Красные выиграли первую гонку, и гибкий бородатый возничий забрал свой венок, прежде чем вернул свою квадригу к стартовым воротам. Шум толпы утих, и Катон встал, чтобы растянуть спину, небрежно глядя на преторианцев. Он узнал лица из Второй когорты, и один мужчина помахал ему, когда их взгляды встретились. Прежде чем он смог сдержаться, Катон помахал в ответ. Некоторые из окружавших преторианца подняли глаза, чтобы увидеть, что привлекло его внимание, и один из них поднес ладони ко рту и крикнул: «Катон! Катон! Катон!»
Один за другим к нему присоединились его друзья, ударяя кулаками в воздух, за ними следовали другие люди из когорты, а затем преторианцы из других подразделений, поворачиваясь к Катону и повторяя его имя.
- Похоже, ходят слухи, что с тобой обошлись грубо и несправедливо, - поразмышлял Макрон, когда ближайшая часть толпы подхватила скандирование, уловив энтузиазм преторианцев и наслаждаясь тем, что они были частью этого.
- Катон! Катон! Катон!
Объект поклонения увидел, что командующий преторианской гвардией оглянулся на своих людей и нахмурился. Он быстро сел, его пульс участился.
- Катон! - радостно крикнул Макрон. - Катон!
- Прекрати! - прорычал Катон, сгорбившись и опустив голову.
Макрон застыл, разинув рот. Потом покачал головой. - В чем дело? Почему бы не насладиться лучами солнца? Побыть любимцем толпы совсем не вредно, а?
- Неужели? - Катон впился в него взглядом. - Как ты думаешь, как Бурр отреагирует завтра, когда мне придется столкнуться с ним и остальными? Ты думаешь, он будет счастлив, если мое имя вот так швыряют ему в лицо? Юпитер Всеблагой
Макрон понял суть дела и посмотрел вперед. Даже несмотря на то, что Катон пытался как можно дольше держаться вне поля зрения, песнопения продолжали распространяться, пока наконец весь Цирк не отозвался эхом от его имени. Каждый раз, когда он раздавался, это было похоже на удар по ушам, и он молился богам, чтобы это прекратилось. Наконец прозвучали трубы для следующего забега, и внимание толпы переключилось на ворота, когда стартовый судья потянулся к рычагу.
Катон посмотрел на свои сандалии, когда толпа испустила рев, и шум криков соперничающих болельщиков слился в оглушительной какофонии. Всякая надежда на то, что на следующий день он представится начальству скромным офицером, просто выполняющим свой долг, была утеряна. Бурр накажет его за это нежелательное и не востребованное признание, так же верно, как не было никаких сомнений относительно результата первой гонки дня.
Нарастающая буря голосов, хором произносивших его имя незадолго до этого, теперь, казалось, насмехалась над ним со всех сторон.
*************
ГЛАВА ШЕСТАЯ
К тому времени, когда Катон добрался до вестибулума императорского зала для аудиенций, там уже находились десятки просителей, а также другие, такие же, как и он, которым было велено предстать перед императором и его советниками. Некоторые с тревогой сидели на скамьях вдоль стен, недоумевая, зачем они здесь, и страшась причины. Другие были полны негодования из-за какой-то несправедливости, допущенной по отношению к ним, и с удовольствием излагали свои доводы тому, кого могли выловить в тесном помещении.
- Это возмутительно, - ворчал худой смуглый мужчина, стоявший рядом с Катоном. Катон притворился, что не слышит, а тот шагнул к нему и покачал головой. - Заставляет меня ждать здесь, пока мои корабли простаивают в порту.
- Ах! - Катон сочувственно улыбнулся, но тут же пожалел, что сделал это, когда мужчина придвинулся поближе.
- Именно так. Сидеть без дела, пока грузы зерна и масла пылятся на складах в Каралисе. - Судовладелец нахмурился. - Могу тебя заверить, что это обходится мне в целое состояние.
- Что же случилось?
Глаза мужчины ненадолго расширились. - Как ты можешь не знать?
- Я только что вернулся в Рим с востока.
- Ах, мои извинения. - Он оглядел Катона с ног до головы, рассматривая его военный наряд и фалеры, прикрепленные к ремням, и быстро решил, что старший офицер армииэто знакомый, которого стоит иметь. Он протянул руку. - Рианарийэто мое имя, я судовладелец.
-Так я и предполагал.
- Я предоставляю недорогие услуги по перевозке грузов и пассажиров на Сардинию и Корсику. Ничего вычурного, как ты понимаешь, просто надежные услуги по самым дешевым ценам, которые только можно найти. Если тебе когда-нибудь понадобится проезд из Остии на острова, ищи меня.
- Я обязательно это сделаю, - кивнул Катон, задаваясь вопросом, что мог сделать Рианарий, чтобы оправдать такое хвастовство ценами. - Так почему ты здесь? В чем проблема?
- Эти истории о чуме в южном регионе Сардинии. Ходят даже слухи, что претор Остии собирается ввести карантин для кораблей, прибывающих из Каралиса, и запретить кому-либо плавать туда. Это, конечно, чепуха... Прости, я не расслышал твоего имени, - подсказал он.
- Квинт Лициний Катон, трибун преторианской гвардии. Или, по крайней мере, был им.
- Трибун, да? Что ж, я рад познакомиться с тобой, господин. А моё полное имя Олеарий Рианарий Пробитас.
- Очень приятно. Так, а что известно о чуме, о которой ты упомянул?
- Впервые я услышал об этом чуть больше месяца назад. Сообщения от моряков и пассажиров, прибывавших в Остию. Очевидно, среди рабов на одной из крупных вилл на юге острова вспыхнула болезнь. Эпидемия распространилась на другие хозяйства поблизости, а затем достигла городов. Говорят, Каралис сильно пострадал, но я разговаривал с капитанами кораблей, прибывших из других портов, и они утверждают, что все это преувеличено. Это не более чем сезонная лихорадка, которая распространена в болотистых районах региона. Это мое предположение. И именно поэтому я здесь. - Он достал свиток и помахал им перед носом Катона. - Петиция судовладельцев Остии с протестом против любого карантина, пока он не нанес ущерб нашей торговле. Он спрятал свиток. - А ты?
Катон не был готов раскрыть причину своего присутствиястыд и боль от того, что его отстранили от командования, были еще слишком свежей раной для его гордости, - но он также не собирался лгать этому человеку. - Я здесь, чтобы доложить о ситуации на восточной границе.
- Трибун Катон? - Рианарий коротко нахмурился, а затем щелкнул пальцами. - Катон? Тот самый, которому вчера на скачках аплодировала толпа. Этот Катон?
-Ну, я...
Судовладелец широко улыбнулся и протянул Катону руку.
- Я слышал о твоем подвиге от толпы преторианцев в трактире после окончания гонок. Похоже, ты настоящий герой. Все говорили о тебе.
- Я не знаю об этом. - Катон чувствовал себя неловко от перспективы того, что толпа будет считать его героем. Такая перспектива могла не пойти ему на пользу, если император и его советники узнают о его нежелательной славе. Он отступил от Рианария. - Послушай, мне очень жаль, но я только что заметил одного из моих товарищей, с которым рассчитывал встретиться перед аудиенцией. Я должен идти.
- О? Тогда хорошо. Но не забудь мое имя. Обязательно спроси меня, если тебе понадобится сесть на корабль в Остии.
- Я обязательно сделаю это.
Когда Катон уже пробирался сквозь толпу к дальнему концу залы, он услышал позади себя голос Рианария. - Ты никогда не догадаешься, кто это был...
Он прошел в угол у двери в зал аудиенций и склонил голову, чтобы оставаться как можно более незаметным в ожидании вызова. Каждый раз, когда появлялся императорский служащий, лица с надеждой поворачивались, и в разговоре наступало затишье. Затем объявлялось имя, и они возвращались к своим делам, пока один из них спешил сквозь толпу, чтобы представиться чиновнику.
Утренние часы тянулись. Незадолго до полудня служащий снова вышел и просмотрел список имен на своей вощеной дощечке.
- Трибун Квинт Лициний Катон!
Катон выпрямился.
- Я здесь!
- Следуйте за мной, господин. - Служащий слегка склонил голову в знак уважения к всадническому званию Катона. - Предупреждаю. Император решил, чтобы к нему обращались как к Императорскому Величеству, а далее просто как к Величеству, а не как обычно «император». - Он провел Катона через вход в зал, где присутствовал Нерон и его советники.
Катон неоднократно бывал в зале для аудиенций, но его сразу же поразили изменения, произошедшие в убранстве со времен предыдущего императора Клавдия. Вместо обычной охры колонны по обеим сторонам зала теперь были выкрашены в яркий бирюзовый цвет и позолочены изображениями виноградных лоз и листьев, сверкавших в лучах солнечного света, струившегося из отверстий наверху. Зал был около тридцати шагов в длину и пятнадцати в ширину, а в дальнем конце от пола возвышался низкий помост. Нерон восседал на пурпурной подушке на своем позолоченном троне, на его челе возлежал императорский венок. На нем была искусно расшитая туника, длиннее, чем полагается мужчине, и красные калиги до колен. С первого взгляда создавалось впечатление, что это какой-то безвкусный актер, выступающий перед своими поклонниками, а не правитель великой империи. Бурр и Сенека стояли справа от помоста, вместе с двумя писцами. Еще несколько человек в тогах стояли слева. Катон узнал в некоторых из них сенаторов. Отряд германских телохранителей расположился по бокам зала, еще двое стояли за троном.
- Трибун Квинт Лициний Катон, Ваше Императорское Величество! - объявил секретарь.
Нерон жестом велел Катону подойти. - В чем суть этого дела? И давай сделаем это быстро. Я устал от всей этой работы. Мне нужен отдых. Мы сделаем эту встречу последней на сегодня.
Писарь посмотрел вниз на длинный список имен на своей табличке.
- Ваше Императорское Величество, осталось еще тридцать просителей, с которыми нужно разобраться.
Нерон поморщился и зажал бровь между большим и указательным пальцами. - Неужели я навсегда останусь рабом чужих потребностей вперед своих собственных? Это бремя должности? Такова моя судьба? Быть обреченным на то, чтобы отбросить мою поэзию, мою музыку, мое искусство ради мелких дрязг плебса? О, я так устал от этого долга.
Прежде чем чиновник успел ответить, Бурр заговорил. - Ты слышал его Императорское Величество. Сегодня аудиенций больше не будет. Отошли их. Скажи им, чтобы приходили завтра.
- Да, префект, - ответил клерк, поклонившись, он направился к двери, которую открыл один из германских стражей, закрыв ее за собой с решительным стуком.
Катон прошел вперед, остановился в шаге от подножия помоста и отдал честь. Он решил надеть военное облачение, чтобы вызвать симпатию к своему делу, ведь почти все императоры со времен Августа прекрасно понимали необходимость благосклонности к своим солдатам, в первую очередь к солдатам и офицерам преторианской гвардии.
Нерон бросил на него короткий взгляд со скучающим выражением лица.
- Я помню тебя. Ты был тем офицером, который разобрался с заговором Британника против меня после того, как я занял трон.
- Да, Ваше Императорское Величество. - Надежды Катона возросли. Возможно, благодарность императора окажется полезной в его нынешнем затруднительном положении.
- Что ты хочешь от меня, солдат?
- Хочу? - Катон был захвачен врасплох. - Ваше Величество, за мной послали.
- Тебя вызвали? Почему?
Бурр поспешно подошел.
- Ваше Величество, это офицер, который командовал когортой, посланной вами для защиты легата Корбулона два года назад.
- Я посылал их?
- Да, Ваше Величество. Он вернулся в Рим несколько дней назад с менее чем третью своих людей, после того как ослушался вашего приказа не допускать свою когорту к битвам.
Нерон перевел свои серые глаза на Катона. - Это правда?
- Я действовал по приказу Корбулона, Ваше Величество, - ответил Катон. - Я сделал все возможное, чтобы свести потери к минимуму. Однако Вторая когорта была вынуждена иногда буквально бороться за свое выживание. Мне посчастливилось вернуться в Рим с таким количеством людей, Ваше Величество.
Выражение лица Нерона загорелось от нетерпения. - Ты и твои люди участвовали во многих сражениях?
- В нескольких, Ваше Величество.
- Несмотря на отчаянье, трудности и ничтожные шансы?
- Обычно мы сражались в невыгодном положении, да.
- Скажи мне, так ли опасны эти парфянские изверги, как нам говорят?
Катон почувствовал, как Бурр заерзал, но он понял, что волнение Нерона можно обратить себе на пользу. - Они действительно самый опасный враг, с которым мне приходилось сражаться, Ваше Величество. Но я и мои люди были вдохновлены нашей преданностью вам и Риму и были готовы скорее умереть, чем разочаровать вашу веру в нашу верность.
-Правда? - Нерон улыбнулся. - Ты слышал это, Сенека? Мои солдаты вдохновляются мной.
- Почему бы и нет, Ваше Величество? Каждый римлянин вдохновляется вами и благодарит богов за то, что они посадили вас на трон, чтобы вы правили нами и радовали нас своим огромным умом и безупречным вкусом.
Катон заставил себя не улыбнуться этой гротескной лести. Он посмотрел на Нерона, ожидая, что в выражении лица молодого человека отразится веселье по поводу самоунизительной похвалы Сенеки. Вместо этого Нерон мрачно кивнул, как бы принимая слова сенатора за чистую монету.
- Именно так. Рим действительно благословлен тем, что я стал императором. Как и мои легионы благословлены тем, что я их верховный вождь. Если бы только я не был проклят обладать чувственным талантом художника, я бы наверняка сражался с парфянами подле тебя, трибун Катон, и, без сомнения, привел бы тебя к победе, тем самым избавив многих твоих товарищей от славной смерти от рук самых свирепых из наших врагов. Ты не виноват в том, что меня не было рядом, чтобы командовать тобой и людьми твоей когорты. Будь уверен, я не буду считать тебя виновным в этом.
Он благосклонно улыбнулся, и Катон склонил голову в знак благодарности. - Я благодарю вас за ваше терпение, Ваше Величество.
- Остается вопрос о неподчинении трибуна приказам, Ваше Величество, - вклинился Бурр. - Такое неподчинение не должно остаться безнаказанным. В конце концов, он ослушался вашего приказа, Ваше Величество. Он бросил вызов вашей воле. Он также виновен в том, что вчера в Большом цирке заручился поддержкой толпы.
- Я слышал об этом. - Улыбка Нерона померкла. - Это серьезное дело. Мои предшественники казнили бы человека за меньшие проступки. . .
Катон почувствовал ледяную дрожь в позвоночнике, но сумел сохранить спокойное выражение лица, пока Нерон пристально рассматривал его.
- Но я не похож на этих деспотов, - продолжал император. - Когда я пришел к власти, одним из первых моих действий было освобождение политических заключенных, не так ли, мой дорогой Сенека?
- Да, Ваше Величество.- Сенатор кивнул. - Вы также пообещали положить конец всем политическим преследованиям и разгулу доносчиков в погоне за удачной наживой. Вы провозгласили, что в Риме начался золотой век.
- Да, я полагаю... - Нерон выглядел разочарованным напоминанием. На его брови образовалась хмурая складка. - Ты утверждаешь, что ты верный солдат, трибун Катон, но, как отметил префект Бурр, ты ослушался моего приказа. Если бы я не дал обещание быть справедливым и милосердным императором, твоя жизнь сейчас была бы потеряна. Поэтому самое меньшее, чего ты заслуживаешь, это отстранение от командования Второй когортой. Этого, я думаю, пока достаточно. Пусть это будет тебе предупреждением, бывший трибун Катон. Если ты еще раз разочаруешь меня, в следующий раз я не буду столь снисходителен. - Он театрально вздохнул. - Я устал. После наших долгих бесед прошлой ночью и этих легкомысленных встреч сегодня утром моя голова раскалывается. Я должен отдохнуть. Аудиенция окончена! Бурр, пройдем со мной. Нам нужно обсудить вопрос о назначении нового командира Второй когорты.
Префект глубоко поклонился. - Да, Ваше Величество.
Нерон встал, подошел к краю помоста, проворно спрыгнул вниз и направился к двери в задней части зала, ведущей в его личные покои. Бурр поспешил за ним, за ним последовали германские телохранители. Остальные присутствующие склонили головы, пока император не покинул зал, затем сенаторы перешли к тихим разговорам, пока писцы собирали свои письменные принадлежности.
Катон стоял в стороне, его сердце тяготило тяжкое чувство несправедливости по отношению к нему. Он уже дважды спас жизнь императору и оказал ему хорошую услугу на воинском поприще. И все же он был наказан не более чем ради того, что это могло послужить предупреждением для тех, кто недоволен Нероном. «Тем не менее, его судьба могла быть и хуже», - говорил он себе. Его лишили командования, но он остался жив, а Луций избавлен от страданий сиротства. О конфискации его имущества ничего не говорилось, так что, по крайней мере, у него будет крыша над головой, и он сможет жить в комфортной безвестности. Возможно, и хорошо, что это произошло именно сейчас, подумал он. С уходом Макрона в отставку исчезла большая часть привлекательности продолжения военной карьеры. Он уже достиг такого высокого звания, какого только мог достичь. Единственным официальным продвижением по службе оставался пост префекта Египта, единственного провинциального командования, доступного людям всаднического сословия. Но теперь это казалось маловероятным.
Сенека попрощался с другими советниками, когда они выходили из зала, а затем с извиняющимся выражением лица обратился к Катону.
- Я тебе сочувствую, трибун.
- Если позволите, сочувствие мне не очень-то поможет.
- Нет? - Сенека недовольно скривил губы. - Ты можешь обнаружить, что вскоре будешь благодарен за любое сочувствие, которое сможешь вызвать. Жить без влиятельных друзей в Риме может быть опаснее, чем ты пока можешь предположить. На твоем месте, молодой человек, я бы занял более взвешенную позицию. Достаточно одного моего слова на ухо Нерону, чтобы он обрушил на тебя весь свой гнев. Другое слово может многое сделать, чтобы поправить твою судьбу...