А зачем ты тогда? проклюнувшееся чувство неловкости было моментально подавлено силой нездорового интереса. Парень испытующе посмотрел на подружку, ну с ним.
Побоялся, что она обидится, но Лиза даже ухом не повела. Она-то как раз не считала интимные расспросы чем-то неудобным. И окинула его удивленно-возмущенным взглядом:
Да ты что? Это же клево! и даже перестала крутиться на стуле, так ее захватило желание объяснить очевидное. Голос Лизы приобрел слишком уверенные, чтобы быть правдивыми интонации, трахатьсяэто клево. Хоть какое-то удовольствие! Что мне еще делать? она потянулась за пивом и, упиваясь чувством собственной значимости, с присвистом протянула, это круто.
Лиза говорила покровительственным тоном и смотрела на него с унижающим самодовольством. Никите было уже семнадцать, а ей только четырнадцать, но Лиза не упускала шанса продемонстрировать свою взрослость.
Парень прикрыл бутылкой вспыхнувшие щеки и недоверчиво хмыкнул.
В отличие от Лизы в его классе девушки были уже взрослые: зрелые и оформившиеся. В прошлом году Никита встречался с высокой зеленоглазой Мариной. Но как-то особо далеко не зашло. Да и не приведешь же девушку домой на два часа, пока мать на работе.
Дело ограничилось обжиманиями в кинотеатре и бесконечными поцелуями в парке. Потому что, если говорить откровенно, глупыми отговорками Никита только оправдывал свое смущение.
Хочешь научу что и как?
Парень поперхнулсяЛиза озвучила абсурдное предложение как само собой разумеющееся.
И смотрела на приятеля с самодовольной добротой. Так смотрит учитель, выдающий банальные истины за сокровенные знания под доверчивым взглядом ученика. Сейчас Лиза сознавала себя необычайно взрослой по сравнению с Никитой, и это явно доставляло ей удовольствие.
Да иди ты. Парень огрызнулся и потянулся за пивной банкой, чтобы скрыть смущение.
Ну как хошь, мое дело предложить, Лиза хмыкнула с деланным равнодушием и принялась снова вращать табурет.
Колесики противно скрипели. От одного вида того, как она крутится кружилась голова.
Парень сделал еще пару глотков, но пиво уже согрелось и стало отдавать кислятиной и брагой. В комнате стало душновато. Он неуютно завозился на стуле, стараясь думать о чем-то другом.
Но спустя пару минут, быстро и недоверчиво глянул, снова отвел глаза и коротко бросил:
Шутишь?
Лиза как раз обнаружила, что если упереться носками в пол и вертеть стул не по кругу, а вправо-влево, он крутится еще быстрее, и теперь расшатывала ножки.
А чего такого? она легко пожала плечами, я могу. Хоть попробуешь. Мы же друзья.
Никита над этим не задумывался, но пожалуй даони все-таки были дурьями.
А он замялся, смотря на подружку, которая к счастью не поворачивала к нему головы, полностью поглощенная своей забавой. Уши у него полыхали. Парня одновременно раздирали смущение и любопытство, у тебя их много было?
Кого? и тут же вскинула подбородок и гордо расхохоталась, ой, да дофига! Я этим второй год занимаюсь.
Парень недоверчиво на нее уставился, во рту резко пересохло. Мысли его раздирали противоречия, он никак не мог определиться. Но тут Лиза сама перешла к решительным действиям:
Да ладно, не дрейфь. Я все умею. Делов-то! напоследок жадно глотнула пива, вливая сколько влезет. С полным ртом и надутыми как у хомяка щеками забралась на кровать. Как обезьяна поджала под себя ноги.
Кровать Никиты всегда была аккуратно накрыта, уголки подогнуты. Лиза завозилась, устраиваясь поудобнее и сминая покрывало. Поджатые по-турецки ноги были тощие, отчего ступни казались несуразно большими. Поверх колготок были надеты несвежие носки, и девчонка то и дело сверкала грязными пятками.
Ситуация была нелепая.
Никита остро чувствовал несуразность происходящего. Но почему-то все никак не мог собраться, раскрыть рот и обратить все в шутку. Внутри надрывно и алчно зудело: ведь сама предлагает. Ну что такогоот Лизы не убудет. Ведь она же не против. А он только разок попробует и все. По-дружески.
А Лиза уже настойчиво поторапливала:
Свет-то выключи. Таким тоном, будто ничего особенного не происходило.
Никита машинально послушалсящелкнул выключателем. Комната погрузилась в темнотубыло всего четыре часа, но зимнее солнце садилось рано. Только спустя пару секунд он проморгался и различил силуэт Лизы, сидящей на его кровати.
Давай, иди сюда. Та похлопала по покрывалу рядом с собой.
Никита неуверенно приблизился, селматрас промялся, чуть скрипнуло днище. У парня нервы натянулись так, что он остро слышал каждый шорох: сипловатое дыхание Лизы, свист ее простуженного носа. И влажное причмокивание, когда она принялась его целовать. Неловко оглаживая руками шею и голову, и тычась языком ему в губы.
Последующие пятнадцать минут Никите запомнились сумбурно. Его охватил алчный азарт, как и бывает с подростками, впервые дорвавшимися до женского тела. Горячечный и бессмысленный. Сродни тому, в котором дикие котята долго с бестолковой жестокостью рвут добычу зубами, вместо того чтобы нанести один прицельный удар.
Парень пыхтел, возился и мало замечал девочку лежащую под ним. Сама Лиза оставалась пассивна и ничем не помогала. Но ничему и не сопротивлялась. А потому почти не запомнилась и даже слабо ассоциировалась с той Лизой, которую он знал в повседневной жизни. К тому же из-за стоящей в комнате темноты Никита запомнил ее только тактильно. Болезненно худое и какое-то колючее тело, неприятно сухую, неровную кожу на спине и несвежие, жесткие и жирные на ощупь волосы.
И еще запахсмесь девчачьих, школьных и алкогольных ароматов. Пиво, сигареты, пот, мыло и приторно-кислый запах школьной столовой, в которой она дежурила в то утро.
Все закончилось очень быстро. По юности и неопытности Никита так и не понял, сколько в словах девчонки было правды, а сколько пустого бахвальства. Будь на его месте взрослый мужчина, он бы заметил, что на самом деле та ничего не знает и почти ничего не умеет, а просто лежит на спине с широко разведенными ногами и терпеливо смотрит в потолок, иногда кривится, но не издаёт ни звука. Что вряд ли у нее до этого могло быть больше двух-трех партнеров. И что ни о каком "удовольствии" не идет и речи.
22
Прихода психолога Денис Матвеевич ждал с куда меньшим волнением нежели соц работника. Возможно потому что изначально был настроен скептически и ни на что особо не рассчитывал. Но женщина пришла вовремя и вела себя даже удивительно приятно, впрочем, это было естественно, ведь она отрабатывала полученные деньги.
Денис Матвеевич же был сумрачен и скуп на разговоры, не особо расшаркиваясь поздоровался и сразу же не затягивая, вызвал детей из комнаты. Лизу он заранее ни о чем не предупреждал, да и сейчас только холодно бросил:
Это Ольга Викентьевна, детский психолог. По большей части потому, что даже разговаривать с Лизой ему было противно.
Девчонка, стоя в дверях спальни, посмотрела на женщину с прищуром и ничего не сказала. Мальчик тоже боязливо выбрался из своей комнаты и теперь застенчиво жался к ногам сестры, глядя на пришедшую одновременно испуганно и любопытно.
А дальше пошло странно. Денис Матвеевич проводил психолога в зал, туда же нехотя вошла и Лиза с братом. Женщина, тепло улыбаясь уселась в предложенное кресло, откинулась на спинку и замерла. И больше ничего не предпринимала, выглядя совершенно расслабленной. Повисла тишина.
Ольга Викентьевна смотрела на детейони на нее, ничего не происходило. От напряжения у Дениса Матвеевича закололо затылок.
Потом Лиза медленно и демонстративно развалилась в кресле, вальяжно закинула ноги на подлокотник и, подцепив двумя пальцами жвачку, начала вытягивать ее изо рта длинной ниткой, запрокидывать голову и закидывать обратно. Всем видом изображая вызывающую расслабленность. Малыш молча и робко сидел, прижимаясь спиной к креслу сестры, и таращил на гостью глаза.
Минуты текли одна за другой, ничего не менялось. Кроме щелканья жвачки Лизы в комнате не раздавалось ни звука.
Наконец, женщина, насмотревшись на что-то известное ей одной, отмерла и улыбнулась:
Может, вы угостите меня чаем? обратилась она к ребятам, скорее даже к старшей Лизе.
Та резко скосила глаза, пару секунд молча сверлила гостью взглядом, а потом недовольно огрызнулась:
А вы сюда что, чаю попить пришли?
Денис Матвеевич вспыхнул:
Лиза! прикрикнул он, девчонка прикусила язык. Профессор суетливо вскочил со своего места, стараясь загладить неловкость, замельтешил перед глазами, пойдемте, в кухню. Подал женщине руку и распахнул дверь. Дети же с места не двинулись, и ему снова пришлось прикрикнуть, Лиза!
Только после этого девчонка скривилась, лениво спустила ноги с подлокотника. Неторопливо нога за ногу поплелась на кухню, всем своим видом показывая, что делает большое одолжение. Мальчика она походя схватила за ладошку и потащила за собой.
В кухне на столе не было ничего вкусногони конфет, ни варенья, одни сухофрукты, тщательно вымытые и разложенные в глубокой пиале. Денис Матвеевич не ел и не держал сладкого, считая его крайне вредным для здоровья.
Лиза села напротив женщины и исподлобья наградила гостью неприязненным взглядом. Денис Матвеевич расставил перед сидящим кружки с обжигающе-горячим крепким чаем. Девчонка глянула, недовольно скривилась и забрала кружку у малыша. Поднявшись выплеснула половину кипятка в раковину, разбавила холодной водой и вернула мальчику. Только тогда он, вопросительно посмотрев на сестру, притянул чашку к себе.
Чай пили в той же напряженной тишине. Единственным человеком, который казался расслабленным и вполне довольным происходящим выглядела Ольга Викентьевна. Она отхлебывала из чашки маленькими глоточками и наблюдала за остальными.
Денис Матвеевич брал из пиалы что придется. Лица, брезгливо покопавшись, выбрала для себя только урюк, который жевала без удовольствия, только чтобы разбавить чем-то чай. Две сморщенные рыжие ягоды бросила и Яну, но мальчик очень вежливо отодвинул их ладошкой на середину стола. И стал пить, уткнувшись в чашку, стараясь даже не смотреть в их сторону.
Ян, а что ты любишь? женщина улыбнулась мальчику.
Тот смутился, быстро и вопросительно глянул на сестру, но та прямого запрета на разговор не дала. Тогда мальчик ненадолго задумался, глядя в потолок в поисках ответа и громко выпалил:
Конфетки. Нам в садике давали.
Женщина понимающе рассмеялась и придвинулась ближе.
Лиза недовольно сверлила ее взглядом и ковыряла на столе сушеный инжир, рассыпая по скатерти мелкие как тычинки косточки.
А какие конфетки? Ольга Викентьевна улыбалась, глаза ее лучились добротой. Незаметно она оказалась сидящей уже рядом с мальчиком.
Польщенный вниманием малыш оживленно завозился на стуле:
Синие. И с мишками.
Женщина серьезно и согласно закивала:
Я тоже люблю с мишками, и будто ненароком через голову малыша обратилась к старшей девочке, а ты?
Та резко повернулась, вперилась в психолога пристальным вызывающим взглядом и коротко отчеканила:
Что "я"?
На секунду женщина задержала на ней внимательный взгляд, потом почему-то кивнула и больше спрашивать не стала. Вместо этого поднялась, оставив недопитую чашку и протянула руку мальчику:
Яночка, а ты покажешь мне свои игрушки?
От такого внимания мальчик до чрезвычайности разволновался. Он заелозил на стуле, поглядывая то на гостью, то на сестру. А потом соскочил и подпрыгивая от возбуждения кинулся в комнату.
Игрушек у Яна было мало и смотреть особо не на что. Но женщина терпеливо разглядывала детские "сокровища", казалось, ей совершенно не было скучно с трехлетним ребенком и каждое его слово вызывало у нее живейший интерес. Малыш млел от удовольствия изо всех сил стараясь понравиться.
А ты любишь ходить в детский сад? У тебя там много игрушек? женщина листала размалеванную книжку.
Мальчик от нетерпения не в силах усидеть на месте уже совал ей раскраску:
Люблю.
А с детками другими играть любишь?
Не люблю. Они все глупые. И игрушки глупые. Мне с ними не интересно, он пыхтел взволнованным ежиком.
А с кем интересно?
С тетей Маиной интересноона слова учит писать. И я уже стишки могу с книжки писатья всю книжку писал!
Ты уже умеешь писать? Какой молодец, женщина деловито погладила его по головке, малыш от удовольствия залился краской. А рисовать? Давай-ка мы с тобой порисуем. Неси карандаши.
Малыш, кубарем скатившись с дивана, побежал в комнату. Женщина заметила, как из угла на нее опасливо смотрит Лиза и улыбнулась:
А ты что любишь? Увлекаешься чем-нибудь?
Та мгновенно зло ощетинившись:
Я-то вам зачем? Вы его проверять пришлиего и спрашивайте. Каким-то внутренним интуитивным чутьем девочка поняла, что она сама врача не интересует, но от этого казалось только больше насторожилась.
Ольга Викентьевна снова кивнула:
Ты злишься? и тут же добавила, не дав Денису Матвеевичу возможности повысить голос, ты имеешь право сердитьсяя тебе чужая. Я не буду тебя спрашивать, если не хочешь. А если появится желаниемы с тобой поговорим.
И сразу отвернулась, тем более, что Ян уже приволок порядком изжеванные и отчасти высохшие фломастеры.
Нарисуй мне что-нибудь, а я посмотрю.
Мальчик трудился увлеченно. Ерзал на коленках вокруг листа, пыхтя и шмыгая носом, быстро и неумело награждая рисунок десятком мелких, ему одному понятных, деталей. Намалеванная на листе рожа пестрела обилием цветов и резкостью граней. Все было прорисовано тщательнейшим образом, даже обведено.
А это кто? женщина внимательно смотрела на рисунок.
Лесной гоблин! Нам тетя Маина сказку читала! мальчик гордо посмотрел на рисунок и вдруг всполошился, добавил к физиономии разномастные красные рога и после этого уже остался абсолютно доволен.
Морда на рисунке топорщила бороду, больше похожую на мохнатый веник, смотрела из-под круглых как блюдца очков и неуловимо напоминала стоящего позади и нервно хмурящегося профессора. Ольга Викентьевна с трудом подавила улыбку.
Кроме того, Ян наградил порожденного собственным богатым воображением гоблина разномастными торчащими ушами и усами. С этими деталями рисунок странным образом еще сильнее напомнил пожилого опекуна детей.
Мальчик же открыто и бесхитростно тараторил:
Он живет в лесу. И у него дубина, он распахнул ладошки на всю возможную ширину, во-от такая. И еще он ест маленьких детей и еще овечек и и принялся рассказывать, явно мешая воспоминания из прочитанной сказки и собственный вымысел. Легко переходя из одного в другое, не ощущая, где заканчивается рассказанная история, а где начинается фантазия.
Ольга Викентьевна слушала и кивала. Между глаз ее залегла чуть заметная складка.
Ян, а нарисуй мне дерево. Она ненавязчиво положила перед малышом еще один лист чистой бумаги.
Мальчик тут же схватился за фломастеры. Через минуту было готово и "дерево".
А что это за дерево?
Пальма! Он гордо в трепетном ожидании похвалы смотрел на гостью. Та одобрительно кивнула:
Какая красивая. А почему она желтая, у нее что-то болит?
У него корни кривые, радостно улыбнулся малыш, потому что их червяки едят!
В сущности малышу предлагалось спроецировать на рисунок себя, а на мнимые болезни собственные душевные переживания. Что он и выполнял, усердно и простосердечно:
А на стволе погрызено! И у нее листья падают, мальчик ткнул пальчиком в верх рисунка, неряшливая мочалка мало напоминала пальмовые листья.
недолгие три года жизни малыша травма наслаивалась на травму.
Там обезьянка сидит. В очках. И еще у нее красная кофта. И она листики ломает. Прямо вот так! он проиллюстрировал свои слова жестами.
И как и следовало ожидать, самая тяжелая из них приходилась на вторую третьсмерть матери, детдом.
А давай его полечим. Женщина подбодрила малыша улыбкой, когда ты болеешь, кто тебя лечит?
Мне Лиза коленку заклеивала, вот тут! мальчик гордо ткнул в коленку на которой еще виднелась незажившая розовая кожа, а еще Лиза мне горький чай дает, когда болею и одеялом укрывает.
Ольга Викентьевна провела в доме час, после чего засобиралась, вполголоса, незаметно для детей, дав знать профессору, что теперь хочет поговорить с ним наедине.