Комната качается. Элинор вцепляется в подлокотник стула и пытается успокоиться. Женщина с огненными волосами. Перед мысленным взором проносятся картины с Мейбл. Элинор едва отваживается думать об этом, но она точно знает, чтó имеет в виду мисс ОКоннелл, говоря о темноте в глазах ее дочери. Она видела это многократно, но всякий раз относила за счет своего воображения. И потом, эти странные спотыкания и падения. Элинор обещала мужу вызвать доктора Харгривса, но так и не заставила себя это сделать. Женщина с огненными волосами. Кто же она такая, черт побери?! Элинор становится зябко.
Было куда легче игнорировать это, надеяться и молиться, что состояние Мейбл выправится само по себе. Но чем бы ни страдала ее дочь, гадкие, оскорбительные слова мисс ОКоннелл со всей их отвратительной силой хлещут Элинор по лицу. Ее пульс учащается, в ушах слышен шум крови. Однако хуже всего страх другого рода: а вдруг няня выдаст эту страшную тайну? Вдруг кому-нибудь расскажет?
Этого нельзя допустить!
Она поворачивается к насупленной мисс ОКоннелл.
С Мейбл все в полном порядке. Голос Элинор врезается в воздух, как нож. Пусть только няня посмеет болтать! Элинор с Эдвардом постараются, чтобы ее больше не взяли ни в одну приличную семью. Как вы смеете заявлять, что у моей малышки припадки! Вас нанимали заботиться о нашей дочери, а не сочинять дурацкие сказки о вселившемся дьяволе. Вы вбивали эту чушь ей в голову. Пугали ее. Скорее всего, это ваша вина. Ребенок напуган!
Нет, миссис Хэмилтон. Я не
Убирайтесь! От гнева голос Элинор звучит ниже обычного. Прочь из моего дома! Мейблчудесная, невинная, здоровая четырехлетняя девочка. Вам понятно? А дьяволэто вы, мисс ОКоннелл. Это вы больны и нуждаетесь в помощи. Гнев Элинор вырывается наружу, как кипящая вода, расцепляя ледяную хватку страха. Мать, ребенку которой угрожают, может реагировать только так. Никакого положенного срока вы отрабатывать не будете. Я больше не доверю вам свою дочь. Вы должны покинуть наш дом немедленно!
Элинор пытается встать. Она с головы до пят охвачена дрожью. Шоковое состояние вместе с отвратительными словами, вырвавшимися из нее, не лучшим образом могут сказаться на ребенке в ее чреве. Она должна защищать свою Личинку. Взять себя в руки. Успокоиться. Но ужас, гнев и замешательство не затихают. «Расспроси ее, требует тихий внутренний голос. Ты же знаешь, что она права! Расспроси во всех подробностях. Собери их воедино и обдумай, как быть дальше». Но вопросы не срываются с ее губ. Элинор продолжает молчать и тяжело дышать, глядя, как мисс ОКоннелл сжимается под напором ее гнева.
Каждая клетка в теле Элинор хочет бежать к Мейбл, подхватить на руки, крепко обнять и защитить. «Я всегда буду оберегать тебя от любых напастей, мое драгоценное сокровище». Элинор вспоминает, что шептала эти слова в ушко Мейбл, когда та родилась. Она качала крошечное тельце и ласково шептала. Нельзя было оставлять ее сокровище с этой женщиной. Нельзя было поддаваться уговорам Эдварда, считавшего, что их ребенку с первого дня нужна няня. Она сама могла бы прекрасно позаботиться о дочери. Им было бы так хорошо вдвоем.
Как вам угодно, говорит мисс ОКоннелл, одеревенело поворачиваясь к двери. Только бесполезно прятать голову в песок и не замечать очевидного. Нет бóльших слепцов, чем те, кто не желает видеть, язвительно добавляет няня и направляется к двери.
С кем вы говорили об этом? кричит ей вслед Элинор, в мозгу которой громоздятся ужасные мысли о возможном раскрытии тайны.
Если тайну можно сохранить, тогда, наверное, еще не все потеряно.
К этому времени по щекам Элинор текут горячие слезы. В горле стоит ком, не давая говорить.
Мисс ОКоннелл останавливается и поворачивается к ней:
Не бойтесь, миссис Хэмилтон. Я не сказала ни одной душе. Свои мысли и подозрения я держу при себе. Вот так. Но, кроме меня, это видит вся домашняя прислуга. Я уж не говорю про окрестных жителей.
Элинор вздыхает. Из нее словно выпустили воздух. Она вдруг чувствует себя старой и усталой. Что бы ни было с Мейбл, можно ли это сохранить в тайне? Как она могла потерять самообладание? Элинор опускается на стул. Няня все равно уволится, но нельзя увольнять ее с такой поспешностью. И нельзя было кричать на мисс ОКоннелл. Теперь, чего доброго, та обозлится и расскажет газетчикам. Что тогда случится с Эдвардом? С Эдвардом, боже ты мой!
Она поднимает глаза на мисс ОКоннелл. Няня стоит, держась за дверную ручку. Вид у нее неуверенный и смущенный. Элинор видит подрагивающую руку няни, и ее сердце смягчается. Мисс ОКоннелл появилась в их доме вскоре после рождения Мейбл, и вплоть до сегодняшнего дня все было прекрасно. Воздух столовой наэлектризован. Мисс ОКоннелл ждет, когда Элинор заговорит.
Простите, наконец произносит Элинор. Я погорячилась. Я не должна была так себя вести, но сказанное вами меня просто шокировало. Понимаете?
Рука няни соскальзывает с ручки.
Понимаю, отвечает она, и ее лицо обмякает, будто она сознаёт, что их короткая ссора закончилась обоюдным поражением. Не волнуйтесь, миссис Хэмилтон. Я никому ничего не скажу. Я свое ремесло знаю. Я работала в разных семьях и никогда ничего не выносила за порог. Таково мое правило, и я его ни разу не нарушила. Можете мне верить.
Обе чувствуют неловкость создавшегося положения.
Мисс ОКоннелл, я хочу исправить свою оплошность, устало говорит Элинор. Я ценю вашу откровенность относительно Мейбл. Я заплачу вам за весь месяц и, естественно, дам превосходные рекомендации. Элинор делает паузу. Я также добавлю к этим деньгам премиальные в размере недельного жалованья, которые вы обычно получали на Рождество.
Спасибо, миссис Хэмилтон, склонив голову, произносит мисс ОКоннелл. Премного благодарна. Сейчас соберусь и поеду к сестре в Шефердс-Буш. Поживу у нее, поищу новое место. А может, на время вернусь в Ирландию. Мамочка моя совсем старая стала. Хворает.
Мне жаль, мисс ОКоннелл, что все это кончается таким образом.
Мне тоже жаль, говорит няня, поворачивая ручку и открывая дверь. Я была в восторге от малютки Мейбл, честное слово. Но, миссис Хэмилтон, ее голос становится умоляющим, ваша дочь нуждается в помощи. В ней завелась какая-то гниль, и это вне всякого сомнения. Чем раньше вы признаете правду, тем лучше для всех вас.
Мисс ОКоннелл уходит, и буквально сразу в столовую возвращаются Роуз и Мейбл. Малышка выглядит лучше, на щеках хотя бы появился румянец. Едва взглянув на Элинор, Роуз бросается к сестре.
Что тут в вас произошло?
Элинор обмякает в объятиях сестры, совершенно не представляя, как ей быть дальше.
Глава 8Эдвард
В восьмом часу вечера на пороге появляется извиняющийся доктор с кожаным саквояжем в руке.
Простите, пришлось задержаться на ферме Стэндон. Ждал, пока приедет «скорая помощь». В доильном отделении пострадала скотница. Он качает головой и протягивает Эдварду руку. Не повезло бедняге.
Спасибо, что приехали. И примите мои извинения за добавленные хлопоты.
Он пропускает доктора в переднюю, где тот отдает Элис шляпу и шарф.
И кто же из вас мой пациент?
Мейбл, коротко отвечает Эдвард, ведет врача в гостиную и плотно закрывает дверь. Вначале я должен переговорить с вами наедине. Эдвард указывает на стул, предлагая сесть, но оба продолжают стоять. Эдвард теребит манжеты. Мне пришлось спешно приехать из Лондона. Жену я нашел в истерическом состоянии, а потому буду вам признателен, если вы осмотрите и ее.
Доктор молчит. Эдвард воспринимает это как просьбу продолжать.
По словам няни, которая сегодня уволилась, у нашей дочери наблюдаются странные проявления. Какие-то видения, разговоры с несуществующими людьми. Он делает короткую паузу. Элинор мне говорила, что замечала у Мейбл странные движения рта, глаз и подбородка. Элинор очень расстроена поспешностью, с какой няня покинула наш дом, а также смехотворными утверждениями, будто наш ребенок одержим. Эдвард закатывает глаза и невесело смеется. Добавлю, что нянярьяная католичка, склонная к мелодрамам и диковинным суевериям.
Что ж Доктор Харгривс морщит лоб. Я бы предпочел взглянуть на Мейбл.
Он делает шаг к двери. Эдвард берется за ручку, загораживая путь.
Я могу рассчитывать на вашу предусмотрительность и сохранение полной конфиденциальности относительно этого дела?
Доктор Харгривс твердо смотрит Эдварду в глаза:
Можете не сомневаться.
Благодарю.
Эдвард открывает дверь, и они вдвоем молча поднимаются в детскую.
Доктор Харгривсспокойный человек средних лет с седеющими висками. Четыре года назад холодным мартовским утром он принимал у Элинор роды. Эдвард вспоминает, как он впервые увидел свою дочь: крошечную, краснолицую и орущую. Она потрясала кулачонками, а из открытого ротика высовывался язычок. Доктор тогда улыбался, считая ее гнев на мир хорошим знаком.
В этой малышке неукротимый дух, сказал он, осторожно передавая ребенка в неуклюжие руки Эдварда.
Эдвард стал ее нежно укачивать, и все вопли чудесным образом утихли. Взгляд ее темно-синих глаз блуждал по сторонам и наконец встретился со взглядом отца. С того момента Эдвард был покорен.
Они подходят к дверям детской. Тяжесть в груди Эдварда нарастает.
Элинор держит Мейбл на коленях. Малышка сосредоточенно сосет большой палец. Мисс ОКоннелл безуспешно пыталась отучить ее от этой привычки. «Фу! Пальчики грязные. Так делают только младенцы», отчитывала она девочку, насильно вытаскивая палец изо рта своей подопечной.
При виде жены и дочери у Эдварда учащается сердцебиение. Мейбл сидит в ночной рубашке, внимательно глядя на книгу, которую ей читает Элинор. Идеальная сцена. Трудно представить стычку, произошедшую между мисс ОКоннелл и Элинор, о чем жена со слезами на глазах поведала ему сразу же, как он переступил порог. Элинор несвойственно терять самообладание.
Доктор Харгривс подходит к матери и дочери и широко улыбается:
Добрый вечер, маленькая леди. Ты меня помнишь?
Мейбл устремляет на него большие синие глаза и качает головой.
Я доктор Харгривс. Меня не удивляет, что ты меня не помнишь. Прошло больше года с тех пор, как я приезжал к тебе. А сейчас я хочу немножечко тебя осмотреть. Ты не возражаешь?
Мейбл смотрит на отца. Эдвард ободряюще кивает.
Хорошо, отвечает Мейбл, извлекая изо рта мокрый, блестящий от слюны палец.
Вот и чудесно. Я попрошу тебя присесть на краешек кровати.
Он похлопывает по покрывалу, ставит туда саквояж, открывает и достает стетоскоп.
Пока доктор слушает ее сердечко, проверяет рефлексы, осматривает уши и глаза, Мейбл сидит тихо. К процедуре осмотра она относится со вниманием. Когда доходит черед до горла, она послушно открывает рот и говорит «а-а-а-а».
Доктор Харгривс сидит перед ней на корточках, скрестив руки на груди, и задает вопросы. Сколько ей лет? Есть ли у нее друзья и подруги? Может ли она сосчитать до десяти и обратно? Какие звуки издают свиньи, утки, коровы, собаки и кошки? Где живут лягушки? Вопросы продолжаются. На каждый Мейбл отвечает без запинки.
Наконец он выпрямляется и говорит:
Отлично, Мейбл. Ты на редкость терпеливая пациентка. Должно быть, ты устала. Ведь тебе, полагаю, уже давно пора спать.
Мейбл отвечает ему застенчивой улыбкой.
Можно мне вас на пару слов? спрашивает доктор Харгривс у Элинор и предлагает отойти к окну, чтобы Мейбл не слышала их разговор.
Эдвард присаживается на кровать рядом с Мейбл.
Здравствуй, принцесса, говорит он, гладя ее шелковистые волосы.
Здравствуй, папа. Дочь смотрит на него доверчивыми глазами. Зачем доктор пришел меня осматривать?
Хотел убедиться, что у тебя отменное здоровье.
А-а. А где няня?
Разве мама тебе не сказала? (Мейбл качает головой.) Ей понадобилось уехать к своей маме, поскольку та неважно себя чувствует.
Когда она вернется?
Не знаю. Возможно, у тебя появится новая няня.
Я не хочу новую няню. Я хочу маму.
Твоя мама, принцесса, всегда с тобой, смеется Эдвард. У тебя будет и мама, и новая няня. Мама слишком занята, чтобы постоянно присматривать за тобой.
Я больше всего люблю маму, потом тебя, а потом Элис. Нет, сначала Дилли, потом Элис. Раньше я любила Пэтча больше других, но он умер, и я уже не могу его любить. Папа, а давай заведем новую собачку, просит Мейбл, хватая пухлыми пальчиками отцовский рукав.
Доктор Харгривс и Элинор возвращаются после разговора у окна.
Я сейчас тебя уложу, говорит Элинор дочери, а затем обращается к Эдварду: Я скоро спущусь.
Она снимает покрывало и отгибает край одеяла. Мейбл забирается в кровать. Эдвард смотрит, как жена натягивает одеяло до подбородка Мейбл и плотно подтыкает со всех сторон. Потом она присаживается на кровать и нежно гладит светлые волосы дочери. У него сжимается сердце.
В гостиной задвинуты шторы, включен свет, пылает огонь в камине. Эдвард наливает доктору Харгривсу в бокал кларета. Когда приходит Элинор, он наливает и ей.
Врач откашливается.
Физически Мейбл вполне здорова, говорит он серьезным тоном; лицо у доктора Харгривса тоже серьезное, непринужденной улыбкикак не бывало. Но я должен перейти непосредственно к делу. Сообразно описанным вами симптомам, я имею достаточно оснований подозревать, что у Мейбл одна из разновидностей эпилепсии. Среди детей такое встречается часто.
Эдвард перехватывает взгляд Элинор. В глазах жены он видит страх и потрясение, аналогичные его собственным.
Но ведь не тяжелая форма! восклицает Элинор. С годами у нее это пройдет?
Доктор Харгривс проводит рукой по волосам:
Этого я не знаю. Возможно. Я пока не заметил у нее каких-либо признаков умственного повреждения. Конечно, я не экс
Что значит «пока»? резко спрашивает Эдвард.
Смотрите. Голос врача звучит мягко, примирительно. Есть вероятность, что у вашей малышки ничего серьезного. Мейбл вся светится радостью, но я должен быть честен с вами. Симптомы, которые вы мне описали, они из числа нетипичных. И ее галлюцинацииэта женщина с огненными волосами Я слышал о подобных вещах, но еще ни разу не видел у столь маленького ребенка. Что это значит и какое воздействие окажет на ее растущий мозг, наконец, каким будет окончательный исход я сказать не могу.
Внутри Эдварда нарастает тошнота. В напрасной попытке ее заглушить он делает большой глоток вина.
Элинор крутит на пальце обручальное кольцо, глядя то на мужа, то на врача.
Но ни у Эдварда, ни у меня нет она едва заставляет себя произнести ненавистное слово, эпилепсии. То есть это не наследственное. Тогда как у нее могла развиться эта болезнь?
Может, эпилепсия встречалась у кого-нибудь из ваших родственниковтеток, дядьев, братьев, сестер, бабушек и дедушек?
Супруги энергично мотают головой, отрицая предположение врача.
В моей семье этого точно не было, говорит Эдвард.
И в моей тоже! подхватывает Элинор. Вы же знаете, доктор, что детям свойственно придумывать себе друзей. У Роуз в детстве была невидимая подружка по имени Лавендер. Элинор смеется, вспоминая то время. Год или два эта Лавендер повсюду сопровождала Роуз. Кажется, сестра тогда была в возрасте Мейбл. Пожалуй, даже старше. Ей было пять или шесть.
Да, но такие воображаемые друзья порождаются сознательным разумом. Судя по вашим рассказам, эта леди с огненными волосами появилась из ее подсознания. Сдается мне, что это, вкупе с другими симптомами, указывает на необычный тип эпилепсии. Как часто у вашей дочери имеют место эти эпизоды?
Не могу сказать с полной уверенностью, однако их частота нарастает. Возможно, каждый день. Дважды в день, а то и больше.
Элинор морщится. Края век заливает краска.
Доктор Харгривс кивает. Его обычная улыбка пропала. Эдвард сосредоточенно смотрит в свой бокал. Ему всегда нравился рубиновый цвет кларета. Но привычного комфортного состояния нет. Вино на его языке ощущается безвкусным, как вода.
Хорошо, говорит он, отставляя недопитый бокал и вскакивая на ноги. Что мы можем сделать? На дворедвадцатый век. Наверняка существуют какие-то средства. Я имею в виду, это нарушение не может быть неизлечимым. И оно никак не может быть эпилепсией. Мейбл никак не могла унаследовать эпилепсию. В наших семьях такая болезнь не наблюдалась. Чем бы ни являлось это нарушение, мы разгадаем загадку. Я не пожалею денег и оплачу любое необходимое лечение.