Извините! Смотреть надо, куда прёшь! передо мной загорелая девчонка с длинными волнистыми волосами.
Какая красивая! Только лицо сердитое.
Чего уставилась? Шевели колготками! Лифчик, смотри, не потеряй.
Она хохочет, запрокинув голову, как на сцене. А следом хохочут остальные девчонки, все в ярких бикини.
Просто мне купальник великоват. Мама купила на вырост, а он ещё и растянулся.
Купаться уже совершенно не хочется. Я отплываю в сторонуподальше от этой компаниии выхожу на берег.
Надо попросить маму купить мне новый купальник. На базаре можно найти не очень дорогой.
Когда я возвращаюсь на наше место, мама разговаривает с каким-то мужчиной. У неё всё лицо и шея в красных пятнах. А у мужчины ничего такого, только гладковыбритый волевой подбородок.
Здравствуйте, говорю я мужчине и беру полотенце. Где-то внутри дребезжит маленький тревожный звоночек.
Привет, отвечает он и пристально на меня смотрит.
Мне неловко, кажется, я даже краснею. Когда мне неловко, я становлюсь горячей и слышу в ушах море. Хотя я его и так сейчас слышувон же оно, совсем рядом. А чего он уставился, как я вытираюсь? Ещё в костюме на пляж явился, бред какой-то.
Ты нас не представишь? спрашивает он у мамы.
Не вижу смысла. Собирайся, Валя, мы уже уходим.
Ну хорошо, я тогда сам представлюсь, говорит мужчина и откашливается в кулак. Валя, я твой папа.
И так он это буднично сказалтак наш сантехник говорит, когда приходит чинить трубы:
Привет, я сантехник.
Как будто я не знаю.
Мужчина точно таким же тоном это сказал. А мне показалось, в небе что-то взорвалось.
* * *
Баба Лиза срисовывает мне собачку из «Золотой книги сказок» Божены Немцовой.
Не называй меня, пожалуйста, бабушкой. Особенно при дяде Арчиле, ладно?
А почему? мне вдруг становится обидно. Ты же моя бабушка! Да? Моя?
Ну, конечно, твоя, улыбается баба Лиза. Вот посмотри на меня.
Я смотрю.
Ну, что ты видишь?
Я тебя вижу.
А бабушку? Ты бабушку видишь? волнуется бабушка.
И тут до меня доходит! Бабушки ведь какие? Седые и в платочках. В лучшем случае в огромных мохеровых шапках, и пахнет от них котами или пирогами с капустой. А от бабушки пахнет французскими духами, и ещё она носит длинный рыжий кудрявый искусственный хвост на голове. Это когда без шляпы.
Нет, говорю, никакой бабушки здесь нет.
Вот видишь! радуется бабушка.
А как тебя тогда называть?
Давай просто Лизой.
Но ты же мне всё-таки бабушка, нервничаю я. Про бабушек так ведь не говорят.
А мы будем, ладно?
Ладно. Только ты меня тоже Валей не называй.
Хорошо. Давай я буду звать тебя котиком Тарасиком.
Меня уже так папа называет.
Нуууу тянет Лиза, давай тогда Собачкиным. Хочешь?
Глава 5Позавчерашний батон
Зачем ты так сказала? Что папа умер?
Потому что это правда. Мама режет на кусочки морковь для жаркого: ток-ток-ток-ток по доске.
Мама! Как ты так можешь? Он ведь живой.
Он нас бросил, а это хуже, чем если бы он на самом деле умер.
Мама разрезает не морковь, а кухонное пространство. В одном кусочке я, в другомона со своим острым ножом.
Кому хуже? Тебе? я вдруг начинаю злиться. Меня же в школе сироткой дразнили! Мне же сны снились! Я же всё время думала, что у меня папы нет!
А у тебя его и нет, спокойненько так отвечает мама. Он предал тебя. Он женился на другой женщине. Ты ему не нужна, понятно?
Нужна! Он мне сам сказал. Это ты ему не нужна!
Не ори, хозяйка услышит. Мама невозмутимо вываливает свою дурацкую морковь в сковородку.
Да мне по фиг!
Выбирай выражения! Сказал он ей! Он тебе сейчас и не такого наговорит. Очнулся через восемь лет, говорун.
Папа меня искал! Он же писал мне! Почему ты мне его письма не показывала?
Не показывала для твоего же блага.
Ты врёшь! Всё врёшь! И всё время врала!
Успокойся, сказала. Лучше послушай меня, говорит мама ледяным тоном и включает газ под сковородкой. Твой отецподлый человек. Ты не знаешь и половины того, что она вдруг замолкает.
Чего?
Неважно Дочка Мама вдруг вся как-то обмякает и опускается на табурет.
Мне становится страшно. Ей что, плохо?
Я привыкла, что мама всегда одинаковаястрогая и Да, чёрствая, как позапозавчерашний батон. Как будто её, как Железного дровосека, сделали из железа, а внутрь положили только строгость и чёрствость. И больше ничего.
Я тебе не сказала правды тогда, говорит мама с табурета, но я сделала это ради тебя. Я хотела, чтобы ты помнила папу хорошим. Чтобы тебя вся эта грязь не касалась В той ситуации это было самое лучшее, что я могла для тебя для нас с тобой сделать. Мама подходит к окну и смотрит во двор, как будто кого-то ждёт. Я, наверное, виновата перед тобой.
Во дворе между пальмами кто-то натянул верёвку с мокрым бельём. С семейными трусами и майками. А на скамейках сидят старушки и кричат своим внукам, чтобы они не хватали Степана за лапы. Но внуки всё равно хватают этого Степана.
Прости.
Я подхожу к мамеу неё уставшее белое лицо без косметики, и она похожа на медузу, которую вышвырнуло прибоем на берег.
Обещай, что никогда больше меня не обманешь.
Обещаю, кивает мама.
Она никогда не пользуется косметикой. Только ночным кремом, который вкусно пахнет какими-то цветами. Так пахнет на лугу в километре от Фирсовки, когда июль и только что прошла гроза.
Мне хочется обнять маму, но вместо этого я говорю:
Папа меня в гости позвал.
Нет.
Ну мама!
Даже и не думай, она моментально становится прежним чёрствым батоном.
Но почему? к горлу опять подкатывает злобный шарик. Я вскакиваю.
Сиди, командует мама. Иногда мне кажется, она путает меня с собачонкой. Ты не будешь с ним общаться. Я запрещаю, понятно?
Понятно.
Мой руки, и будем ужинать.
Не хочу, говорю я и иду в комнату, но на пороге останавливаюсь. Дверь в комнату Глафиры Леопольдовны быстренько закрывается.
Мама, а баба Лиза?..
Мама качает головой.
Я не стала спрашивать у неё, от чего умерла бабушка. Мне почему-то было уже всё равно.
* * *
А с папой мы всё-таки стали общаться. Всё вышло из-за школы. Вернее, из-за тёти Боти. Это она рассказала папе, что мы вернулись в город и что меня не берут в школу.
Кто тебя за язык тянул? злилась мама. Мне не нужны его подачки и покровительство!
При чём тут ты, вообще? спокойно возражает тётя Ботя.
Она сидит на моей кровати и подпиливает ногти. Они у неё длиннющие, как у Мура-масы из «Блич»[2].
Ты лучше о дочери задумайсятак, на секундочку. Данил, между прочим, не последний человек в городе.
Тётя Ботя училась с моим папой в одном классе, а с мамойна одном курсе в пединституте. Это она маму с ним познакомила, когда они ещё были студентами. По папиной просьбе. Он маму один раз увидел и сразу влюбился.
Он сейчас, знаешь, как развернулся? На днях опять купил заводик, в «Краснодарской правде» про это целая статья. У него недвижимости по всей Европе понатыкано, как грибов после дождя!
Господи, да какая мне разница? перебивает мама. Кто он теперь, что он? Где он был раньше? Он все эти годы вообще думал о Вале? Он хоть копейкой нам помог?
Ты же сама отказалась от алиментов, парирует тётя Ботя. Не надо его во всех смертных грехах винить.
Мама молчит, не отвечает. Она чувствует, что тётя Ботя на папиной стороне, и это её бесит.
Ладно, ты свою гордость-то поумерь! О Валентине думай в первую очередь. Ты хоть в курсе, что это за школа? Элитная, языковая! говорит тётя Ботя с особым ударением и кладет пилочку в сумку. Там половина педсостава носители языка. В неё абы кому с улицы не попастьтам обучение стоит бешеных денег. Оттуда после восьмого класса в Англию прямая дорога. Учеников в любой колледж берут с распростёртыми объятиями, а там и Кембридж не за горами. У них там, мне Пахомов рассказывал, чуть ли не золотые унитазы в туалетах стоят. Компьютеров больше, чем самих детей. А знаешь, сколько там нашему брату в месяц платят?
Не знаю и знать не хочу.
Ну и дура. Господи, да что я тебя за лучшую жизнь агитирую! Делать мне больше нечего
Но мама дурой никогда не была. И она в конце концов согласилась.
Через неделю я иду в новую школу! Ура!
Надо всё-таки выпросить у неё тушь.
* * *
Мы сидим на лавочке в парке и дышимморским воздухом.
Лиза, а что мы будем сегодня делать?
Ничего. Ты когда-нибудь делала ничего?
Нет, это как? я, конечно, немного удивлена, но не очень. Я уже привыкла, что бабушка часто говорит или спрашивает о всяких необычных вещах. Например, видела ли я, как ходят деревья. Или мечтала ли я когда-нибудь стать аквариумом.
Вот только представь: тыаквариум. В тебе много чистой воды, камешки, водоросли, живые рыбы! Ты круглая и прозрачная, и каждый день уже просто одним своим существованием ты творишь добро.
Как этоделать ничего, Лиза?
Вон, видишь того человека в шляпе?
Какое у него злое лицо, я смотрю на мужчину у киоска с мороженым. Он только что подошёл и теперь пытается протиснуться к окошку без очереди. Лицо у него бордовое, оно блестит от солнца.
А как ты думаешь, почему злое?
Ну у не знаю. Просто он злой, вот и всё. Да? с сомнением спрашивает бабушка. А мне кажется, его кто-то обидел. Может, от него ушла жена, или начальник на него накричал
Я присматриваюсь к мужчине повнимательней. После бабушкиных слов его лицо почему-то уже не кажется мне таким злым. Скорее, каким-то потерянным.
Я знаю! кричу я. У него ребёнок в больнице, вон в тойна углу, и он попросил у него мороженого! Ему очень захотелось мороженого! И вот его отец побежал, чтобы успеть до операции, побежала тут очередь, а он очень торопится! Поэтому и толкается, он же спешит!
Бабушка неопределённо поводит плечами. Мужчина наконец-то пролезает к окошку, покупает четыре стаканчика и быстро уходит. Мы с Лизой встаём и идём за ним.
Мужчина шагает широко, мы еле поспеваем. Мороженое у него тает, капает на асфальт. Мужчина проходит мимо больницы, и мне становится неловко перед бабушкой, что я неправильно угадала. И в то же время ужасно интересно! Мы прямо частные сыщики!
Это не ребёнку, говорю я. Это для его жены, чтоб она простила и вернулась к нему.
Бабушка не отвечает. Она просто идёт за этим человеком, идёт так быстро, как будто от этого зависит чья-то судьба.
Мужчина в шляпе ныряет во дворследом мы. Он подходит к подъезду, набирает на двери код и входит внутрь. Я кидаюсь за ним, чтобы придержать дверь, и мы юркаем в прохладный полумрак.
Слышно, как мужчина поднимается на последний этаж и звенит там ключами. На ступенькахмолочные капли. Дверь захлопывается, и всё замирает. Какое-то время мы ждём, но больше ничего интересного не происходит.
Мы ждём ещё чуть-чуть, а потом поднимаемся на пятый этаж. Обычная дверь с резиновым ковриком.
Бабушка резко жмёт на звонок.
Лиза, ты что?! ужасаюсь я. Мой первый порывкинуться вниз по лестнице.
Здравствуйте, когда открывается дверь, говорит Лиза. Извините, вы тут всё закапали.
Это мы сейчас, мы мигом суетится мужчина.
Он теперь без шляпы. Он лысый, и кожа у него на голове тоже бордоваятак бывает после сильного ожога. Не солнечного, а настоящегоот огня. Я смотрю на его руки в длинных рукавахони такие же, как будто не кожа, а твёрдый бордовый пластилин. Мужнина больше не кажется мне злым, наоборот, он улыбается. Моцарт, а ну, обжора, поди приберись!
Из квартиры, покачиваясь, выходит толстый лохматый Моцарт и слизывает с лестницы белые капли.
А потом мы заходим в эту чужую квартиру, проходим на чужую кухню и пьём чай. Солнце садится, опуская на город оранжевую занавеску.
На кухонном столе стоит ваза, формой похожая на сосиску. Я протягиваю руку, чтобы проверить, сосиска ли она на ощупь.
Мужчина рассказывает о том, что он скоро умрёт и завещает свой труп медицине. Я представляю, как студенты будут резать его на мелкие кусочки, и мне становится не по себе С Лизой всегда так, что-то в ней есть такоеона кого угодно разговорит и подружится тоже с кем угодно.
Мы и с этим мужчиной потом подружились, его звали Валиком. Мы ещё три раза ходили к нему в гости, пока Валик не умер. Моцарта бабушка хотела забрать к нам, но не успелаон тоже вскоре умер. Не от ожогов, конечно, по другой причине.
А мне понравилось, сказала я в тот раз бабушке, когда мы вышли из подъезда и снова стали дышать морским воздухом. Надо почаще делать ничего.
* * *
Познакомьтесь, девочки: Валя, этоНаталья Юрьевна. Наталья Юрьевна, этоВаля.
Здравствуйте, Наталья Юрьевна, тихо говорю я.
Привет! Только давайте без этих чайных церемоний. Просто Наташа, ОК? Меня когда по имени отчеству зовут, я себя лет на девяносто чувствую, не меньше! Наташа улыбается.
Наташаэто новая папина жена. Вернее, не такая уж она и новая. Они вместе уже много лет.
Она очень красивая! Даже лучше Карины, наверное. Хотя у неё короткая стрижкатакая стильная. А фигура просто прелесть! Она меня в два раза худее, а ей, наверное, уже за тридцать. Наташа на мамину старую фотографию похожа, где она в молодости.
Ты что на меня так смотришь, нравлюсь? смеётся она.
Я не замечаю, что уже довольно долго пялюсь на Наташины туфли. Не мигая, как в телевизор. Туфли у неё с открытым носком, и видно ногти. Они все усыпаны мелкими блестящими камушками!
Хочешь, тебе такие сделаем?
Я краснею. Мои пластиковые шлёпки мама купила на рынке за сто рублей. А ногти красить она мне пока не разрешает.
И вообще в папином доме я чувствую себя как рыба об лёд. То есть, на льдунеуютно и как голая. Я первый раз в таком огромном доме. Здесь даже есть колонны, а потолок в прихожей, или как это называется, в три этажа. Наверху балкон и огромное окно во всю стену, с витражомкак в театре музкомедии.
А ещё у папы с Наташей есть слуги. То есть, прислуга. В саду я видела мужчину в синем комбинезонеон ровнял большими ножницами кусты. Они подстрижены в виде шаров и конусов, как в английских паркахя в одной передаче видела. А между деревьями висят такие зеркальные шарикив них всё отражается вверх ногами.
Внутри нас встретила женщина в розовом платье и белом фартуке. В волосах кружевная наколка. Таких несчастных добрых женщин часто показывают в сериалахмама смотрит и переживает за них. Это, наверное, домработница или горничная, не знаю, как правильно назвать.
Я хотела снять свои шлёпки, но папа прошёл, не разуваясь, прямо в ботинках из крокодила или бегемота. Мама бы ему врезала за такие дела. А Наташа ничего, обняла и поцеловала.
Они красиво смотрятся вместе: он высоченный, а она маленькая, как Барби. И без бороды папе гораздо лучше.
* * *
Вообще-то мама запретила с папой вне школы общаться. Так случайно получилось.
Он повёз меня на собеседование, но оказалось, не на собеседование, а просто отдать документы. Меня приняли без всяких проверок и тестов, это он договорился. А мы с мамой всю ночь готовились к этому ответственному этапу моей жизни. Она меня гоняла по программе шестого класса.
Но директриса на меня даже не посмотрела, только сказала:
Хэлло! Хау ду ю ду?
Ну я ей и ответила в том же духе.
А потом она всё с папой разговаривала про какие-то пиломатериалы. Он ей обещал привезти вагон и маленькую тележку. Директриса очень обрадовалась.
Школа, кстати, самая обыкновенная, ничего такого сверх. Никаких золотых унитазовя зашла, проверила. Просто всё супер-мега-новое и чистота кругом идеальная, маме понравится. Ещё бассейн есть и душевые в спортзале. Нас с папой провели, показали. А у нас в деревне физра на улице проходила, даже зимойчтобы не отапливать спортзал.
Ну и вот. После школы папа спросил:
Ты голодная? Поехали поедим!
Я думала, мы зарулим в какую-нибудь кафешку, а он меня привёз к себе домой. Я даже не ожидала. Сказал, что Наташа как раз вернулась из командировки. Они с папой, как я поняла, вместе работают.
А я думала, вы геолог.