Ну так получилось
Что получилось? Переспать у вас получилось? Ах, какие, понимаешь, мастера!
Ну, бать, ну получилось так
Мишка понял, что разговор потек по совершенно неблагоприятному руслу. Но ничего изменить уже не мог. И от бессилия своего не то что страдал, а просто издыхал, ощущая себя полным никчемным ничтожеством перед всесильным отцомистуканом
Что? Ребенок уже получился?
Ну, да
И кто эта счастливая избранница? Кого ты осчастливил?
Мишка почувствовал, что надежды у негону просто никакой. И дальше разговор пойдет просто по схеме полного унижения и подчинения батькиной воле. Он налился красным цветом, словно июльский помидор, и вымолвил все же,
Марина.
Какая Марина?
И чего он унижает? Будто не знает, какая Марина! Да весь город знает, что они два года ходят вместе.
И что ты теперь ждешь от меня?
И Мишка сглотнув застрявший в горле комок, стал вдруг сам себе ненавистен. Он принялся канючить, чего делать было нельзя.
Ну Свадьбу надо. Как у людей.
Как у людей?
Батька прям как специально ждал такого ответа. Он аж подпрыгнул на стуле.
Как у людейсперва человек на ноги встает, институт кончает, своим хозяйством обрастает Вот как у людей. А тыхочешь, чтобы я тебя женил, да учил тебя в институте, да детей твоих нянчил, да и жонку твою молодую тоже в институт определил? Так?
Все понял Мишка. Дальше одно только мучение будет. Ломает его отец. Ломает.
Бать
Все! Хорош! Ты парень взрослыйи можешь сам решить. Или гуляй свадьбу «на свои», и живи потом как хочешьпойдешь на завод, потом в армию, потом вернешься, потом на заочное поступишь Если она тебя из армии дождется А знаешь, как нынче солдатом то в армии?
И Мишка поймал себя на том, что армиясамое больное его место. Не хочет он в армию. Не хочет он и идти на их городской авторемонтный заводик. Не хочет он и той рутины, которая вдруг так ясно представилась ему за батькиными словами
Бать
В общеммое слово последнее. Позовешь на свадьбумы с мамой придем Но это будет твоя свадьбав твоем доме и на твои деньги. Если у тебя сейчас такой дом и такие деньги естьмы готовы принять приглашение и прямо сейчас Есть у тебя дом, кроме моего дома? Отвечай, есть у тебя дом кроме моего дома? Отвечай!
Ах как не хотел Мишка того, чтобы жизнь его, такая яркая и блестящая в перспективах учебы в юридическом, вдруг превратилась в черно-белое скучное кино, как у самых заурядных работяг Армия, завод, работа, жена с детьми, разговоры о деньгах, унылое пьянство Не о такой жизни он мечтал И не хочет он. Не может он ради Даже ради Маринкипожертвовать своей мечтой о красивой жизни.
Нет
И отец прекрасно понимал, что его сынуляэто баловень и раб собственных представлений о стереотипах записного счастья, где счастьеэто прежде всего легкий жизненный успех. И Константин Григорьевич прекрасно видел Насквозь видел сына своего. И жалея его Презирал.
Чтоб завтра уже был в Ростове! Жених засраный
И плыла над Новочеркесском луна. И выли на эту луну собаки. И выл вместе с собаками Мишка Коростелев, и с воем и слезами выливалась из него жизнь вместе с несбывшимися его надеждами.
А каждый ребенок чист только до первого предательства, совершенного им в этой жизни. И стал Мишка в эту ночьнечистым.
Уговаривать ее идти на выпускной пришли обе Наташки. И Гринько и Байховская.
Гринько в ярко-красном бархатном платье, была похожа на новогоднюю игрушку, и щеки, разрумяненные польской косметикой, с любовно нанесенными на них блестками, словно мелкими осколочками елочных шаровтолько усиливали маскарадное впечатление. Байховская тоже была хороша. В узком зеленом, таком узком, что казалось и вздохнуть свободно не могла, платье, она с копной своих черных волос и глазами, заглубленными обилием нанесенных теней, более походила на страстную роковую женщину из Нью-Йоркского бара, чем на невинную девчонку из провинциального русского городка.
Обе Наташки говорили наперебой:
Ты че, не идешь на бал?
Да ты че! Дима Заманский дискотеку из «Млечного пути» в школьный спортзал перевез.
Говорятэто его школе подарок на десятилетие того, как он сам нашу школу закончил.
И ты че, не пойдешь?
Да ты че! Там родительский комитет такой стол забацалшампанское!
Представляешь, нам теперь можно!
Маринк! Ну ты че! Изза Мишки? Да?
Так он, может, и приедет на выпускной!
Конечно приедет, только не к началу, а к середине.
Приедет? оживилась Марина.
Ну, конечно, приедет! Об чем разговор.
И Маринка все же выбрала белое. С открытой спинкой и вырезом на груди. Гулять, так гулять!
А дискотека «Млечный путь», со всеми своими мигающими, чвякающими и брякающими причиндалами перевезенная в спортзал уже погромыхивала Пробуя свою силу. И возле школы стояла вишневая девятка Димы Заманского. Только не было рядом с ней беленькой «семерки» в которой В которой кончилось детство.
И особенно мы гордимся успехом нашей Мариночки Кравченко, окончившей школу с золотой медалью, поаплодируем Мариночке, поаплодируем
Ура! Маринка, молодец!
Уракричал Дима Заманский. Его было трудно узнать. В прекрасном костюме, при галстуке, он вдруг показался грустным и бесконечно одиноким. Он отпустил бородку, которая придала его лицу нечто корсарское И точно! В левом ухе Димы отчетливо блеснула сережка.
Ух ты какая красавица! Обещаешь мне танец сегодня, как тогда, под Стиви Вандера? он поймал ее за руку выше локтя и не отпускал, заглядывая в глаза.
Как тогда? и она задумалась, живо припоминая, что было после того танца, посмотрим, может быть!
Но самое главное. Но самое главноеона напилась. Еще перед началом банкета Цыбин, Перелетов, Налейкин и Бородин зазвали их с Наташками в кабинет химии, где из горла все по очереди распили бутылку коньяка.
А потом был банкет, не котором всем было официально дозволено выпить шампанского
А потом, обе Наташки и Цыбин, Перелетов, Налейкин и Бородин опять водили ее в кабинет химии, где теперь пили портвейн и венгерский вермут, такой вонючий, словно вчерашнее ведро из под умывальника.
И когда началась дискотека, Маринка уже была совсем хороша.
Ай джаст колл ту сэй хау мач ай лав ю, напевал ей в ухо Дима Заманский
А она только переставляла ноги, повиснув на его плечах, думая, что сейчас вот-вот ее стошнит.
И потом ее и правда тошнило. В палисаднике за школьной библиотекой. А Дима Заманский участливо поддерживал ее за плечи и все приговаривал, «ну-ну, ну ничего, ну ничего, все хорошо, все хорошо»
Хочешь, поедем теперь искупаемся? Я место знаю! Теперь ночью водапарное молоко.
Они сели в его вишневую девятку И ехали, и ехали И приехали на пруды рыбного совхоза.
А у меня купальника нет.
А зачем тебе, русалка? Ты и без купальникапрекрасней всех на свете
Она сняла платье, аккуратно положила его на заднее сиденье И не отворачиваясь, расстегнула лифчик. Огромная красная луна светила ей на грудь. Дима стоял, словно оглушенный и не находил никаких слов, а Марина вдруг сделала два шага и неожиданно прильнула к нему.
Марина! только и мог выдохнуть Дима, губами ища ее губ.
Нет, нет, прошептала она.
Нет? Почему?
Нет.
Она оттолкнула его и закрыв лицо руками упала на заднее сиденье лицом в свое бальное платье
Мишка! Мишка, гад! Мишка, гад! Ну почему? Почему-у-у-у? Почему ты меня бро-о-о-осил?
Дима неуверенно протянул было руку, в естественном желании как то успокоить ее, но Марина вдруг зашлась. Как будто перед смертью.
Ми-и-и-ишка!
Дима испуганно отпрянул, насколько лицо Марины было искажено, буквально изуродовано перекосившей его болью. Это было истинное и самое настоящее горе.
Оно отразилось в этом мокром, скорченном судорогой лице, с ничего не различающими, полными отчаяния глазами.
Боже, кто виноват, в том, что такая прекрасная девочка, в самый лучший вечер ее юности, вместо того, чтобы радоваться, купаться в счастьеэтой естественной среде обитания чистой душиплачет. Нет, не плачет, буквально умирает, раздираемая рыданиями. Боже, где же справедливость? Кто ломает естественный порядок вещей? Кто нарушает правила природы, заключенные в простой формуле, что любовь двух молодых сердец должна быть счастлива?
Так думал Дима, глядя на содрогавшуюся в рыданиях Марину. И был несчастен не от того, что не в силах помочь ей, но от того, что природа была несправедлива и к нему. Он ее любилэту чистую, самую чистую девочку, но ее любовь досталась не ему.
Время. Нужно время. Только время. И все пройдет. И все устроится так, как мы того хотим. Даже если мы того сейчас не знаем, как точно мы хотим, чтобы все в нашей жизни устроилось. Но есть ли у нас это время? И такими же как теперь будем мы тогда, когда время вылечит нас?
Он не помнил, сколько прошло минут или часов, пока она лежала на заднем сиденье его машины. Не помнил, сколько выкурил сигарет.
Ты мне друг? спросила она.
Друг.
Тогда помоги мне.
Я все готов для тебя.
Помоги сделать аборт, чтоб никто и никогда не узнал. Никто и никогда.
Лицо ее было совершенно сухим. Только щеки были черны от потеков дешевой болгарской туши, да губы, со смытой с них помадой стали вдруг тонкими и бледными.
Марина, я сделаю все как надо, не беспокойся. Я сделаю для тебя все. Абсолютно все. Положись на меня. Положись на меня, дорогая моя.
Уже тихо светало, когда он остановил машину возле ее ворот.
До свиданья, Марина
Ласково улыбнувшись, Дима открыл ей дверцу, и гибкая и ловкая, она исполненная гордой грации вышла
Оглянется? загадал Дима.
Марина щелкнула задвижкой калитки И уже исчезая, блеснула взглядом
2.
Марина так и не смогла взять в толк, почему Москву называют «большой деревней». До приезда в столицу, ей доводилось бывать и в Ставрополе, и в Ростове, и в Минводах Но все эти города были не такими. Не такими «шикарными», как сказала бы Наташка Гринько. Она, кстати говоря, тоже сперва приехала было в Москву, но срезалась на первом же экзамене, а на заочное, рисковать не сталапоехала поступать в родные краяв Ростов. Теперь письма пишет регулярно. Мишку Коростелева видит часто
В институт культуры по отделению хореографии Маринка со своею золотой медалью поступила легко. Накарябала сочинение, не мудрствуя особо, про образ русской женщины в романах Толстого, да показала себя по спецпредмету. До испанского танца с кастаньетами, блестяще отточенного еще в девятом класседело даже и не дошло. Старый препод то ли доцент, то ли профессор, неряшливого вида, весь седой, аж даже с желтизной в волосах, узнав, что она с юга, из казачек, попросил пройтись на пуантах лезгиночку Маринка потом, уже сверх спрошенного, показала еще и фуэте, и батман Двое в комиссии даже поаплодировали.
Но по порядку:
Москву сперва увидала из окна самолета. «Ту» накренился, вынырнув из облаков, и сердечко ее девичье аж зашлосьзаколотилось. Вон онуниверситет на Ленинских горах! Кто ж его с первого взгляда не узнает?
И вот автобус катит ее из Внукова по мокрому Киевскому шоссе. В дождь прилетела. К добру?
Здравствуй. Москва!
Как дурочка, прям с чемоданом поехала в институт. За версту видать что приезжая. И обидно. Что мы, хуже москвичек, что ли? В метрово все глаза глядела на пассажиров. Кто? Как? В чем?
И решила, что кабы не ее чемодан, то и сошла бы за столичную, да блистала бы здесь не хуже самых красивых местных девчонок. А что? Джинсики у неесамые что ни на есть фирменные. В Ростове папка достал у приятеля своегоу Корнелюка. И кроссовочки «адидас», и курточка тонкой лайкивсе на ней как надо. И сама онавысший сорт. И парни в метро на нее смотрят. Смотрят и улыбаютсякто посмелей, а кто робкийглаза отводят.
Прав был папка, когда говорил, что лучше и красивее их казачьей породыво всем свете не найти.
Народу в приемной комиссиикак перед входом в водочный магазин, когда Горбачев трезвость в стране объявил. А она еще и с чемоданом Ну дура-дурой!
В полной взбудораженности, она и не помнила, что и как писала. Только боялась какой то ерунды, дескатьошибусь в заявлении, а ректор заметит ошибку, и скажет«не надо нам таких неграмотных студентов в институте культуры»! Поэтому, заявление выводила строго по образцу, вывешенному здесь же на стенке в приемной комиссии. Потом и еще три раза перечитывала. И все отдала двум приветливым таким девчонкамсекретарям. Те документики ее в отдельный большой конверти аттестат с круглыми пятерками, и характеристику, и справку медицинскую И все равнотут же дали направление в свою институтскую поликлинику. Вот как онимосквичи боятся, что мы им заразу какую-нибудь принесем. Сами бы лучше за собой смотрели. Тоже мне!
Потом в Лосив общежитие. Забросила чемодан Тут же познакомилась с двумя девчонкамиабитуриентками. Иркабоевая такаяиз Кургана, и Олярыженькая тихоня из Белгорода. Тихая. В тихом омуте
. Все девчонки на медкомиссию, орет комендантша в коридоре, без справки никто постельного белья не получит.
Ну не дискриминация ли? Почему парням во всем такая лафа?
Ну, мы зато в армию не попадем
Это ты зря, в «кульке» для девок военная кафедрана медсестер всех готовят, военнообязанными будем
У гинеколога испытала три минутки стыда. Во-первых Во-первыхмужик. Нестарый лет сорока. Толстый, мясистый такой с усами. На двери табличка: Лившиц Игорь Моисеевич.
Аборт недавно делали?
Маринка и так вся напряглась, а тут
Я спрашиваю, давно аборт делали?
Неделю тому назад, выдавила из себя Маринка.
Ну, ну Смотрите Вам теперь поберечься надо Такая маленькая еще.
И писал потом что то в карточке, посапывая в усищи. Прям, как у Сталина.
Господи! Неужели это как-то может повлиять на поступление? Ну кому какое дело? А все равнострашно. И почему «маленькая»? Что он имел ввиду?
До первого экзамена еще две недели. Ирка с Олей решительно побежали записываться на платные подготовительные, хотя занятия на курсах уже и начались. Маринке денег не жалкошестьдесят рублей. Папка дал ей двести пятьдесят и обещал еще прислать, если чего. Но просто ей вроде как бы и не надо. Как медалисткеей только сочинение и специальность сдавать, а историю, русский устный и иностранныйРодина уже простила. За золотую медальку школьную. Не даром Мариночка старалась!
Так что, оборвала лепесточек от объявления «готовлю в ВУЗ по литературе письменной (сочинение) Матвей Аркадьевич» и успокоилась.
А в комнате их пока трое, хотя койка еще одна стоит. Ирка, Оля и Маринка.
У Ирки специальностьбаян. Она его с собой из Кургана притащила. Но клятвенно обещала, что играть станет только тогда, когда девчонок в комнате не будет. А Оля, как и Маринкатанцует. И в общежитии класс естьс палкой и зеркалами. Решили, что будут ходить каждый день по вечерам. А пока А покарешили Москву смотреть.
Воскресенье жаркое выдалось. Плюс тридцать два в тени.
Подумали-подумали. И решили на пляж.
В Химки. Так Ирка решила. Она то знает.
Ирка девчонка тертая. Она третий год приезжает поступать. Первый год на медицинский пыталасьмимо! Потом в педагогический на английский языктоже мимо денег Теперь, решила уже чтобы наверняка. И главное, главное, девки, это замуж за москвича и прописаться. Как бы циничным это ни показалось! Ведь можно же и по любви? Неужто нельзя москвича полюбить? Так и поедем на пляжмосквичей ловить!
Да! Ирка опытная. И Москву знает. И вообщеу нее здесь родственники какие то есть. Тетка. Правда, она теперь с мужем в Болгарии. Но ключ от квартиры у Ирки имеется.
Однако, вместо москвичей, девчонки поймали ленинградцев.
Ленинградцев в Москве.
Отец Вани Введенского был из тех недоучившихся консерваторских пианистов, что по причине тяготения к спиртному, пиком своей карьеры почитают сытое место тапера в ресторане. И Ваней то он сына своего назвал в честь американского блюзмена Джона Ли Хукера Просто Джоном не позволила записать его Ванина мамаЛюдмила Александровна.
Мама Вани жила с его отцом в так называемом «гражданском браке». Они не были расписаны. И у Вани поэтому была не та фамилия, что у мамы. ОнаЛюдмила Александровна Ковач, а онВаня Введенский, по отцу.
А когда Ване было три года, отца сбило машиной. Бабушка частенько приговаривала, что был бы трезвыйтак не полез бы под колеса И Ваня отца своего вообще не помнил. Смотрел на его фотокарточки, что остались у мамы, как на изображения какого то чужого человека Так, мужчина лет двадцати пяти с тонкими подбритыми усиками. Модный, манерный. И какой то неродной.