Орлов снял кобуру, положил ствол в сейф, потом присоединил телефон к какому-то проводу, поправил детский рисунок и наконец уселся беседовать. Цыпа отвернул улыбающееся лицо от календаря, где значился «April», и соизволил сфокусироваться на капитане.
Так шо?
А как шо, так шо? парировал Орлов, но не зло, по-свойски. Мультика давно видел?
Та хер знает когда.
А то говорят, он опять чудить начал.
Орлов поправил какие-то бумажки на столе и закурил красное «Мальборо», не предложив.
Так это, ты про жито говорил?
Цыпа искренне не понял.
Какое жито?
Та газета ж эта новая.
А, «Житие мое».
Ну, житие, жито один хер. Так шо ты, там?
Цыпа загадочно покосился на «Мальборо» и как бы нехотя ответил:
Та такое, запускаемся потихоньку А шо?
Та можем посотрудничать, на взаимовыгодных, так сказать.
Цыпа оцепенел и от неожиданности не знал, что сказать. Пауза несколько затянулась, и Орлов продолжил:
Газета новая, дело нужное. Так что смотри, есть моменты, при которых ты нужен мне, а я тебе. Мы эти моменты найдем, тут я гарантирую.
Цыпа только и нашелся, что кивнуть.
Вот и хорошо, вот и хо-ро-шо. Орлов встал, давая понять, что можно идти. Ты подумай и завтра ближе к вечеру давай ко мне. Я в районе шести буду или здесь, или напротив в шашлычной у Ашота. Понял?
Цыпа опять кивнул и решил напоследок снагличать:
Я угощусь?
Да пожалуйста, капитан подвинул пачку и заулыбался.
На том и порешили.
Цыпа вышел из горотдела, сладко потянулся, прикурил у постового «мальборину» и пошел уверенной походкой домой. И если бы вы случайно встретили его в тот день дважды, утром и вечером, то могли бы и не узнать: теперь по улице шел совсем другой человек, чья новая жизнь только что началась и обещала быть гораздо ярче старой. И, кстати, даже не пришлось бросать курить. Таки да.
P. S. Прилетела «Птица», спела о своем
Известная в Европе российская группа «АукцЫон» в своем новом альбоме «Птица» продолжила избавляться от репутации группы, поющей о гомосексуалистах. Один из ярчайших представителей Ленинградского рок-клуба, было дело, пел о любви к мужчинам: «Зачем звонишь жене, ябеда?» Однако с крахом Советского Союза экстравагантные рокеры решили сменить имидж и теперь поют: «Спи, солдат» уже без всякой пикантной подоплеки. Спи, солдат, умаялся, небось, на посту? Тогда послушай колыбельную в стиле рок.
«АукцЫон» продолжает шаманить, будучи откровенно непонятым широкой публикой, но делает при этом шаги навстречу социуму: песни «Седьмой», «Все вертится», «Спи, солдат» уже не так пугают неподготовленного слушателя, как «Старый пионер» и «Нэпман». Если так и дальше пойдет, то Вике Цыгановой придется разучивать песни еще тупее нынешних, потому что на свято место в хит-парадах можно добраться как снизу, так и сверху. А гомосексуалистам можно особо не печалиться у них ведь останется группа «На-На».
Аристарх Катафотов, специально для «Житие мое»
2. Рубо
Люди делятся на две категории: одни пытаются построить будущее, другие исправить прошлое. Я же застрял где-то посередине.
2.0
Цыпа полночи переписывал начисто статью про альбом, она его то восхищала, то бесила до невозможности. Часа в три сломался, решил остановиться на псевдониме Аристарх Катафотов, подвел черту и лег спать. В голове бурлило, идеи толпились в узком проходе и мешали отрубиться, он ворочался, пыхтел, пока наконец-то не заснул. Самое удивительное, что, поспав совсем немного, Цыпа подорвался за десять минут до будильника последний раз с ним такое было самого первого 1го сентября, когда накануне школы он просыпался каждые полчаса и бегал в залу смотреть на часы.
Со спокойной совестью Цыпа заварил кофеек, отметив про себя, что бате осталось всего пол-ложки, но работнику нужнее, пенсионер же может и потерпеть, а еще лучше для папаши будет оторваться от хреновых новостей и сходить купить банку побольше, если что осталось от пенсии.
На холодильнике, возле телефона, лежал матушкин блокнот с записями в стиле «Светына кума куриные пупки» и номером телефона. Недолго думая Цыпа оторвал замаранные листочки, засунул их под аппарат, потом открутил ручку от шнурка карандашом справятся и, причесавшись второй раз за утро, вышел из дому.
Погода тоже не подкачала: тучки отканали в сторону Турции, вышло доброе солнышко и напомнило, какой хорошей может быть весна. Цыпа шел, чуть не подпрыгивая, в чистых джинсах, легкой курточке и свитерке «на выход», в котором он еще на выпускной ходил и с тех пор берег. Выглядел он так, как и планировал: достойный молодой человек, перспективный настолько, насколько хватит вашей фантазии.
На базаре было тихо: на воротах висела табличка «Переучет». Барыги были на месте, но не раскладывались думали, что делать с этими товарными книгами, где их брать и во сколько встанет этот вопрос. Бухгалтерша обещала вопрос утрясти, после чего куда-то свалила. Среди рядов царил Филиппыч расхаживая взад-вперед, профессор читал соседским амебам лекцию на предмет чистоты мата, происхождения отдельных эпитетов и все такое прочее.
Цыпа застал его посреди пространного монолога, посвященного разнице в оттенках наречий «хуево» и «охуенно», старикан явно вскрылся сегодня, опрокинув свою законную соточку раньше обычного. Так как Цыпа все это слышал, и не один раз, то решил заняться делом: взял у ветаранши Матвеевны, торговавшей прессой на входе, «на почитать» свежий «Огонек» с обещанием не лишать продукцию товарного вида.
Штудировал с час, остался недоволен авторской подачей и окончательно понял, что может писать лучше, чем все эти зазнайки внутри Садового кольца. По крайней мере, он может донести мысль понятнее и доступнее. Окончательно преисполнившись веры в собственное светлое будущее, Цыпа вернул журнал, отказался от дармового полтишка и, насадив у себя же пачку «Мальборо», отправился пройтись.
Было уже далеко за восемь утра, но Цыпа решил еще покантоваться, чтобы прийти в редакцию попозже занятый же корреспондент, себе цены не набьешь останешься в прихожей. Прошелся вдоль моря, на пляжах было пусто, но это ненадолго, скоро повалят. Сделал зарубку, что можно раскрыть тему пляжной торговли без патентов, и повернул на Гоголя хватит петлять, пора.
2.1
Разговор вышел не так чтобы длинный, Цыпе даже сесть не предложили. Хоть разворачивайся, обижайся и исполняй номер «Подайте шляпу и пальто». Над магазином игрушек была одна большая комната и балкончик. Кристины на месте не оказалось, за пишущей машинкой сидела хмурая тетя с папироской в зубах и в зеленой жилетке с множественными карманами. Она сказала, что его одноклассница на редакционном задании, и сквозь зубы поинтересовалась, чего тут Цыпа, собственно, забыл.
Я, вообще-то, журналист. Цыпа был настроен ломиться до конца, тем более что в голове все давно и гладко сложилось, не нарушать же такую приятную концепцию собственного стремительного творческого роста.
И?
И мы договаривались с Кристиной, что я подойду поговорить.
Тетка выпустила клуб дешевого дыма и оскалилась:
Если вы тот, о ком говорили, то, вообще-то, вас вчера ждали
Цыпа не сдержался:
Я вчера не мог Сидел в тюрьме, в Бутырской, на втором этаже, в восьмой камере.
Тетка явно не поняла юмора, и Цыпа про себя поставил ей промежуточный диагноз: «Не наша». Филиппыч бы понял.
Где-где, простите?
Не важно. Так шо делаем?
Мы газету делаем, а вы, подчеркнула она, идете на балкон к Алеше и задаете свои вопросы.
Она перекинула каретку машинки, давая понять, что разговор окончен. Цыпа вспомнил, кого она напоминает Варвару Никитичну из «Осеннего марафона», и, затаив первую обиду, отправился, куда было сказано.
С Алешей этим разговор вышел еще короче. Он Цыпе сразу не понравился: хлыщ лет так двадцати пяти, с гладким гитлеровским пробором, слишком понтовый, да и понт был какой-то неправильный чувак этот сидел на балконе в костюме и делал вид, что думает. Короче, таких в школе бьют первыми.
Главный редактор на Цыпин вход отреагировал брезгливым поворотом лица ни руки, ни «здрасти», ни присесть.
Вам кого?
Нам вас. Я с Кристиной вчера говорил, она сказала, что есть тема поработать вместе.
Да? А где вы в последнее время публиковались?
Цыпа решил, что гнать так гнать, и как нельзя кстати вспомнил историю про подружку Марти МакФлая.
Газета «Я молодой», о культуре я там пару моментов описывал
Алеша этот Попович смягчил лицо, но не голос.
О культуре у нас есть кому писать. Если хотите сотрудничать, могу порекомендовать писать о криминале, экономических преступлениях. Этот сектор у нас пока не закрыт.
«Конечно, не закрыт, задрот ты вяленый, подумал Цыпа. Самому ссыкотно, наверное, в криминал нырять». Но наяву только кивнул и сдержанно выдавил нейтрально-расплывчатое:
Я посмотрю, что можно сделать.
И, обернувшись уходить, вспомнил статью про «АукцЫон»:
А рецензию про рок пока кому можно показать?
Это к Любови Йосифовне, она замредактора. Алеша махнул рукой, давая понять, что отвлекают тут всякие.
Ничего не поделаешь, Цыпу все сегодня ценили с порога. Вернувшись в комнату, потенциальный корреспондент Катафотов молча положил листик на стол противной тетки с тем намеком, что вот, посмотрите, с балкона направили. Замредактора соизволила оторваться от машинки, прикурила новую папиросу, откинула короткую челку к затылку и, прищурившись, начала читать.
Блин, херово, что от руки написано, несолидно, начало комплексовать без пяти минут светило культуры. А тетка сходу скривилась:
Слово «Аукцион», вообще-то, пишется через «и».
Они специально пишут через «Ы».
Так если они неграмотные, то, наверное, нам материал про таких артистов не нужен. И чуть погодя добавила: Я впервые слышу об этой группе, а раз я их не знаю, не знает и читатель. И о культуре у нас есть кому писать.
Она отложила листик, чуть ли не бросив его на стол, и, довольная собой, затянулась: «Что-то еще?»
Случись подобный расклад вчера утром, Цыпа уже расплакался бы от несправедливости и, хлопнув дверью, потопал бы на базар, но сегодня он был гораздо крепче духом, хорошо все-таки иметь развитое воображение.
Ладно, по культуре понял. Ваше светило, продолжал он, кивнув головой в сторону балкона, предложило статьи на криминальные темы. Что скажете за нелегальную торговлю на пляжах?
Любовь Йосифовна изогнулась на стуле в сторону балкона и крикнула: «Алеша!» Тот отозвался: «А?» (Цыпа понял, что тонкая балконная дверь позволяет все слышать по обе стороны.)
Тут стажер предлагает написать о нелегальной торговле на пляже
Оттуда после паузы донеслось:
Можно, только с именами и деталями.
Слышали?
Да.
Ну, тогда дерзайте.
И Цыпа ушел дерзать, так и не надерзив напоследок, хотя ой как хотелось
2.2
Схема работы с разносом на пляже была простая: барыг нанимали на процент, на каждом пляже над ними был старший, а в целом по набережной с ментами решал вопрос кто-то уровня Рыжего.
Это было просто, понятно и известно всем заинтересованным особам: шашлыки держат армяне, сувениры цыгане, по разносу работают наши.
Для здоровья было безопаснее сдать кого-нибудь левого, какого-нибудь залетного. Цыпа обмозговал это дело и решил, что самая подходящая кандидатура для засвета в статье плюгавый дед с Женского пляжа по кличке Пушкин, полученной им за наличие бакенбард. У Цыпы был на него давний зуб: еще в детстве тот гонял малолеток, желавших как следует рассмотреть достопримечательности Женского.
Пушкин обычно торчал на лавочках за шашлычной, напротив большой столовой, запуская через дыру в заборе теток с пахлавой и цыганок с мячиками на резинках. Бывал он не единожды уличен старшаками в крысятничестве и крепко бит, но продолжал оставаться на своем месте всем реформам и государственным пертурбациям назло.
«Да, Пушкина можно засветить», утвердился Цыпа и сел в парке набрасывать новую статью. С перерывами «на подумать» и отойти поссать в кусты ушло два часа. До конца статьи было далеко, но несколько гневных тезисов удалось сформулировать, что-то типа такого: «Курортники рискуют здоровьем, принимая пищу из немытых рук нелегальных торговцев». Устав от усиленной работы мозга, Цыпа решил, что на всякий случай надо получить добро у Орлова. Контора была недалеко, через дорогу и наискосок, но по классике надо было бы пореже там маячить, так что Цыпа сделал круг через сквер и зашел в управу с черного хода, через задние ворота.
Там, на проходной, естественно, стоял на страже какой-то ветеран колчаковских фронтов. Он поначалу окрысился, но стоило склеить важную рожу, наклониться к уху и шепотом спросить: «Орлов у себя?», как старикан обмяк и ушел в сторожку звонить. Оттуда выглянул в окошко и махнул рукой: давай.
Орлов встретился в коридоре, коротко кивнул и уселся на подоконник докладывай, мол. Цыпа рассчитывал несколько на другой прием: конспирация, кабинет, дверь на замок, радио погромче и все такое прочее. Но делать нечего помотал головой вокруг, нет ли кого из знакомых с той стороны, и приступил:
Значит, дали задание редакционное. Мне.
Ну?
Перед началом курортного сезона раскрыть схемы по разносу на пляже: кто, как, от кого там.
Орлов прыснул и замотал башкой:
Не пойдет.
А я думал написать про этого, Пушкина с Женского, он все равно доходит.
Слушай, кто тебя вообще просил думать? Шо ты лезешь, куда не надо?
Цыпа на секундочку закрыл глаза, собираясь с силами, и начал объяснять:
Александр Батькович
Михайлович.
Ладно, Александр Михайлович, чтобы тема работала, надо ее подогреть. Кого-то по-любому надо будет слить, можете сами выбирать.
Вот я и выбираю на пляжи ты не лезешь ни хера, понял? И вообще, угомонись, шо ты как выкрест на Пасху пляшешь!
Цыпа решил не сдаваться и полез в карман за блокнотом.
Да почитайте хоть.
Да нехер мне делать, Орлов явно закипал, и этот чайник лучше было не трогать. Ты, Цыпа, тута не орел и не решка, понял? Или ты рубо становишься и делаешь, шо я скажу, или сам по себе ковыряешься, а я тебя потом нахожу, как труп в лимане.
Это было очень обидно: продумаешь всю схему, а тут какой-то узколобый мент, хоть и с радиотелефоном, все херит на корню. Цыпа покраснел от обиды и собирался было сказать какую-нибудь опасную гадость, как тут капитан смягчился и примирительно забросил:
Тока не бзди, про шо писать, найдем.
Орлов побарабанил пальцами по подоконнику, помял губы и продолжил:
Значит, по секрету тебе, тока серьезно: завтра под ночь будет шмон по одному притону, наркотики брать будем. Вот ты и распишешь, как доблестная милиция, рук не покладая, ратный подвиг и все такое.
А если не найдете?
В смысле?
Если наркотики не найдете?
Вкусные, может, и не найдем, а горькие обязательно найдутся. Возьму тебя с собой, завтра в двадцать ноль-ноль шоб тут был. Свободен.
И, спрыгнув с подоконника, капитан ушел не оглядываясь. Цыпа насупился и потопал на выход. На черный.
2.3
Костя-Карлик был по-своему счастливым человеком: инвалидность он получил при рождении, так что заботиться о своем пропитании и личностном росте был вроде как и не обязан. Другое дело, что старое государство сконало, а новому некогда было заниматься здоровыми, что уж тут говорить об инвалидах детства.
Папаша его был заслуженный военный пенсионер, когда-то вроде как при больших делах, служил в далеких гарнизонах. Бабки во дворе шептались, что Костя родился в радиационной зоне, потому таким и вышел, но верить старухам последнее дело. В любом случае Костя функционировал в двух режимах: он или смотрел телевизор, или сидел на своей персональной лавочке во дворе, под голубятней.
Он и Слабый Ум были главными дворовыми придурками, носителями новостей и держателями алкобанка. Причем у каждого был свой: Слабый Ум терся возле бабок и налегал на вишневые настойки, а Костя-Карлик больше общался с мужским населением, ярчайшие представители которого подтягивались к нему уже с утра, по мере накопления усталости от вчерашнего. Так что у Кости всегда было чего и бухнуть, и курнуть. Частенько его ушатывало, летом он отползал в тенек и спал там до прояснения сознания, а зимой дворовые бабки кооперировались и относили его домой, благо квартира была на первом этаже.