Мари-Од МюрайСпаситель и Сын. Сезон 3
Реальность познается в столкновении.
Ранее в сериале «Спаситель и сын»
В Орлеане, в доме 12 по улице Мюрлен живет психолог по имени Спаситель Сент-Ив. Парадный вход с улицы ведет в ту половину дома, где Спаситель принимает пациентов, а вход со стороны садана территорию личной жизни. Два мира разделены самой обычной дверью.
В третьей части мы снова встретим некоторых из его подопечных. Это:
Элла Кюипенс, 13 лет. После того как отвергнутый поклонник Джимми тайком сфотографировал ее переодетую мальчиком в парке, фотография гуляет по социальным сетям с оскорбительными комментариями, одноклассники травят Эллу, называя лесбиянкой или транссексуалом.
Марго Карре, 15 лет, и ее сестра Бландина, 12 лет. Разведенные родители девочек продолжают выяснять отношения, обвиняя друг друга в психических отклонениях и манипуляторстве. Марго попадает в больницу после второй попытки самоубийства. Бландина считается гиперактивным ребенком, не спит ночами, чувствуя себя ответственной за то, что произошло с сестрой.
Габен Пупар, неполных 17 лет. На грани вылета из школы. Его мать лечат в психиатрической больнице, так как она ведет борьбу с имамом Йемена и видит человека с обезьянкой на плече. Габен поселился у Спасителя на чердаке и мечтает, чтобы тот его усыновил. Он фанат группы Eagles of Death Metal и собирается в Париж на ее концерт.
Самюэль Каэн, 16 лет. Страдает от материнской гиперопеки. Мать роется в его вещах и держит под строгим контролем общение с девушками. Самюэль недавно узнал, что его отец не пьяница-дебошир, как говорила ему мать, а знаменитый пианист, исполнитель классической музыки Андре Вьенер, он слушал его игру на концерте в Париже.
Теперь о самом Спасителе Сент-Иве (40 лет, рост 1,90 м, вес 80 кг): он родился на острове Мартиника от черных родителей и в три года был усыновлен белой парой. Вдовец, воспитывает сына Лазаря, 9 лет, хочет создать новую семью с Луизой Рошто, матерью Поля, лучшего друга Лазаря, и Алисы, 13 лет. Бывший муж Луизы, Жером, ревнует ее, он и его новая жена Пэмпренель настраивают Алису против матери.
Спаситель приютил у себя восьмидесятилетнего бездомного Жово, бывшего солдата Иностранного легиона, который таскает с собой в походном мешке автомат.
А в общем, жизнь прекрасна, наступили осенние каникулы.
Неделя с 18 по 25 октября 2015 года
Несколько раз в году в силу укоренившейся скверной привычки дети перестают ходить в школу. Месье Кюипенс очень сокрушался по этому поводу.
Опять каникулы! простонал он.
Ну да, осенние, на День Всех Святых, сказала Виржини, его жена. Элла очень устала, ей полезно отдохнуть.
Вот у меня каникул никогда не бывает, продолжал ворчать, раздеваясь перед сном, Камиль Кюипенс и тут же нашел новый повод для недовольства: А что это за история с животом, который болел у нее всю неделю? Может, очередной ее фортель, опять какая-то фобия?
Вместо ответа Виржини взяла подушку и пошла с ней к двери.
Ты куда? удивился он.
Иду спать в гостиную.
Уж и слова сказать нельзяты сразу на дыбы. Так у Эллы все по новой или как?
Виржини молча кивнула. В последнюю учебную неделю Элла несколько раз ходила к школьной медсестрето ее тошнило, то голова болела.
А что говорит этот ваш шарлатан?
Какой шарлатан?
Ваш великий психолог. Хорош Спаситель, нечего сказать! Лечил-лечил, да не вылечил.
Ей стало лучше, возразила жена. А сейчас срыв. Такое случается при любых болезнях.
Тоже мне болезнь, процедил сквозь зубы месье Кюипенс. Раньше это называли ленью.
Жена сделала еще шаг к двери.
Да брось ты подушку! Давай поговорим.
Он сел и мельком взглянул на свои рукиони дрожали мелкой дрожью. Виржиния заметила его взгляд и сказала:
Тебе самому надо бы полечиться.
Что-что?
Она только покачала головой. Они оба знали, что он выпивает, и очень крепко.
Если Элла больна, сказал Камиль, то ее не к психологу надо водить, который вам за сорок пять евро зубы заговаривает, а надо обратиться к психиатру. Если это психо психическая болезнь,
Виржини положила на место подушку и села рядом с мужем. Наконец он сказал что-то толковое.
В прошлую пятницу мне наш бухгалтер рассказывал о психиатре своей жены, продолжал Камиль. У нее как это называется?.. Ах да, биполярное расстройство. Так вот, ее лечит женщина-врач, очень, говорит, хороший специалист. Во всяком случае, настоящий доктор. Не то что этот ваш хлыщ.
Месье Кюипенс не мог простить Сент-Иву, что тот раскопал старую семейную историю, а кроме того, был статным чернокожим красавцем. У доктора Спесивье, той самой специалистки, совсем не было свободного времени, но по просьбе бухгалтера Кюипенса она согласилась принять Эллу в понедельник в пять часов.
Через стену от родительской спальни мучилась в своей комнате Элла, зная, что опять всю ночь ей будут сниться кошмары. Вот уже десять дней по социальным сетям гуляла злополучная фотография, на которой она была в одежде мальчика. Ее терзал страхвдруг родители всё узнают и ее вторая, тайная жизнь станет явной.
В глубине платяного шкафа, втиснутые между старыми карнавальными костюмами, висели принадлежности ее мужского костюма: белая рубашка, полосатый галстук и чуть широковатый в плечах черный пиджак. А в картонной коробке лежали черные лакированные мужские туфли тридцать девятого размера и гангстерская шляпа борсалино. Все это Элла купила на свои карманные деньги и надевала, когда оставалась дома одна и сидела у себя в комнате. Родители были заняты на работе, старшая сестра, Жад, много времени проводила с подругами, а с недавних порсо своим приятелем, так что Элла могла сколько угодно играть в Эллиота Кюипенса, писателя и авантюриста. Она наливала в рюмку вино из отцовского бара, окунала в него губы и сливала обратно в бутылку. Потом набивала голландским табаком женскую трубку с длинным чубуком и маленькой чашечкой, которую купила себе, чтобы походить на Жорж Санд, написавшую ее любимую книгу «Франсуа-найденыш». Почувствовав себя настоящим писателем, она открывала тетрадь и сочиняла роман «Сумка Джека», историю о пятнадцатилетнем бродяге, который легко сходится с разными людьми, но еще не успел разобраться, что хорошо, а что плохо. Да, это был ее настоящий мужской двойник. О себе Элла думала по-английски, потому что английские прилагательные не требовали окончаний женского рода: good or bad, tall or small.
Недели полторы назад она вышла в таком костюме прогуляться по солнышку в соседнем парке. Короткая стрижка, энергичная походкаточь-в-точь паренек. Замечтавшись, она не заметила, что за ней по пятам крадется Джимми, ее отвергнутый поклонник. А когда она села на скамейку и, сдвинув шляпу на затылок, блаженно подставила лицо солнцу, он ее сфотографировал. Выложенный в интернет, этот снимок собирал обидные комментарии. «Не девка, а пацан! Дрэг-квин или дрэг-кинг?» Элле приходили издевательские эсэмэски: «Куда сиськи подевала? Клиента ждешь?» и т. д., так что она выключила мобильник и не включала его уже несколько дней. Ей пришлось уйти из Фейсбука, Инстаграма и Снапчата. Вся надежда на каникулыможет, за это время всё само собой заглохнет? Элла не знала, что девчонки из параллельного классаМарина, Мелани и Ханнапродолжали подливать масла в огонь. Они затеяли дискуссию в интернете: кто Элла на самом деледевчонка, которая после школы переодевается мальчишкой, чтобы кадрить других девчонок, или мальчишка, который в школе прикидывается девчонкой? Все, кому не лень, высказывали самые дурацкие гипотезы и доводы, одни глупей других. Марина Везинье, анонимно управлявшая чатом, даже предложила голосование: нажми одну из двух кнопок: лесби или транс. Пока перевешивал вариант транс. Элла понятия не имела, какой размах приняла эта история. Но ей не терпелось спросить совета у своего психолога: надо ли ей избавиться от мужской одежды? К Спасителю она ходила по понедельникам, к 17.15.
Нет, в этот понедельник не получится, сказала ей мама за завтраком.
Почему? Спаситель принимает и в каникулы!
Я знаю, но дело не в этом, с заминкой сказала мадам Кюипенс, знавшая, как Элла дорожит своей психотерапией (а может быть, своим психотерапевтом). Папа записал тебя на сегодня к психиатру. Ну к настоящему доктору. Потому что папа не поверил в твои штучки с больным животом, и я тоже. У тебя опять школьная фобия.
Сказала и изумилась действию своих слов: у дочери приоткрылся рот, расширились от страха глаза.
Я ни на кого не променяю Спасителя! выкрикнула она.
Никто об этом не говорит, возразила Виржини, хотя пообещала мужу, что положит конец бессмысленной психотерапии. Через неделю опять пойдешь к месье Сент-Иву. А на этот разк специалистке.
Какой еще специалистке?
Специалистке по она чуть не сказала «психическим болезням», но вовремя спохватилась, по школьной фобии.
И чем эта специалистка мне поможет?
Ну есть такие лекарства. От тревожных состояний.
Мадам Кюипенс и сама не была уверена в том, что говорит. Есть ли на свете лекарства, которые могут заставить ребенка не пропускать уроки математики?
А через понедельник я пойду к Спасителю? с отчаянием в голосе спросила Элла.
Да-да, конечно.
Для меня это вопрос жизни или смерти, понимаешь?
* * *
В этот понедельник расписание Спасителя походило на кусок сырасплошные дырки. Дети разъехались на каникулы.
Алло! он снял трубку. Мадам Кюипенс? Отменяете консультацию? Надеюсь, не из-за болей в животе?
Обычно он спокойно относился к отмене визитов, но тут не скрыл недовольства. Элла не приходила второй раз подряд. Мадам Кюипенс соврала что-то насчет анемиинеобходимо-де показать Эллу терапевту, доктору Дюбуа-Герену, которого Сент-Ив прекрасно знал, тот иногда посылал ему своих пациентов.
И прием назначен именно на 17:15 сегодня?
Доктор примет ее, когда сможет, в промежутке между другими больными, выдумывала на ходу мадам Кюипенс, чтобы Сент-Ив не обиделся, если узнает, что речь идет не о терапевте, а о психиатре.
Спаситель перенес сеанс на следующий понедельник, 26 октября, но предупредил мадам Кюипенс, что третий пропущенный сеанс придется оплатить, способ давления, к которому он никогда прежде не прибегал. Закончив разговор, он задумался, почему так поступил. Он чувствовал, что родители девочки недовольны его терапией (или самим психотерапевтом) и хотят его отстранить, но не мог этого допустить. Между ним и Эллой установилась особая связь. Какое-то время назад он даже уступил ее просьбеили фантазиии называл Эллиотом. И видел, как это ее сначала тронуло, а потом вдохновило. Возможно, он имел дело с non conforming gender kidребенком, который отвергал пол, с которым родился, и подспудной силой воли формировал свое тело. Элле удалось даже прервать процесс пубертатаведь так называемая анемия не что иное, как отсутствие месячных. Внешне она оставалась бесполой: плоская грудь, узкие бедра. Она росла, была высокой и гибкой, как тростинка. Метр пятьдесят девять в тринадцать лет. И никакой анорексиивес 41 кг, не много, но вполне нормально.
В дверь кабинета постучали. Спаситель никого не ждал, а потому отозвался не сразу. Стук повторился.
Войдите.
Прости. Знаю, я не должна вторгаться на твою территорию.
На мою территорию Спаситель улыбнулся Луизе.
Она вошла с виноватым видом, на цыпочках. Спасителя позабавили ее повадки маленькой девочки. Он и не думал запрещать Луизе приходить к нему в рабочий кабинет.
Что слышно от Алисы и Поля? спросил он.
Как только речь зашла о детях, к Луизе сразу вернулась естественность:
Они уже у Нану.
Отец отправил Алису с Полем в Монтаржи, к своей матери, чтобы они провели каникулы со своими двоюродными братьями Акселем и Эваном.
Алиса страшно разозлилась на отца, со смехом сказала Луиза. Сорвались грандиозные планы потусить с подружками. Сегодня Сельма, Марина и вся их компания отправились в «Макдо» и в кино без нее.
И ты смеешься, негодная мать?
В кои-то веки она злится не на меня!
Луиза села на краешек кушетки и огляделась, словно впервые сюда попала: кресло, низкий столик для детей, коробки с игрушками и карандашами, полки с книгами, на стене репродукция картины Каспара Давида Фридриха «Странник над морем тумана». А Спаситель рассматривал Луизу. Она напоминала ему одну американскую актрису 1960-х годов, вот только имя он позабыл. Такая же тоненькая, скуластая, с глазами лани и строптивым выражением лица. Они уже полгода были любовниками, время от времени проводили вместе ночь, но, по сути, не знали друг друга.
Луиза вдруг улеглась на кушетку и положила голову на валик.
Вот так надо? спросила она, представляя себя пациенткой психоаналитика.
Ну-ну пробормотал Спаситель.
Он встал из-за стола и сел в свое рабочее кресло.
Теперь ты должен мне сказать: «Расскажите о вашей матери», насмешливо продолжала Луиза.
Из робкой девочки она вдруг превратилась в девчонку-подростка, бесцеремонно забравшуюся на кушетку с ногами в задорных розовых тапочках.
Ты хочешь поговорить о своей матери, откликнулся Спаситель, забавляясь неожиданной сценкой.
Буду жаловаться, ответила Луиза. Уверена, к тебе поначалу все приходят пожаловаться. Разве не так?
Она вытянула вверх правую ногу в жемчужно-серых легинсах, прямую, безупречной формы, и принялась говорить, вертя ступней в разные стороны, как на гимнастической тренировке.
Мама меня не любит. Только прикидывается на людях. Но я знаю, она любит только мальчиков. Моего братада. А я ей кажусь кривлякой. Только и слышу: «Перестань кривляться!» Вот скажи, разве я кривляюсь?
Задранная нога застыла.
А что значит «кривляться»? отбил мяч Спаситель.
Луиза поменяла ногу и теперь вертела левой ступней.
Ну, это значит хныкать и бояться, например, выносить мусор в подвал. «Давай-давай, закаляй характер!» сказала Луиза грубым голосом, изображая мать, которая шпыняла ее в детстве. Она мне все время твердила, что я ничего не добьюсь в жизни из-за своей бесхарактерности. Луиза помолчала. И до сих пор твердит.
Она вскочила, снова села, изображая теперь Спасителя, и, склонив голову набок, сказала сладким голосом:
Сорок пять евро. До свидания, приходите на следующей неделе.
Спаситель, глядя в ее смеющиеся глаза, с трудом удержался от ответа.
Видал? Луиза замахала длинными рукавами свитера, который позаимствовала в гардеробе Спасителя. На меня напялили смирительную рубашку.
Тебя лишили рук?
Да.
Совсем-совсем?
Ага!
И ты ничего не можешь?
Я в плену.
Спаситель встал, наклонился над кушеткой, связал рукава, поднял Луизу и, прижав к себе так крепко, что она протестующе пискнула, поцеловал. Но игра прерваласькто-то трижды стукнул бронзовой колотушкой в парадную дверь.
Клиент? спросила Луиза.
Пациент, поправил ее Спаситель профессиональным тоном. Ну да, он звонил вчера вечером.
Но Сент-Ив совершенно забыл про звонок. Посетитель, послушавшись призыва таблички на двери: «Стучите и входите», уже усаживался в приемной. Спаситель быстро развязал рукава свитера и подтолкнул Луизу к портьере в глубине кабинета, за которой скрывалась дверь на другую половину дома. Чмокнул в щеку и шепнул:
До скорого!
Потом поправил портьеру, вытряхнул из головы образ Луизы с ее стройными ножками и задорными тапочками и вышел к новому пациенту:
Месье Кермартен?
Человек лет пятидесяти, волосы пышные, седоватые, приятное лицо. Войдя, он застыл, уставившись в потолок. Спаситель указал ему на кресло:
Садитесь, пожалуйста.
Да-да, спасибо, отозвался месье Кермартен и примостился на кушетке.
Спаситель покашлял, соображая, с чего бы начать.
Вы сказали по телефону, что наблюдаетесь у доктора Спесивье. Это она вас направила ко мне?
Маловероятно. Доктор Спесивье наверняка считала себя более компетентным специалистом, чем какой-то частный психолог. И действительно, Кермартен покачал головой и сказал, что мадам Спесивье не умеет слушать и только «пичкает вас дурацкими таблетками».