Владимир КозловLithium
Часть перваяМарт апрель 1995. Санкт-Петербург.
1
Группа рубила грандж. На крошечной сцене едва помещались барабанщик за установкой, басист и орущий в микрофон вокалист-гитарист.
Стены клуба были покрашены в черный цвет поверх плохо отодранной старой краски.
У сцены прыгали несколько потных панков, почти касаясь ирокезами низкого потолка.
Еще десятка три человек стояли чуть дальше, почти все с бутылками пива.
У входа прислонился к стене охранник в форме курсанта МВД. Немолодой волосатый дядька в кожаном жилете поднес ему бутылку водки. Курсант надолго к ней приложился.
Песня закончилась. Барабанщик стал поправлять тарелку. Вокалист наклонился, взял из лужи пролитого пива бутылку, поднес ко рту и допил остаток.
Малолетний низкорослый панк с ирокезом, в джинсовке с надписью белой краской на спине «Fuck Off» сказал ему:
Вы хуйню играете. Хватит дрочить, сыграйте «Все идет по плану», а?
Ты, наверно, не по адресу пришел. Мы играем свои песни.
Твои песни хуйня. Сыграй «Все идет по плану». Или не умеешь?
Басист повернулся к панку.
Пошел на хуй!
Сам пошел.
Панк замахнулся кулаком. Басист оттолкнул его ногой. Падая, панк налетел на девушку в драных колготках в сеточку, в кожаной юбке, с короткими светлыми волосами. Она тоже оттолкнула его. Панк схватил ее за руку. Девушка ударила его в нос кулаком. Панк бросился на нее.
Вокалист спрыгнул со сцены, оттолкнул его. Стриженный налысло парень в майке Nirvana схватил панка за джинсовку, тряхнул и швырнул на пол. Остальные панки включились в драку.
Басист достал из-за колонки неполную бутылку водки, присосался к ней, выпил все.
Помахивая дубинкой, к дерущимся подошел охранник. Он схватил панка, затеявшего драку, за воротник, несколько раз ударил дубинкой по ребрам и поволок к выходу.
Я тебя, сука, выебу в жопу, падла ебаная! орал панк. У него текла кровь из носа.
Музыканты вернулись на сцену. Вокалист подал знак. Барабанщик вступил, затем остальные.
В клуб зашли два коротко стриженных парня в черных кожаных куртках и три девушки в шубах и сапогах на шпильках.
Они остановились у входа. Один достал пистолет, повертел в руках, мутными глазами посмотрел на сцену. Он нетвердо держался на ногах, все время пошатываясь. Его поддерживала за рукав блондинка с ярко накрашенными губами.
Бандит уронил пистолет. Девушка наклонилась, подняла его с пола, засыпанного бычками и пеплом, положила в сумку.
Она взяла бандита под руку, потащила к выходу. Вторая пара ушла следом, столкнувшись в дверях с возвращавшимся охранником.
Группа начала быструю композицию. Панки и алкаш в спортивных штанах и драном свитере устроили слэм.
Поскользнувшись в луже пива, алкаш упал. Пытаясь подняться, он перевернулся на живот и застыл в этой позе. Штаны слезли с его задницы.
Парень в майке Nirvana облил его пивом из бутылки.
Песня закончилась. Алкаш отполз к стене, подтянул штаны. Невысокий парень в очках протянул басисту бутылку пива. Басист сделал нетвердый шаг ему навстречу, забрал бутылку. Высоко закинув голову, он допил все пиво, отдал парню пустую бутылку.
Не, ты че, охуел? Там больше половины было
Барабанщик отстучал три удара. Гитарист заиграл рифф. Басист сделал несколько шагов по сцене, наткнулся на колонку, попытался вступить, но не смог попасть в ноты и бросил играть.
Гитарист жестом показал барабанщику остановиться, подошел к микрофону.
Здесь есть кто-нибудь, кто умеет играть на басу и кто еще находится в нормальном состоянии?
Дядька в кожаном жилете, угощавший охранника водкой, крикнул:
Я умею! Я еще в восьмидесятом в «Мифах» играл. Думаешь, я твой грандж не смогу?
Гитарист кивнул. Дядька залез на сцену. Басист сидел, прислонившись спиной к колонке. Дядька снял с него гитару. Басист не среагировал. Дядька повернулся к гитаристу.
Ты вступай, а я потом подключусь.
Гитарист наиграл примитивный рифф. Вступил барабанщик, потом басист. Ритм ускорился. Гитарист заиграл минималистское соло, подскочил к микрофону, заорал:
А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Он сорвал с себя гитару, швырнул на сцену. Колонки зафонили.
Гитарист сказал в микрофон:
Спасибо! Это была группа «Литиум».
К сцене подошел мужчина в застиранной майке Dead Kennedys, пожал гитаристу руку.
It was fuckin' awesome! Like fuckin' CBGB in the 1970s, but actually better! It's the true spirit of punk rock!
На полу у сцены в луже пива лежал выбитый зуб, рядом шприц и две пустые бутылки.
Мужчина за сорок, с длинными, собранными в хвост волосами, в костюме и белой рубашке вынес ящик пива.
А вот и ваш гонорар. В гримерку нести?
Да, ответил гитарист. Спасибо, Иван.
Гитарист заметил девушку в драных колготках, участвовавшую в драке.
Присоединишься к нам?
Девушка кивнула.
Они прошли в гримерку: узкую каморку за сценой с пластмассовым красным столом и стульями.
Ты всегда дерешься кулаками? спросил гитарист.
Классе в седьмом научилась. До этого я царапалась.
Как тебя зовут?
Оля.
А я Влад.
2
Оля
У меня был выходной, и я сидела в своей комнате за шкафом. Хотя на самом деле это никакая не комната, а отгороженный шкафом угол.
Родители отгородили мне его, когда мне было лет тринадцать. Я тогда сказала, что больше не буду спать с Лешей в одной комнате. Ему было восемь, и он уже стал превращаться в придурочного гопника, в которого в итоге вырос.
Первое время я иногда по ночам слышала, как родители трахаются, а иногда даже подглядывала за ними. Потом мне это стало неинтересно.
Я слушала «Closer» в наушниках на своей старенькой магнитоле Sharp и смотрела в окно. Небо над купчинскими хрущевками было ясным и голубым. На ржавый, обосранный голубями карниз капало с крыши.
Я выключила музыку. Снимая наушники, зацепила заколку. Она упала на стол. Под стеклом уже много лет лежали одни и те же фотографии из журналов. «Алиса». «Кино». «Наутилус Помпилиус». Группы, которые я когда-то любила, и к которым давно равнодушна.
Мне все недосуг было чем-нибудь их заменить, а потом я просто забила. Я давно уже не считала эту квартиру домом, и поэтому мне было все равно. Точно так же мне было плевать на постеры «Аквариума» и «Алисы» на «спине» шкафа. Уж лучше что-нибудь, чем просто фанера.
Я подошла к шкафу с другой стороны, открыла. Из соседней комнаты был слышен телевизор шел хоккей.
Я надела джинсы и свитер, взяла рюкзак, вышла в проходную комнату.
Отец и Леша сидели на диване. На полу стояли несколько пивных бутылок.
Ты надолго? спросил отец. Купи нам пива, а?
Деньги давай куплю.
Что значит деньги? Он говорил медленно, заплетающимся языком. А у тебя, что, нет? Или тебе в падлу родному отцу купить пива? Это что, не я тебя вырастил?
Не, правда, а? сказал Леша. Хули тебе, жалко? Если ты так жмешься, то я потом отдам
Когда? Ты сначала работу найди.
Найду, не ссы. Ну что, купишь?
Не куплю. И вообще я скоро съеду от вас. Посмотрим, как вам будет хорошо на одну мамину зарплату.
На улице было совсем не холодно, и я не стала застегивать куртку. Я прошла через двор, села на лавочку, достала из рюкзака сигареты и зажигалку, прикурила, выпустила дым.
Небо было таким голубым, как будто не март, а май.
Я вспомнила вчерашний концерт, Влада. После концерта, в гримерке, он все время молчал. Сидел в углу с бутылкой «гонорарного» пива и слушал, что говорили другие.
И я просто пересела поближе к нему. И мы так вот сидели и молчали. А потом он предложил встретиться. Мы договорились на послезавтра.
3
Влад
Утром работа. Я подмел двор у восьмого корпуса. На стене за старым «Москвичом» без колес появилась свежая надпись «Н.Б.П.»
На краю песочницы два мужика пили портвейн из горла. Они увидели, что я на них смотрю. Позвали. Я бросил метлу, подошел.
Хочешь?
Мужик был не похож на ханыгу, скорей на итээровца, забившего на работу.
Я кивнул. Второй смотрел на меня исподлобья. Под глазом у него желтел синяк. Рядом, на щеке, засохла кровь.
Итээровец протянул мне бутылку. Я вытер горло рукавом куртки.
Да уж, сказал итээровец. Погляди на Федю. Он когда-то работал со мной в Арктическом НИИ, а потом перестройка все перестроила Уже два года, как бомжует. Ни семьи, ни квартиры Я б и рад поселить его у себя, да негде
Мужик с синяком продолжал смотреть на меня. Я сделал два глотка, отдал ему бутылку. Сказал:
Спасибо.
Работать больше не хотелось. Я дворами вышел к набережной.
По реке плыли куски льда.
Я вытащил из кармана «Союз-Аполлон», зажигалку. В пачке оставалось три сигареты. Я закурил.
У тротуара был припаркован ментовский «жигуль». В нем сидели два мента.
Мимо пронеслись два черных «Мерседеса». Грязь брызнула на лобовое стекло «жигуля». Включились дворники. Размазали грязь по стеклу.
Я нащупал в кармане карандаш. Он был тупой, но еще писал. Я пересыпал сигареты из пачки в карман. Разорвал ее. Записал на внутренней стороне:
«Снег догнивает последний,
Небо серое, как понедельник,
Люди глядят на меня из окон,
А мечты-подснежники вянут».
Мимо проехал грязный оранжевый автобус, коптящий черным дымом. В стеклах мелькнуло мое отражение.
4
Оля
Покупателей было мало. С утра я читала книгу: второй том Кортасара в черной «клетчатой» суперобложке. Степа перелистывал старые номера «Рок-Фуза». Я никогда не видела его с книгой.
Модно одетые парень и девушка купили компакт «Наутилуса» «Титаник». Из их разговора между собой я поняла, что это подарок какому-то Даниле.
Потом зашел панк лет шестнадцати, с отрастающим, покрашенным зеленкой «ирокезом». Он долго смотрел на косуху в углу, под плакатом «Н.О.М.», потом перешел к вешалкам с футболками. Я отложила книгу. Степа тоже напрягся.
Панк попробовал незаметно снять с вешалки футболку «Гражданской обороны», поднял глаза и встретился взглядом со Степой. Оба заулыбались. Панк поднял руки показать, что ничего не украл и вышел из магазина.
В другой день я б его отпиздил, а сегодня что-то лень, сказал Степа. Иногда руки чешутся вот тогда не лень. А сегодня лень. Только ебаться мне никогда не лень. А тебе, Олька? Может, закроем магазин и сходим в подсобку?
Знаешь, в чем на самом деле твоя проблема, Степа? Ты все время подменяешь реальность мечтами. Как ты думаешь, сколько есть процентов вероятности, что я пойду с тобой в подсобку?
Пятьдесят. Или пойдешь, или не пойдешь
Ноль.
Не, а что тут такого невозможного? Катюха со мной постоянно ходит, когда мы с ней в одну смену
А при ней ты это готов сказать? Или, может, при Игоре, когда он к ней зайдет?
Степа пожал плечами. Я открыла книгу, прочла две страницы. Потом меня отвлек чел: лет тридцать пять, в вытертых джинсах, высоких черных ботинках и потертой косухе. Я заметила, что он пьяный.
Чел посмотрел на меня, потом на Степу.
Что вы так смотрите? Вы что, меня не знаете? А вы на концерты ходите вообще? Вы, конечно, еще молодые, но все равно. Я с Костей Кинчевым играл, потом со Славой Задерием. Потом с Кириллом Неведомским играл, года два, примерно восемьдесят девятый-девяностый. Ездили с ним по всему «Совку». Нормальных концертов тогда еще не было, играли на фестивалях. Помню, приехали в Могилев. Это в Белоруссии такой город. Или в Гомель? Я уже не помню точно. Я, правда, не играл, только тусовался с Кириллом и Петей. Потом, помню, пиздились с гопотой. Там пацан был охуенный, Вася. Из Минска. Как группа его называлась, забыл. И песен уже ни хера не помню. А стишок один помню его: «Я тебя бубу в губу, ты меня бубу в губу. Я так больше не могу, я хочу бубу в бубу!» Классно, да? Слушайте, ребята, может выручите? «Штук» пять, до пятницы? Ну так как?
Никак, сказал Степа.
Я опустила глаза на книгу.
Чел еще немного потоптался у прилавка и вышел.
Как думаешь, он действительно музыкант, или просто пиздит? спросил Степа.
Я заложила страницу книги трамвайным билетом, взяла сигареты и зажигалку.
Курить? спросил Степа.
А что, не видно?
Ну, давай-давай, получай свою долю никотина. Говорят, что курящие женщины испытывают оргазм в два раза реже, чем некурящие.
Я поднялась по ступенькам, остановилась у закрывающейся на ночь решетки, взяла из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой, выпустила дым.
В глубине двора три волосатых парня пили из бутылок пиво.
Чел, просивший денег, ссал у погнутой водосточной трубы. Он посмотрел на меня, застегнул джинсы, сделал правой рукой пионерский салют, потом нацистское приветствие.
Вчера мы гуляли с Владом. Погода была мокрая, но тепло. Он рассказывал про себя. Что вырос в Луге, занимался футболом, потом прекратил из-за травмы. В Питере уже семь лет приехал после школы поступать в универ. Не поступил, учился в ПТУ, бросил. «Крутился» от армии лежал в «дурке». Работал сторожем, продавцом на рынке, кем-то еще. Сейчас работает дворником на Петроградской, за это ему выделили квартиру. Сегодня вечером он пригласил меня к себе.
5
Окно полуподвальной квартиры было заклеено газетами. По улице прогремел трамвай, просигналил.
Оля и Влад лежали, укрывшись одеялом, на металлической кровати с хромированными закругленными спинками.
Оля вылезла из-под одеяла, подняла с пола рюкзак, достала сигареты и зажигалку. Она прикурила себе и Владу, подала ему сигарету.
Всю стену напротив занимал коллаж из журналов, газет, рекламных листовок, обложек книг, упаковок от сигарет, шоколадок и чипсов.
Сколько тебе времени понадобилось, чтобы это сделать? спросила Оля.
Он еще «в процессе». Начал, как только вселился полгода назад. И все время что-нибудь добавляю.
Кроме кровати, мебели в комнате не было. В углу стояла прислоненная к стене электрогитара, рядом самодельный усилитель «комбик» в корпусе из некрашеного дерева и педаль «овердрайва».
У стены были сложены неровной стопкой книги, сверху «Смерть в кредит» Луи Фердинанда Селина в черной обложке. Рядом стопка аудиокассет и мыльница «Panasonix».
На вбитом в стену гвозде висела потертая джинсовка.
В другом углу стояла спортивная сумка, из нее торчали тряпки. Рядом лежали несколько бутылок из-под пива и портвейна.
Ты не мерзнешь? спросил Влад.
Нет. Сегодня тепло. Первый по-настоящему теплый день.
Оля подошла к кровати, присела, стряхнула пепел в банку из-под кофе «Cacique», почти доверху набитую бычками.
Влад дотронулся пальцем до короткого тонкого шрама с тремя швами на Олином животе.
Это что?
Нож.
Ты шутишь.
Нет.
Влад дотянулся до бутылки портвейна, стоявшей у кровати, сделал глоток, передал Оле.
Оля допила остаток, вытерла пальцем красную струйку на подбородке, поставила бутылку на пол.
Влад вылез из-под одеяла, подошел к «комбику», подключил его к розетке, нажал кнопку. Комбик зафонил. Влад всунул в него провод, другой конец в педаль. Он распутал другой провод, соединил им гитару с «комбиком», подстроил вторую струну, начал играть.
Оля выбросила бычок в банку, подняла с пола трусы, надела. Присев на край кровати, стала натягивать колготки.
Влад продолжал играть, не обращая на нее внимания.
Оля закончила одеваться, подошла к нему, провела рукой перед лицом. Влад остановился.
Я пойду, сказала Оля.
6
Оля
День был теплый, а вечером резко похолодало. По дороге к метро я мерзла в полупустом трамвае на черной неудобной деревяшке вместо сиденья.
Я не захотела рассказать ему про нож. И мне понравилось, что он не стал настаивать.
Я ему вообще мало что про себя рассказала. Какая разница?
Я не рассказала ему про Игоря, хотя там на самом деле и рассказывать нечего. В последние полгода отношения между нами были такими, что любой из нас мог бы просто исчезнуть, выпасть из жизни другого. Нам не нужно даже как-то «уведомлять» друг друга. Завтра или послезавтра Игорь позвонит мне домой или на работу, и все сразу станет понятно без лишних слов.
Получается, что я знаю про Влада больше, чем он про меня.
Но я не хочу рассказывать про то, что было до института. А ничего и не было. Отличница в окраинной школе, где всем было насрать на учебу. Дебильные подруги-одноклассницы. Еще более дебильные пацаны.
На самом деле, все это казалось бы далеким прошлым, если бы я до сих пор не жила в том же районе, в той же квартире, с родителями и Лешей.
Все это заебало. Пора переезжать.
Может быть, Влад предложит мне переехать к нему. Хотя, когда он играл на гитаре, мне казалось, что ему никто не нужен. Но, может быть, это не так.
7
Влад
На полу в кабинете начальницы ЖЭКа стоял обогреватель. Я, не отрываясь, смотрел на его красную раскаленную спираль.