«Эль сон тут шосон фот маман»!
Алехин молчит потупясь. Стесняется!
Что ж, для него и это большой сдвиг!
Так...Я поднялся, утер рукавом губы.И когда мне... лететь?
Я же уже сказалзавтра,вполне уже холодно Алехин говорит.
Взял себя в руки. Но не до конца.
Может... еще когда...пробормотал он.
Да, недолго он пробыл моим отцом!
Приготовиться к эвакуации! Первым идет лейтенант Познанский!
Некронавт-один!
На меня нацепляют оборудование, засовываюсь в торпедную трубу. Выравнивают давление. В мутном свете прожекторов я вылезаю в обступающую тьму. Изо всех сил задираю голову... Да-а-а, неба отсюда не видать!
Отпускаю буй. С катушки уносится вверх «дорога жизни»шкентель с мусингамитрос с узелками, возле которых во время «вознесения» положено ждать, чтобы азот в крови не закипел.
Гляжу наверх. Та-ак. Свистнул, если бы мог... Все подготовили: шкентель е, мусингов нема! Да и шкентель кончается в десяти метрах, а дальшепадай! Кипи! И уже никакая кессонная камера тебя не спасетнечего тебе будет делать в ней! Все продумано! Наше новое оружие с глубины шестисот метров бьет!
Повисел я на кончике паутинки, как паучок,и полетел! Свет все ярче. Об солнце разобьюсь!
Свет летит мне навстречу!.. Вертолет?.. Никак нет!
Дальшестранное видение: вид с большой высоты. Внизудлинная глубокая дорога, прорубленная в черных прибрежных скалах, по нейцепочка огоньков: в одну сторонукрасные, с другой стороныжелтые.
Иногда сбоку от дорогидвойные золотые воротца. Откуда-то знаю: въезд в закусочные «Макдоналдс».
Яркий свет, белая палата. Лица, склонившиеся надо мной. А это что за «рыженосец»? Где я мог видеть его?! A-а! Мистер Карпентер!! Плотник-гинеколог!
Ах, вот оно что! Жизнь моя, оказывается, заранее организована, продумана. Не случайно он мою бедную избушку посетил! Гинеколог, склонившийся надо мной! Ему, стало быть, подарили меня?
Интересно, сохранился ли мой пол?
Отключка.
Потомновое утро. Я сажусь на кровати. Потом резко встаю, щупаю лицовсе в шершавых бинтах! Ну, яснолопнули сосуды! Декомпрессия! Смотрю на пальцы. Они непривычно тонкиеи в веснушках! С ужасной мыслью я кидаюсь к зеркалу, лихорадочно разгребаю бинты ивыпрыгивает рыжий завиток!
Ну, ясно! Отпустили меня в их тару!
И входит мой рыжий папа.
Как прекрасна, как трогательна была ваша мать! Глядя на нее, невозможно было поверить, что она работает в такой ужасной организации.
...Ну, ясно. «Подвиг разведчицы»!
И сколько же их было, таких «подвигов»?
Только рыжим не хватало мне стать!
Да, такого броска я еще не делал!
Далеко шпрот заплыл!
Нажимая на ветер, я вышел на берег океана.
Вот он я, плод тонкой игры разведок, демонстратор невероятных возможностей теории вероятностей!
Теперь, значит, я Соединенным Штатам Америки водородные бомбы экономлю?
Я взобрался на дюну, и ветер сразу же надул меня, как резиновую игрушку.
Бедная моя мама: умерла, сидя на стуле, кусая спинку! Где были все они?
Лишь по напору ветра чувствуется беспредельная мощь, а перед глазами все утыкано каменистыми островками с мохнатым кустарником, будто океана и нет.
Медленно, как водолаз, я перевалил через дюну. Казалось бы, после всего, что я узнал, трудно было меня удивить, но я удивился. В брызгах прибоя на коленях стояла девушка в футболке и шортах и, потрясая кулаками, кричала в океан что-то яростное. Даже не заметив меня, она вдруг упала ничком в песок и лежала неподвижно под накатывающимися волнами. Надо жеи у нее горе.
Я, кстати, тоже рыдал: ну, что же это за жизнь?! Не успеваешь привыкнуть к одному батькепоявляется другой!
Я перевалил еще через один песчаный холм и удивился еще больше: теперь у прибоя бегал парень и тоже орал на океан, вполне открыто угрожая ему. Что-то с ним связано?.. Подводник, браток?
За следующим холмом был третий кричащий!
Я как-то стал привыкать и успокаиваться... А чего, собственно? Несколько батекчем плохо?
Говорят, с каждым разом я становлюсь все лучшенадо стараться!
Устав от борьбы с ветром, я вышел на шоссе. В длинной синей машине подъехал батя намбр сри, сказал, что испугался за меня, поехал разыскивать... отцовскому сердцу не прикажешь!
С улыбкой он разъяснил мне, что буйные молодые люди на берегу океанастуденты театральной школы имени Юджина ОНила, расположенной вон в том деревянном домике... Ну, стараются!
Мы въехали в чистенький городок с деревянной церковью.
Батя сообщил мне, что теперь я ВАСП, по-английски это значит «оса». ВАСП расшифровывается: Вайтбелый, АСанглосакс, Ппресвитерианского вероисповедания. В Америке как бы нет аристократии, но ВАСПыкак бы аристократы демократии.
После того, как ты из-за этой жуткой Дженнифер (?!) чуть не погиб... надеюсь, теперь возьмешься за ум?
Хотелось бы глянуть на эту Дженнифер хотя бы глазком!
В общем, мне стало нравитьсябыть ВАСПом.
Тем более и русский не пришлось забыватья преподавал его в академии стриженым курсантам.
Этот шпионский центр выглядел вполне респектабельно: аккуратные деревянные домики, раскидистые дубы над стрижеными полянками, всегда пахнущими свежим сеном, ровно запаркованные автомобили курсантов и преподавателей, спокойные разговоры, тишина.
По пятницам все дисциплинированно напивались в местном пабе, орали песни, в субботу сноваспокойное солнечное утро, тишина и улыбки.
Знал ли батя Карпентер, когда под видом гинеколога заезжал ко мне в избу в прошлой жизни, что я его будущий сын?.. Конечно, знал. Но вел он себя вполне достойно. Того сентиментального коварства, которым отличался мой прежний батя Алехин, здесь я не замечал. ВАСП есть ВАСП! Благородство!
Хотя, если учесть, что и для этих я тоже сэкономил, явившись к ним, стоимость сотни водородных бомб, которые бы они потратили на эксперименты... Где деньги?
Много времени я проводил в архивах. В отличие от наших, они были доступны. И сколько страшного я там прочитал.
1983 годпогибла наша ракетная дизельная лодка К-129, столкнувшись с их «Суордфиш» под Йокосукой. Американцы доползли до базы, наши погибли.
1985 годпогибла такая же наша К-129: провал за предельную глубину вследствие поступления воды при движения лодки под РДП (работа дизеля под водой) через поплавковый клапан, широко известный как «шноркель». Приписка: сумели достать самое главноеракеты и шифры.
1986 год! Вот и про нас. Глубоководный разведчик «Нырок» (только трое это название знали, скорее даже прозвище), замаскированный под обычный шельфо-разведчик, нырнул на шестьсот метров. Произошла авария, лодка не всплыла (кое-кто в этом помог!). Экипаж покинул лодку.
Примечание: лодку поднять не удалось, лишь взят образец корпусного сплава... Умно.
Обо мне ни слова!.. Как говоритсяговори, да не заговаривайся!
В конце тома был даже уголок юмора, парадоксы советского командования: например, все новые и новые приказы лодке, которая давно затонула, но почему-то из регистра не вычеркнута. Задание номер двадцать четыре! Задание номер двадцать шесть! И на всехотметки о выполнении! Вот так!
Следующий том... Новых аварий в самое последнее время, к счастью, нет, но наши лодки замечены в водах Норвегии... в водах Австралии! Как на флоте говорятнадраивание продолжается.
Разрядкаэто конечно... Но что она означает? Русскиепас?
Услышал дружный вопль за окном. Выглянул. На ровно постриженном поле, окруженном хлопающими флагами, квадратные парни в шлемах сшибались друг с другом.
Нет, и онине пас.
Ну, что, задрыга, не подготовился к семинару? Получишь в следующий раз по рогам!
Слыша такое, с гордостью вздрагиваю: все-таки удалось им преподать «великий и могучий», чтобы русские их воспринимали как своих... А когда все будут как свои, то и война не понадобится!
Размечтался! А пока что учу их лишь одному. Фразой «Да-а, не удалось Артему устроить своего брата в депо!» обходиться во всех случаях жизни.
Все-таки я прошу васне преподавайте им русскую разболтанность! Англосаксу это чуждо!мягко выговаривает мне полубатя Карпентер.Все-таки вы теперь в ВАСП!
«Оса», хвать за волоса!
Надолго ли?
И в грусти и даже в слезах, иногда вдруг взблескивающих в его рыжих, как осы, глазах, я читаю свой приговор. Недолго, недолго! Кобыла должна везти, сокол должен летать!
Ясно! И что за идея у менякакой-то всеобщей гармонии, полного счастья? Откуда это во мне? Неужели от мамы?
Уик-энди мы едем на пикник на дикий берег Океана с прицепным домиком сзади.
Скромность и простотастиль настоящего ВАСПа! Простые рубашки, футболки только одноцветные, без каких-либо аляповатых надписей и рисунков!
Через ровные расстояния на шоссе стоят красивые голубые мусорные баки, куда сбрасывают отходы пикников, и время от времени с них спрыгивают огромные мохнатые звери и лениво отбегают чуть в сторону. Барсуки! Местная гордость! Каждый маленький поселок хвастается перед другим, как часто барсуки посещают их мусорные баки! До чего экология дошла!
Огромные наглые твари!.. Моей Нелли на них нет! Она бы им сделала! Пугали: страна пороков, желтого дьявола... Где все это?
Жажда душит безумно! Об алкоголе здесь вопрос как-то не встает. Когда пространно и сбивчиво завожу речь на эту тему, реакция у всех вежливо-недоуменная: «Ват?»
Мы выгружаемся среди мшистых валунов на берегу океана. Вскоре к нам с таким же домиком-прицепом присоединяются друзья мистера Карпентерасупруги Древодеел, костистые, лошадеобразные и тоже простые ВАСПы.
Мы ползаем по воде, отваливаем камни, ловим маленьких крабов. В какой-то момент разговора проскальзывает, что супругииз космического центра!
Ну, ясно: в ракету решили меня запихнуть!
Я, Джайлс Карпентер, недолгий гость на этой земле...
Замудохали, мичуринцы проклятые!
Потом я ходил между дюнами и рыдал, и студенты школы ОНила, орущие в океан, с интересом на меня поглядывали... Откуда такой взялся? Способный паренек!
Интересная моя особенность: всегда мои черные подозрения насчет моего будущего оказываются гораздо светлее, чем реальность. Ракету какую-то выдумал, уносящую меня в небеса. Все гораздо хуже... Но откуда во мне такой оптимизм?
Скорбно постучавшись, мистер Карпентер вошел на рассвете.
Пора?
Что бы... вы хотели?кашлянув, спросил он.
В английском не говорят «ты»только «вы»!
Какое, значит, последнее желание?
Надо что-нибудь скромное, в духе ВАСПа...
Да вы знаете... я здесь давно... но Нью-Йорка так и не видал.
Карпентер кивнул. Видно, глянулась ему моя скромностьможет, он даже гордился ею!
Вещей, я полагаю, брать не надо?
Карпентер грустно усмехнулсяспорить не стал.
Что «пошлю» я людям, какую «наложу» информацию?.. Только грусть!
Мы ехали по холмистой дороге... И это называетсяштат Нью-Йорк? Какая-то тайга! Деревья и только деревья по всем холмам!
Наконец мистер Карпентер протянул вдаль рукуиз-за деревьев выглянули черные зубцы небоскребов.
Обшарпанные дома с железными лестницами по фасадам, почти сплошь расписанные из пульверизатора яркими буквами. Какой-то пиратский райончик: косматые негры с намотанными на руки цепями, помахивают ими... разорвали, так сказать, оковы рабства!
Карпентер вдруг остановил машину, повернулся ко мне... В глазах его сверкнули слезы... Так вот, значит, куда меня?
Так что тебе от меня надо было? Может, список кораблей прочесть?.. До середины?
Мы молча обнялись, и я вышел. В конце улицы горела перевернутая машина, оттуда стлался черный дым, и я размазывал по лицу грязные слезы... Да, нет рая на земле.
Потом я в каком-то трансе стоял у витрины грязного магазинчика, слегка обалдев, на минутку даже забыв о своем горе: жестяная баночка кока-колы лихо отплясывала под джаз, рвущийся из магнитофона, кривлялась, переламывалась, вихляласьточно в ритме! Во техника!
Вдруг тяжелая рука опустилась мне сзади на плечои по тяжести ее я сразу усек: наши!
Я резко обернулся.
Геныч!
Ну что,проговорил он,выпить хочешь?
Угадал!
Тут у хлопцев в торгпредстве есть отличный «смирнов»... не отличишь от вкуса слюны! Поехали?
Я хотел было гордо сказать, что вкус своей слюны знаю, а чужой не интересуюсь... но волнение душило меня. Я молча кивнул.
Сели в торгпредстве на балконе над садиком. Единственное уютное место! Как-то я отвык уже от обстановки советского агитпункта с огромными портретами Родных и Любимых!
...Когда приехал?хрипло выговорил я.
Недавно,сдержанно произнес Геныч.Кстатиты тоже приехал... Но немножко отдельно. Никто пока не видел тебя.
Ясно.
И Алехин тут! Шастает по новым знакомым...
Ясно.
Корочетут с тобой должен несчастный случай произойти.
Ясно... Ты поможешь?
Геныч покачал головой.
Нет, пузырь.
Почему-то слегка пренебрежительно называл меня пузырем... Собрались наконец вместе старые друзья: пузырь и лапоть!
Время, сам знаешь, какое,сурово Геныч сказал.Оружие взаимно уничтожаем! Начать решили с самого опасного...
С меня?
Геныч хмуро кивнул.
Готов в любой момент!
Я поднялся. Геныч усадил.
Не егози! Сначала все увидеть должны, от чего мы отказываемся!
...от какого ужаса...
Да,сурово он сказал.
Геныч вдруг лихо свистнул, и рука из темноты высунула на балкон тяжелый морской бинокль. Ну, ясное дело: как же в торгпредстве без бинокля? Геныч поглядел в него, покрутил, потом приложил к моим глазам. Среди прицельных делений и крестиков уходят в небо два высоченных стеклянных бруса. Ну, ясно: туда палить!
Нью-йоркский торговый центр. Самое высокое здание в миретриста этажей. Там некроантенна установлена... тебя ждет. Все состыковано. Все услышат тебя!
Ну, ясно... «А сейчас наш знаменитый трагик Егор Пучков обоссыт четырнадцатый ряд!»
...Какую хочешь информацию можешь наложить!
«Свобода слова», говоришь? Наложим! Наложим на весь Нью-Йорк!
Плесни-ка еще «слюны».
Больше нету.
Ну, тогда все ясно... Я нырнул.
Чтобы родных до боли портретов не видеть, сковырнулся прямо с балкона. А поскольку до проходной далековато было, лень ходитьпрямо через забор маханул. На самом уже частоколе почувствовал себя не слишком хорошо: там и лазеры работали, и психотронная пушечка, и просто ток. Грохнулся наземь, голове как-то сразу стало горячо. Приподнялся: вокруг ноги кишат, нависают сверху телекамерытелевизионщики накручивают что-то свое. Иполетел. Цель: два высоких бруса торгового центра, как два стоячих золотых кирпича. Внизустатуя Свободы, маленькая, на крохотном островке. Мой корпусправый, трехсотый этаж, в стеклянном зале скульптура из меркурина стоит неизвестного автора. «Он ударил в медный таз!..»
И все почему-то сразу разбежалисьзал опустел!
А что там у нас делается? Не удержавшись, обратно полетел.
Вижу с высотык торгпредству как раз подкатили одновременно скорая «амбуланс» и два шикарных «кадиллака», и из них мои бати вышлиАлехин с Карпентером: в визитках, бабочках, обнимаются, блицы щелкают! Торжественный прием, посвященный борьбе за мир и ликвидации самого страшного оружияменя.
Вон тельце-то понесли сторонкой. Но отцовскому сердцуне прикажешь, и оба бати мои по бокам носилок бежали, за руки меня держа.
...Какие разные у меня фазы, по-русски то естьотцы!
В этот раз я увидел ЕГО!
Он сидел, закинув ногу на ногу, в рваных брюках, домашних тапочках и чуть постукивал флейтой по колену.
Пьян?
Так точно!
Чтобы в таком виде ко мне больше не являлся!
Слушаюсь!
Кру-гом!
Друзья мои по палате висели на «вытяжках», но тут их начинал колотить смех. Свои воспоминания я старался приурочить к самому главному моменту: по приказу санитарки бабы Кати, а точнее даже, по ее команде мы все дружно «рожали слона». В нашем положении ничего не было важнейи дух соревнования тут крепко помогал.
О, отличный хобот у тебя пошел! А у меня не идет что-то!
П-п-пааай-дет!
Сейчас бы Трон Генсека ему!
Байки мои разошлись уже по больнице, и сопровождающий их утробный хохот здорово помогал «рожать слонов».
...Тогда, отфутболенный Самим за появление в нетрезвом виде, летел высоко над океаном... Корабли крохотные были внизу... Ну, страшно!