Галина Борисовна, бывший председатель Совета дружины, комсомолка в бога не верила, но она старалась поверить, что-то ведь в Наташиной наивной истовости было. Они ходили вместе в церковь, Галина неумело крестилась, но нет, заглянув в свою душу, она признавала, что нет, не получается что-то в ней против бога восставало. Ханна, первая любимая внучка, тоже часто просила у бабушки денег, вовлекая Галину в какие-то непонятные ей аферы. Она о дедушке печётся, она нашла ему место в швейцарской клинике, договорилась с врачом, Валентина ждут, надо немедленно перевести деньги на её счёт. Большая сумма. Галина начинает метаться, звонит Олегу, уже даже готова платить, иначе будут жуткие неприятности для Ханны. Олег категорически не разрешает. Галине приятно, что сын её защищает, даёт советы, снимает с неё финансовую ответственность, но она слышит по телефону его недовольный голос. Сын говорит с ней слишком строго, в его тоне едва скрываемое презрение: не ввязывайся не лезь не давай себя втягивать Ханна нагло врёт, просто хочет облапошить наивную бабушку. Её наивность кажется Олегу глупостью, он раздражается, и Галина слышит, что он разговаривает с ней как с дурочкой.
«Мама, не лезь», вот его совет. И снова с ней тоже самое случилось. Галина Борисовна была летом в Швейцарии, и они с Ханной ходили к юристу, который взялся помочь Наташе и Берлу сохранить свой иммигрантский статус. Иначе ужас: вышлют как паршивую собаку, лишат материнства. Да, да, правильно, надо бороться, Наташенька сама за себя постоять не может, такой уж она человек. Кто ей поможет, кроме них. Галина сидела в большом кожаном кресле и ничего не понимала. Юрист что-то быстро говорил, Ханна слушала, время от времени кивая. А потом ничего бабушке толком не объяснила, просто сказала, что он берется и обещал всё уладить.
А потом через месяц Галине пришло письмо, где Ханна требовала немедленно оплатить услуги адвоката. Опять огромная сумма, опять Олины вопли, долгий и нервный разговор с Олегом: что делать? «Ничего не делай!»вот был его ответ. Какие-то документы, которых она не подписывала, её юридическая неграмотность и опять «зачем ты пошла? Как ты могла? Сколько раз можно тебе говорить не лезть в то, в чём ты не понимаешь?»стыдный разговор, унизительная ситуация. Может, она правда дурочка? Может, все правы? Но она же хотела как лучше. Наташу, оказывается, возили на принудительное психиатрическое освидетельствование: у неё с психикой что-то не так! Получается, что её дочь ненормальная? Не может быть! Галина Борисовна не могла этого принять. Наташа просто другая, не такая как все. Вот и всё. Она слишком тонкий ломкий человек, может, не от мира сего, ей трудно выживать. Хорошо, что Наташа так религиозна, вера ей помогает. Хорошо, хорошо. В её душе бог.
Галина суетилась по хозяйству, варила грибной суп, чистила картошку, которую собиралась запечь с сыром и опять же с грибами. На улице рано стемнело, через окно мокрая трава выглядела чёрной, у палисадника утренний снег так и не растаял. Она так никуда и не позвонила насчёт машины в Москву и внезапно приняла решение пока домой не возвращаться. Какая разница, где жить, тут свежий воздух, можно ставить кресло на террасу. И вообще нельзя ей в Москву, там слишком много искушений. Тут ей некуда ездить, а дома она примется уходить из дома от Вали, он будет один. Она ему сейчас нужна. Сколько раз Олег звал её в Америку, предлагал нанять сиделку. Одна женщина даже у них некоторое время проработала. Нет, не нужна им никакая сиделка, онапосторонний человек, а Вале нужен свой. Олег говорил, что отцу теперь всё равно, кто за ним ухаживает, что она не должна до такой степени собой жертвовать. Да что он понимает! Сейчас дело не в Вале, а в ней самой. Наплевать на её нужды. Галина Борисовна, как она сама считала, сейчас не живет, она служит. Вся её жизнь собственно и заключалась в служении: детям, мужу, внукам. Так и было.
Ей вспоминалось их вечное безденежье: то она ходит по подъезду и одалживает трёшки по получки, то они с маленьким Олегом сидят на южной автобусной станции и у неё нет денег ни на ночь в гостинице, ни даже на булочку для ребёнка, она редко приглашает гостей, потому что ей не на что накрыть стол А Вале наплевать на её проблемы, разговоры о деньгах его злят. Вот как она жила! Ну и что, Галина ни о чём не жалела, но для неё было важно, чтобы её служение другие оценили, но они не ценили и ей было горько. Ничего ей от семьи не надо, только постоянно бы слышать: «Мамамолодец, мамамолодец молодец, молодец!» Иногда она сама это с улыбкой говорила, как бы подшучивая над собой, немного играя, кокетничая. Олег лениво её игру поддерживал, и вяло подтверждал: «да, молодец», но Галина знала, что он так не думает и ей было горько, только никто этой горечи не хотел видеть. Ну разве она не знала, что дети не говорят ей всей правды, кое-что скрывают? И правильно. Правда чаще всего невыносима. Галине всегда хотелось, чтобы ей говорили то, что она хочет услышать. Своих близких надо щадить, неправда во имя любвиэто хорошо. Олег её щадит, значит любит.
С Олегом с самого начала было нелегко, но трудности искупались неизбывным счастьем его рождения. Он у неё родился в 40 лет, и неправда, что случайно. Она бы не стала рожать третьего ребёнка, если бы вторым родился мальчик, но родилась Наташенька, и Галина решила дать себе ещё один шанс. Почему ей так хотелось именно мальчика? Наверное, казалось, что Валентин будет счастлив, и самой было интересно воспитать настоящего мужчину. И вот «у вас мальчик». А она-то так и знала, предчувствия её не обманули. Проблемы начались сразу: в роддоме ребёнка заразили стафилококком. У него так гноились глаза, что он, бедный, не мог их открыть. Прыщи, сливающиеся в большие шершавые красные пятна. Галина мыла ребёнка в чистотеле, почти в холодной воде. А как же: сына надо было закаливать, чтобы рос здоровым. Как же ей трудно пришлось: девочки-школьницы, грудной мальчик, потом Олега пришлось отдавать в ясли, а ей выходить на работу. А куда деваться, до льготной пенсии ей ещё целых пять лет оставалось. Олег болел, но детский сад был у них во дворе, можно даже было из окна смотреть, как ребёнок гуляет на площадке. Какой ладный у неё получился мальчик: стройный, белокурый, сильный, музыкальный. Сколько она сил потратила на его скрипку. С четырёх лет возила за ручку на занятия, а потом ещё частные уроки и выступления в камерном музыкальном театре. Олечка, молодец, тоже к воспитанию брата подключилась: немецкий язык, итальянский, французская спецшкола, нелегко его туда было устроить. Потом компьютерный лагерь с американцами, теннисная школа на ЦСКА, горные лыжи. Её Олег везде был лучшим, самым способным, ярким, целеустремлённым. Такой маленький стоял на сцене с маленькой скрипочкой и все ему хлопали. Молодец у неё сын и она у него тоже молодец. Одно плохо, у них ни на что не оставалось времени. Олег жил занятиями, они никого из друзей к себе не приглашали, да и были ли у него друзья, Галина не слишком этим интересовалась. Чему другие дети могли научить её мальчика? Да ничему. Он не был создан для дворового футбола или простого пионерского лагеря. Потеря времени, ничего больше. Да, он рос своенравным, часто устраивал истерики, да такие бурные, что Галине пришлось идти с сыном к психологу, который, впрочем, ничего такого уж особенного не сказал. Галина сама нащупала наилучший подход к воспитанию сына: всё разрешать, не спорить, потакать и решать все вопросы по-хорошему. Так было легче, Олега можно было обмануть, перехитрить, отвлечь. Галина знала, что сын полностью под её влиянием. Ничего, что он иногда злится и раздражается, она же хочет ему только добра и когда-нибудь он это поймет. Онмаленький, она лучше знает, что и как надо делать. Только жестким контролем, дисциплиной можно достичь в жизни чего-то особенного, а то, что её Олег был создан для «особенного» Галина не сомневалась. Она полностью его освободила от любых обязанностей по дому, он не помогал, ни о чём не заботился, не участвовал в семейных проблемах. Когда ему? Лишь бы учился. В старших классах Олег принимал участие в телевизионном шоу «Умницы и умники», и она с гордостью смотрела все эфиры. Конкурсы организовывал Институт международных отношений. Вот туда-то Олегу и следовало поступать. Он у неё будет советским дипломатом а ещё знаменитым скрипачом. Как бы это сочеталось, Галина не представляла, но ей была нужна мечта. То она представляла своего сына, играющим с национальным симфоническим оркестром, дирижёр пожимает ему руку, на сцену несут корзины цветов, овации зала, галёрка бежит к сцене. То он в смокинге на приёме, говорит по-французски с президентом Франции, в банкетном зале члены правительства. Олегсамый её удачный ребёнок и его ожидает большое будущее. Знаменит, богат, да, да, богат, красив и она его мать, слава Олега накроет своим крылом и её скромную персону.
Галина Борисовна часто думала о сыне, который давно уже жил в другой неприятной и далёкой стране. Раньше, как только она вспоминала о его иммиграции и обо всём, что ей сопутствовало, Галина Борисовна покрывалась нервным потом, её охватывала волна острой неприязни, граничащей с ненавистью. Теперь у неё не было ни неприязни, ни тем более ненависти, осталась одна горечь, которая никуда не уходила, хотя прошло четверть века. Большой срок.
Как тогда это всё случилось, с чего началось, что послужило причиной и толчком это Галина Борисовна как раз и проглядела, не поняла, не увидела, не почувствовала. У неё забирали сына, подменяли его, переманивали в другую семью, разрушали в нём все её принципы, корёжили его ещё ломкую молодую неопытную душу, выхолащивали всё хорошее, что она в него вложила, вкладывая чужое, чуждое, мерзкое, вредное. Как она за него боролась, но силы оказались неравны, и она проиграла, сына у неё забрали, она лишилась самого своего дорогого ребёнка, главного сокровища, на которого она больше всех рассчитывала. Почему так? За что? Как же? Галина, привыкшая видеть только внешнюю сторону событий, не могла теперь точно припомнить, когда это всё началось.
Если честно говорить, наверное, всё началось с того момента, когда Оля нашла в школе учителя французского языка для дополнительных занятий. Конечно, Галина не была против, ничего, что их бюджет становился более напряжённым, какая разница. На такое они денег не жалели, вернее, она не жалела, Валентину всегда было наплевать на что тратятся деньги. Олег, тогда семиклассник, принялся с энтузиазмом заниматься французским, бегая на урок в другой конец их же улицы. Как удобно, что учительница жила недалеко. Потом он стал срываться к учительнице по выходным. Галина только радовалась, её не настораживало, что Олег проводил с семьей учительницы всё больше и больше времени. Потом он стал оставаться там ночевать, и это было уже недопустимо, но что она могла сделать. Как правило Олег звонил и говорил, что не придёт. Что они там все делали, чем занимались? Уже, конечно, не французским, в этом Галина была уверена. Когда она спрашивала Олега, почему он так зачастил к учительнице, он отвечал, что ему там интересно. Получалось, что «там», у чужих людей, ему было интереснее, чем дома. Оля просила пока не вмешиваться, понаблюдать за развитием событий, но Галина не выдерживала. Она выходила вечером вслед за Олегом, кралась за ним до самого дома учительницы. Видела, как он заходил в подъезд и шла домой. Да он собственно и не скрывал, что ходил именно туда, куда ходил.
Что ты там делаешь? этот вопрос она задавала сыну каждый день.
Мы разговариваем.
О чём?
О жизни.
Нет, ну скажи, о чём?
Ну, мам голос сына становился нетерпеливым и слегка раздражённым.
«Мам, не трогай его. Всё равно ничего не поможет. Это такой возраст, перебесится, всё пройдёт», увещевала её Оля. Но когда Олег практически совсем перестал бывать дома, Галина забеспокоилась не на шутку и пошла в школу. Ой, ну что они могли ей сказать в школе, чем помочь. Классная руководительница взяла её сторону, но никаких дельных советов не дала. Галина Борисовна думала о самом страшном: вдруг кто-то ужасный склонил её сына к гомосексуальной связи, вдруг он проводит ночи с мужчиной намного старше себя. У мальчика появились деньги, понятно откуда они. Ему их даёт любовник. Они все так делают. Но даже, если это не мужчина, а женщина какой ужас! Девочки сейчас такие развратные, он с ними купается в грязи, может, играет в карты, там у них компания наркоманов, доступных женщин безо всяких устоев. Они с Олей решили принять меры: распечатали листок с изображением кувшина и в нём якобы сперма. Положили листок Олегу на стол и подписали, что «нельзя зря растрачивать свое семя» или что-то в этом роде. Олег озверел, но вместо того, чтобы орать и ругаться, только злобно и нагло смеялся ей в лицо. С тех пор он практически дома не показывался. Галина отправила к учительнице Валентина. Они как-то мирно поговорили и потом Валентин даже не мог толком пересказать жене их разговор. Она вроде говорила, что их сына не держит совершенно, что они могут его забрать, если он пойдет Вот в том-то и дело, что он не шёл.
Какое это было ужасное время. Галина цеплялась за сына, но удержать его не могла. Что она только не делала. Один раз ушла из дома, никому не сказала куда, и вечером не вернулась. Знала, что они станут беспокоиться, и пусть, так им всем и надо. Галина утром ушла из дома, и на улице неясная мысль заставить их побегать, подергаться, помучиться, начала оформляться в её голове в стройный план. Ей хотелось побыть одной, никого не видеть, не смотреть на желчную, не сочувствующую ей Олю, на равнодушного невозмутимого Валентина, на пустующую кровать сына. Мать совсем недавно умерла, и её квартира ещё была в их ведении. Туда она и поехала, открыла своим ключом дверь и очутилась в пахнущем пылью и запустением жилище старой больной женщины. Делать Галине Борисовне было совершенно нечего, она включала и выключала старый мамин телевизор, не в состоянии сосредоточиться ни на одной программе. Есть не хотелось, но подташнивало, Галиной овладел нервный озноб. Она взяла в гардеробе старый мамин платок и куталась в него. Каждую минуту она смотрела на часы: вот восемь девять десять прекрасно, они уже начали серьёзно беспокоиться, обзванивают знакомых, им отвечают, что «не знают». Галине не приходило в голову, что она поступила в точности, как в своё время пятнадцатилетняя Наташа. Да сильно ли она сама отличалась от подростка? Состарившаяся, но не выросшая девочка Галя. Интересно, сообщили ли они Олегу, что «мама пропала». Галине очень хотелось, чтобы сообщили. Пусть, сволочь, представит её замерзшей в снегу или утонувшей в реке. Ей хотелось наказать свою семью волнением. Пусть звонят в больницы и морги, а потом под утро придут сюда за нею, и они все обнимутся и будут плакать на плече друг у друга. Интересно, почему они до сих пор не приехали? Разве трудно догадаться, где она? Странно. Галина не знала, что серьёзно волновалась о ней только Оля. Валентин был уверен, что это очередной «номер», что так уже было. Галина почему-то забыла, что она уже уходила из дома, а когда во второй раз кричишь «волк, волк», это уже слабее, чем в первый. Валентин догадывался, где её искать, но не торопился за ней ехать. Они наказывали друг друга. Олегу Оля сообщила, что мама пропала, и он действительно, ничего не ведая про семейное дежавю, представлял её себе погибшей, но ужас был в том, что эти фантазии его не пугали. Мама его замучила, и он прекрасно обходился без неё. Мог ли сын по-настоящему понимать, сколь одиозны были его раздумья. Вряд ли. Наверное, как и отец, Олег не верил, что всё это серьёзно. Галина просидела в маминой квартире почти двое суток, и только вечером после работы Валентин с Олей за ней приехали. Не было ни объятий, ни слёз. Оля на неё напустилась со злыми упрёками, а Валентин вообще воздержался от каких-либо комментариев, кроме одного, что он, дескать, «так и знал». Из наказания ничего не вышло, это они её наказали: просидела, как дура, без еды двое суток в старой квартире, ожидая «спасения». На Олега её бегство никакого впечатления не произвело. Всё стало ещё хуже.
Галина с грустью наблюдала, что Олег стал менее серьёзно относиться к учёбе, перестал быть «умником» в передаче, которая ей так нравилась, мало занимался скрипкой. Это всё она, она она ему внушает, что он плохой скрипачпресловутая учительница была одна во всём виновата. Весной после 8-го класса, Олег объявил матери, что он теперь сразу пойдёт учиться в десятый, а в девятом ему делать нечего. Ничего себе! Это она его с толку сбивает. Она! Теперь Олег будет неучем, пропустит важный учебный материал. А зачем это всё нужно? Кто дал ей право лезть в воспитание её сына. У самой-то, как она слышала, дочка старшая с 14 лет с парнем живет. Хороший пример, ничего не скажешь. А младшаядвоечница. Разве Олегу с такими девочками нужно общаться? Какая-такая любовь может быть в его возрасте? А тем более секс. Галина Борисовна стеснялась этого слова, в нём было что-то недопустимо стыдное, мерзкое. Когда она представляла своего Олега, делающего «это» с женщиной, её охватывала тошнота. Когда-нибудь, конечно, когда женится а сейчасрано ему ещё о девочках думать. Галина Борисовна даже не замечала, что она так же рассуждала в отношении Оли. А вот Наташа её не послушалась, и Олег не слушается. Она полностью потеряла над ним контроль и к хорошему это не приведёт.