- А-а, - сказала Лариса, наверное, от непонимания ситуации, Андрей продолжал нервно курить.
- Дима, - сказала она, мягко произнося его имя. - Я думаю, он очень зол...из-за этого. Ему очень больно из года в год видеть подобное, - сказала она, прижимая руку с сигаретами к сердцу. - Это длится с две тысячи четырнадцатого. - Она на мгновение замолчала. - Мне очень жаль.
***
Глава 14
- Я расскажу тебе кое-что из того, что понимаю, и кое-что из того, чего не понимаю, - сказал Федоров, куря и ведя фургон обратно через темные улицы к жилищу Шальнева. - Ты знаешь, что многие у нас в стране, которые хотят верить, что жизнь в непризнанных республиках налаживается, могут откинуться в своих мягких креслах с самодовольной отрыжкой и смотреть футбол, не беспокоясь об этом...потому что Москва говорит, что в ДНР жизнь улучшается.
Дмитрий выбросил сигарету в окно фургона.
- Факты здесь, на Донбассе, чертовски сильно отличаются. - Он поднял вверх большой палец. - Первое: армия вместе с республиканской гвардией контролирует все. - Он поднял указательный палец. - Второе: есть крошечная богатая элита, которая связана с Россией и в значительной степени контролирует экономическое состояние страны. Третье: военные поддерживают эту несправедливую ситуацию, и между военными и этой меркантильной элитой существует легкий роман. Но в целом они дополняют друг друга, и оба хотят, чтобы статус-кво пока оставался именно таким. Иногда полевые командиры выходят из-под контроля, но в целом существует своего рода ужасная система сдержек и противовесов между деньгами и репрессивным насилием. Четвертое: главные неудачники-это девяносто процентов населения. Пять: ничего из этого в ближайшие годы не изменится. Правительство Пушилина - это настоящий фарс. Как только местные начинают шуметь, как будто собираются сделать что-то существенное, их одергивают из Москвы. Или их ликвидируют физически, как Гиви, Моторолу или Захарченко. Внезапно все громкие слова и идеализм исчезают в атмосфере сырого страха. "Демократизация" - это все еще только кремлевская фантазия.
Федоров наконец вернулся на улицу Марии Ульяновой, недалеко от бульвара Шевченко, начинало светать.
- Шахтеры, - сказал Федоров, - у них ни хрена нет. Терять нечего. Таким образом, обнищание населения продолжается. Многие уезжают в Россию от этого дерьма.
Некоторое время он ехал молча, поглядывая в зеркало заднего вида.
- Я получил сообщение на мобильный сегодня вечером. "Поезжай на кладбище 'Чукардины' и забери это. Потом езжай к Марку". Дерьмо. У меня было предчувствие прямо тогда. Поэтому я пошел и нашел Дениса. Я прочитал отчет. Но я не все понял. Вместо этого я поехал за тобой. Я хотел, чтобы ты увидел все это, потому что я не уверен, какая будет твоя реакция.
Смысл этого монолога был не совсем ясен Андрею, но Федоров мог прояснить его-когда хотел. И будет-когда захочет. Сейчас Андрей должен был слушать. Он должен был все запомнить, потому что придет время, когда ему придется устанавливать причинно-следственные связи, и лучше бы ему это удалось.
- Итак, теперь у нас есть национальная полиция, чьи сотрудники-агенты в основном контролируются военной разведкой и которые стали, по сути, рукой военных. Основными игроками в полиции являются работники отделов по уголовным расследованиям. Внутри самой армии основными игроками являются ребята из батальона "Восток". Огромный процент нераскрытых убийств выполняется ими и еще сотрудниками МГБ ДНР.
Федоров пошарил в своей рубашке за новой сигаретой, направляя фургон локтями, когда закуривал. Он значительно замедлил ход фургона, чтобы дать себе время рассказать свою историю. Он выпустил в окно голубую струю дыма и снова положил руки на руль.
- В последнее время Лена находилась в районе боевых действий, где в течение последнего времени армия и народное ополчение сражаются с силами ВСУ. Здесь расположено много блокпостов, военных отрядов, военных баз, складов снабжения и боеприпасов. На этой разоренной территории существуют также лагеря для военнопленных. Очень мрачная ситуация со всеми зверствами, связанными с такого рода вещами, где жизнь практически ничего не стоит.
- У меня есть доступ к отчетам, - сказал он. Он миновал улицу Марии Ульяновой и медленно выехал на бульвар Шевченко, давая себе время закончить то, что хотел сказать. - у меня есть возможность достать кое-чего из кабинетов МГБ и МВД ДНР. Гэбэшники следили за Леной с того момента, как она приехала сюда из России три месяца назад. Я не знаю почему, но у них не должно быть много причин. Они наработали уже довольно большое досье. Дело в том, что я наткнулся на этот материал совсем недавно, и я получил только первые два месяца их отчетов. Я не знаю, что произошло в последнее время.
Федоров закурил новую сигарету.
- Я попросил нескольких своих ребят покопать поглубже. Оказалось, у военных были сведения о ее передвижениях здесь, в Донецке. И у МГБ был файл на нее. Большой икс - это Пительников. Они просто посмотрел на меня так, словно не понимал, о чем я говорю.
- Потом вдруг произошла перемена-и это очень необычно- я перестал с какого - то уровня получать информацию. Такого со мной еще никогда не случалось. В этом бизнесе главное-деньги. Вы можете просто поцеловать в задницу лояльность, высокие идеалы, патриотизм и тому подобное. Это деньги. Вы покупаете информацию, чем более чувствителен продукт, тем выше цена. Это не сложная система.
Они обогнули кафе 'Челентано' и направились по бульвару вперед, к многоэтажкам. Фургон Федорова было единственное транспортное средство, колесившее по району в дымном свете раннего утра.
- Мои контакты здесь всегда были превосходными, мои гонорары агентам очень высоки, мой продукт превосходный. Но они перестали давать информацию о Лене. Я не мог получить ничего на нее. Просто заблокировали каналы. Все, что я знаю, это то, что она работала волонтером по всей республике, особенно в местах, контролируемых отрядами ополченцев, в которых много иностранных наемников, особенно ее интересовали бойцы из западной Европы. А затем возвращалась сюда, в Донецк, или еще куда-нибудь и уходила по своим делам. И когда она была здесь, в столице, мои люди с трудом поспевали за ней. Ее научили обнаруживать слежку.
Федоров остановился, чтобы посоветоваться со своими мыслями, когда они проезжали мимо магазина 'Донна'. На другой стороне проспекта одинокая пара фар приближалась издалека, видимо, от супермаркета. Федоров не проявил к ним никакого интереса.
- Должен тебе сказать, - сказал он, - я был удивлен тем, что узнал, но я действительно восхищался ею. Девушка была хороша. Только я не знаю, какого черта она это делала. Что бы это ни было, ее уже нет в живых.
Они подъехали к дому Шальнева, и Федоров свернул с бульвара. Дмитрий снова потянулся к Ларисе, достал папку и протянул ее Андрею.
- Лучше посмотри на это, - сказал он. - Не говори никому о сегодняшнем вечере. Ничего страшного, если ты скажешь Диане, что мы уже поговорили - это может даже пойти тебе на пользу - но только не об этом. Держи это в общих чертах. Я буду на связи.
Это была знакомая фраза, которая не доказала свою надежность в прошлом, но Андрей брал то, что мог получить. Федоров включил передачу, и Андрей оглянулся на Ларису, которая смотрела на него темными, непроницаемыми глазами. Он снова посмотрел на Дмитрия, но вместо того, чтобы открыть дверь фургона и выйти, сказал:
- Я продолжу поиски Лены.
Федоров держал одну руку на рычаге переключения передач фургона, и они смотрели друг на друга.
- Я делаю то, что должен, - сказал Дмитрий. В его голосе не было ни капли извинения.
- Ты должен был отвезти тело Дениса к Марку для Пительникова.
- Черт возьми, так оно и было.
- Зачем?
- Потому что Денису уже наплевать, а мне нет. Потому что реальность такова, что Пительников все еще контролирует большую часть истории здесь.
- Почему он хотел, чтобы ты это сделал? Почему не один из его наемных работников?
- Я его не спрашивал.
- Ты не знаешь?
- Я не хочу этого знать.
- Зачем ты хотел, чтобы я поехал с тобой?
- Ты узнаешь, когда придет время узнать, - сказал Федоров. - Тебе лучше пойти к себе.
Когда Федоров отъехал, Андрей нажал код на левой стороне двери. Когда она открылась, он протиснулся внутрь и быстро поднялся по лестнице. Ничего подозрительного он не заметил.
Как только Андрей добрался до своей комнаты, он разделся и сразу же отправился в душ. Он быстро принял ванну, вылез, надел тренировочный костюм и лег в постель с папкой в руках.
Полицейский рапорт из Горловки состоял из нескольких страниц, но только потому, что полицейский клерк дважды напечатал его. Сам текст был кратким. Группа жителей деревни Филаретовка привезла тело Дениса к местному участковому. По их словам, они нашли труп на картофельном поле, куда они отправились рано утром на работу.
Участковый позвонил в ближайшее отделение полиции и вскоре из города прибыла следственная группа. Первичными следственными мероприятиями было установлено, что по-видимому боевики из отрядов сил ВСУ убили неизвестного и "надругались" над ним. Для дальнейших следственных действий тело было направлено в Горловку, где в центральной больнице вскрытие проводил доктор Артур Гражинский, военный врач. Он согласился проследить, чтобы тело добралось до столицы. Тело положили в тяжелый пластиковый пакет вместе с несколькими кусками льда из больничного магазина и погрузили в фургон доктора Гражинского. Конец доклада.
К первому был приложен отдельный документ, написанный заместителем начальника второго отделения полиции в Горловке: неопознанный мужчина был доставлена им "анонимно" в воскресенье вечером, сопровождаемая прилагаемым отчетом, который был найден в конверте внутри пластикового пакета с ним. Его сфотографировали, и его фотографию поместили в компьютер. В тот же вечер его тело было отправлено в морг при городской больнице ?2.
***
Глава 15
Андрей практически не спал. Теперь, когда утром снова начало теплеть, он откинул одеяло и перекатился на другой бок, чувствуя, что его конечности стали толстыми и тяжелыми, а затекшая шея мешала ему найти удобное положение теперь, когда он был в сознании. Несмотря на то, что перед сном он принял душ, он встал с кровати, снял тренировочный костюм и снова пошел мыться. Он чувствовал, что не сможет мыслить здраво, если не сделает этого.
И он должен был мыслить здраво. Он не мог уехать отсюда, пока не найдет Лену Муравьеву - живую или мертвую. Он никак не мог уйти от этого. По крайней мере, это было бы необходимым шагом. Удостовериться в ее смерти и отправиться домой. Это казалось возмутительным вариантом, но он знал, что это был единственный реальный вариант. Но была еще смерть Белова. Это было не так легко примирить. Были и другие варианты. Он не сомневался, что Федоров был прав, покинув свою разгромленную квартиру.
Но были и другие способы найти Елену, и он сам дал Андрею пару зацепок. Если Андрей мог поверить Диане Пительниковой, а он сомневался, что сможет, то она ничего не знала о Лене Муравьевой. Она не собиралась быть откровенной, во всяком случае, пока. Федоров сделал свое дело. Белов погиб. А Лена ... исчезла. Из тех имен, которые Федоров назвал ему по телефону, остался только доктор Артур Гражинский, который уже снова вышел на сцену благодаря полицейскому отчету, прочитанному Андреем всего несколько часов назад. Следующей остановкой будет Гражинский.
Андрей вышел из душа и переоделся в чистую одежду.
В девять пятьдесят Шальнев уже шел на запад через мост к улице 50 лет СССР к автосервису 'Autodin', где, по совету Пительникова, можно было взять напрокат машину. К половине одиннадцатого он взял напрокат "Тойоту" и десять минут изучал новую карту региона.
Было несколько способов, как добраться до Горловки, но все не слишком простые в нынешнее время. Андрею хотелось избежать блокпостов. Карта говорила, что ему предстоит ехать сорок шесть километров.
Путь его лежал по степной местности, перемежающейся с заросшей сорняками участками. Наконец, появились какие-то склады, помещения полуразрушенных заводов - наследия даже не украинского, а еще советского прошлого, какие-то мелкие строения. Жилых домов было мало, все они были бедные, а потом их снова сменили какие-то хозяйственные постройки. Слева он миновал стекольный завод, затем завод по производству шин, справа - небольшой завод по производству клеев и пластмасс, а затем пересек железнодорожные пути. Слева от него даже промышленность уступила место широким выжженным пространствам кустарника и сорняков, опутанных продуваемым ветром мусором.
Впереди него шла женщина в спецовке, почему-то ведя на тонкой веревке тощую длинноногую свинью. Когда Андрей приблизился, он высунул руку в окно и поднял руку, замедлив ход машины и остановившись.
- Извините, пожалуйста, где здесь вторая горбольница?
Женщина резко остановила поросенка и улыбнулась. Зубы у нее были плохие, но у нее были красивые черные волосы, заплетенные в косу, уложенную под бушлат спецовки.
- Здесь неподалеку.
- Скажите, там есть хирург?
- Я знаю хирурга, оттуда, хорошего человека. Он не местный, приехал года четыре назад.
- Пожалуй, мне он и нужен.
- Езжайте по дорожке через песчаную насыпь и вниз через дома на склоне с другой стороны. Пересеките железнодорожные пути. Больница немного левее.
Шальнев поблагодарил ее.
Он проехал небольшое расстояние до колонки и свернул с дороги в тень росших кленов. Припарковавшись, Андрей запер машину и посмотрел на широкий многоэтажный корпус второй городской больницы. Увидев, что у главного входа стоят непонятные люди в камуфляже, а напротив стоит
военный "Уазик", он подошел к двери черного хода и нажал кнопку звонка.
Дверь ему открыла женщина в белом халате, по виду сиделка:
- Что вам нужно?
- Я бы хотел увидеть доктора Гражинского. Я из республиканской администрации. - дружелюбно сказал Андрей.
- Доктор сейчас занят, он на операции. Завтра приходите.
- Передайте ему, что это от господина Пительникова, - Андрей одной рукой дал несколько купюр женщине, а другой вручил ей листок бумаги.
- Хорошо, - женщина скрылась за дверьми.
Через несколько минут к Андрею вышла молодая миловидная девушка и молча предложила Андрею следовать за ней.
Шальнев последовал за ней по давно не мытым ступенькам наверх, поднимаясь постепенно, чтобы не упасть при тусклом освещении.
Она же шла ровным шагом, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что он все еще с ней, ее маленькие ножки уверенно ступали по полутемной лестнице. На ходу она застегивала белый халат. Вскоре они вышли в коридор второго этажа и девушка внезапно свернула направо, увидев полоску света из-под двери нужного кабинета и Андрей оказался у входа в темную комнату, пропахшую лекарственными запахами.
- Артур Илмарович, - открыв дверь, гордо объявила она из темноты, и Андрей разглядел ее фигуру на другом конце комнаты, стоящую перед стеклянным шкафом рядом с фигурой Артура Гражинского, наполовину отвернувшегося от полок, где он работал.
- Доктор Гражинский? - Спросил Андрей и, поняв молчание доктора, быстро добавил: - Я Андрей Шальнев.
- Да, - ответил врач. Он расправил плечи перед Андреем. Он был всего лишь смутным силуэтом, но Андрей разглядел, что он на пару сантиметров ниже себя, типичный европеец. Его плечи не были ни широкими, ни узкими, но хорошо сложенными, его вес не был ни легким, ни тяжелым. Андрею показалось, что доктор быстро, но хладнокровно оценивает его.
- У вас есть несколько минут, чтобы поговорить со мной?
- Вы из России?
- Да, это так. Я хотел бы задать вам несколько вопросов о Денисе Белове.
- Кто это? - Гражинский не хотел рисковать.
- Россиянин, которого вы вскрыли здесь и потом привезли в Донецк.
Гражинский молча смотрел на Андрея, но из-за плохого освещения в кабинете Шальнев не мог разглядеть выражение его лица.
- Вы работаете в российских госструктурах? - Спросил Гражинский. Его голос был довольно мягким и терпеливым, даже вежливым. Он прекрасно говорил по-русски и без акцента произносил слова. Когда он повернулся прямо к слабому свету, льющемуся из окна прямо за ним, поверхности его очков отбросили два дисковых отражения от теней.
- Нет, - ответил Андрей. - я не из органов, не дипломат. - Он вкратце объяснил, кто он такой и зачем пришел, и даже достал свою визитную карточку и передал ее Гражинскому, который осмотрел ее, поднеся к свету, проникающему через окно позади него.
- Белов был вашим другом? - спросил он, возвращая визитку.