Максим объяснил, что приехал в Париж по делу. Надя собиралась податься в Лондон через неделю.
Тогда же, когда и он, Пьер надел Мишель кольцо, нельзя ему навязываться, мы чужие люди и всегда ими останемся.
Наде стало грустно. Нацепив трехцветную перевязь, чиновник поднялся.
Именем Республики объявляю вас мужем и женой, важно сказал он, можете поцеловать невесту, месье
К разочарованию клерка, поцелуя он не увидел. Девушка-фотограф словно вросла в половицы перед его столом. Барышня, похожая на каланчу, загораживала пару. Защелкала камера. Кто-то из нафталиновых стариков слабо крикнул: «Виват!».
Поцеловались, облегченно понял клерк, все у них будет хорошо, он велел секретарю:
Зовите следующую пару.
Плетеную корзинку с ароматной клубникой устроили на старинной скамейке с дубовой спинкой. По метромосту грохотали поезда шестой линии. Над острием Эйфелевой башни собирались серые облака. На западе громыхала гроза. Прислушавшись, Пьер заметил по-русски:
Собираем манатки, иначе мы промокнем до нитки
Теплый день сменился томными сумерками. Они приехали на Лебединый остров в коробочке, как называл свою машину Пьер. Детей пришлось держать на коленях. Получив румяный багет, перемазавшись сыром, малыши разделили сладкую дыньку, купленную у зеленщика на рю Жавель. Тата весело заметила:
На Луаре нас тоже ждут пикники, завтра мадам Ламбер в компании дочери и попугая отправлялась на запад.
Ты сегодня в последний раз покормил Жако, Дэниел, она потрепала темные кудри мальчика.
Малыш погрустнел.
У Эммануила живут попугаи, но маленькие. Мама, сын потерся о плечо Нади, давай заведем собачку или котика, женщина отозвалась:
Посмотрим, милый. В Лондоне, то есть в Банбери, есть и те и другие
Надя отчего-то подумала о Хэмпстеде. После встречи в издательстве «Галлимар» ноги принесли ее в квартал Марэ. Редактор отдела искусства заметил Наде:
Статьи хорошие, однако, он пощелкал пальцами, вам требуется вес в художественном мире. Сейчас вы никто, пусть и с докторатом. Ваши модельные годы позади, Надя велела себе молчать.
У вас за душой нет галереи или опыта работы в аукционном доме, редактор вернул ей папку, когда вы его получите, мы с удовольствием вас издадим.
Пьер пошел знакомиться с товаром, который издательство везло на московскую ярмарку. Надя все-таки не смогла обуздать свой язык.
Вы печатаете книгу месье де Лу, ядовито заметила она, а мой кузен полицейский, пусть и с образованием искусствоведа, редактор закатил глаза.
Мадам, он де Лу. Даже если он перепишет алфавит, его напечатают из-за фамилии. Он потомок Робеспьера, его предки веками служили Франции. Книгу расхватают как горячие пирожки именно потому, что он полицейский. Он занимается кражами в сфере искусства, это захватывающая тема. Жаль, что он не соглашается сфотографироваться для обложки с пистолетом
Настала очередь Нади закатывать глаза. Она не знала, для чего отправилась в Марэ.
То есть знаю, поправила себя женщина, я хотела посмотреть на бутик Ателье Майер
Надя не зашла в светящееся, наполненное геометрическими формами пространство. Лондонский магазин марки помещался на консервативной Олд-Бонд-стрит.
Главная контора у них в Шордиче, хмыкнула Надя, но там не торгуют, а рождают идеи. В Париже Сабина решила двинуться более современной дорогой.
Она пожалела, что не заглянула в нью-йоркский магазин марки на Пятой Авеню.
Но и заглядывать незачем, в Марэ к бутику вилась очередь, у них распродажа. В любом городе их осаждают модницы, Надя помнила слова Сабины, сказанные десять лет назад.
Я не отражаю ценностей ее марки, женщина оторвалась от витрины, она ничего не забывает. Она не возьмет меня даже уборщицей, не говоря о директоре по связям с общественностью.
Надя решила навестить лондонские аукционные дома.
Мне нужна работа и квартира, она помахала Дэниелу, я должна доказать судьям, что я стабильный человек, а не вертихвостка, которой меня представит адвокат Ворона
Виллем и сестра подобрали бы ей должность в компании, но Наде не хотелось сидеть на шее у родни.
И Брюссель, говоря откровенно, пока деревня, женщина сгрызла клубнику, но у меня еще появится галерея в Лондоне.
Тата повела детей посмотреть на миниатюрную копию нью-йоркской Статуи Свободы. Дэниел похвастался, что видел настоящую скульптуру. Мадам Ламбер ничего не знала о заключенном третьего дня в мэрии браке. Надя и Максим обещали молодой паре, как шутливо назвал их Волк, хранить молчание.
Я все объясню папе после вашего отъезда в СССР, сказала Надя сестре, а пока Таты здесь нет, я сделаю ваши фото на отдыхе, для семейного альбома
Максим слушал щелчки камеры от «К и К». Отпустив кузенов, Надя устроилась на скамейке рядом.
У Пьера заработала рация в выходной день, хихикнула женщина, а Мишель побежала к Тате и малышам. Она любит возиться с детьми, Максим неловко сказал:
Послушай, он не знал, как начать, но разозлился на себя: «Начни и все. Ей нужна работа, а это хороший шанс».
Послушай, повторил Волк, сегодня на совещании родилась одна идея, Надя прервала его в первую же минуту.
В СССР я отказывала Комитету, спокойно заметила женщина, и откажу здесь, Максим покраснел: «Мы не». Надя сочно подытожила:
Одна шайка-лейка. Вы хотели оплачивать мне аренду галереи в обмен на сведения о художниках и людях искусства, но такие делишки не по мне, Волк вздохнул.
То же самое я сказал коллегам, но я только предложил, Надя. Не обижайся на меня.
Ее пухлые губы испачкал клубничный сок. Ветер усилился, на песчаную аллею упали первые капли дождя.
Пьер оказался прав, темные глаза взглянули на него, сейчас ливанет. Я не обижаюсь, она поднесла сигарету к огоньку его зажигалки, но я тоже хотела попросить тебя о помощи. Мне нужен хороший адвокат в Лондоне, Максим уверенно улыбнулся.
Можешь не волноваться, он велел себе больше ничего не говорить, у тебя появится самый лучший защитник, Надя.
Дэниел и Зоя босиком бежали по аллее. Сын влетел в объятья Нади, она вдохнула запах речной воды и прибитой дождем пыли.
Все будет хорошо, Надя прижала к себе мальчика, не может не быть.
Унылый бетонный зал увешали красочными плакатами «Совэкспорфильма», рекламирующими оскаровских лауреатов и победителей кинофестивалейи. Пьер скользил глазами по ярким афишам.
«Война и мир», «Летят журавли», «Зеркало», он скрыл горькую усмешку, Тарковскому перекрывают кислород, однако им успешно торгуют на Западе.
Словно услышав его, вице-консул светским тоном сказал:
Я уверен, что вы посмотрели эту замечательную ленту, Пьер кивнул, Андрей Арсеньевич гордость нашей кинематографии.
«Софэкспортфильм» содержал кинотеатр «Космос» на Елисейских полях, однако Пьер пошел на сеанс в маленьком зале на Монпарнасе. Он плакал на фильмах Тарковского и предпочитал быть в зале один.
Или почти один, вице-консул радушно подвинул ему сигареты, в кино сидели только какие-то русские эмигранты, а я пошел домой пешком, потому что мне надо было успокоиться.
Пьер велел себе не отпускать шпилек, но не сдержал своего длинного, как говорил Джо, языка.
«Зеркало» не участвовало в фестивальных показах, заметил он, я имею в виду Канны или Венецию, вице-консул развел руками.
Андрей Арсеньевич, он говорил о режиссере с интонацией хорошего знакомого, не интересуется призами и подобной, консул пощелкал пальцами, мишурой. Поездкам за рубеж он предпочитает творческое уединение.
Как сказал наш великий поэт Пушкин, парень пыхнул «Союз-Аполлоном», что слава? Яркая заплата на ветхом рубище певца, Пьер понял:
Если бы не его акцент, я принял бы его за парижского интеллектуала. Французский у него отличный и он цитировал хороший перевод Пушкина.
Вице-консул носил переливающийся перламутром серый костюм и алый шелковый галстук. Пьер разглядел на лацкане партийный значок.
Разумеется, он член партии, сказал себе инспектор, других не пускают в дипломаты. Но очки у него такие, словно он завсегдатай кафе, где рассуждают о Фуко и Бодрийяре.
Очки в тонкой черной оправе были самого модного пошиба. Вице-консул полистал аккуратную папку, принесенную Пьером в новое здание посольства на бульваре маршала Ланна. Выстроенная в бруталистском стиле серая глыба пахла свежей краской. В старом особняке на рю Гренель, куда на приемы часто приглашали отца Пьера, теперь размещалась резиденция посла СССР.
Собирая документы, Пьер озаботился новым паспортом. Тетя Марта согласилась с его предложением.
Ты сыграешь на сентиментальных струнах, заметила тетя, твой отец был коммунистом, твои родители герои Сопротивления, ты ездишь на торжественную церемонию в форт де Жу
За могилами погибших партизан ухаживало правительство, но Пьер считал себя обязанным навещать захоронения. Тетя подытожила:
Что касается причин якобы пребывания твоих родителей в СССР, то все случилось тридцать лет назад. Кепка, если он жив, знает правду, но посольство таким интересоваться не станет.
Как и ожидал Пьер, вице-консул расплылся в умилительной улыбке.
Ваши родители навещали Москву как гости советского правительства, Пьер кивнул, формально вы гражданин СССР, месье барон, инспектор весело ответил:
В какой-то мере я движим ностальгией, месье вице-консул, однако существуют и рабочие обязанности, он взял письмо «Галлимара», нас интересует современная советская литература. Мы уже издали рассказы безвременно умершего месье Шукшина.
Прочитав с помощью Таты несколько рассказов в оригинале, Пьер грустно сказал:
Жаль, что он больше ничего не напишет. Он великий мастер, словно Чехов, инспектор продолжил:
Месье Паустовского, месье Можаева, он выучил фамилии наизусть, а сейчас мы хотим перевести повести месье Трифонова, вице-консул согласился:
Прекрасный писатель, представитель городского направления прозы, парень добавил:
Я балуюсь пером, однако это всего лишь наброски, зарисовки. Но кроме рабочих обязанностей, его голос стал еще слаще, вы едете в медовый месяц с мадам баронессой
Мишель почти не слушала разговор. С афиши, выполненной в стиле пятидесятых годов, на нее смотрела мать. Легкое платье Лады летело по ветру, среди песчаных барханов чернели силуэты юрт.
«Пустыня в цвету» с Ладой Яринич, прочла Мишель, повесть о грустной любви, она заставила себя очнуться.
Да, смущенно подтвердила Мишель, мы думали о Таити, но Советский Союз гораздо интереснее, месье вице-консул.
Мишель хотела отправиться на бульвар маршала Ланна в джинсах. Старшая сестра фыркнула:
В паспорте ты баронесса, документ действительно сделали за пару дней, ты живешь в апартаментах с видом на Нотр-Дам. Бери сумку и поехали.
Метро привезло их в ангар неподалеку от унылого канала, где теснились ржавые баржи. Пройдя в двери индустриального железа, Мишель ахнула: «Я и понятия не имела». Надя улыбнулась:
И никто не имеет, кроме профессионалов моды. Здесь продаются бракованные вещи, прототипы, одежда со съемок, она подвела Мишель к стойкам, все с большой скидкой
Мишель выбрала отделанный золотом бархатный казакин, юбку-солнце и казацкие, как их назвала Надя, сапожки. Наряд пришелся кстати. Над Парижем опять заморосил бесконечный дождь.
Разумеется, интереснее, обрадовался дипломат, посетив Ленинград, великий город белых ночей, колыбель нашей революции, вы отправитесь на бархатный сезон в Крым, который ничуть не хуже Ниццы. Добро пожаловать в Советский Союз, он захлопнул папку, ваши визы будут готовы на следующей неделе.
Обменявшись с консулом рукопожатием, Пьер взглянул на свой ролекс.
Идем, дорогая, он пропустил Мишель вперед, у меня деловой обед, а ты отправляйся по магазинам.
Мадам баронесса оставила после себя в комнатке нежный аромат весенних цветов. Потянувшись за блокнотом, вице-консул вспомнил свою любимую книгу.
В эту минуту край портьеры приподнялся, и на пороге показался мушкетер с благородным и красивым, но смертельно бледным лицом, пробормотал дипломат. Набрав прямой номер на Лубянке, он отрапортовал:
Товарищ Матвеев, все в порядке. Объект нашего интереса женился, но мадам баронесса глупа, как пробка и нам не помешает. Через месяц встречайте Атоса, товарищ Матвеев рассмеялся:
Это вы отлично придумали, товарищ. Спасибо за помощь, ждем досье на мушкетера.
Попрощавщись с товарищем Матвеевым, дипломат вывел на папке с документами барона: «Атос».
Часть двадцать вторая
СССРОсень 1977Москва
Когда твой друг в крови, крутилась кассета в переносном магнитофоне, а ла гер ком а ля гер
Деревянные шпаги со стуком скрестились. Федор Журавлев весело сказал:
Сдавайтесь, Арамис, Мотя откинул со лба прядку белокурых волос, вам не тягаться с Портосом
Над кустами розария деловито жужжали пчелы, деревья еще не подернулись желтизной. Над озером простиралось лазоревое небо начала осени. Первое сентября выпало на четверг.
Таможня, то есть я, Саша рассмеялся, дает добро на дополнительные каникулы. Пойдете в школу шестого, парни, у меня служебная командировка.
Саша вел операцию с ожидавшимся в Москве в воскресенье Атосом, как с легкой руки парижского дипломата назвали барона де Лу. Он доверял четырнадцатилетнему Федору.
Парень почти взрослый, хмыкнул Саша, жизнь у нас налаженная. Им надо позаботиться об ужинах, однако с полуфабрикатами они справятся.
Мальчики отводили Симочку в детский сад и забирали дочку домой. На холодильнике висело расписание спортивных секций и дополнительных занятий языками. Для Моти школьный год был последним. Летом сын переезжал в казарму суворовского училища. Федор тоже хотел отложить поступление в институт международных отношений. Саше понравилось намерение парня поработать на сибирских стройках.
Это твоя малая родина, серьезно сказал он Федору, сначал поедешь с комсомольским отрядом на восток, в комсомол мальчика принимали в этом году, а потом тебя ждет воздушный десант.
Помня о мечте Федора, Саша подмигнул парню.
После института ты отправишься носить фраки и передавать верительные грамоты
Саша не ожидал от дипломатов поворотливости, однако парижские коллеги хорошо поработали с вице-консулом. Парень не вызвал у месье де Лу никаких подозрений.
Или вызвал, поправил себя Саша, Атос стреляный воробей и на мякине его не проведешь, но мы узнаем об истинной цели его визита только в Москве.
Он велел себе не забегать вперед. В июле дети отдыхали у дедушки Давида на острове Возрождения. В августе Саша отвез семью в ведомственный санаторий в Крыму, откуда они отправились на настоящем военном корабле в Одессу. На тамошней киностудии Саша получил в подарок кассету с черновыми записями песен к будущему фильму о мушкетерах.
Симочка, возившася с игрушками на расстеленном покрывале, оживилась.
А ля гер, девочка отчаянно картавила, ком а ля гер, Мотя расхохотался:
У нее произношение лучше, чем у нас обоих, мальчик теснил Федора к мраморной ограде, сила ничего не решает, в фехтовании нужна ловкость
На одесской киностудии им показали наброски костюмов к ленте. Мотя попросил себе берет.
И пальто, как в каталоге, Мотя сам выбирал себе одежду, пожалуйста, папа
В пальто и пресловутом берете мальчик выглядел окончательным, как смеялся Саша, парижанином. В крымском санатории на закрытом показе они увидели новый американский фантастический фильм, где дрались на световых мечах.
Но мушкетеры лучше, Мотя почти выбил у Федора самодельную шпагу, он молодец, ничего не скажешь
Мотя едва успел поднять свою палку. Симочка, нахмурившись, размахивала маленькой сабелькой.
Я тоже, упрямо сказала девочка, тоже хоцу драться! Только я буду за Портоса.
В белокудрых кудряшках играло солнце. Симочка носила трогательно маленькие голубые джинсы и расшитую цветами кофточку. Летний загар еще не сошел, на носу и щеках девочки высыпали веснушки.