Но разве мы не можем оспорить начала Флоренс.
Ничего не выйдет, перебил ее Уилсон. Даже если мы вернем мне мои полномочия в рамках этой доверенности, твои сестры снова уволят меня через минуту после того, как совет директоров утвердит их положение в компании.
Боже мой, такое впечатление, что они и осуществили этот переворот.
Это просто невероятно! Никто не понимал суть власти лучше твоего отца. В течение сорока лет он сумел открыть свои представительства на всех континентах, и по крайней мере в последние двадцать ему было по силам выпятить, или придумать, или замять любую новость, заполучить любого мирового лидера, кого ему хотелось, повлиять на исход выборов и уничтожать своих врагов. И вот в один прекрасный день он проснулся, и ему, видите ли, захотелось поиграть в бирюльки вместо того, чтобы заниматься реальными вещами. Я был поражен: раньше его никогда не впечатляла подобная ерунда, но что бы ни лишило его чутья и зоркости, это не может служить оправданием его похищения и унижения и
И чего еще?
Сам не знаю. Я не знаю, на что они способны, но я знаю, что никогда не видел твоего отца настолько напуганным, как в тот день в Хемпстеде. У него развилась паническая атака. Его пугало небо, его пугал свет, похоже, с ним случился приступ агорафобиии это человек, который купил ранчо в Нью-Мексико площадью в миллион акров, потому что обожал смотреть на бескрайнее небо!
Я себя чувствую так, словно меня среди ночи разбудила пожарная тревога, произнесла Флоренс, так, словно вся моя жизнь с Бенджамином была дорогой фантазией, которая увлекла меня, а тем временем мои сестры тайком присвоили себе «Траст» и похитили отца.
Возможно, тебе пришла пора надеть доспехи Данбара!
О, уж поверьте, они на мне, и я их не сниму, пока не освобожу его!
В сложившейся ситуации я усматриваю одно слабое звено и одну очень маленькую возможность. Слабое звеноэто Марк. У него сохранились остатки совести, но самое главноеон люто ненавидит Эбигейл. И он, возможно, готов рассказать любимой свояченице много такого, чего он никогда не расскажет бывшему адвокату главы семьи.
Забудьте! Я ему уже звонила, он слишком ее боится.
И все же стоило бы посвятить пару часов на беседу с нимпросто послушать, что он тебе расскажет. Возможно, он не станет действовать против Эбби напрямую, но я знаю: он в полном раздрае, и он может намекнуть тебе, как действовать.
А что за маленькая возможность? спросила Флоренс.
Ты помнишь Джима Сейджа, пилота «Глобал-один»?
Конечно, он же учил меня пилотировать самолет.
Если они воспользовались лайнером, Джим должен знать, где они приземлились. Он, естественно, скажет тебе, только если ему не запретили это разглашать. Но они могли и не предусмотреть такой поворот. Отправляю тебе электронной почтой номер его мобильного.
Ладно, позвоню ему после нашего разговора.
Вечером я буду в Нью-Йорке. Я прилечу с Крисом. Генри всегда был заботливым крестным, и Крис хочет помочь. Через двадцать минут за нами прилетит гидроплан и заберет нас в Ванкувер. Пойду-ка соберу вещискоро уже надо быть на причале.
Спасибо за все, Чарли. Вы же просто могли уйти на покой после того, как с вами обошлись
Об этом мне жена прожужжала все уши. Но я не готов остаток жизни сидеть на берегу, наблюдая за прибоем, а в перерывах ездить на экскурсии по объектам наследия ЮНЕСКО. Я буду сражаться, чтобы вернуть твоему отцу кресло руководителя и чтобы обеспечить достойную передачу власти в «Трасте» и защитить права сорока тысяч его сотрудников. И, если уж быть до конца честным, я не хочу, чтобы твои сестры победили.
Поговорив с Уилсоном, Флоренс поняла, что простого хождения взад-вперед по террасе недостаточно. Ей надо выйти в парк и немного побегать, чтобы развеять тревогу и решить для себя, как глубоко ей стоит ввязаться в семейные политические баталии, от которых она решительно отказалась всего лишь год назад. Сейчас у нее, похоже, нет иного способа гарантировать безопасность отца, кроме как вступить в войну с сестрами, надавить на колеблющегося зятя и выработать веские аргументы, чтобы пошатнуть единодушие совета директоров. К тому же она сказала Уилсону правду: она уже надела на себя доспехи, она уже вступила в войну и окончательно смирилась с решением, которое глубоко впечаталось в ее душу, со стороны кажущуюся мягкой и податливойтак родившийся студеной зимой подземный ручеек после весеннего дождя пробивается сквозь склон зеленого холма и, продравшись наружу и набирая силу, способен своротить прочь со своего пути огромные валуны и выкорчевать из земли могучие деревья.
Беговые дорожки в парке, такие же немилосердно извилистые, как и лабиринт улиц, их окружающих, вызвали у Флоренс раздражение, которое ее друзья и родные сочли бы ей несвойственным. Эти змеящиеся тропы словно увещевали ее, что она на отдыхе, что легкий бег трусцой должен ее успокаивать и отвлекать от забот, в отличие от тупой практичности нахождения кратчайшего расстояния между двумя точками, но у нее не было ни малейшего желания отклоняться от прямого маршрута или расслабиться и получить удовольствие от бега: ей хотелось сразу попасть в нужную точку и предпринять некие действия, чтобы спасти отца. Она быстрым шагом пересекла газон, мысленно прочертив по траве собственную трассу, и, отыскав в телефоне имейл от Уилсона, набрала номер Джима Сейджа.
Алло!
Джим? Это Флоренс. Флоренс Данбар.
Привет, Флоренс! Рад тебя слышать! радушно произнес Джим. Чем могу быть полезен? Ты все-таки решила научиться летать?
Как ты догадался? импровизируя, засмеялась Флоренс. Я вчера так ужасно летела сюда. И сразу вспомнила, что ты мне рекомендовал получить лицензию пилота. Ты вообще сейчас свободен? Я в Нью-Йорке. Может, мы могли бы выбрать время?
Я бы с радостью, Флоренс, но только я в Манчестере и не знаю, когда мы соберемся обратно. Твои сестры никогда не планируют заранее маршрут полета, не то что мистер Данбар.
В Манчестере? переспросила Флоренс. А что вы там делаете?
Понятия не имею. Это не мое делозабивать голову лишними вопросами, но могу сказать одно: погода тут чертовски унылая.
Ладно, когда вернешьсядавай полетаем! предложила Флоренс, стремясь поскорее завершить беседу: она надеялась перехватить Уилсона до того, как он усядется в старый гидроплан.
Договорились, согласился Джим.
Она дала отбой и тут же набрала другой номер.
Флоренс! закричал Уилсон, перекрывая плеск воды. Я в гидроплане!
Манчестер! выкрикнула Флоренс. Я говорила с Джимом, и он назвал мне место посадки. Попроси своих волонтеров сосредоточиться на Англии, особенно на больницах ближе к Манчестеру, а не к Лондону.
Сделаю, отозвался Уилсон. Ты молодец! Сейчас пилот запустит двигатель. Крис передает тебе привет!
Ему от меня тоже! ответила Флоренс, улыбнувшись в первый раз за последние несколько дней.
5
Между отелем «Кингз-Хед» и берегом озера Миаруотер раскинулась зеленая лужайка с водруженным посередине флагштоком. Данбар сидел у эркерного окна в отельном пабе, и ему казалось, что веревка на флагштоке еле удерживает перекрученное полотнище флагакрест Святого Георгия, истерзанный свистящим береговым ветром, который попутно трепал черные воды озера, нервно взбивая белогривые волны и бросая их на камни узкого пляжа у подножия отеля. Провисшие секции тяжелой черной цепи между толстых белых столбов, вытянувшихся вдоль внешнего рубежа лужайки, словно повторяли цветовую черно-белую гамму бурного озера, а заодно и нетронутого «Гиннесса» перед ним на столике. От озера до окна и от окна до озера, и цепь посередине, на которой он легко представил самого себя: вот он пытается перелезть через нее, спотыкается и падает вперед на камни; и его бесценные, ни на что не годные мозги расплескиваются; волны жадно их смывают; ручейки его крови цвета креста на флаге, перекрученном и трепещущем под порывами ветра.
Данбар судорожно вцепился в края столика, ища опоры. Слишком много пугающего сходства между одним и другим. Ему надо постараться удержать вещи на надлежащих местах: озеро в озере, пиво в стакане, кровь в жилах
Еще по стаканчику! с энтузиазмом предложил Питер, вскакивая из-за столика.
Хотя миссис Хэррод только отпила глоточек своего имбирного вина, а Данбар даже не притронулся к своему «Гиннессу», Питер уже давно осушил пинту «Гиннесса» и выпил три двойных виски, которые он сразу заказал по прибытии сюда, сделав вид, будто заказывает на троих.
Излучая шарм, он поспешил к бару.
Нам, пожалуйста, еще три двойных «Феймос грауз» и две пинты «Гиннесса». А дама все еще занята своим имбирным вином.
Он также заказал несколько видов сэндвичей и, положив на барную стойку пятидесятифунтовую банкноту, стал нежно ее поглаживать, дабы подчеркнуть готовность оплатить свой дерзкий заказ, но также из почти неосознанного нежелания расставаться с деньгами. Это была вторая пятидесятка миссис Хэрродоставалась еще одна. С первой сотни ему причиталась, конечно, какая-то сдача, но он хотел подначить Данбара проверить в деле свою швейцарскую кредитку. Если же карточка не сработает, придется махнуть рукой на своих спутников и постараться найти поблизости винную лавку вместо того, чтобы просаживать деньги в барах. Его душа алкала радостей пития, ибо он достиг нужной кондиции, чтобы изящно пройти сквозь период отключки сознания, дать несколько спонтанных одноактных представлений перед изумленной публикой и необъяснимым образом, ничего не соображая, очнуться в каком-то неизвестном городе, в какой-то непонятной комнате, если и не обретя свободу, то по крайней мере потеряв какие бы то ни было ориентиры.
Я вам сейчас все принесу, сэр, сказал бармен.
Могу прихватить виски, любезно предложил Питер.
Вернувшись за столик, он слил три порции виски в один большой стакан.
Я всегда терпеть не мог британскую систему мер, сообщил Питер. Если нам удастся проникнуть в Волшебный мир Беатрис Поттер, до которого, как мне известно, отсюда рукой подать, мы сможем, наверное, увидеть миленький наперсточек, соответствующий первоначальному объему «порции», которая и была выбрана в качестве нужного количества виски для новорожденного бельчонка или для бережливой мышки-сони.
Ой, я обожаю Беатрис Поттер, призналась миссис Хэррод. Давайте проникнем туда!
Вот то, что я называю стаканчиком виски! объявил Питер голосом Джона Уэйна, подняв объемистый стакан и залпом осушив его до дна. Он поставил пустой стакан на столик, не выразив ни удовольствия, ни разочарования.
Вам не кажется, что вон тот холм похож на рождественский пудинг? поинтересовалась миссис Хэррод, указав на круглоголовую гору на противоположном берегу озера. И такая же сахарная глазурь на верхушке!
Довольно! прикрикнул Данбар, встревоженный внезапным примером сходства, предложенным миссис Хэррод.
Вы правы, вмешался Питер, с этой ржавой порослью зимнего папоротника и снежной крошкой. У вас, бесспорно, наметан глаз на гигантские пудинги, Урсула! Вам об этом кто-нибудь говорил?
Никогда! застенчиво потупилась миссис Хэррод.
Но это чистая правда! заметил Питер.
А теперь выслушайте меня! напористо проговорил Данбар, стараясь скрыть тревогу показным негодованием. Мы не пойдем в музей проклятой Беатрис Поттер, и мы не будем карабкаться на вершину рождественского пудинга! Мы найдем машину и отправимся в Лондонпора взять ситуацию под контроль!
Лучше не скажешь, старичок! с жаром согласился Питер. Позвольте я заберу у вас это, пока пиво не стало теплым и противным на вкус! С этими словами он выудил из пальцев Данбара стакан и выдул ровно половину. Сейчас подадут свежее пиво, так что пора отправить эту порцию по назначению. Он вылил остатки пинты «Гиннесса» себе в рот, театрально причмокивая. А теперь неплохо бы выяснить, работает ли ваша швейцарская чудо-карта, чтобы сделать таксисту предложение, от которого он не сможет отказаться.
Не упоминай о моей карте при посторонних! зашипел Данбар, перегнувшись через столик. Это секретный счет!
Урсула сможет сохранить ваш секрет в секрете! пообещал Питер.
Какой секрет? встрепенулась миссис Хэррод. О чем мы говорили?
Питер самодовольно улыбнулся Данбару, но старик не успокоился.
Между прочим, Урсула, заметил Питер, не пора ли освежить вашу заначку? Мы с Генри сейчас пойдем к банкомату, возможно, мы смогли бы снять немного наличности и для вас.
Мне больше не позволяют иметь карту, потому что я не могу запомнить пин-код.
Звери! воскликнул Питер. Бездушные чудовища!
Значит, ваши дочери тоже забрали кредитные карты? спросил Данбар.
Нет, это сделал мой банк, ответила миссис Хэррод. Но я думаю, они поступили разумно: бог знает, что бы я начудачила, если бы у меня оставалась хоть одна.
Когда прибыли сэндвичи и пиво, Питер испытал искушение заказать еще виски, но пересилил себя и поинтересовался у бармена, где ближайший банкомат.
Оба набросились на еду и в мгновение ока все смолотили.
Я в последнее время в Лондон не езжу, призналась миссис Хэррод. Там я чувствую себя как будто за границей.
В таком случае вы будете рады узнать, что мы не собираемся тащить вас в Лондон сегодня, сухо заметил Данбар.
Питер присел рядом с миссис Хэррод и взял ее за руку.
Теперь, Урсула, вы отвечаете за оборону крепости, а мы пойдем на поиски наличных. Мы скоро вернемся.
А где мы находимся? спросила миссис Хэррод.
Паб «Кингз-Хед», сообщил Данбар. Мы в отеле «Кингз-Хед».
Вы будете? Питер указал на стакан Данбара.
Нет, пей! нетерпеливо отрезал Данбар. Я вижу, тебе это нравится!
Ах, меня мучит невероятная жажда, произнес Питер с сильным ирландским акцентом. Моя взбаламученная душа объята пламенем, и в этом печальном мире есть только одно средство, способное его потушить.
Бедняга! воскликнула миссис Хэррод. Вам требуется помощь профессионала!
Спасибо доктору Гиннессу, заметил Питер, весело подмигивая миссис Хэррод, я чувствую себя уже намного лучше, благодарю от всей души!
На Хай-стрит в Пламдейле был один-единственный банким пришлось пройти от «Кингз-Хеда» пару сотен ярдов по склону холма и свернуть за поворот. Один банкомат был внутри и один снаружи, на тротуаре.
Давайте зайдем в банк, предложил Питер, там теплее.
У них там могут быть камеры видеонаблюдения, встревожился Данбар.
Вы думаете, ваши дочки смотрят канал банка «Норзерн рок»?
Именно этого я и опасаюсь! ответил Данбар.
Понятно. Ладно. Тогда останемся на непросматриваемой улице, не обращая внимания на пронизывающий ветер и черные тучи, спорящие, кто из них первым обрушит на нас потоки дождя.
Завернувшись в теплое пальто с меховым воротником, Данбар был невосприимчив к метеорологическим угрозам. Достав из бумажника карту швейцарского банка, он, похоже, впал в некий транс. Он засунул карту в щель с такой церемонностью, какой раньше Питер в нем не замечал. Старик слегка ссутулился, когда вводил свой пин-код и выбирал разные опции на дисплее, закрыв его плечом от любопытного взгляда Питера, и только после того, как на его запрос выдать пятьсот фунтов банкомат ответил шуршанием банкнот, отсчитываемых механическим кассиром, он выпрямился и приосанился: он вновь вернул себе неотъемлемое право распоряжаться деньгамиправо, о котором они оба мечтали и с которым только он одинв глазах всего мира, равно как и в своем собственном восприятии, был неразрывно связан. Эта сцена напомнила Питеру вид языка пламени, врывающегося из горелки под воздушным шаром в сморщенную скукоженную ткань, которая постепенно надувается, расправляется и наконец устремляется ввысь, подхватив за собой привязанную гондолу с пассажирами.
Успешно! объявил Данбар, вынимая хрустящие банкноты из стальной пасти банкомата.
Отлично! Питер захлопал в ладоши и подпрыгнул несколько раз, словно сам превратился в воздушный шар, только что нарисовавшийся в его воображении. Попытайте счастья еще разок! Отсюда до Лондона триста миль. Никто не знает, сколько запросит прокатная фирма за столь дальнюю поездку на лимузине!
От двух до трех фунтов за милю, не раздумывая, ответил Данбар.