- Они идут! - Катон предупредил людей рядом с ним, когда первые испуганные ржания послышались с того места, где стояли кони.
Когда над пламенем была выдвинута третья лестница, первый из врагов бросился наперерез. Он держал в руках маленький щит и топор, поднятый над головой, его лицо искажала гримаса торжества, обнажая беззубый рот.
Катон расставил ноги в стороны и слегка согнул опорную ногу, чтобы поглотить удар человека. Мгновение спустя острие топора пробило верхнюю часть его щита и вгрызлось в слоистую древесину. Он сдержал отдачу от удара, а затем изо всех сил толкнулся назад, врезавшись своим овальным щитом в щит противника. Разбойник попятился назад к пламени возле лестницы, затем застонал от ожоговой боли и рванул впередкак раз на острие меча ауксилария слева от Катона. Лезвие вонзилось глубоко в кишки человека, затем его провернули и выдернули назад. Разбойник, пошатываясь, встал на пути второго человека, преодолевавшего лестницу, и был отброшен в сторону, упав в пламя, где он кричал и корчился, пока его пожирало пламя.
Второй человек, как и те, что стояли за ним, тоже держал щит и топор, и Катон понял, что они были выбраны для ближнего боя, чтобы возглавить атаку. Он сразу же двинулся влево от Катона, чтобы зарубить там ауксилария и освободить место для следующего из своих товарищей, который пошел вправо. Третий направился к Катону.
Верхняя часть щита получила еще больше повреждений, когда топор раздробил край недалеко от первого удара. Катон снова отбил удар, но на этот раз его противник был более осторожен в своих движениях и принял удар на свой щит, затем они оба уперлись в свои щиты, упираясь ногами. Катон удержал позицию, но когда за первым рядом навалились новые разбойники и набросились на защитников, он был вынужден отступить, а ауксилларии отступили вместе с ним. Бой за ворота был проигран...
- Нет! - рыкнул Катон на себя. Он отбросил щит назад, ударил им вперед и одновременно ткнул гладием. Он почувствовал, как острие пронзило плоть, а затем вошло в кость, и с силой двинул острием меча из стороны в сторону, прежде чем вырвать его. Затем он резко крутанулся, чтобы восстановить равновесие за своим щитом и отбросить раненого противника назад. Быстрым ударом справа он ранил следующего человека в бедро, не более чем просто рана, но достаточная, чтобы тот отпрянул от боя, загораживая собой людей, спешащих пересечь костер и спастись от обжигающего жара пламени с обеих сторон.
- Отступаем! - крикнул Массимилиан сзади него. - Они за стеной! Отступаем!
Катон зарычал и выставил вперед свой щит, быстро оглянувшись через плечо. Он увидел, как несколько ауксилариев и два погонщика мулов промчались мимо подножия башни к импровизированной баррикаде перед двумя сараями. Еще больше людей бежало от частокола, среди них был Массимилиан, который махал в сторону редута. Катон обернулся и увидел, что четвертая лестница расширила путь через огонь, и теперь большая группа людей начала перебираться через нее.
- Когда я отдам приказ, отступайте за укрепления. Как только завалите выбранного вами ублюдка, поворачивайте и бегите к повозкам. Готовы... - Он дал команду ауксилариям с обеих сторон приготовиться, а затем проревел: - В атаку!
Впятером они рванулись вперед, уперев щиты в плечи, и врезались в передовую шеренгу разбойников, отбросив их назад, в сторону, сбивая с ног, и заставив их товарищей позади них остановиться на месте.
- Отходим! - крикнул Катон.
Солдаты повернулись и побежали. Но Катон оставался на месте, стоя, полусогнув колени, слегка наклонившись вперед, с щитом слева и мечом на уровне пояса, готовый к новому удару. Разбойники перед ним заколебались, не желая сражаться с перевязанным офицером, стоящим перед ними, его единственный глаз сверкал, отражая блики огня на их спинах. Его лицо исказилось в злобном оскале, а с кончика гладия, слегка покачивающегося из стороны в сторону, капала кровь.
- Кто первый? - прорычал он. - Давайте, вы, уродливые ублюдки... кто первый?
Когда никто из них не сдвинулся с места, он шагнул вперед и нанес косой удар справа, пробив щит противника. Затем он метнулся влево за своим щитом и ударил им в бок другого разбойника, вбив его в обугленные остатки боковой части ворот. Не успел он прийти в себя, как на него бросился другой разбойник, и Катон опустился на одно колено и ударил мечом по низкой дуге, под углом врезавшись в голень противника и раздробив кость. Человек подался вперед, и его вес столкнулся с плечом Катона и боковой частью его шлема. Удар свалил его с ног, и он тяжело упал на землю, выпустив воздух из легких с надрывным вздохом. Разбойник приземлился на него сверху, но тут же перекатился в сторону и выпустил топор, с болезненным стоном потянувшись к раненой голени.
Меч Катона вылетел из его руки, когда он падал, и лежал в двух шагах от него, вне пределов досягаемости. Он все еще держал щит и поднял его, с трудом поднимаясь на ноги. Разбойники, которых некому было остановить, хлынули по лестницам в аванпост, и несколько человек окружили Катона, подняв щиты и оружие. Он быстро повернулся в одну сторону, затем в другую, его правая рука сжалась в кулак, решив сражаться голыми руками, а если понадобится, то и зубами. Он мельком увидел Массимилиана, стоявшего на средней повозке и неистово махавшего ему рукой, в то время как защитники по обе стороны смотрели на него. Перед ними внутренняя часть заставы кишела людьми в шкурах, готовыми атаковать последнюю линию обороны и перебить тех, кто стоял позади.
- Сюда, господин! Беги к нам!
Он тряхнул головой и наполнил свои легкие, прокричав в последний раз: - За Рим, парни! Сражайтесь до последнего за Рим! - Затем он взял себя в руки и бросился на ближайшего из своих врагов. Он отбросил его назад, затем бросил свой щит в другого, а затем обхватил руками шею первого, чтобы задушить его. Его противник пытался освободиться, цепляясь за руки Катона, тогда он ударил Катона кулаком в лицо и впился пальцами в его щеку и челюсть.
Катон зарычал, сделал выпад и вгрызся в руку мужчины, чувствуя, как плоть и кость поддаются под его зубами. Человек завизжал от боли, а Катон повис, тряся головой, как это делал Кассий, когда выслеживал добычу. Он почувствовал чью-то фигуру у своего плеча, а затем глубокий голос проревел: - Хватит!
Удар по его шлему вызвал взрыв ярких вспышек света, а затем наступила темнота. Последние слова, которые Катон услышал, прежде чем потерял сознание, были: - Луций... мой сын...
*************
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Он пришел в себя от неожиданности, когда ему в лицо выплеснули ведро воды. Он вздрогнул и резко повернул голову в сторону. Онемевшая, тошнотворная боль заполнила его череп и заставила его отплевываться. Чья-то нога пнула его в бок.
- Вставай, римская собака!
Он моргнул, и его неповрежденный глаз приоткрылся. В небе над головой было светло, и только самые яркие звезды мерцали на предрассветных небесах. Некоторое время он лежал так, чувствуя синяки на своем теле и корку засохшей крови на губах и лице. С него сняли шлем, пояс с мечом, кинжал и ножны. Он почувствовал вкус крови во рту, вспомнил человека, которого укусил, и повернул голову, чтобы с отвращением сплюнуть.
Его снова пнули, на этот раз сильнее, и он издал стон.
- Поднимайся, я сказал!
Он заставил себя перекатиться на руки и колени и подняться, пока не устоял на ногах у основания сторожевой башни. Голова все еще раскалывалась, и он наклонился вперед, чтобы его вырвало, пока разбойники вокруг него насмехались. Когда его кишки опустели, он отошел в сторону, чтобы избежать вони, поднимавшейся от лужи под ним. Выпрямившись, он уставился на говорившего с ним человека. Предводитель разбойников был жилистым мужчиной средних лет с темной бородой, пронизанной сединой. Он носил кожаную кирасу и волчью шкуру, передние лапы которой скрепляла золотая брошь на шее. Его шлем был сделан из бронзы, с тонкой защитной полосой над носом и откидными щитками для защиты щек. Макушку шлема украшали большие бараньи рога и плюмаж из темного конского волоса. Он посмотрел на Катона без всяких видимых чувств, прежде чем снова заговорил на латыни с сильным акцентом.
- Тыримский полководец.
Катон не знал, был ли это вопрос или утверждение, и промолчал.
- Я знаю, кто ты. Я узнал это от одного из твоих солдат, прежде чем мы его убили.
Оглядев внутреннюю часть аванпоста впервые после того, как он пришел в сознание, он увидел разрушения, которые произошли после того, как он был сбит с ног. На земле и на трех повозках перед сараями лежали тела. Огонь в воротах был не более чем тлеющими углями, погребенными под накрытыми мехами лестницами, которые местами прогорели насквозь. Некоторые из лошадей и мулов были зарезаны и лежали жалкими кучками вдоль перекладин, к которым они были привязаны. Тех, кого Массимилиану не удалось заколоть, связали веревками и повели с заставы более молодые разбойники. Один из них оглянулся и бросил на него торжествующий взгляд, и Катон узнал в нем Кальгарнона, мальчика, которого они захватили. Другие люди выходили из заставы, неся припасы и снаряжение, награбленное с повозок и тел защитников. В разрушенном форпосте оставалось не более десяти разбойников. Тела двух человек, которых уже невозможно было узнать, были привязаны спина к спине вокруг одной из опор башни. Раздетых до набедренных повязок, их грубо пытали ножами, и они были покрыты кровью, вытекавшей из неглубоких порезов на их лицах и туловищах. К другой опоре башни был привязан центурион Массимилиан. На его правой руке была повязка, а лицо было также в порезах и синяках. Как и с Катона, с него был снят шлем и оружие.
Катон сглотнул и прочистил горло. - Я префект Квинт Лициний Катон, командующий войсками на этом острове.
- Теперь ты не командующий - Рот разбойника коротко дернулся от удовольствия. - Теперь ты пленник горного царя.
- Царь гор? - Теперь настала очередь Катона принужденно улыбнуться. - Это чересчур великий титул для предводителя банды грабителей.
- Мы захватили этот форпост и уничтожили его гарнизон, и мы уже навели страх на все уголки этой провинции. - Предводитель разбойников слегка склонил голову на одну сторону. - Неплохо для банды разбойников.
- Как тебя зовут? - потребовал ответа Катон.
Разбойник заколебался и пожал плечами.
- Беникий из Иленсы.
- Почему ты пощадил меня и моего центуриона?
- А ты как думаешь? Командующий римскими войсками на острове и один из его старших офицеров наверняка стоят немалого выкупа. Мы отправим сообщение наместнику, как только доберемся до нашего лагеря. Мы дадим ему десять дней на выполнение наших требований, и если он откажется, мы отправим ему голову центуриона. Если и через десять дней ответа не будет, мы пошлем одну из твоих рук...
Катон сомневался, что Скурра или, что еще важнее, его управляющий согласится на требование выкупа, который придется выплачивать из казны, столь усердно собираемой для личного блага правителя. Сомнительная перспектива для вождя разбойников, и печальный конец для Катона.
Катон указал на повозки, где защитники дали свой последний бой.
- Есть ли еще выжившие из моих людей?
- Ни одного. Мы убили большинство во время атаки. Горстка сдалась. Двоих мы оставили для допроса, а остальным перерезали глотки. Теперь, когда мы собрали всю добычу, которую можем унести с собой, да и ты очнулся, так что мы уходим. - Беникий отдал приказ, и двое из его людей подошли к Катону с веревкой. Пока один завел его руки за спину, другой крепко связал ему запястья и провел веревку по спине и вокруг шеи, завязав петлю и оставив достаточно для поводка длиной около двух метров. То же самое они проделали с Массимилианом и подвели его к Катону.
Оба римлянина обменялись грустными кивками.
- Рад, что вы живы, господин, - пробормотал центурион.
- Что с тобой произошло и как все закончилось?
Наступило короткое молчание, когда центурион со стыдом опустил голову. По обычаю центурионы вели своих людей в бой и покидали поле последними, сражаясь насмерть, если это было необходимо. Плен был высшим позором для центурионов.
- Мы держали среднюю повозку столько, сколько могли. Меня оттащили от нее, сбросили на землю и ударили копьем по голове. Я бы умер, если бы этот не отозвал своих псов. Есть идеи, почему нас пощадили, господин?
- Выкуп, говорит он. - Катон не стал вдаваться в подробности возможной судьбы своего спутника.
- Хватит болтать! - прервал Беникий. Он оглядел заставу и обратился к оставшимся внутри людям, указывая на почерневшие ворота. В этот момент прибежал Кальгарнон, крича в тревоге и жестом показывая вниз по склону. Произошел торопливый обмен мнениями, прежде чем Беникий взбежал по лестнице на сторожевую башню. Катон услышал вдалеке крики.
- Что происходит? - спросил Массимилиан.
- Не знаю. Хотя для наших друзей это звучит не очень хорошо.
На заставу прибежало еще больше разбойников, среди которых были и молодые люди, бросившие мулов. Страх в их лицах был очевиден. Раздался звук рога, и все повернулись на звук.
- Это колонна помощи! - Ушибленное лицо Массимилиана расплылось в ухмылке. - Клянусь богами, они, должно быть, шли быстро. Мы спасены, господин!
- Я бы пока на это не рассчитывал...
Беникий перегнулся через парапет сторожевой башни и прокричал приказ своим людям. Сразу же несколько из них подбежали к трем уцелевшим подводам и стали оттаскивать тела в сторону. Другие поспешили вверх по валу и заняли позиции вдоль частокола. Как только путь был свободен, первая группа подкатила одну из повозок к воротам и вкатила ее на место над обугленными бревнами и еще дымящимися углями. Другую повозку поставили рядом, а варвары забрались на них и приготовили оружие.
- Что это у нас тут происходит - Массимилиан усмехнулся, наслаждаясь резким поворотом судьбы. - Неужели, эти варвары попали в ту же ловушку, что и мы, господин.
- Похоже на то, - согласился Катон. Он не хотел давать центуриону и себе ложную надежду. Они все еще были крепко связаны и являлись пленниками Беникия и его людей. Он не питал иллюзий относительно их судьбы, если бы оказалось, что положение разбойников безнадежно. Они будут мертвы еще до того, как первый римлянин из деблокирующей колонны ступит на заставу. Он тихо произнес. - Сиди тихо. Давай пока помолчим.
Массимилиан вопросительно посмотрел на него, затем, заметив предупреждающий взгляд Катона, кивнул и слегка опустил голову, чтобы не встретиться взглядом с кем-нибудь из врагов.
Беникий заскочил на лестницу и спустился вниз. Он приостановился, постучав кулаком по подбородку, затем обернулся к Катону.
- Похоже, что твой вчерашний сигнал предупреждения был замечен, префект. Ваши люди окружили это укепление. К счастью, большинство моих людей уже сбежали в лес с добычей.
- Но не ты и не эти люди.
- Нет.
- Вы не сможете продержаться. У тебя меньше людей, чем у меня, и нет ворот, чтобы защитить тебя. Лучше сдаться. Если вы решите сражаться, вы наверняка умрете. Ты и все твои люди.
- И ты тоже. - Беникий постучал по рукоятке из слоновой кости кинжала, притороченного к его поясу, и Катон узнал в нем тот самый, который у него отобрали, когда он был без сознания. - Я перережу вам глотки задолго до того, как ваши солдаты прикончат меня... Но будем надеяться, что до этого не дойдет, а? Я не намерен ни умирать здесь, ни сдаваться вам, римлянам.
- Как ты думаешь сбежать?
- Я и мои люди выйдем отсюда с вами в качестве заложников. Ваши люди вряд ли будут рисковать вашими жизнями, останавливая нас.
Учитывая то, что он знал о вероятности того, что наместник заплатит какой-либо выкуп, Катон понимал, что они с такой же вероятностью умрут как пленники во вражеском лагере, как и здесь, на аванпосте. Вопрос был только во времени.
За стенами частокола послышался стук копыт, и раздался голос.
- Вы на заставе! Кто будет говорить со мной?
Катон узнал голос Аполлония. Значит, первыми на сигнал откликнулись люди из каструма под Августисом. Слишком поздно, чтобы спасти аванпост, но достаточно вовремя, чтобы отомстить за маленький гарнизон, который сражался до последнего.
Беникий поспешил к крепостному валу и взобрался на помост.
- Я! Я здесь командую.
- Кто ты, назовись? - спросил Аполлоний. - Как я должен к тебе обращаться?
- Беникий из Иленсы. Командир армии горного Царя.
- Послушай меня, Беникий. Я предложу тебе и твоим людям жизнь, если вы сложите оружие и сдадитесь. Вы будете рабами, но останетесь живы. Если вы не сдадитесь, мы возьмем форт и убьем вас всех.
- У нас заложники, - ответил Беникий.
- Выжившие из гарнизона? Сколько их?
Беникий повернулся и выкрикнул приказ. Двое из его людей схватили Катона и Массимилиана за грудки и повели их к предводителю разбойников. Беникий подтолкнул пленников к краю парапета. Катон увидел Аполлония и нескольких конных ауксиллариев в пятнадцати метрах от внешнего рва. В ста шагах дальше по склону находился остальной конный контингент. Отряды пехоты располагались примерно на равных расстояниях вокруг аванпоста.