- Почему нас не отвезли к Пительникову?
- У Пительникова она не будет в безопасности. В этом я совершенно уверен.
- Но он же имеет нужные связи...
Федоров покачал головой.
- Что ты ему сказал насчет Елены?
- Он пока не знает, что Елена на свободе. Он может только все испортить.
- Почему ты солгал ему?
Федоров посмотрел на Андрея.
- Господи, Андрюха. - Он покачал головой и затянулся сигаретой и сделал глоток холодного пива. Выдохнув, он посмотрел в окно. - Я помню, после того, как это стало слишком безумным для меня - жонглировать, трахаться с Дианой и работать на Бориса. Я просто отрезал его от себя. Диана совсем растерялась. Он почти все испортил, появляясь у меня дома в разное время. Я не знаю, почему он не узнал. Наконец я сказал ей, что убью ее, если она не остановится. Пусть это будет похоже на несчастный случай или что-то в этом роде. Это прояснило ей голову. Но потом через месяц они расстались. А через месяц она сказала ему, что хочет развестись. Эта последняя новость произвела на Бориса интересное впечатление. Однажды вечером я был у себя дома, и Борис позвонил откуда-то и сказал, чтобы я оставался на месте. Я могла бы сказать, что он был пьян. Я думал. О черт, он узнал обо мне и Диане. Я решил, что она просто устала и рассказала ему - иногда она бывала сумасшедшей - а потом возненавидела его, захотела взорвать ситуацию и рассказала ему. Я ожидал, что Борис захочет иметь что-то вроде конфронтации со мной. Когда он появился, он был в ужасном состоянии. Я даже не знаю, как, черт возьми, ему удалось это сделать. У него была с собой бутылка любимого коньяка, и он был в слезах. В тот день Диана сказала ему, что хочет развестись. Он начал пить в мэрии, что было очень рискованно, и это показывало, как сильно он был сбит с толку новостями. Это была странная сцена. Плохие новости и выпитое спиртное повергли Бориса в это погруженное в себя горе, и он принялся обнажать передо мной свою душу. Дерьмо. Я ненавижу такие вещи. Он рассказывал мне все эти интимные вещи - о себе и Диане - как чертов студент второкурсник. Он сказал мне гораздо больше, чем я хотел услышать, но это было даже забавно, что он решил выложить мне всю эту мучительную эротику. Черт возьми, за четыре месяца супружеской неверности я узнал о пуговицах и трусиках Дианы больше, чем Борис сумел узнать за восемь лет супружества. Но я напился с ним и хорошо провел время, занимаясь этим. У меня не было никаких сомнений, обманывать ли его.
Дмитрий опустил уголки рта и покачал головой.
- Я лгал Борису задолго до того, как начал трахать его жену. Пительников - тот человек, которому нужно лгать, если хочешь сохранить хоть какую-то целостность, хоть какое-то самоуважение.
Оба местных парня выслушивали эту грязную историю со стоическим выражением лица, но Андрей никак не мог понять, поняли ли они то, что услышали, а если поняли, то что подумали об этом. Он и сам не был уверен, что думает по этому поводу. Какой в этом был смысл? Дмитрий, казалось, выкопал это неприятное воспоминание из самых темных уголков своего сознания. Или, может быть, оно притаилось там, глядя на него из темноты, и он говорил о нем, чтобы облегчить растущее беспокойство от его присутствия, так же, как человек периодически вскрывает фурункул, который набухает, но отказывается заживать. Конечно, это подразумевало моральное качество его рассказа, и Андрей серьезно сомневался,что это было так.
- Разве он не сможет помочь Лене? - Спросил Андрей, решив полностью проигнорировать рассказ.
- Ни за что, - сказал Дмитрий, поднял подбородок и выпустил единственное колечко дыма. - если завтра к нему придут, допустим, из МГБ с ордером на арест Елены, он ее выдаст, можешь не сомневаться.
- Поэтому ты привез нас сюда?
- Ага, - он повернул голову к Андрею и ткнул в него указательным и средним пальцами, сигарета тлела между ними. - Когда я узнал, что Лена жива, я начал анализировать некоторые...возможности. Такие вещи, как освобождение, требуют времени. Я не был уверен, к каким вариантам я должен быть готов. Я связался с Борзюком, чтобы выиграть время. Это задержит людей Пительникова еще на некоторое время, может быть, даст мне фору. Я хотел найти Лену раньше всех.
- А как насчет той информации, которую ты мне дал о том, что у местных силовиков есть досье на Лену?
- Верно. Все, что я сказал тебе, было правдой.
- Откуда взялся полицейский рапорт?
- Именно там, где он и бы составлен. Я попросил кое-кого перепроверить это.
- А крестьяне, которые нашли тело?
Федоров кивнул.
Андрей остановил себя, прежде чем произнести это.
- А как же Гражинский?
Федоров посмотрел на него и медленно улыбнулся.
- Добрый доктор? Ну, я попросил кого-нибудь сходить к хорошему доктору, но тот уехал. Куда именно? Ну, может на передовую, может еще куда. Я не знаю.
Андрей гадал, сколько из того, что сказал ему Гражинский, было откровенной ложью, а сколько - правдой.
- И поэтому ты сказал, что проверишь своих информаторов.
Федоров кивнул.
- Да. Помнишь, я говорил тебе вчера вечером, что меня заморозили мои постоянные источники, что мои расспросы о Лене идут вразнос? Ну, это было по-другому. Все, что я хотел знать сейчас, - это была ли она схвачена местными силами безопасности. Я подумал, что, может быть, они наконец-то поймали ее. Это был вопрос, который никому не будет стоить боли. Но ничего не приходило. Все скрывали, словно этого не случилось. Словно ее не существовало.
Федоров выбросил окурок в мусорное ведро. Он повернулся к парням, и они подвинули пачку и зажигалку обратно к нему по столу. Он закурил еще одну сигарету. Женщина закончила снимать кастрюли с плиты, домыла последнюю посуду, вытерла руки и вышла из помещения. их было теперь только четверо.
- Но я узнал, - сказал Федоров, выпуская в воздух полную грудь дыма, - что Дениса Белова забрали бойцы батальона "Восток"; у них есть эти подпольные тюрьмы по всей стране. Один источник сообщил, что подполковник Алексей Энгарт сам отдал приказ об аресте. Фатальном для Белова.
- Какова сейчас ситуация с Энгартом? - Спросил Андрей. - Я знаю его прошлое с Ходаковским и все такое, и я предполагаю, что он восстановил часть своей прежней власти после гибели Захарченко?
- Черт возьми, ты прав. Он снова возглавляет военную разведку. Да и батальон "Восток" фактически под его руководством. Белов, конечно, знал об этом, и это было одной из причин, по которой он был напуган своим положением. Тот самый зверь, которого он пытался убить, проснулся и схватил его.
- Ты знали, что сегодня вечером я работал с Борзюком, - сказал Андрей. - Что ты о нем знаешь?
Федоров пожал плечами.
- Замначальника Калининской тюрьмы. - Он не собирался, похоже, раскрывать все карты.
- А что он тебе про меня говорил?
Сейчас Дмитрий медленно покачал головой, не сводя глаз с Андрея. Он казался усталым великаном, сидящим за столом с двумя щуплыми парнями. В этот поздний час его короткие густые волосы казались еще более седыми, переносица загорелого носа заострилась, сизые глаза побледнели, лицо отяжелело. Он всегда очень мало спал, а теперь годы начали брать свое, и его пристрастие к адреналину начало предавать его. Но ничто из этого течения времени не закалило его. Он был далек от того, чтобы замедлиться или ослабить бдительность.
- Я разговаривал с Еленой, - сказал Андрей. - Они держали их там.
Глаза Федорова стали плоскими от удивления. Это был единственный способ, которым его гордость позволяла ему реагировать на застигнутую врасплох холодную ящерицу-взгляд тишины.
- Честно говоря, - сказал Андрей, - я наткнулся на него случайно. Я познакомился с Борзюком, когда расследовал одно дело, еще до войны.
Андрей рассказал Федорову о своем визите в тюрьму, а также о разговоре и событиях, произошедших у алюминиевого завода всего несколько часов назад. Он ничего не скрывал, а когда закончил, Федоров уже докурил сигарету и растирал ее в глиняной пепельнице на столе. Он начал качать головой.
- Твою мать, - сказал он, не сводя глаз с пепельницы и струйки дыма, поднимавшейся от догорающей сигареты. - Этот проклятый Энгарт. Использование Калининской ИК в качестве тайной тюрьмы...да, в этом есть смысл. За ними не угнаться, за этими тюрьмами. Конечно, Калининская - настоящая тюрьма, но в основном тайные застенки - это просто подвалы, склады или частные дома где-нибудь. Они часто их перебазируют. Такие парни, как Энгарт ... он полный псих, действующий псих. - Федоров фыркнул. - С оружием и властью. Господи, что за страна, а? - Он посмотрел на Андрея. - А как же Белов?
Андрей допил свое пиво.
- Его страшно пытали. Я думаю, у него не выдержало сердце.
Федоров задумался.
- Борзюк. Интересно, зачем он это сделал, помог тебе?
- Даже не знаю. Это меня даже немного беспокоит.
- Да, так и должно быть. Рассмотрим его ситуацию. - Дмитрий встал из-за стола, провел рукой по густым волосам и шагнул к двери. Его фигура заполняла дверной проем, его поза - руки сложены, бочкообразная грудь выпячена, ноги слегка расставлены - делала его фигуру вызывающей. - Его положение таково, что он подчиняется Энгарту и непосредственно руководит тайной тюрьмой. Он подлизывается к Энгарту, который тащит свою добычу туда и обратно, как какой-то ужасный вампир. Борзюк покрывает все виды дерьма, и он знает, что если тайная часть тюрьмы когда-нибудь будет обнаружена, то это его проблемы. Но он никогда не переложит ответственность на Энгарта, потому что Энгарт убьет его - в конце концов. Так что если это когда-нибудь случится, он возьмет на себя ответственность за это. Это неблагодарное положение. Борзюку это не нравится.
Федоров развернулся и пошел обратно к концу стола. Он замолчал в раздумье, и его глаза нашли пистолет, одиноко лежавший на полке. Он подошел к ней и поднял его. Он щелкнул затвором и извлек длинную обойму, проверил действие, положил обойму в карман брюк и положил пустой пистолет на стол. Взрыв помех раздался из телефонной трубки, в руке одного из парней. Тот поднял трубку и ответил, но не по-русски, а по - украински.
Федоров подождал, пока они обменялись короткими фразами, хотя и не обратил на это внимания. Он задумался. Двое парней обменялись несколькими словами, а потом один из них встал и вышел из кухни мимо Федорова во двор. Федоров не обратил внимания.
Наконец он поднял глаза на Андрея.
- У меня есть предложение.
Андрей ждал этого.
- Тебе это может показаться немного рискованным. - Федоров на этот раз не усмехнулся. - Единственное, что я хочу сейчас сделать, это как можно быстрее переправить Лену через границу. - Он выставил вперед ногу, пнул ногой стул и сел. - Ты можешь быть моим лучшим выбором для этого. - Он взял свою красную пластмассовую зажигалку и постучал ею по столу. - Я не знаю, зачем Борзюк тебе помог, но я уверен, что он сделал это для себя, а не для тебя. Он что-то задумал, и это что-то важное, иначе он не стал бы стрелять в охранника. Эдуард больше не делает этого просто так. Он уже несколько лет не занимается убийствами. Но я готов поспорить на значительную сумму, что он уже вытащил своих агентов для слежки за вами. Он знает, как это делается; раньше у него это получалось лучше всего.
Федоров замолчал, его мысли бежали впереди него. Он постучал красной зажигалкой по столешнице, конец за концом, конец за концом, поворачивая ее и постукивая по ней. Андрей посмотрел на оставшегося парня, который встретил его взгляд таким непроницаемым, как будто он был незрячим.
Федоров с силой ударил зажигалкой по столу. Он сказал что-то на украинском парню, который тут же встал и вышел из комнаты.
Он собирается сказать остальным, чтобы они проводили тебя, - сказал Дмитрий, имея в виду охранников на улице.Мне нужно кое-что обдумать, прежде чем мы приступим к делу. Я свяжусь с тобой завтра. У тебя не будет никаких проблем с возвращением домой. Но никогда больше сюда не приходи. Все эти люди уйдут после сегодняшнего вечера. Здесь живет только женщина, которая готовила еду. Не стоит привлекать к ней внимание.
Федоров встал, но Андрей не двинулся с места; он сдерживал бурлящий гнев. Он знал, что у него нет другого выбора, кроме как играть по правилам на земле, но его раздражала необходимость оставить все на кого-то другого. У него не было никакого рычага, и он чувствовал эмоциональный эквивалент невесомости. Возможно, это был последний раз, когда Андрей видел Дмитрия, и он ничего не мог с этим поделать.
Федоров читал его мысли.
Тебе лучше взять то, что ты можешь получить, Андрей. Это всегда разумный выбор здесь, внизу. Это может выйти из-под контроля очень быстро.
Он протянул руку, поднял автомат и положил его перед Андреем. Он достал из кармана обойму и положил ее рядом с пистолетом.
Это тебе пригодится, - сказал он.
Андрей встал, поднял пистолет, взял обойму и засунул ее обратно. Он сунул пистолет за пояс брюк. Это была чертовски выгодная сделка.
***
Глава 27
Андрей был благодарен за пистолет, который, как он заметил, был последним "Хеклер-Кохом", хотя иметь его было противозаконно. Но он уже видел достаточно, чтобы понять, что нарушение дээнэровского закона о контроле над оружием - каким бы оно ни было - было наименьшей из его забот, если он оказывался в ситуации, когда ему приходилось его использовать. С другой стороны, он задумался, что бы он с ней сделал, если бы она была у него, когда Борзюк застрелил парня несколькими часами раньше. Он мог совершить ужасную ошибку. Так что, возможно, ему повезло. Но у него было тошнотворное чувство, что у него еще будет много шансов ошибиться.
Когда он вышел из кухни во двор, то остался один. Двух местных парней поблизости не было. Он прошел по булыжной мостовой в одиночестве, а когда открыл кованые ворота и вышел наружу, люди, которых он видел в двух машинах по обеим сторонам улицы, исчезли, остался только один высокий худой мужчина. Учитывая, что Федоров всегда был одержимо дотошен в вопросах своей безопасности, Андрей был удивлен, что Лене было велено привести его в этот дом. Это было не то место, которое он мог забыть.
Водитель завел машину и они поехали дальше, выезжая из Киевского района, пока улица Челюскинцев не начала сворачивать на улицу Мира. Проехав мимо стадиона 'Шахтер', он миновал мост и повернул на юг, направляясь обратно в Калининский район, но избегая центральных улиц. Свернув на Лазаренко, при подъезде к дому Андрея ему пришлось въехать под арку и заехать во двор. Он припарковался, выключил двигатель и Андрей быстро вышел, даже не прощаясь.
Он поднялся по лестнице, усталый и встревоженный. Теперь уже невозможно было понять, что происходит. Во всей их компании не было ни одного человека, которому он мог бы доверять. Он вошел в свою комнату и сбросил туфли. Место ему теперь казалось странным и одиноким, и ему хотелось поговорить с кем-либо от кого можно услышать что-нибудь безопасное, предсказуемое и надежное. Он позвонит Лене утром. С горящими глазами он вынул пистолет из-за пояса и положил его на маленький секретер у кровати, снял пиджак и бросил его на одно из кресел, а затем рубашку, брюки и носки. Он прошел в ванную, умылся с мылом, почистил зубы, а потом прошел в спальню и упал на кровать. Сон был внезапным и глубоким.
В другом районе того же города бывший директор частной военной компании 'Редут-антитеррор' и ЧОП "Бастион" Александр Зурахов прошел в ванную, чтобы принять душ и остановился перед зеркалом. Крутые плечи, мощный, хоть и заплывший чуть жирком торс, развитые бицепсы, лицо твердое, словно из гранита выбитое, - вот что он хотел видеть в зеркале. Но много из этого не было - ни в зеркале, ни где-то еще.
На Александра из зеркала смотрел человек, приближающийся к пятидесяти, плечи его стали несколько сутулыми, вместо кубиков мускулов появился животик, бицепсы обвисли. Зато на теле виднелись тут и там длинные шрамы и следы стежков - метки обстрела двухлетней давности. Они были заметны, оставляя от туловища впечатление пробитого и многократно чиненого футбольного мяча. Физиономия его тоже стала сероватой, хотя при нынешнем раскладе это было и к лучшему. Пожалуй волосы были еще ничего - густые, темные, с зарождающейся сединой, и то едва заметной.
Александр встал под душ, довольно бодро поливал себя водой, ни о чем плохом не стараясь думать. Дело будет потом, а пока следует получать наслаждение от нынешнего момента, от процесса мытья, жить настоящим.
Он вытерся, оделся в свежее, взял фляжку с душистой польской водкой, прошел на кухню, стал пить маленькими глотками, чтобы мысли прояснились в голове.
Два года назад ему удалось выкрутиться из серьезных неприятностей.
После лечения от пулевых ранений прямо из больницы ФСБ Александра законопатило в СИЗО, ему светило соучастие в убийстве, вымогательстве, организация преступного сообщества, незаконный оборот оружия, торговля наркотиками. В момент, когда ЧОП 'Бастион' накрыли, другие фигуранты, не задумываясь, объявили на допросах Александра организатором всей деятельности предприятия. Из солидного директора Зурахов тут же вырос до главаря банды и ему замаячило не меньше двадцати лет заключения. Однако вскоре дела пошли на поправку: его связи в ГРУ делали свое дело. Сначала к нему стал в качестве адвоката ходить юрисконсульт фирмы Сергей Муравьев, затем дело пошли смазывать деньги, которых немало накопилось на счетах предприятий, которыми руководил Александр, и дело постепенно закрутилось в обратную сторону. К тому времени, как дело было передано в суд, Александр Зурахов ухитрился из главаря превратиться сначала в простого соучастника, а затем и свидетеля. Все его фирмы и коммерческие проекты погорели, но он и так был безумно счастлив, что ухитрился вырваться из лап ФСБ. Спасенный Зурахов, сумевший тихо скрыться в Европе, помнил, кому он обязан своим спасением и получив послание по электронной почте, бросив текущие дела, поехал на восток Украины, чтобы 'оплатить' свои долги.