Актёры быстро разошлись. Клавдий даже приподнялся, чтобы увидеть лёгкую походку Мессалины. Сапожок обернулся, с удивлением заметил Клавдия и подбежал к нему.
Моё почтение, дядюшка!ласково проговорил он.Вот уж не думал, что ты интересуешься моим театром! Раньше ты был небольшим охотником до таких развлечений, хотя мне рассказывали, что Кальпурния иногда тебе приводит молоденьких девочек. Это так, дядюшка?
Клавдий густо покраснел, заёрзал, не зная, что ответить племяннику.
Или ты пришёл сюда высмотреть себе какую-нибудь сладкую курочку?допытывался Сапожок.Там вроде была парочка двенадцатилетних и очень хорошеньких. Хочешь, я кого-нибудь из них тебе пришлю?
Клавдий не доверял племяннику. Он знал, что, проведав о его неодолимой страсти, Сапожок сделает всё наоборот, лишь бы посмеяться и досадить ему.
Нет-нет, я просто прослышал о твоём необычном представлении, мне Нарцисс рассказал, вот и захотелось самому посмотреть,пролепетал он.
Калигула с недоверием посмотрел на дядю. Клавдий любопытством по отношению к нему никогда не отличался, больше того, всегда сторонился и ни на какие предложения Сапожка не откликался. Хотя внешне они поддерживали добрые отношения.
Ну и что, понравилось?
Да, будет интересно. Только почему Юпитер...Клавдий замялся, подыскивая точное слово.Ну почему именно он это делает с Церерой? Мне кажется, это скорее роль Бахуса. У Юпитера есть Юнона, жена, она никогда бы не позволила такую связь, ибо всегда отличалась ревнивым характером. А Бахусон пьяница, ветреник, он может дать Церере отведать вина из её же лоз, она опьянеет и тогда вполне может стать легкомысленной на какой-то миг...
Калигула слушал с интересом, понимая правоту Клавдия. Он хотел поддеть сенаторов появлением Юпитера с большим фаллосом, ибо только такие люди достойны уважения и имеют право принимать законы и судить других. Он хотел плюнуть им в лицо, но, послушав Клавдия, подумал, что трогать верховное божество не стоит, его могут не так понять, а гнусное распутство между Бахусом и Церерой растрясёт их не меньше. Тут уж он может не стесняться и вымажет Бахуса дерьмом с головы до ног, да так, что в первых рядах патрициев стошнит от жуткой вони.
А ты у нас головастенький, дядя! Я так и сделаю!обрадовался Сапожок.Приходи на моё представление, я оставлю тебе место в первом ряду.
Он легко сбежал вниз, оглянулся, чтобы помахать рукой дяде, и вдруг увидел в одном из дальних кресел низкорослого Сардака с гладкой лысиной, молча наблюдающего за ним из глубины амфитеатра. И тотчас холодок пробежал по спине.
«Не к добру, не к добру всё это»,прошептал про себя Сапожок, вспомнив свой безносый профиль.
Макрон осушил большую чашу красного терпкого вина и откинулся на подушки. Его широкое лицо с пористой кожей раскраснелось от выпитого. На подносе остывала зажаренная на вертеле нога молодой лани, префект к ней так и не прикоснулся. Сапожок отрезал большой кусок, молча положил на серебряное блюдо, подал гостю, пододвинув миску с зеленью и овощами.
Не хочу, потом,отмахнулся глава преторианцев.
Сардак ходит за мной по пятам,помедлив, сообщил Калигула.
Я знаю.
Что ты знаешь?всполошился Сапожок.
Что он выслеживает тебя. И таблички с безносым профилем его работа.
Макрон взглянул на побелевшее от страха лицо Гая Германика, у которого кусок застрял в горле, и еле заметная презрительная усмешка промелькнула на губах.
Ты хочешь сказать, что Сардак...внучатый племянник императора стал хватать мокрым ртом воздух, и все остальные слова умерли, не родившись.
Я ничего не хочу сказать,отрезал Макрон.
Он бросил выразительный взгляд на дверь, потом на потолок. Калигула подскочил, кинулся к двери, резко распахнул её, но за ней никого не оказалось. Гай оглядел свои покоикаждый уголок, каждый предмет, заглянул даже под кровать.
Калигула пригласил его в гости, и Квинт Макрон принял предложение. Впервые за всё это время. И не только потому, что не видел в этом ничего зазорного для своей репутациион же дал слово Тиберию присматривать за племянником,но ещё и потому, что всю последнюю неделю ломал себе голову тяжёлыми раздумьями. Столько он за целую жизнь не передумал. А всё упиралось в то, что гвардейцы, возвращавшиеся из Мизены с виллы Лукулла, по секрету сообщали, что император вот-вот распростится с жизнью. Он уже не мог самостоятельно пройти и шага. Тиберия носили в специальном кресле, кормили уже не с ложечки, а через трубку жидкими кашами, соками, протёртым куриным мясом, яйцами и всем, что можно было превратить в жидкий вид пищи. Он уже не узнавал своих старых слуг, которых звал когда-то по именам, а узрев одну из служанок, правитель неожиданно перепугался.
Зачем ты приехала, мама?испуганно забормотал властитель.Я не хочу тебя видеть, убирайся отсюда! Оставь меня в покое, я хочу умереть свободным, без твоего присмотра! Или ты приехала отравить меня?.. Да, ты снюхалась с Сапожком, ты решила поставить на него! Вон! Вон отсюда! Уберите её от меня! Заприте её в подвал и поставьте охрану! Задушите её! Немедленно!
Если б Тиберий не потерял в тот миг сознание, служанку пришлось бы попросту задушить. Через час он хоть и пришёл в себя, но подняться уже не мог. Лекари дают императору всего неделю жизни. Последние события и заставили Макрона резко пересмотреть своё отношение к Сапожку. Теперь ему необходимо было срочно наладить отношения с Сапожком, да ещё так, чтобы он не заподозрил их вынужденного характера. Вот почему он сидел, развалясь, в его покоях и вёл себя даже несколько грубовато, всем видом подчёркивая, что он пока хозяин положения и его надо упрашивать.
Ты не хочешь, чтоб я был императором?вернувшись к столу, напрямую спросил Сапожок.Ведь он уже труп, он скоро сгниёт заживо, я эту падаль даже на помойку выбросить не могу! Скоро весь Рим превратится в отстойную яму! Ты думаешь, я позволю править империей его лупоглазому внуку Гемеллу? Этому заикающемуся червяку, который боится всего на свете? Да уж лучше пусть Клавдий распоряжается вами! Он не такой глупец, как вы все!
Префект взял с блюда кусок мяса и стал рвать его зубами, казалось слушая Сапожка вполуха. Однако дерзкая речь этого мальчишки чуть не взорвала его, и только чудом он сдержался. Калигула, оценив хладнокровие префекта, снова наполнил чашу первого гвардейца вином.
Помоги мне, и мы вместе будем править империей!зашептал Калигула.Ты и я! Все удовольствия мира будут у наших ног, я осыплю тебя несметными богатствами...
Зачем они мне?перебил его Макрон, лениво доедая оленятину.Кусок мяса да кувшин вина в моём доме всегда найдутся, а восемь ассов и сейчас бренчат в кошельке, чтобы купить на ночь крепкую молодую кобылицу да погонять её в своё удовольствие. А иные пышные патрицианки сами готовы заплатить, лишь бы их взяли в оборот.
Янтарная капля жира застыла на подбородке префекта. Он омыл руки в широкой вазе, вытер их и лицо полотенцем, осушил до конца чашу с красным вином, шумно отрыгнул, усмехнулся, взглянув на вытянутое от страха лицо Сапожка, который не знал, что ответить гостю.
А станешь богатым, всегда найдётся тот, кто захочет отобрать у тебя твои сокровища. Ещё более сильный, чем ты. И вместе с ними соскребёт с земной доски и твою жизнь. А я хочу ещё пожить. За двадцать лет походов я научился спать на жёсткой земле, питаться водой, хлебом и овечьим сыром. Жена, ты знаешь, набила огромную перину, в которую как в воду проваливаешься, так я две ночи подряд заснуть не мог. Не выдержал, лёг на жёсткий пол и проспал до утра как убитый, поднялся бодрый и радостный. Я не могу есть рыбу, фрукты, грибы, лакомиться разносолами, потому что так устроен мой желудок, он их не принимает. Клянусь, я не знаю, для чего мне нужно много денег. Жена не успевает потратить и те, что я приношу. Мне всего хватает, Сапожок, я не знаю, чего мне ещё желать. И спрашивается: а зачем тогда что-то менять? Ради чего идти на риск? Ответь мне. Может быть, и есть что-то такое, чего я очень хочу, но оно мне пока недоступно, может быть, я этого не знаю. Просвети меня.Та же еле заметная усмешка проскользнула на его жирных губах.
Несколько секунд Калигула молчал, неподвижно глядя на Макрона. Августейший племянник плохо понимал витиеватую речь Квинта Невия. Ну хорошо, не хочешь денег, не бери, но скажи, за кого ты. За этого мертвеца, который уже ничего не соображает, а значит, против него, Сапожка, скажи честно, чего юлить? Но префект решил схитрить, он считал, что Гай Германик недостоин того, чтобы с ним говорить честно и открыто.
Калигулу это задело, но он не стал выказывать обиду. С хитрецамипо их же расчёту.
Но есть всё же то, что тебе недоступно, Квинт,помедлив, проговорил Сапожок.
И что же это?
Я знаю, что ты давно жаждешь завалить мою сестру Юлию Друзиллу, но она тебе неподвластна. Она этого не хочет, и ни твоя сила, ни твои деньги тут не помогут. Разве не так?
В зелёных глазах Макрона вспыхнул огонёк похоти.
А кто поможет?осторожно поинтересовался он.
Я могу тебе помочь.
Гость задумался. Ему действительно давно хотелось обладать дочерью знаменитого Германика и правнучкой Августа. Лёгкая, воздушная, словно наполненная свежестью и ароматом лесных ветерков, она единственная из обитателей императорского дворца вызывала восхищение старого вояки, и каждый раз сердце его вздрагивало, едва он видел её.
Сапожок тут попал точно в цель. Теперь оставалось ответить лишь на один вопрос: стоило ли ради этого прерывать нить жизни прежнего императора?
Разве это плохой договор?чувствуя слабину начальника гвардии, пошёл в атаку Калигула.Мы оба получаем то, что хотели, и оба выигрываем. Сейчас ты тоже зависишь от Сардака, он в любую секунду может оборвать и твою жизнь, если мой дед воспылает недоверием к тебе. Возьми того же Сеяна! Казалось бы, не было друга лучше у Тиберия, он вверил ему всю империю, назначил консулом, пообещал в жёны мою сестру. А где ныне его голова?
Макрон нахмурился. Настала пора принять последнее решение: с кем он ныне? Умрёт вместе с догнивающим Тиберием или останется с новым молодым императором? Сапожок умеет находить нужные слова и убеждать. Этого у него не отнять. И сенат племянничек в несколько мгновений укротит. И ему, Макрону, будет всем обязан. Разве этого мало? А ещё Юлия...
Когда я получу её?
Ты хочешь сестру прямо сейчас?встрепенулся Калигула.
Что ж откладывать.Префект сам наполнил вином чашу и стал пить медленно, по глотку, причмокивая и облизывая губы.На вилле Лукулла возникли некоторые сложности, и мне завтра придётся туда выехать. На день, на два...
И через два дня всё свершится?У Сапожка от этого предположения пересохло в горле.
Чего тянуть?
Да, конечно!
Калигула поднялся и снова сел. Ноги подогнулись.
Сейчас она придёт к тебе,прошептал он.
Он встал и вышел из гостиной. Спальня Юлии была рядом, и Сапожок постучал. Послышались её лёгкие шаги, дверь открылась, и она, увидев его, бросилась к нему на шею.
А я уже начала злиться на тебя. Слышала, как о чём-то бубните с Макроном, и подумала: как он может вести беседы с этим ослом и забыть обо мне! А ты вспомнил, любимый мой!
Она впилась в его рот и долго не разжимала объятий.
Славненький мой, пойдём в бассейн, я так люблю, когда мы этим занимаемся в воде, что меня уже бьёт нервная дрожь, ну пойдём, пойдём!зашептала она.
Она схватила его за руку, чтобы вести туда, но он её остановил:
Подожди, мне надо поговорить с тобой.
Там и поговорим.
Нет, лучше здесь.
Она замерла, вглядываясь в его глаза:
Что опять случилось?
Ничего. Просто мы договорились с Макроном, что он сам закончит несчастные дни нашего деда и сегодня же вечером провозгласит меня императором.
Юлия просияла, снова бросилась ему на шею:
И тогда мы сможем пожениться?!
Конечно!
Какой ты умный! Наконец-то я стану твоей женой! Как долго я об этом мечтала!В припадке восторга она даже укусила его мочку уха, и он вскрикнул от боли:
Ты с ума сошла!
Ещё бы! Я без ума от счастья!
Но Макрон поставил мне одно условие,помрачнев, охладил пыл сестры Калигула.
Какое?
Сапожок с грустью взглянул на неё и отвёл взгляд.
Чего он хочет?не поняла Юлия.
Калигула не ответил, повалился в одежде на кровать, рухнул на белоснежное покрывало в своих пыльных сапожках, голенища которых он столь же лихо, как все преторианцы, подворачивал, потянулся, сладко с подвывом зевнул.
Он хочет меня?!догадалась Друзилла.
А что же ещё?
А ты не сказал ему, что этого никогда не будет? Что я лучше умру, чем лягу в кровать с этим мерзким животным?!в гневе воскликнула Друзилла.
Я пообещал, что ты это сделаешь ради меня.
Юлия была потрясена. Несколько секунд она не могла выговорить ни слова. Сапожок неожиданно поднялся, встал перед сестрой на колени, обнял её ноги.
Да, он мерзкое животное, тварь, скотина, падаль,скороговоркой зашептал он.Но что делать, если другого выхода нет? Сардак ходит за мной по пятам и готовит удавку. Ты хочешь, чтоб он задушил меня? Хочешь, чтоб я умер, да?
Нет-нет, любимый мой,она подняла его с колен,но я хочу принадлежать только тебе. Тебе и больше никому. Мне сейчас трудно это объяснить. Разве вишня родит лимон? И потом, мне ненавистна сама мысль, что кто-то другой будет со мной, я не переживу этого!Юлия закрыла лицо руками, залилась слезами, упав на постель.
Калигула не ожидал такого поворота. Ему самому было неприятно отдавать свою нежную голубку в лапы грубого преторианца, которого, казалось, грязная, грубая шлюха возбудила бы гораздо сильнее, нежели чистая и прекрасная Юлия. Но Сапожок понимал: когда питаешься одной солониной с чёрствым, прогорклым хлебом, иногда хочется полакомиться и сочным барашком с горячими тонкими лепёшками. Никто только не знал, придётся ли старому гвардейцу по вкусу такая резкая перемена блюд.
Гай Германии нахмурился, присел на кровать, погладил Юлию по спине. Она успокаивалась.
Хорошо, не надо плакать,проговорил он.Я пойду и откажу Макрону...
Юлия поднялась, упала ему на грудь. Сапожок обнял её.
Я люблю тебя,сквозь слёзы прошептала она.А ты? Ты любишь меня?
Неужели ты в этом сомневаешься, голубка моя? Но давай простимся...
Как... простимся?Юлия обратила к нему заплаканное лицо.
Через несколько дней Сардак убьёт меня. Дощечки с безносым профилем были предупреждением. А приказ исходит от Тиберия.
Но...
Я знаю!твёрдо сказал он.Неужели ты думаешь, я бы смог пойти на эти страшные условия Макрона, если б мне ничего не угрожало? Да никогда! Но ради твоих маленьких грудок, похожих на двух голубков с нежными клювиками, ради твоей мшистой норки, где любит греться мой юркий мышонок, ради твоего язычка, похожего на огонь, умеющий разжигать всё на свете, ради твоих ног, бёдер я готов умереть!Калигула настолько поверил в сказанное им, что слёзы выступили на его глазах.
Твои слова как амброзия богов!Юлия обняла его с такой страстью, что чуть не задушила в своих объятиях.
Гай Германии закашлялся, сполз с кровати. Он немного наигрывал, как это делал всегда, но всегда столь естественно, что заподозрить его в неискренности было невозможно.
Я сделаю всё, что ты скажешь!смахнув слезу, самозабвенно проговорила она.Некоторое время будет противно, я буду казаться себе грязной, отвратной, но потом это пройдёт. Только не выходи, я не хочу, чтоб ты видел!
Юлия вышла, но тут же вернулась, подошла к столику, открыла шкатулку, достала флакон с маслом кипариса, капнула на палец, смазав несколько точек на своём теле. Эфирное снадобье защищало душу от чужих дурных проникновений. Она поправила платье, подошла к двери, кокетливо покачивая бёдрами. Обернулась с ухмылкой на лице.
А у него, насколько я знаю, потолще твоего! Меня это уже возбуждает!хохотнула и вышла за дверь.
Шлюха,прошипел ей вслед Калигула.
4
В своё время Ливия, желая порадеть родному внуку в его учёных изысканиях, наняла ему четверых греков вольноотпущенников. Когда-то их привезли в Рим рабами, но они благодаря уму, стараниям и таланту сумели скопить денег, купить вольную и работать уже по найму. Из пятидесяти кандидатов Клавдий отобрал себе в помощь четверых секретарей. Нарцисс отвечал за письма, архив и переписку, Полибий за библиотеку и поступление новых рукописей, Каллист, имевший безукоризненный почерк, подрабатывал писцом, Паллант ведал всеми делами, помогая Кальпурнии, каковая исполняла обязанности служанки, любовницы и экономки в счётных и иных делах. Из всей четвёрки самым богатым был Паллант, он мог не утруждать себя работой, но его привлекала возможность бывать в императорском дворце, расширять свои деловые связи и знать намерения правителя. Он посещал Клавдия два-три раза в неделю, не больше, в то время как остальные находились при нём постоянно, и работа находилась всегда. Поступали новые папирусы, ветшали старые, и приходилось их переписывать, приводить в порядок библиотеку, отвечать на письма. К услугам племянника прибегала и императорская канцелярия, ибо лучших переводчиков и каллиграфов даже у них не было.