Ничего! Выручим! С вами дядька Черномор!
Я пошел к станции. Только первый путь еще сиял бензиновым отливом, а второй путь, и третий, и четвертый, и пятый заржавели уже. Огромные буквы «СЛАВА ТРУДУ» на склоне горы почти полностью ежевикой заросли!
Власть передержащие, власть недержащие... Ромка говорит: зато такие времена! Ну, какие особенные уж времена? Времена, как всегда: «Иван Грозный уже убил своего сына, Петр Первый еще только допрашивает...» Как всегда!
О! Вон из товарного вагона свесила ноги прекрасная поселянка. Это тебе будет не коза! За ней во тьме вагона навалены прозрачные мешки с чем-то белым... Наркотик? Это бывает тут.
Что там у тебя?подошел строго.
Та то селитра ж!запела.В Армению ее везла, так год уже жду, пока дорогу откроют!
Для пороха, что ли, селитра?
Та ж нет! Траву ею хорошо удобрить... или под яблоню положить!
Тебя саму хорошо под яблоню положить!
На первый путь, заскрипев, прибыл эшелон, со ступенек стали прыгать ребята в погонах МВД.
Прибыли все-таки?
Ребята! Не Москва ж за нами! Сколько ж можно? Снова операция «Уголек»?
Хватит! Брошу все, перееду за тоннель, в санаторий ЦК. Открою там кооператив «Трон Генсека», богачей на него буду сажать за большие деньги! Там, правда, какие-то угрюки захватили все хозяйство, но ничего, мы с моими соколятами быстро разберемся!
С волками житьпо-волчьи выть!
О! Оказалось, это ребята зечек привезли, выпускают из вагонов! На праздник Вакха, как каждый год, но в этот раз без нас... почему-то. Кстатипочему?
Любуюсь: отличные девахи! Не то что у нас в молодости быликоренастые, разрисованные, с фиксами!
Эти красавицыкак на подбор! Все выступает! А глазищами так и стригут! Ждут, что их тут «соколы» крепко встретят, как каждый год было.
Но в этом году не будет!
...А собственно, почему?..
Традиции не стоит разрушать!
Помню, каждый год в это время на общем совещании Зысь мне говорил: «Если твои соколы этих курочек не потопчутнаутро не расшевелить их будет, квелые будут, еле-еле бродить!»
Ну, помогали ему, и те летали наутро! Праздник винограда... а значит, и вина! И это кончилось?
Почему?! Козоводство важнее? И виноделие важно!
За рельсами сажают их на корточки, руки на затылке... Но глазищами они так и стригут! Смотришь на них, и кажется, что наша жизнь действительно лучше становится, не то что прежде! Раньше таких красавиц не было... по крайней мерев тюрьме. Лучше жизнь становится?
...Запоздалый, впрочем, оптимизм!
Вдруг я заметил, что одна из них, зыркая глазищами и не поднимаясь с корточек, медленно-медленно ногами перебирает иуплывает! Спряталась за водокачку!
Ого!.. В мои обязанности это не входит... но!
И тут как раз электричка нагрянула, пропускает их еще тоннельнапоследок.
Всюду вокруг уже война кипит, кровь льется, а электрички ходят! И тут вдруг гром вдарил, ливень хлынул, и моя (моя?) молнией метнулась в электричку!
Та-ак... Не моя это обязанность... но... Не успел опомниться, как сам непонятно зачем в электричке оказался, за две скамейки от нее! Она, ясное дело, увидела меня спиной, напряглась, но осталась неподвижной... Куда бежать?
Электричка тронулась. Прогрохотала через темный тоннель.
Все ясно... Прощай, Гульсары!
Вынырнули на свет, и я зажмурился: не столько от света, сколько от счастьяона сидела там же, абсолютно неподвижно!
Видно, попала не в поле страха, а в поле страсти, что я излучал... а кто уж тут уйдет?
Я не успел разглядеть ее там, во тьме, не видел и сейчас, но зато как ее чувствовал! Видал лишь ухо (другое завешано волосами) и кончик ее ботинка, но по положению носка ботинка представлял ее всю... абсолютно точно... нога закинута на ногу... в сладком предвкушении свободы... или чего?
И это сладкое оцепенение длилось; убегать ей нельзя было, но хотя бы пошевелиться?.. Нельзя! Я и она вдруг почувствовали, что порой движение на миллиметр гораздо слаще иных размашистых движений. Может, впервые с ней это почувствовали, но главноевместе! Я вдруг увидел, что ее ухо все более наливается алым!
Как чувствует!
Я сидел, наливаясь блаженством,сейчас выльется, толчками!
Тебя, что ли, долго держали в заключении? Или ее?
Обоих! Сто лет не видел ее! Несколько жизней пропустил!
Окончательные свои содрогания удерживал лишь мыслью: возьми себя в руки! Подойди! Никогда же такой бабы, чтобы так чувствовала, не встречал! И не встретишь боле!
Встань! Пошевелись немножко! Давай! Я встал... вернее, душа встала, а сам же оставался сидеть, закинув ногу на ногу... Сейчас!
Вместо меня завибрировала вдруг электричка... Станция! Она с усилием поднялась и, не оборачиваясьобернуться, это я чувствовал, выше ее силме-е-едле-енно стала уходить по проходу. А я сидел!
И она исчезла! Все! Заскрипев, электричка тронулась. И ее профиль проплыл в окне. О! Точно такая, как я мечтал и представлял!
Дубина!
Она вдруг повернуласьи показала язык! Я просто был ослеплен этим блеском!
Идиот! Я метнулся в тамбур. Электричка уже разогналась. Я прыгнул. На лету оглянулся. Увидел ее ласковые глаза и вдругужас в них. Повернулся! Прямо на меня летела бетонная крестовина!
Отлично!
Как холодно в высоте!.. Ну, где тут моя капсула? Все уже спят?
Полундря-я-я-я!заорал я, появляясь в кубрике. Хлопцы очумело вскакивалии у каждого в трусах явно намечался «утренний фактор»! Это оружие нам и понадобится. Правильно приняли сигнал! По лестнице из меркуринаона же антенная побежал в блок управления.
Это ты?крикнул, следуя за мной, Ваня Нечитайло, и слезы хлынули из моих уже несуществующих глаз!
Тронулись!
Ну что же... мне вверх, а вам, пока живы, вниз!
Мягкий всеобнимающий свет. Тихое сипенье флейты.
Здорово, батя!
Как печален вид с высоты!
Лунные южные холмы.
Черные северные болота.
...Хочу в последний раз увидеть ее!
Земля стала укрупняться... темные разливы в мертвых деревьях. Сонькина Губа! А вот и наша избушка. Резко спикировал. Пролетел по всем нашим комнатам... Нелли нигде нет!
А-а-а! В сарае, наверно, как всегда? Полетел тудаона как раз вышла наружу... и покачнулась, ухватилась за ручку... Опять?!
Хорошо, значит, живем? Сараи посещаем?
Она вдруг присела на корточки, подняв лицо кверху... но не видя меня.
Я напрягся всей душою. Но что такое душа? Лишь сгусток информации. Единственное, что я мог, завибрировав,это электризовать капли в туманном небе, они стали слипаться, укрупняться и, став тяжелыми, летели вниз. Не открывая глаз, она ловила их ртом, размазывала языком по губамснова была со мной. Золотой дождь!
Потом вдруг застонала:
Ну скорее... змей!
Обратно я летел в полной тьме. И наконецзапахи я чувствую!почувствовал море! Так... Но хотелось бы сориентироваться точнее. О! Вроде та длинная палка, чернеющая в темноте,труба кочегарки Дачи Генсека. Точно! Зуб даю, золотой!
...Впрочем, как всегда, горячишься. Расшвырялся зубами!.. Тела не имеешьне то что зубов!
И тут как раз «встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»!
И осветила виноградный склон!
Вот они, мои соколики: тесно сплетясь с вакханками, спали в виноградных разгородках. Я летел на бреющем, разглядывая их... Ваня Нечитайло, Петя Скобцев, Дима Орлов, Маракулин, Панков, Зинченко. Праздник Вакха удался: гроздья винограда лежат у них на устах и на других местах. О, и кое-кто из «партизан» примазался! Молодцы!
Меня только тут нету!.. Много захотел.
Зато передал свою программу, последнее желание, последнюю командуи она выполнена!
Ну япрям как рядовой Пермитин, который, умирая, сжал зубами разорванный провод и передал сигнал!
Маркс строго хмурится с высоты, а где ж та «железная таблетка», что на губе у него раньше была?
Где, где! Смотреть надо лучше! У тебя на бороде!
А кто это там бодрствует, торопится в отдалении? О-о, мистер Карпентер!
Не видать ли наших козз?
Оф козз!
Евангелие от Маркела
Очнулся, как от толчка, в белой палате, испуганно огляделся. Кто-то стонал неподалеку, весь утыканный трубками.
О Господи!
Геныч!
Ничего страшней нельзя было увидеть!
А кто же тогдая?
Сновавне?
...Да не! Передо мной в некотором отдалении босая нога с резко выдающимся средним пальцем.
Где-то я ее раньше видел!
Моя?
О Господи! Это когда Маркел с баяном по снегу шел босойтогда видел!
Теперь ясын Маркела?
Ужас!
Сумел-таки приподняться на койке, посмотреться в зеркало над умывальником.
И захохотал.
Тысын Маркела?
Надейся!..
Сам Маркел! Скопив снова силы, поднялся, полюбовался.
Во угораздило!.. Маркелло Мастроянни! Неожиданно сипло захохотал.
Ну, докладывай, как на койку-то угодил.
...Я?
Ты, ты!
...Чтой-то смутно припоминаю...
Давай!
Честно шел себе по набережной... Навстречу Ясон. С козой! Вымытая, кудрявая! Чистая картинка! На веревочке ее ведет, как невесту! На одном рогубант. А на поясе егопистоль. И сам тоскливо озираетсямол, где тот, кто на невесту мою покусится? Надругается над старинным обычаем? Иникого!
Ну, ясно. У нас и постановления партии и правительства игнорировались порой, не то что это. Вон главный диверсантза бабой погнался вместо козы, израненный лежит!
Подошел к Ясону. Мирно его спрашиваю:
А козаза?
Тут зенки его окаянные злобой и налились.
Не нужна мне коза! Не нужна, понял?
Стал пинать ее, та заблеяла.
Картина ясная: издевательство над животными. Семь лет даютбольше не дают!
Так... дальше.
Ну, тут он взял себя в руки, пошел прочь. Ну, тут уж я не выдержал.
Эй, ты... коза-ностра!
Тут он и кинулся ко мне!
Видать, выстрелить, вражина, хотел, но вместо этого дал по зубам!
Ну, я с набережной и рухнул...
И мало еще тебе!
Да-а-а! Святому Духу с его новым пристанищем крупно повезло!
Белая дверь заскрипела... и Дева вошла!
Что за Дева?
Та-ак! К Генычу подошла! На молодых, значит, тянет? Ну-ну!
А что он навряд ли вытянетзнает, нет? Я злобно захихикал.
Она вдруг показала Генычу язык.
О-о! Разулыбался, инвалид!
И тут же вдруг захрипел.
Дева испугалась, побеглаи скоро с ней Ромка вбежал, и Тайка с ним.
Покатили Геныча в последнюю дорогу. Тайка, подняв руку, за ним капельницу несла. И Дева шла.
А я один остался. Разволновалси сильно.
И вспомнил вдруг, где я Деву видел! В электричке!.. В какой такой электричке?.. Или то был не я? Геныч там, что ли, загнулся и переселилси в меня?
А скоро и ко мне кондратий пришел! Жму кнопку в стенке, жму... работает, как же!
Явились наконец Ромка с Тайкой. И недовольные еще чем-то! Начали непрямой, закрытый массаж сердца делать, как подслушал их я. Ромка на грудь мощно жметкак ребра не сломает? Потом Тайка два раза мне вдыхает рот в рот.
Наконец-то я добрался до нее!
Ромка вспотел весь, упарился, глаза бегают... А-а, не получается ничего?!
Глядел я на его толстые волосатые руки, дышащую сипло грудь и понял вдруг: а вот куда я перескочу, ежели загнусь!
Захихикал.
Отбой!.. Ожил!шапочкой пот утирая, Ромка сказал.
И просчиталси! Все-таки я вселился в него сутки спустя!
Он даже вздрогнул тогда, к зеркалу метнулся...
«Позняк метаться!»как Геныч говорил. Ты у меня и на баяне будешь играть!
...Да, сподобился! «Великого старца» в себе приютил! Вместе с музыкальным талантом его! Теперь вместо того, чтоб операции делать, сижу и часами на баяне играю! И не могу остановиться! Рэкетиры приходят денег требоватьи в ужасе уходят: такого они не встречали еще!
Вдруг секретарша всовывается. Ведь просил же не беспокоить!
К вам старичок какой-то рвется!
Как? Еще старичок?
Ну, ладно, пусти.
И входит Грунин.
Вспомнили наконец-то!
Так что, когда Ромка в Египет собрался, я тут же был. Еще прикрикнул, помню, на него:
А моя гормоза?
Заскрипел зубами, но взвалил-таки на плечо!
Так что в последний свой путь к пирамиде он, играя на баяне, шел, как русский человек!
Да и мне тоже сладко было! А то я уж и не надеялся, что увижу чего-нибудь, а тут все-таки... Так что Египет я разбойницки урвал!
И после всего нагромождения этого, эгрегоров и саркофагов, вознесений и воспарений, где, вы думаете, мы оказались? Обратно на земле. Туда, туда! Мол, там самое важное у вас! Стоило ли эгрегор городить?
И снова Санчо у себя на кладбище оказался, но живой!
Нашли тоже венец творения!
Из командировки, всем объяснял, вернулся. Знаем мы эти командировки!
Но и мы, естественно, тоже свое место занимали в его душе. Включая баян. Нелька, конечно, зверем на это глядела, но что ж тут поделаешь: смерть есть смерть, жизнь есть жизнь!
Закинешь ногу на ногу, баян на солнце переливается.
«...Ты в ужасе глядела на меня». Старинный романс.
Но не случайно, оказалось, от Саньки горькой кинопленкой пахлосценарий написал про все эти дела и про всех нас.
Волновался все, на студию звонил: обязательно ли в трех экземплярах надо представлять али можно в одном? Ему на это отвечали, что обычно и одного экземпляра бывает много.
Послал-таки. Переживал, конечно. Ну и, ясное дело, все зря. Вернули через два дня: почему-то надорванный с краю, а сверхуотпечаток подошвы.
А на что рассчитывал-то? Кому эти штучки-дрючки нужны? Надо реалистицки писать! Умора, ей-Богу: ну кто ж может поверить, что я вот сейчас с вами говорю?
Это точно ты?
Точно.
Ночью по нашей меркуриновой крыше зазвенел дождь. Счастьенаконец-то! Значит, торф завтра не загорится, значит, можно не погибать.
Богон тоже туповат слегка: все приходится повторять по несколько раз.
...Но все это после было. А мне больше нравится вспоминать моментможет, самый лучший у меня, старика,когда еще после первой одышки я в палате лежал, любовалси собой.
И тут заскрипела дверьи Грунин появился в полном параде.
Что вместе с им росли, вместе воевалипоследние полста лет не вспоминал как-то: разошлись путя! Даже и не здоровался. А тут явился! К одру. Да и то, видать, по казенной надобности.
Ну, ты... телолаз! Долго еще будешь нам карты мешать?
А долго вы мной еще будете, как пушинкой, играть?
Обомлел, услышав его голос:
А чего вообще? Старого кореша нельзя навестить?
Ну ладно уж, садись!
Тут снова дверь заскрипела, и Ясон вошел!
Огляделсяи ко мне. Добивать, что ли, явился? Ну, давай! Давай! Души старика!
Поднял мокрый пакети виноград высыпал.
Во утопизм пошел!
Ночью резко проснулся: чу! Приподнялся в койкеи увидел весь пейзаж. Бульдозер над тоннелемкрохотный, а тень вытянулась на весь склон. И еще какая-то лунная тень к нему крадется... Диверсант! Сыму с первой пули!
В тумбочку полез. Грунин мне как раз туда маузер сунул: сгодится. И как в воду глядел!
Но наткнулася рука на бинокль. Тоже подарок егонадо уважать. Навел окуляры на бульдозер, подкрутил маленько...
Ясон! Взорвать, вражина, хочет свой бульдозер! Задрожала рука бойца...
А с ним это еще кто? Стал подкручивать...
Тайка!.. Ну! Оборачивается, хохочет! Ясон нежно под попку ееи в бульдозер. И сам туда.
От тяк! И гулко, на весь этот край, дверку захлопнул.
Потом я лежал в темноте и думал: кто же, в сущности, я?
Очнулся я от света итреска бульдозера.
Снова жизнь!
Солнце! Море! Горы!
...А где тельце-то?
Примечания
*
Любовь.