На Самоубийцу они решили не идти. Жене позвонила другая подруга, и убедительно рекомендовала пойти на Звягинцеву, якобы, отчет о спектакля востребован в Театрале. Через субботние вечерние пробки до Театра Драматургии и Режиссуры на Беговой Женя с подругой добирались сто лет. Там была премьера: Путешествие Алисы в Швейцарию. Проблема эвтаназии! Режиссер Виктория Звягинцева, которую Женя лично знала. «Надо будет зайти к ней за кулисы. Обязательно! Может и напишу о спектакле. Посмотрим, что там у них вышло.» Настроение у Жени было в этот вечер и так не ахти, а мрачный спектакль сделал его еще хуже. Все так откровенно и тягостно. Какая страшная тема!
После спектакля подруга уехала на метро отпускать мать, а Женя отправилась домой, хотя ей позвонили ребята и настоятельно к кому-то звали, обещали, что будет «классно». Но, Женя во власти жутких неотвратимых проблем ужасного выбора матери и дочери, была не в настроении никуда ехать. Она скупо сказала матери, что спектакль ей понравился, но когда они пили чай, и мама говорила, что «она рада за папу, что он в Биаррице», Женя мрачно думала о ситуации пьесы и проецировала ее на себя и своих родителей. Родители наводили на нее уныние, но без них она своей жизни не представляла.
В воскресное утро Женино настроение не наладилось. За окном было серо, пасмурно, хотя дождя пока не было. Она долго валялась в кровати, как обычно, испытывая комплекс вины: мать ждала ее завтракать. Было не очень понятно, куда себя приткнуть и что делать вечером. Злость на подругу по-поводу вопросов о Денисе накатила с новой силой. Если бы она тогда могла все от друзей скрыть, но получилось, что все произошло у всех на виду и скрыть ничего не удалось. Женя наивно полагала, что все забыто, но оказалось, что нет. Она лежала под теплым одеялом, и эта утренняя нега, лень, расслабленность опять привычно навеяла на нее мысли о мужчине, о сексе. Все Женино тело напряглось, внизу живота защекотало. Нужна была разрядка. Женя была молодая здоровая, скорее всего «сексуально одаренная», женщина, мужчина ей был просто нужен, но его не было. Никакого. Тут могли бы помочь «игрушки», продающиеся в секс-шопах, но Женя не могла побороть робость, чтобы зайти и купить большой резиновый «инструмент» с моторчиком на батарейке. Как она попросит такое показать? Как возьмет это в руки? Как на нее посмотрят? Кто там будет за прилавком? Нет, ужас! Никогда она туда не пойдет. Ей было почти тридцать, и вынужденная, стыдная, запоздалая, надоевшая девственность, воспринималась ею, как клеймо, ненужный груз, от которого хотелось избавиться, причем иногда ей казалось, что любой ценой. Следовало просто «сделать это», как бы «поставить галочку», почувствовать себя нормальной, взрослой, уверенной в себе женщиной. Но, как это сделать самой? На ум приходили мерзкие грубые анекдоты. Женя была уверена, что если бы об ее «проблеме» узнали друзья, женщины злорадно усмехнулись бы, а мужчин проблема «дефлорации» такой тетеньки, как она, просто отпугнула бы. Если девочке шестнадцатьэто наверное для парней «круто», а она-то подержанная, тридцатилетняя девица, как раньше говорили «старая дева», причем в буквальной смысле.
С Денисом она познакомилась в своей компании. Кто-то его привел. Работал он на киностудии, Женя сначала даже не очень поняла кем. Взрослый, довольно красивый, небрежный, с хорошей фигурой, уверенный в себе мужик. Женя помнила, что он играл на гитаре, смеялся, что-то рассказывал. Они в тот вечер много пили. Сколько выпил Денис она даже затруднилась бы сказать: литра два вина. Глаза его налились, покраснели, гитару он давно отложил, но продолжал пытаться быть центром компании. Слушать его стало трудно, речь казалась бессвязной, он повторял одно и тоже по многу раз, сам смеялся своим шуткам, пошел танцевать, хотя ноги едва его держали. Ребята стали ему говорить, чтобы он пошел прилег, что они его через несколько часов разбудят, но он все куражился, вот именно «куражился», другого слова не подберешь. Женя никогда не видела сильно пьяных людей. Гости к ним не ходили, отец практически дома не пил, да и друзья отличались умеренностью. Денис явно перебрал.
Он вдруг засобирался домой, хотя было еще не как уж поздно. Женя помнила, что она вышла на кухню поставить чайник, наливала в него воду, повернувшись к раковине, и почувствовала, что сильные руки обняли ее сзади. Денис был гораздо ее выше, нависал на ее плечи всем телом, потом прижал к плите, и стал целовать, прямо в губы, грубо к ним присасываясь, и дыша на Женю винным запахом. Руки его сжали ее грудь, потом опустились вниз, и стали поднимать кофту. Глаза Дениса были закрыты, язык заплетался, но он говорил «Я тебя сразу заметил ты, моя евреечка, ты моя жаркая Я таких люблю». Жене никто до этого не напоминал об еврействе, но никто так не целовал и не обнимал. «Я сейчас поеду домой. Такси вызвал Поедем со мной! Поедем!». Женя прекрасно поняла, зачем он ее звал, что с ней произойдет. Ее затрясло, руки стали холодными, щеки горячими, под мышками вспотело. Секунду поколебавшись, она кивнула. Дениса шатало, он стал подавать ей дубленку, а сам не мог попасть в рукава своей куртки. Когда Женя надевала в передней сапоги, подруга отозвала ее в сторону и тихо сказала: «Не езжай с ним никуда. Мы его не знаем. Да, посмотри, он совсем пьяный, Жень». Женя улыбнулась и они с Денисом вышли на морозную улицу, где их ждало такси.
На заднем сидении Денис опять принялся ее обнимать, расстегивал ей шубу, теребил молнию на брюках. Шофер-таджик смотрел прямо перед собой на дорогу, шум и возня на заднем сидении были ему давно привычны, хотя Женя ловила в зеркало его неодобрительный взгляд. Она даже и не очень заметила, куда они ехали, вроде Денис говорил, что у него квартира на Соколе, и что он ее снимает. Заехали в какой-то двор на противоположной к Всесвятской церкви стороне. Женя плохо знала этот район. Денис расплатился и они вошли в подъезд. В однокомнатной квартире было довольно уютно: широкий диван с неубранной постелью, панель телевизора, стенка. Впрочем, было видно, что это съемная квартира, никаких картин или фотографий, говорящих о вкусах хозяина. Женя и оглядеться не успела, как оказалась на тахте и Денис стаскивал с нее одежду. Все получилось быстро и мучительно. Она сама помогла ему стянуть с себя брюки и трусы. На ней был простой комплект белья розового цвета, который они с мамой недорого купили в Тунисе. Трусы были трикотажные, совсем не эротические, не такие уж минимальные, отнюдь не стринги. Когда Женя решила ехать с Денисом к нему домой, мысль о простецких трусах пришла ей в голову. Оказалось, что беспокоиться было не о чем. Он был так тороплив и пьян, что явно не заметил ее белья. Она так и осталась в лифчике и кофточке. Как разделся Денис, Женя даже не заметила, но его обнажившийся, напрягшийся член, стал в нее грубо проталкиваться. Ничего не получалось, Денис несколько раз тыкнулся, явно не понимая, что там такое, что его не пускало.
Женя, думая о своем первом разе, собиралась партнеру сказать, что у нее никого не было, чтобы он был осторожен. И вот первый раз настал, но слова застряли у нее в горле: ничего бы он сейчас не услышал, не понял. Когда член пытался ее проткнуть, Жене было больно, и ей хотелось вылезти из-под него, но она понимала, что что бы она ни говорила, Денис уже не остановится, да и ей самой было понятно, что начатое надо во что бы то ни стало довести до конца, следует просто потерпеть. Не за этим ли она сюда пришла? Наконец Денис мощно качнул бедрами и сразу оказался внутри. Боль была жгучая, давящая и саднящая одновременно. Он что-то промычал, и начал быстро над ней подниматься и опускаться. Боль не проходила, но сделалась терпимой. Через несколько секунд, поступательные движения Дениса стали очень быстрыми: спазм, стон, какие-то невнятные слова, и он безвольно откинулся на бок. У Жени между ног стало мокро, внутри все жгло огнем и по бедру посочилась вязкая жидкость. «Вот, оно как это и есть оргазм!»Женя не могла понять, как это было: приятно или нет? Разумеется, нет! Это было ужасно! Но Женя себя тут же успокоила, что потом все будет отлично. Девчонки говорили, что мужчина не должен в нее кончать, но Денис-то кончил как же так? А вдруг Об этом даже думать было невозможно, но с другой стороны, у Жени тоже теперь могут быть обычные женские проблемы как у других. Может ей надо будет сесть на пилюлю. Она лежала рядом с уже негромко храпящим Денисом, у ей в голову приходили суетные, банальные мысли, ничего общего не имеющие ни с любовью, ни с экстазом близости.
Она подумала, что следует позвонить родителям, иначе они скоро ей сами позвонят. У них был уговор, чтобы она не выключала телефон. Быть вечно на связи, как на коротком поводке было неприятно, но Женя не могла с ними спорить, уж очень они оба начинали беситься, клялись, что они не будут звонить, беспокоить Ах, Женя знала, что мать позвонит, и невинным голосом спросит, где она, когда собирается домой, во сколько придет. Пришлось вылезти из кровати. Ложь, которую надо сказать матери, уже сложилась в голове. Женя пошла в туалет и увидела на туалетной бумаге ржавые пятна крови. Литературная эрудиция услужливо подсунула ей частые описания белых простыней с кровяными пятнами, которые нарочно вывешивали на всеобщее обозрение, чтобы все убедились в девственности невесты. Женя улыбнулась: так или иначе, с этим было покончено, раз и навсегда. Можно было бы принять душ, но Жене не хотелось. Было зябко и больно там, внутри, казалось, что даже и кровь еще не остановилась. Потом она позвонила маме, сказала, что ночует у подруги, что у нее все хорошо, и завтра она придет не поздно. Папа что-то громко по ее поводу у мамы спрашивал, но Женя нажала на «отбой».
Ночь настала незаметно, Женя почувствовала свинцовую усталость. Она улеглась рядом с Денисом, накрылась теплым одеялом одним на двоих, придвинулась к нему, почувствовав его гладкую горячую кожу. Первый раз она проводила ночь с мужчиной, интересно, что она утром испытает проснувшись с ним в одной постели? Несмотря на усталость, сон к ней долго не шел. Денис ворочался во сне, стонал, всхрапывал, клал на нее руки и ноги, у него изо рта сильно пахло перегаром.
Женя не спала и все ее существо как бы раздвоилось: она стала женщиной, ее мужчина был строен, красив. Она с гордостью смотрела на его широкую, поросшую темными волосами грудь, на сильные руки с тонкими длинными пальцами. Лицо Дениса было помято, под глазами круги, но отросшая щетина придавала ему сходство с картинкой мужской модели из женского журнала. Вот с таким мужчиной ей хотелось бы быть. Он ее привлекал, ей даже снова захотелось почувствовать его тело на своем, всю его тяжесть, рельефные мышцы, колкую щетину, щекотавшую ей лицо. В ее компании таких вообще не было. С другой стороны, чему ей было радоваться? Она совсем не знала этого чужого парня, она с ним и двух слов не сказала. Он был пьян, груб, вульгарен. Между ними все произошло совсем не по тому сценарию, который она себе представляла, какая уж там красота, наоборот, прямосвинство! Дениссвинья, животное, а она Женя не находила слов, чтобы характеризовать свое собственное поведение. Кошка, дура, шлюха? Получалось, что он по пьяни использовал «евреечку», а она использовала его член, чтобы покончить со своей дурацкой неприличной невинностью. Плохо! А может так и надо. Она не знала, но смотреть на спящего Дениса ей было все-таки приятно. Незаметно Женя и сама уснула.
Денис проснулся часов в девять. Женя открыла глаза и сразу увидела в его взгляде недоумение. Он на нее пристально смотрел, и, видимо, решил сделать вид, что, все в порядке, хотя, скорее всего, даже и не помнил, кто она, и как оказалась в его квартире. «Если сейчас назовет меня по-именизначит помнит»подумала Женя.
Привет, малыш. Ты мне водички не принесешь?
Принесу. Будешь вставать? Может кофе попьем?
Ой, нет, я пока не могу встать. Ну, правда ничего не встает. Денис ухмыльнулся. А когда мы вчера легли? Поздно?
А ты что не помнишь?
Почему? Я помню тыклассная. Напомни, как тебя зовут или давай я угадаю
Это было уже слишком. Обидно, глупо. Если бы папа ее сейчас видел!
Да, ладно, не помнишьи не надо. Меня зовут «малыш».
Ой, лапуль, не обижайся. Я просто вчера много выпил.
Женя обиженно молчала, все еще ожидая, что он вспомнит или хотя бы вежливо попросит ее назвать свое имя еще раз, но Денис настаивать не стал. Было видно, что ему все равно.
А так, ну, как хочешь. Так ты мне воды принесешь, или нет? Свари себе, если хочешь кофе и мне, заодно.
Я тебе что слуга?
Слушай, девочка. Ты что-то не понимаешь? Что ты от меня хочешь?
Я ничего не хочу. Просто, я думала ты
А ты не думай. Принеси мне воды хотя, постой. Давай, еще раз! Тебе же вчера понравилось? Понравилось, я же видел.
Ничего ты не видел.
Денис ни слова больше не говоря, довольно грубо навалился на Женю. Больно было уже не так сильно, но и удовольствие не приходило. Денис даже и не думал обращать на Женю внимания. Спать он уже не стал, лениво встал и пошел в душ. Женя смотрела на его голую мускулистую спину, рельефный крепкий зад, стройные длинные ноги. Из душа он вышел в обернутом вокруг бедер полотенце, чисто выбритый, порылся в шкафу, нашел чистое белье и рубашку.
Знаешь, я раздумал кофе пить. Мне надо уходить. Спешу. Давай созвонимся, может сходим куда-нибудь. Женя молчала.
Я не понял, что ты лежишь? Одевайся. Я спешу. Вставай, вставай. Мне некогда.
Это было неприкрытое хамство. Он с ней разговаривал, как с проституткой. А тогда дал бы денег! А то и денег не дал. Это что же такое. Хотелось ему тоже что-нибудь хамское ответить, но она лежала голая под одеялом и ничего такого в голову не приходило. Женя поняла, что ей надо встать и уйти, но сейчас ей почему-то показалось неприемлемым при нем одеваться, она застеснялась своего пухлого с изъянами тела. Впрочем, Денис больше не обращал на нее внимания, сновал по комнате, уходил в кухню, потом стал возиться в передней. Женя подхватила свою одежду и исчезла в ванной. Там она быстро оделась и выйдя в переднюю, торопливо, стараясь не смотреть на него, стала надевать сапоги, шапку, дубленку. Денис ей не помогал, казался деловым, холодным, отстраненным и все время повторял «Давай, давай, пошли». Куда он так торопился? «Яв метро. Давай, старушка пока!»крикнул он ей и, прыгая через две ступеньки, скрылся в переходе. Женя была совершенно огорошена. Он даже не был сейчас с ней груб, не хамил, но все было не по-человечески. Женя ничего, честно говоря, не поняла. Спешилладно, но что разве у него не было времени выпить с ней кофе? Все эти его «малыш, лапуля, старушка»? Ни разу даже не назвал ее по-имени. Женя тоже спустилась в метро и поехала сначала к дому друзей забрать свою машину, а потом домой, где остаток дня прошел для нее как в тумане. Она сходила в душ, смывая с себя его запах, пот, все остальное. Родители вроде ничего не заметили.
В постели она попыталась проанализировать свои ощущения. Ничего не выходило. Боль прошла и ничего не мазалось. Она погасила свет и смотрела в темноту. Ее голова отказывалась раскладывать по полочкам «как и что», зато тело Дениса помнило. Женя опять захотелось очутиться в его постели, смотреть на него спящего, заниматься с ним любовью, которая теперь казалась желанной. Женя простила Дениса за утреннюю невнимательность: наверное, так было нормально, просто он спешил. А может она что-то сделала не так? Чем-то ему не понравилась? Он был разочаровал? Она не знала, и вдруг ей пришло в голову, что его «созвонимся» было не более, чем пустым звуком: он не знал ее телефона.
Но она привыкла получать то, что собиралась, ей было трудно примириться с невозможностью желаемого. Ерунда! Она-то, ведь, сможет узнать его телефон сможет, сможет, в этом не было сомнений. Женя навела справки: он работал на Всемирных Русских Студиях режиссером по монтажу, закончил ВГИК, был востребован и без работы не сидел. Один из ребят его хорошо знал по институту и вот привел. Женя узнала, что Денис сейчас работает на сериале, который только недавно запустился, снимают в павильоне, и он сейчас же монтирует отснятые материалы для первых серий. «Ага, значит на работу к нему будет пройти практически невозможно»подумала Женя. А была ли она готова идти? Пожалуй, да. Подруги, которые видели, как она с Денисом уходила, заговорщицки спрашивали «ну, как?» Конечно, было бы правильно такие вопросы игнорировать, или даже грубо их присечь, но Женя только загадочно улыбалась. Улыбка означала: «Девчонки, улет!». Не надо ничего им рассказывать, пусть сами фантазируют. Женя мечтала, как она пойдет с Денисом в дорогой ночной клуб безо всяких девчонок. Что она наденет, как они будут танцевать, как другие будут на ее Дениса смотреть. С этими мыслями она в ту ночь заснула.