девушки, при виде парня, который ей очень-очень нравится, кружится голова, разъезжаются, как у коровы на льду, ноги, а в мутных и пьяных от любви глазах начинают прыгать сердечки. Если бы я писала эту повесть на английском, вся эта белиберда на полстраницы, с описанием сцены моей неожиданной встречи с Шуриком, уместилась бы в одно короткое предложение: I swooned at the sight of him.
В этот самый момент к Шурику подошёл один из моих кладбищенских знакомых.
Здорово! Слушай, хочешь, с девчонкой познакомлю?
Я её знаю,улыбнулся Шурик, в упор глядя на меня.
Занавес.
ГЛАВА 22
Да, не было в моей жизни праздника счастливее, круче и веселее, чем эти похороны.
Это при том, что "законных" праздников, таких как новый год, день рождения, восьмое мартая не люблю. Потому что обычно на эти "особенные" дни возлагаются большие надежды и ожидания, которые в большинстве случаев не оправдываются, и на смену им приходит горькое разочарование и такое же горькое послевкусиекогда понимаешь, что то, чего ждал столько долгих дней, промелькнуло без следа. Такой же горькой и не оправдавшей надежд была моя собственная свадьба, женихом на которой был, конечно же, не Шурик, но об этом потом...
А пока я, счастливая и вся светящаяся изнутри, как люминесцентная лампа, обзванивала подружек и взахлёб рассказывала всем по сто раз одну и ту же историюкак прошли похороны моего деда. Не миновала сия радостная история и ушей моей лучшей подружки Сью.
Ну, так и что же дальше?скептически бросила она, когда я, дойдя, наконец, до "хэппи-энда", выдержала эффектную паузу.
В смыслечто дальше?не поняла я.
Что ты собираешься дальше делать? Ждать ещё целый годпока вы не поедете в Круглово отмечать год со дня похорон? Знаешь, сколько воды может утечь за это время?
Ты не понимаешь. Он обратил на меня внимание! А это значит, что у меня есть шанс...
А он дал тебе свой телефон?резонно спросила Сью.
Н-нет, но...
Тогда не о чем и говорить,отрезала она,Вот если бы вы обменялись телефонами хотя бытогда был бы смысл надеяться на какое-либо продолжение. А так...
Подожди!оборвала её я, неожиданно вспомнив одну вещь.
Что?
Я, кажется, знаю, как добыть его телефон.
Едва распрощавшись с подружкой, я схватила сумку и, бросив в неё свою зубную щётку и ночнушку, вихрем помчалась к бабе Зое, что жила в соседнем районе. Тем более, она как раз звала меня помочь ей организовать стол на "девять дней".
Дома у бабы Зои обстановка была мрак. Все зеркала завешаны, как мумии, чёрной материей; завешаны были и окна, с трудом пропуская свет в комнаты, где, коптя и задымляя и без того душное помещение, горели то там, то тут церковные свечи. И вездепрактически везде висели, помещённые в траурные рамки, фотографии дедакак зрелого, так и молодого, совсем ещё юноши.
Дед мой в восемнадцать лет был охренительно красив. Чёрные, немного волнистые волосы, выразительные карие глаза, смазливое молодое лицо. Неудивительно, что он в своё время разбил сердце не одной кругловской девчонке; поговаривали, что одна из-за него даже покончила с собой, а многих других он сделал несчастными на всю жизнь. Бабка моя была лет на семь его младше; и даже ей он ухитрялся изменять в браке. Она же на все его измены закрывала глаза, говоря, что только жене непростительно изменять; а мужчине можно, потому как это свойственно его натуре. Я с ней никогда не соглашалась на этот счёт; и уже тогда знала, что чего я никогда не смогу простить своему мужу, так это измену...
Кто знает, быть может, поэтому дед умирал в таких мученияхрасплачиваясь за свои прошлые грехи. Значит, всё-таки, есть Бог на свете, и хочется мне верить, что подобная участь ждёт каждого, кто в молодости вот так же, играя словами и нимало не задумываясь, разбил хоть одно чужое сердце.
ГЛАВА 23
Бабка открыла мне дверь, стоя на пороге в куртке и с авоськой; очевидно, она собиралась на базар докупить кое-чего к поминальному столу. На предложение пойти с ней я ответила отказом, ибо мне как раз и нужно было остаться дома одной.
Едва только за ней закрылась дверь, я вихрем кинулась в её комнату; нужно было найти записную книжку в чёрном переплёте. Ведь в ней мог быть как раз записан домашний телефон Шурика.
Записная книжка нашлась не сразу. Стремаясь каждого шороха и гудения лифта в коридоре, я принялась лихрадочно её просматривать. Номеров в ней было записано много; но как вычислить именно тот, что мне нужен? Никаких опознавательных знаков типа "Толя", "Круглово" и т. д. там не было и в помине...
"Значит, у неё просто нет его телефона, вот и всё... "огорчённо подумала я, кладя книжку на место.
Вариантов больше не оставалось. У Таньки просить номер Шурика было бессмысленно: она сама его не знала, а Серёжка не дал бы из вредности.
"Блин, что делать? "я озадаченно потёрла себе лоб.
Телефонный звонок прервал мои размышления. Звонили с незнакомого номерау бабки, как и у всех в конце девяностых, стоял телефон с определителем. Я нехотя подняла трубку.
Попросите Зою Александровну,раздался на том конце мужской голос.
Её нет дома,отвечала я,А что передать?
Передайте, что звонил Миляев, сосед. По поводу гаража...
Кровь так и отлила у меня от лица.
Из Круглово?спросила я.
Да, из Круглово.
Опансон! На ловца и зверь бежит, как говорится. Я положила трубку, и номер звонившего высветился на полминуты. А так как я в то время не знала, на какие жать кнопки, чтобы посмотреть историю звонков в телефоненадо было торопиться запомнить номер сейчас, чтобы потом записать его себе. Но ни клочка бумажки, ни ручки, как назло, не оказалось под рукой.
Пятьсот один, ноль восемь, сорок один...бормотала я, чтобы не забыть, пока носилась как угорелая по всей квартире в поисках ручки.
Другой телефонный звонок отвлёк меня. На этот раз звонила Сью.
Пятьсот один, ноль восемь, сорок один!на одном дыхании выпалила я, сняв трубку.
Чего?она даже опешила,Ты чё, "ку-ку"?
Да тихо ты, не сбивай! Пятьсот один, ноль восемь... и чего-то там один... Ну вот, сбила меня совсем! Я телефон забыла из-за тебя!
Да ты можешь толком рассказать? Какой телефон? Чей?
А ты догадайся с трёх раз,зло ответила я.
А-а, Мурика, что ли, твоего...
Он не Мурик!рявкнула я.
Спокойно, спокойно,сказала Сью,Главное, что шесть цифр мы с тобой уже знаем. Шестьсот один, ноль восемь и один.
Не шестьсот, а пятьсот...
Тем более,отвечала она,Так что, согласно теории вероятности, у нас десятипроцентное попадание в десятку. И даже выше...
Что ты хочешь этим сказать?не поняла я.
Смотри. Подставляем недостающие цифры в пробел. Один подходит?
Одиннадцать на конце? Однозначно нет!
Так, значит, круг сужается. Девятка подходит?
Тоже нет.
Тоже нет. Итого... Итого у нас остаётся пять вариантов. Двадцать один, тридцать один, сорок один, пятьдесят один и шестьдесят один. Попадание с вероятностью двадцать процентов...
Слушай, ну ты прям гений! Откуда ты всё это знаешьпроценты, теорию вероятности? Мы даже в школе такого не проходили...
А мы проходили. Да и дед не зря же меня на даче по алгебре гонял! Но это всё фигня, на самом деле... А ты когда будешь ему звонить?
Я ощутила внизу живота неприятный холодок страха.
Блин, даже не знаю... Как-то это неудобно...
Неудобно писать в пузырёк!
А что я ему скажу? Может, он со мной и разговаривать-то не захочет...
Ой, господи, ну хочешь, я ему позвоню?
Ты? И что ты ему скажешь?
А что в таких случаях говорят? Привет, как дела...
Но я же не смогу отсюда подслушать...
Ну тогда давай завтра встретимся у Лёшки. И вместе ему позвоним...
ГЛАВА 24
Лёшка был давним воздыхателем Сью. Его мать дружила с её матерью, и взрослые, как это водится, давно уже решили всё за своих детей, и "обручили" Сью с Лёшкой. Лёшка не возражал, так как сам был в неё влюблён, а вот Сью он не нравилсяона называла его "тормоз Вестингауза" и помыкала им как только можно и нельзя. Впрочем, она не спешила рвать с ним связи; он был мальчиком из богатой семьи, и имел не только собственную квартиру в Москве и внедорожник, но и также виллу и магазин модной одежды в Италии, откуда регулярно привозил Сью моднющие тряпки из эксклюзивной европейской коллекции. Мать его вышла замуж за богатого итальянца и переехала к нему, когда Лёшке было всего три года. И, как это обычно бывает, когда человек вырастает в чужой стране и общается по большей части на чужом языкеу Лёшки выработался ярко выраженный иностранный акцент, с которым он говорил даже на русском. Менталитет его и манеры тоже были далеки от наших, русских и привычных, поэтому называть этого рафинированного и, сорри, слегка тормознутого юношу простецким именем "Лёшка" у меня язык не поворачивается. Так что в этой повести он у нас будет Алексис.