Ерунда! на этот раз Ян в нетерпении подскочил на месте, чуть не перевернув за спиной стул, Колумб просил снарядить экспедицию долгое время. В 1492 году Королева Изабелла Кастильская и ее супруг Фердинанд Арагонский согласились назначить инспекцию под руководством Талаверы. Однако, та пришла к выводу о нецелесообразности экспедиции. Его величество признал требования Колумба "чрезмерными и неприемлемыми". Однако ему было дано обещание снарядить экспедицию сразу по окончании войны и освобождении Гранады от мавров. Во время осады
Уши парня, стоящего у доски, на просвет стали ярко-розовыми.
Романов, учительница, уже начавшая потихоньку раздражаться, сделала предупреждающий жест, если тебе не терпится что-то сказать, надо поднять руку.
Не то чтобы ей не хотелось услышать правильный развёрнутый ответ. Но услышать хотелось от Свиридова, которому сейчас позарез нужно было натянуть хотя бы тройку. А перипетии мытарств Христофора Колумба она знала и сама.
Но Романов не смутился ни на секунду. И даже обрадовался, что на него, наконец, обратили внимание. Звонко отбарабанив:
А я поднимал! Вам просто оттуда не видно!
Учительница досадливо фыркнула:
Ладно, садись Свиридов, очень я хотела тебя на три вытянуть, но, она с сомнением занесла над журналом руку. И уже практически поставила пару, как в голову ей пришло спасительное решение, вот что, Свиридов, выучи-ка мне третий параграф и на следующем занятии расскажешь. А я пока точку поставлю.
И довольная собой оставила журнал в покое.
Романов на последней парте вспыхнул от негодования. Третий параграф занимал в лучшем случае полторы страницы. Нет, Ян совершенно не хотел, чтобы Свиридову ставили пару. Он хотел справедливости. А еще чтобы егоЯна Романоваоценили и оценили весь его труд. Он жаждал похвалы.
Свиридов громко шаркая ногами прошел в конец класса и тяжело плюхнулся на стул. Напоследок кинув на последнюю парту злой уничтожающий взгляд. Но Ян этого не заметил.
Просыпаемся, учительница поднялась из-за стола, новая тема. И заняла свое место перед классом, взяв привычный нудный тон подачи материала, европейская колонизация.
Она откашлялась и принялась водить указкой по карте.
Яну завертелся на стуле. Сам он уже успел прочитать на эту тему почти все, указанное в списке дополнительной литературы. И потому весь урок не мог усидеть на месте, то и дело подпрыгивая, вставляя реплики, умоляюще глядя на педагога в немой просьбе дать ему слово.
К концу урока учительница была доведена до белого каления. Этот новенький ученик, едва только пришел в класс, уже начал вызывать у нее раздражение. Потому что мало кому понравится, когда тебя перебивают на каждом слове, когда других перебивают на каждом слове, когда просто не дают тебе возможности спокойно проводить уроки.
Впрочем, недоволен остался и Янон был огорчен и разочарован. Его не только не выслушали, ему даже не дали вставить ни слова. И только преодолев длинный ряд впередистоящих парт по направлению к двери, он понял причину своих неудач. Должно быть, выучено все же было недостаточно.
И потому, напоследок взглянув на учительницу полным немого обожания взглядом, мальчик дал себе зарок, что в следующий раз будет трудиться усерднее. И непременно добьется, чтобы строгая, но справедливая учительница истории одарила его такой желанной похвалой.
В дверях его как всегда ударили рюкзаком. Не нарочно, а потому что не заметили. Ян далеко не каждому доставал до плеча. Всегда приходилось быть осторожным и опасливо пропускать в двери одноклассников.
Из класса он вышел последним и в одиночестве.
34
Лиза давно уже перестала чему-то учиться.
Нумо, ще по чарцi[1],толстопузый мужик с мощными руками и терпким запахом пота, сидя прямо в рабочей робе, потянулся к початой бутылке водки.
Пили сидя за шатким столом, расстелив газету. Мужики нарезали колбасы, еще какой-то закусив общем не бомжевали. Жили всемером в съемной убитой квартире, снятой хозяиномработали на стройке. А по вечерам, что называется, душевно отдыхали.
Братья-украинцы разговаривали на забавном суржике и почему-то все до одного были с пивным брюшком, несмотря на то, что пахали с утра до ночи.
Най його шлях трафить![2]ругательство было замысловатым и непривычнымЛиза его не поняла. Мужики с жаром обсуждали работу, деньги и баб. Симбриля не бiльше його пуцки, а ми ґаруй бо дiдько в пеклi[3].Один крякнул, занюхал рукавом и потянулся за закусью, грошi лопатою гребе так, що аж гралися гуси, а ми гамселич! Щоб його пранцi зїли![4]
Ото ж бо! Нехай жупанчик скине та ручками не тiльки зi своїм бобиком пограється![5] молоденький парень с тонкими жидковатыми усиками, сидевший напротив, осоловел больше всех и потому почти кричал громким бабьим голосом.
Взрослые мужики захохотали наполовину согласно, наполовину снисходительно.
А ми поки з його фiфочкой побавимось. Щоб її пiхва не застоювалась.[6]
От грянувшего хохота запрыгали на тарелке сваренные в крутую яйца.
Лиза, пока никто не видит, в одиночку налила себе еще водки в грязный мутный стакан и равнодушно выпила. Пила запросто, как воду. Только под конец горло перехватило, глаза немного защипало и она зажмурилась. На секунду потеряла нить разговора, а выдохнув снова приняла ту же равнодушную, отстраненную позу.
Их в квартире было четверотрое мужиков-рабочих и она. Рабочие пили легко и много, с аппетитом закусывали, трепались. Но Лиза не прислушиваясь, она пришла только за водкой. Познакомилась с ними у киоска, когда брала себе бутылку пива, и мужики тут же пригласили сговорчивую девчонку на хату"за знакомство". А ей до зарезу надо было выпить, она бы пошла с кем угодно.
Пила Лиза почти не закусывая.
Культурно отдыхали второй час и она была уже в вялом забытьитом успокаивающем состоянии, когда с ног не валишься, но мысли уже в связную цепочку не складываются. Ей было хорошо.
Самый толстый из мужиков принялся разливать по новой, на третьей стопке бутылка кончилась, и он удивленно на нее глянул, будто не поверил:
От бо, спорожнiла.[7]
На кухнi є ще, усатый как морж дядька подмигнул Лизе:Дiвонько, давай бiгцем, ти молода, спринта.[8]
Та безропотно поднялась. Где тут кухня она уже соображала смутно, вяло проковыляла через длинный коридор с желтыми от протечек стенами и пузырящимся линолеумом. На какой-то границе сознания заметила, что один из мужиков увязался за ней, но не придала значения этому факту.
В квартире стояла грязьне свое жилье мужики не убирали, кровати не застилали, а то и спали на полу на матрасах. Кухня никогда не ремонтировалась, а после почасовой сдачи квартиры заросла плесеньюкафель отвалился, обои почернели, плита покрылась толстым слоем застарелого жира. Еще советский холодильник стоял на одной ножке, накренившись на бок.
Лиза осоловелым взглядом осмотрелась, пытаясь разглядеть бутылку.
Гей, лярвочко [9]
Прежде, чем она поняла что к чему, сзади прижалось массивное горячее тело. Над ухом раздалось жаркое тяжелое дыхание, разящее перегаром, колбасой и луком. Лиза рефлекторно дернулась, но мужик тут же по-хозяйски сжал пятернями ее тощие бедра:
Куди?[10]и емко добавил:Горiлку глигала, а тепер сапаєшь?[11]
А сам уже расстегивал бретельки на синем грубом комбинезоне, заляпанном производственным маслом и чем-то черным, вроде дегтя. Мужик пыхтел, сопел и, нелепо корячась, тыкался в нее сзади.
Лиза скребла ногтями по замызганным обоям и сжимала зубы. Когда ты сухая, а в тебя пихают член боль невыносимая. А для Лизы это почти всегда было именно так. Девушка стояла со спущенными штанами, упираясь лбом в стену, и покрывалась липким холодным болевым потом, в спину ей ритмично ударяло пузо мужика. Он довольно пыхтел над ее плечом и благодарно блеял что-то нечленораздельное, задыхаясь на каждом слове.
Все они были женаты. Но снять на заработках одну на всех блядьсвятое мужское дело. Им тоже надо было как-то расслабляться после тяжкого труда. Тем более, что не дорого.
А Лизе позарез надо было выпить. Ей сегодня было плохо.
Наверное, на какой-то момент она мысленно отключилась, потому что мужик сзади уже сменился, но по второму кругу было уже не больно. Она слышала, как внутри хлюпает и думала о том, что ненавидит их всех.
Закончили мужики мирно. Дали ей время умыться и подрагивающими руками стереть с ног потеки спермыкак ей показалось, один был в презервативе, остальные нет. Напоследок, выпроваживая из квартиры, усатый мужик даже заботливо отдал ей поллитрушку.
Лиза взяла.
В этот день Ян возвращался домой уже по темноте. Так бывало частосначала он сидел в библиотеке, а потом шел на дополнительные занятия. До вечера учителя и сами были заняты на уроках, на него время оставалось только вечером.
Вот Ян и привык возвращаться уже по темным улицам, не пугаясь теней и липкого сумрака арок.
Но к вечеру начало холодать, в школьном пиджаке становилось зябко и к подъезду профессорского дома мальчик подбегал вприпрыжку, перескакивая через лужи и не замечая, как бьет по спине ранец. Ему уже очень хотелось в теплоту квартиры. Но вот мальчик поднялся на этаж.
И осекся
Дверь была открыта. И не просто приоткрыта на щелкутак иногда бывало, а распахнута на всю ширь и в коридор с перегоревшей лампочкой пробивался тусклый прямоугольник света. Яну сразу стало нехорошо, он замер у дверей лифта, стискивая пальчиками лямки рюкзака и сглотнул кислым.
В коридоре стояла гулкая тишина. Ян перестал дышать и прислушался. Ничего не услышал и медленно, робко поднял ногусделал шаг, переступив на цыпочку. И невольно вжал голову в плечи.
сукины выблядки, уебки пидоры вонючие
Мальчик услышал это из-за двери и замер, едва не присев на корточки от испуга. Это была Лиза. И в квартире она была одна.
Все вы козлы. Мрази-мрази! Ненавижу. Ненавижу вас, выблядки гнойные!
Ян судорожно вдохнул, не замечая того вытаращив глаза и сжав плечи. И не потому что такое было впервые. Так уже бывало. Потому он и испугался.
Пятно света, в котором стоял мальчик на мгновение пересекла неясная тень. Сестра, не замечая его прошла мимо дверного проема профессорской комнаты. Прошла и скрылась.
Ян испуганно сделал шаг назад.
Вы все жить не будете! Мрази, мрази вы все! Падлы! Убью!
Лиза, разговаривая сама с собой, еще раз прошла мимо дверного проемав другую сторону.
Шла не глядя, приволакивая ноги. В висящей руке она держала за горлышко водочную бутылку. Но просто держалане пила.
И разговаривала.
Ян в страхе подался от двери спиной вперед.
У нее так бывало не впервые. И Ян отчаянно испугался, что сестра его увидит.
Так случилось однажды. Давноон был еще маленькийему было девять лет. Лиза вот так же ругалась разными словами, пила, а потом повернулась к двери и увидела, что Ян стоит и все слышит. Увиделаи вдруг закричала! Громко, пронзительно, а потом заплакала. И так она тогда плакалаприжимала Яна к себе, кричала и плакалачто перепугала его досмерти.
Твари, ебаные подонки! Вы все получите! Все свое получите! послышался глухой ударэто Лиза натолкнулась на угол стола. Выебки! Твари! но даже не заметила. А в комнате горел режуще-яркий свет, и из бутылки она даже не пила.
Ян не знал кого и за что она ругает. Но наверняка это были очень-очень плохие люди.
Сердце у мальчика билось сильно и громко. Он сжал кулаки, чтобы не заплакать, и ладошки стали мокрыми и липкими. Едва переступая на ватных ногах тихо-тихо заступил за угол и спустился по лестнице на пару степеней.
Все вы ублюдки! Ублю-юдки! Я хочу чтобы вы все сдохли. Все-е!!! голос в квартире разорвался сиплым хрипом, гребаные выебки, вы все сдохнете!!!
Там, где он теперь стоял было совсем темно. Белел только квадрат света профессорской двери на полу. Никто из соседей не думал выглянуть, узнать в чем дело.
Ян уселся на верхнюю ступеньку, прижал к себе рюкзак.
Я вас урою, подонки! Слышите?! Ненавижу, всех вас ненавижу! Это я вас убью! Я
Лиза еще долго ходила взад и вперед. Ян зналэто всегда бывало долго.
Он так и уснул, сидя в коридоре на холодной осенней лестнице. Прижимая к себе ранец. И проспал почти до самого утра.
Чтобы уже в зыбких предрассветных сумерках войти в квартиру. Где сестра спала на профессорском диване, держа в руках так и не выпитую бутылку.
Ян эту бутылку тихонько вынул, но спрятать побоялсяпоставил на стол. На цыпочках прокрался в их спальнюа потом так же тихонько, едва дыша принес одеяло и Лизу укрыл.
Никого на свете он не любил, кроме Лизы.
[1] О-кась, а давай еще по одной (укр.).
[2] Да пошел он нахуй (укр.)
[3] У нас зарплата маленькая, как у него хуй, а мы пашем, как проклятые (укр.).
[4] Деньги лопатой гребет так, что аж охуеть можно, а мы хуярь на него. Чтоб он от сифилиса сдох(укр.).
[5] Вот именно! Пускай свои барские одежи сымет и руками поработает, а не только хуй подрочит (укр.).
[6] А мы пока его телочку оттрахаем, чтоб ее пизда не простаивала (укр.).
[7] Оп-па, кончилась(укр.).
[8] Да там в кухне еще была, дивчина, сгоняй-ка, у тебя ноги моложе (укр.).
[9] Эй, порблядушка (укр.).
[10] Куда?(укр.).
[11] Ты водку пила, а теперь спиздиться хочешь? (укр.)
35
После той ночи Лиза почти целую неделю приходила пьяная.
И Яна это пугало. Сестра и раньше регулярно напиваласьон к этому привык, так было всегда. Но раньше Лиза делала это только раз или два между выходными. К субботе же обычно добывала где-то денеггде не говорила, могла даже небольно треснуть по макушке за любопытство. А потом ждала его из школы и вела в парк или в кино. Ян очень ждал суббот и воскресений. Это были веселые дни. В парке они бегали, смеялись, зимой кидались снежкамиосенью листьями, летом Лиза покупала мороженое и Ян съедал его, жадно облизывая напоследок сладкую фольгу.
Но в это воскресенье Лиза была в таком состоянии, что не могла даже подняться, в пьяном сне уткнув красное заплывшее лицо в диванную подушку. И эта перемена заставляла мальчика чувствовать какое-то новое гнетущее томление от предчувствия чего-то недоброго.
Он все надеялся, что вот сегодня все изменитсякаждый день, приходя из школы, долго неуверенно потоптался на месте, прежде чем отпереть. Но до среды все шло так же.
И только в среду из квартиры, уже почти неожиданно, донеслись теплые домашние звуки. Ян, еще не веря, с занывшим от боязливой надежды сердечком, прислушался. У сестры работало радио.
Он распахнул дверьпо квартире разносился аппетитный, сытный запах жареной с луком картошки. И мальчик почти что слышал ее веселое шкворчание на сковороде.
Ян вбежал в квартиру на ходу сбрасывая ранец и старые растоптанные кеды.
Лиза стояла у плиты, немузыкально подпевая радио. Нескладная и тощая, с жидкими липкими на вид волосамисамая лучшая, самая красивая на свете. Лиза не часто его обнимала, а Яну нестерпимо захотелось обхватить ее за пояс и прижаться так крепко, как только хватит сил.
А, привет, мелочь, Лиза заметила его, обернулась и добродушно усмехнулась. Вокруг ее талии поверх пузырящихся штанов был смешно намотан профессорский передник. И она сделала это чтобы повеселить егоЯна, потому что обычно к нему не прикасалась. Мальчик благодарно посмеялся и довольная сестра тоже снисходительно улыбнулась, голодный?
Ян изнывал.
Садись, водрузила она на стол сковороду со слегка пригоревшей картошкой, бросила две ложки.
Яна не надо было звать дваждыон тут же запрыгнул на соседний стул, завозился, поджимая по себя ноги и устраиваясь на коленях. У Лизы не было правил, вроде мытья рук или запрета сидеть сгорбившись. Они смеялись за едой и таскали прямо из сковородки, наперегонки выхватывая друг у друга лучшие куски. Правда, как-то так всегда выходило, что они все равно доставались Яну.
Мальчик схватил ложку и принялся жадно дуть. Лиза тоже ложку взяла, но есть не стала. Улыбаясь смотрела на брата, потом протянула руку и потрепала его отросшие и плохо расчесанные волосы, тонкие как цыплячий пух:
Оброс как обезьяна.
Эдипов Тамарин, тут же отчеканил мальчик, больше по привычке, с полным ртом, обезьянка так называетсяс хохолком на голове. А знаешь сколько вообще видов обезьян? не дожидаясь ответаоткровенно говоря, он бы огорчился получив его, принялся тараторить, давясь горячей едой, сто шэ-эсть-десят. И бывают оч-чэ-эень большие, а бывают совсем маленькие. Самая ма ленькая обезьянка в мире всего тридцать сантиметров. А знаешь