Бесшумно подруливает «фольксваген», из-за темных стекол выныривает Ромка.
Я пью из раны собственную кровь, с удивлением смотрю. Все это время Рома холоден были вдруг!
Здорово, пузырь!
Неужто слух о моем таинственном предназначении и до него донесся? Да нет! Простосделал шаг! Хватит кукситься! Собрались мы наконец все вместе тут: пузырь, соломинка и лапоть!
Улыбается таинственно. Сердце екнуло... Ну?!
И вылезает из машины она! Все вылезает и вылезаетс руками-ногами разобраться не может. Каким же клубочком она свернута была там! Толчок ревности.
Смотрим с ней друг на друга. «Жизнь вернулась так же беспричинно, как когда-то странно прервалась». Пастернак. Помню, за его книжку Ромка чего мне только не предлагал! Возобновилось наше прежнее хоббикниги на баб?
Вот... приказала!Ромка, как всегда, в обиде на всех.Говорит, что в процессе вспомнила тебя. А признаться стесняется! А кто есть у вас для неблагодарной работы? Якто же еще? Привез.
Она неожиданно вдруг зарделась. Большой успех!
Думаю, досадные мелочи не время вспоминать,добавил Ромка.
Конечно! Какие мелочи? Что, например, она палила в меня? Глядя на нее сейчасне хочу верить!.. Так кто же тогда? Акакая разница!
Да... Автора детективов из меня явно не получитсядля этого надо мелочным быть.
Ромка тогда стрелял? «Смерть врагам капитала?»
Да какая разницаесли он сейчас Ее ко мне привез?
Она приникает ко мне, закрывает глаза, втягивает носом воздух из-под рубашки.
Не могу... Как ты пахнешь! Этот горький запах кинопленки. Откуда он у тебя?!
Как говорится, чем богаты!..
Ну, долго будете стоять, как засватанные?Ромка куражится.Отведи даму в лесок. Говорят, грибки нонче! Награди даму грибком!
Курсантский юмор! Гляжу на него, на нее... Как же я их люблю!
Ну...сделал рукой неуверенный жест в сторону рощи. И только вошли в чахлые осины, наглая красная головкагриб!
О!Нелли присела, свои длинные ноги согнув, одной рукой заправила прядку за ушко, а другой ухватилась за гриб, вниз голой рукой по извилистому стволу повела, делая все более изумленные глаза... явно имея в виду, не гриб!.. Когда мы вернулись, Нелли, потупясь, стряхивала иголочки с юбки.
Ромка, поглядев на нас, хлопнул дверцейи стремительно унесся.
Мы вошли в избуи кинулись друг на друга! И потомсловно не рассветало. Не знаю, в какое время дня вдруг Коля-Толя закашлял под окном.
Петрович!
А?!
Тебе рыба нужна?
Какая рыба?
Живая, какая!!
Ладно...
Деньги давай!
Так мы с ней впервые разлиплись за двое суток.
Потом вдруг Ромка появился, слегка обиженный:
Друзей, значит, теперь не существует для тебя?
Нелли таинственно молчала, положив ногу на ногу.
Безвольно потащился за нимна царскую, как он обещал, рыбалку. Тем более Коля-Толя, хоть и обещал, так ни с какой рыбой не появилсяни с живой, ни с мертвой.
Царская рыбалка началась с того, что мы, два блестящих гвардейца, пятясь, осклизываясь, сползли в узкий овраг в Плетневке, куда все помои выплескивали. Та-ак? Это что? Выдернули из засохшей грязи спрессованный веками зипун. Отлично! Посмотрим теперь, что у них в Зазипунье... как в ближнем, так и дальнем. Тут оба в скелет дивана провалились, в острые пружины, засели, развесившись в стороны, как в капкане! Отлично. Давай теперь ту гнилую досочку отвалим! Отлично! Вот это черви! Возьми вот эту ржавую банкукидай туда. Колоссально! Ничто не могло порушить наш восторгдаже когда баба выплеснула на нас сверху помои и картофельные очистки закачались у нас на ушах!
Потом на его «резинке» выплыли на середину озерапо берегам уже сумрак, а гладь сияет!
Ромка огляделся, счастливо сощурился.
Ну, как ты думаешь? Вроде перезимовали?
Ясное дело, он не просто зиму имел в виду, а как бы тяжелое время!
Надеюсь, надеюсь!
Ромка выдернул пестрого окунечка, отцепил!
Вдруг видимк нам красная кастрюля, дымясь супом, плывет на доске. Нелли не забыла про нас!
Стало темнеть и на озере. Ромка вдруг говорит:
Кстати, что ты затемнился-то так: ничего не рассказываешь мне, чем занимаешься. Что, этих уж очень полюбил, с ними теперь? Мог бы хоть что-то рассказать другу!
Та-ак! Так вот какая «книга на обмен» интересует его! Книга, которую сразу после работы я кладу в сейф, запечатываю, а ключ сдаю. И, выходя за КП, стараюсь забыть, что в ней написано. Так вот какая книга! Ясно, для чего и рыбалка эта!
Интереснопо его «заданию» кастрюля приплыла?
А Неллитоже по его?..
Тут, к счастью, пошел дикий клеви рассеял черные мысли!
Вот! Чисти!бросил ей королевских окуньков.
Даже не посмотрела!
Сидит, сложив свои ноги, на тахте и смотрит телевизорс крышей из меркурина отлично стало видно! Каналов уже в телеке не хватаеткуча запретных станций: С-н-н, НТЛ... на экране какой-то африканский колдун (за свое пребывание в Африке полно таких повидал) прибыл в Шотландию. Его Дух ему сообщил, что где-то здесь череп его предка, великого колдуна. Приплясывая, какой-то метлой помахивая, по дорогам Шотландии идет: длинный, ногастый, с приплюснутым лицом, и целым лесом тугих косичек.
О! Это же ты!Нелли говорю.
Серьезно отвечает:
Может быть!
Уже шептала мне в прошедшие ночи о борении в бездне высших силмужского вихря Янь с женским Инь. Янь настойчиво входил в Инь, Инь яростно отвечалаи снова поехало: на всю ночь!
Временами я, полностью уже себя забыв, слыша лишь ее шепот, ползал по болотам, ловил водяных крыс, приползал к ней, и тут же сдирали шкуры, тут же набрасывались друг на друга!
Утро вообще наступит когда-то? Все длится ночьи снова: крик раненой оленихи несется над озером!
Итрусливая мысль во время полета где-то под потолком:
«Что же это она делает? Рассекретит же базу!»
И сновакрик.
И снова шаманила, нашептывала о непонятном, но знакомом откуда-то: символизм человеческого тела, рыбий символ Христа, кабала, космогония, дерево Исирот!
Еле вырвался на любимую работу из этой кабалы!
Вхожу в проходную. Геныч мрачно кивает в сторонупройди, надо поговорить. Сам же я в охрану и устроил еговот он и «охраняет» теперь!
Сели на железные стулья.
Есть тема,Геныч сурово произносит.
Слушаю тебя.
Если этот твой дружок... Рома... будет продолжать интересоваться тем... что абсолютно его не касается... мы его с орлятами так отволохаемвек не забудет! Так и передай.
Подслушали наш разговор на озере?.. Как? Можетчерез кастрюлю, можеткастрюля была микрофоном? Дикие мысли.
Потрясенно смотрю на Геныча. Потрясен.
Во-первыхего жестокостью: отволохаем! Своего же друга!
Во-вторыхего же мягкостью: отволохаем! За вражескую деятельностьвсего лишь?
Все тут перевязаны между собой, надо понимать?
И вообще со своим окружением разберись!поглядывая на экраны, Геныч говорит.
Ты... о ком?
Не понимаешь будто? А кто сейчас... особенно ногами, окружает тебя?
Думаешь?
Случайных тут не бывает! Обычной бабе позволят шкуры драть здесь, в центре укрепрайона?
Обычной я и не считаю ее...
И не считай!Геныч усмехается.
Вечером возвращаюсь домойРомкин «фольксваген» стоит! Может, и не только «фольксваген»?
Врываюсь в избу: она сидит на диване, голые ноги сложив... Наездница! Задрыга!
Ну, что? Дружок твой проинструктировал тебя?нагло спрашивает Ромка, развалясь в кресле.
«Да-а!..Гляжу на них.За такую ли свободу мы боролись?!»
Ну, что? Вернулся забрать ее? «Такая корова нужна самому»? Или «книга» важней?начал я выступление.
Угадаля уезжаю,говорит Нелли. Срывает с распялок вонючие шкуры, запихивает в мешок.
Петрович! Принимай гостей!Коля-Толя является с очередным покойником.
Только он нас и «примирил»! Ромка сразу же брезгливо уехал.
Она в светелку по лесенке поднялась, закрылась, а я после поминок рухнул внизу.
Просыпаюсь в полной тьмеона трясет меня за плечо.
А?.. Что?!
Он ходит.
Кто он?
Он... По лесенке ко мне поднимался. Ступени прогибались.
Деформация металлов...
Они по очереди прогибаются! О!схватила меня за плечо.
И я вижу, как Он спускается по винтовой лестнице вниз: верхняя ступенька просела, за нейвторая... ну... ну! С нетерпением уже ждешь... Третья! Не видно никого, лишьступеньки.
Причем так медленно это происходит, что яснонечеловеческое это существо... и в то же время что-то еще явно человеческое в этой «походке»! Предпоследняя ступенька... последняя... и какой-то леденящий холод прошел сквозь наси ушел.
Медленнопочти так же, как Онподнялись по лестнице, осторожно легли. И только чуть пригрелись, успокоились, что-то громко брякнуло внизу! Сердце сразу оборвалось.
Лежи,шепнул ей.Я посмотрю.
Осторожно выглянул из окна: сияние! В кухне на первом этаже свеча горит!
Спускаюсь по винтовухе... так же медленно, как Он. Стою, затаив дыхание, потом резко распахиваю дверь в кухню.
В качнувшемся свете свечитени прыгнулисидят за столом двое: один знакомый, другойвовсе незнакомый! Причеминостранец! Объяснить это трудно, но отличить их легко! Ну, хотя бы по тому, как этотвысокий, рыжийпружинисто вскочил, вежливо поклонился... Иностранец в центре укрепрайона! Ни фига себе! Вот онишаги прогресса, разрядка! Второй, как и положено нашему, сидит, развалясь, и на мое появление практически не реагирует. Мальчик Богдан. Новый местный миллионер. Родителиагрономы, скромнейшие люди! Откуда взялось? Начал с того, что у местных старушек скупал лечебную траву пижму, увозил ее в город. Теперь построил каменный особняк и торгует уже не пижмой, а чем-то другим. Международные, стало быть, контакты?
Мистер Карпентер!Рыжий вежливо представляется.
...Плотник, стало быть, по-нашему? Ну что же, плотники нам нужны!
Богданбудка, как кирпичснисходительно мне объясняет, что мистер Карпентергинеколог, а поскольку Люська его беременна, привез гинеколога. Из Америкиближе как-то ему уже неловко.
Ясно. А теперь как бы развлекает его, показывает ночную местную жизнь на моем примере. Правда, как-то моего согласия забыл попросить, но это мелочь.
Я ему сказал, что ты стихов знаешь кучупрочти парочку!Богдан говорит.
Как-то такая смесь поэзии с гинекологией возмутила меня.
А может быть, все-таки лучше завтра утром?говорю.И желательнопредварительно договорившись.
Так уже, да?Богдан даже приподнялся.Ты знаешь, кому это говоришь?
Да приблизительно знаю. Так чтопойдите вон!.. Надеюсь, он не понимает по-русски?
Хи из крези!Богдан, усмехаясь, Карпентеру говорит, и они выходят. Богдан с кривой улыбкой, мистер Карпентерс абсолютно счастливой.
Богдан подсаживает Карпентера в свой бандитский броневичок, забирается сам в кабину и оттуда кричит:
Учти, это тебе не пройдет! Я тебя достану! И блядь твою!
Иллюминация на его кузове пару раз меняется, и он отъезжает.
Я стою, оцепенев, медленно соображаю: кого же это он блядью назвал? Наконец, сообразив, прыгаю на своего «ослика», врубаю скорость, вылетаю на дорогу. Его задние огни далеко уже! Хорошая у него машина... для труса! Я яростно хохочу.
За горбом он вообще скрывается. Вылетаю на горб!.. Скрылся! Медленно еду... такого звездного неба давно не видал! Метеорит чиркнул, как спичкой.
Ага! Вынырнул он! Лечу туда, на дикой скорости влетаю в Плодовоеи в упор ослепляет свет его фар. С выключенными поджидал! Желтые галогенные фары, одна яркая, другая чем-то залепленная, словно гноящаяся... уже не свернуть!
Перед фарами тускло светится высокий бамперкак бы изогнутая никелированная толстая кроватная спинка.
Бэмц!
Последнее, что вижу в упор,лбом моим окровавленные разбитые часы на щитке: 23.28. Совсем не поздно еще!
Сияние. Простор. А где же флейта?.. Засипела наконецна этот раз ближе! Сердце как бы заколотилосьхотя тела нету! Сипение будто бы приближается... Неужели встретимся?
А как же она? Делаю резкий рывок, непонятно какими органами, и пикирую с какой-то страшной высоты к моей избушке, влетаю в сенцы. Что-то не то!.. Понятно, что не то: не чувствую запахов! И еше мелочьменя нет! Поднимаюсь наверх, меня неттолько тончайшие, чувствительнейшие ступени из меркурина слегка проседают по очереди... первая... вторая... третья... четвертая... Дверь. Дергаю. Закрыто! И явственно чувствую: за нейужас. Прохожу сквозь нее. Нелли нет. Вототскочив в ужасе, дрожит в углу, в коротенькой рубашке в горошек. И только губы шевелятся, и я чувствуюпроизносят: «Ты?..» И последнее потрясениена будильнике 23.25! На три минуты раньше.
Идолгая тьма. Открываю глаза. В машине. Авто мое завалилось набокпо тому чувствую, что голова моя налилась. С трудом поворачиваю ее, шевелю губами... осторожно сплевываю изо рта острые дребезги. Резко вверх перед глазами, как Александрийский столп в Питере, поднимается освещенная задранной фарой сосна. Вырулил?... Как? Когда?
Вылезаю, ссыпаю с себя стекла... очухиваюсь. Соленый вкус на губе... Значитжив!?
Размотал, покачиваясь, трос, закинул на стволсам себя, как Мюнхгаузен, вытащил из болота.
Еду обратно. Ветер полощет волосылобового стекла-то нет! Забираюсь на горкуработает только первая скорость. И вижу, как в сказке: избушка моя сияет, вся в огнях! Коля-Толя, наш Бог света, дизель свой выключает где-то около восьмидальше лишь по спецзаказу. Иногда, где-то около шести, зловеще подмигивает: мол, хочешь нормально доужинатьнеси бутыль, а не то погружу все в первозданную тьму на фиг! Сутенер-электрик, как я его зову.
А такое вот ночное сияние он устраивает лишь в одном случае: когда покойник. Обмывание, похороны, поминки! Этопраздник его, не жалеет горючего. Электрик-некрофил.
Кто же сейчас покойник, соображаю подруливая. И понимаю: каккто? Чей дом сияет? Я это!
Подруливаю к крыльцу, вбегаю. В кухне в собственном сиянииКоля-Толя. Изумленно смотрит на меня. Потом тычет дрожащим пальцем вверх.
...а она... кричала... что ты...
Успокаиваю его жестом руки, медленно поднимаюсь по винтовухе... ноги мои видны... но как-то смутно. Дверь заперта. Трясу.
Кто?сиплый голос Нелли.
Я.
Распахивает дверь. В той же рубашечке в горошек, но уже в джинсах.
А... кто... только что был,дрожа, спрашивает,и исчез?
Тоже я...
То была лучшая ночь нашей любви!
Коля-Толя, помаявшись внизу, убыл. И грянула тьма!
Шепот, лепет, молчание икрик раненой оленихи. Иотключка ее! Стала абсолютно ледяная! Теперь еще она умерла! Во тьме нащупал внизу пластмассовое ведро, побежал к колодцуи... что-то тогда еще мне странным показалось... Но не до мелочей было! Наполнил, вбежал, плеснул на нееона уже как-то оказалась на полу... Тишина... неподвижность... потом языком слизнула каплю с губы! Уф!.. Радостно швырнул ведро с лестницы вниз.
Просыпаемсябьет солнце! Снизугудок. Снова гости пожаловали? Надеюсь, в этот раз не покойник? Накидываю халат, спускаюсь.
Алехин!
И тут ужас, дуновение которого почувствовал вчера, пронзил до пяток. Ведро! Покарябанное пластмассовое ведро, с которым я ночью за водой бегал и тут бросил. Ведро! Всегда, сколько я тут прожил, синим было, а сейчаскрасное!.. Где я?
Алехин молча глядит, и по одобрительному его взгляду чувствую: снова он меня хвалит за смекалку, снова я ухватил какую-то суть! Но какую?
Вы тоже, наверное, чувствуете, что надо поговорить?Он мягко произносит.
Тоже! Я! Это онтоже!
Мы не разбудим вашу даму?.. Может быть, пройдем... в беседку?
Железная беседка возле склепа, на краю кладбища... Хорошее место!
С опаскою обхожу подальше от ведра, смотрю на Алехина... Он как бы сокрушенно разводит руками, выражая: тут нечто выше нас, тут мы не властны!
Сели на железные скамьи. Паутина светится на крестах. Молчание.
Ну, с чего начнем?Алехин улыбается.
Для простотылучше с конца! По вашей милости вчера гробанулся?
По своей, исключительно по своей.
Снова пауза.
Пытки, что ли, к нему применять?
Почему ведро другое?
...Вот этот вопрос уже посложней. Знаете, что такое эгрегор?
Без понятия.
Ну, это как бы яблоня. Растет на кладбищах. Одно яблочко упало с нееи сгнило. И все. Для большинства. Остальные яблочки мирно засыхают, так и не востребованные. Хотя и они есть! Эгрегорэто как бы информационный смерч, в котором сплетена вся информация о всех возможностях, которые могли бы быть... но не были! Душа, как червячок, обычно только одно яблочко успевает подточить.