Ваш муж в городе! Должно, быть он примкнул к заговору!
Лев... Никогда...пролепетала бедняжка.
Не сметь спорить! Прикажу казнить всех, чьи родственники сейчас бунтуют! Что за подлый народ? Страна предателей! Где, для примера, ваша супруга?Император на каблуках повернулся к своему любимому адъютанту Андрею Гудовичу.
Но, государь... я не женат,опешил тот.
Коли так,не смутился Пётр,идёмте к каналу, обдумаем положение. Остальных под арест!
Император размашистым шагом удалился в парк. За ним последовали немногие доверенные лица. Остальные опустились на стулья. Через минуту в уголке заплакала одна дама, потом вторая и третья... У каждой в столице остались родные, и никто бы не поручился, что мужья, братья, дядья и свойственники никаким боком не причастны к заговору.
Поздравляю, дурёхи,бодро заявила Прасковья Брюс.Мы заложницы. Хватит ныть. Надо придумать, как улизнуть отсюда.
Бегство лишь изобличит вашу неблагонадёжность,рассудительно заявила Анна Карловна Воронцова, жена канцлера.Государь вовсе не зверь. Под влиянием минуты он может сыпать угрозами, но не более. Пётрбольшой ребёнок.
Вам легко говорить,фыркнула старушка Румянцева.Вы его двоюродная тётка, и он вас не тронет. А мы, грешные?
Анна Карловна, урождённая Скавронская, приходилась кузиной императрице Елисавет и считалась первой дамой двора. Теперь, в связи с грядущей женитьбой Петра на Лизавете Воронцовой (о чём уже говорили открыто), родство становилось ещё более близким.
Ах, ну чем им помешал наш бедный государь?едва не плакала другая её племянница Мари.Так было хорошо, так весело.
Вам, душенька, всегда хорошо и всегда весело,зло зашипела графиня Гендрикова.
Ну, кто решился, за мной,Брюс толкнула рукой дверь.Я проведу вас через мыльню.
Оглушительно шурша платьем, она двинулась к выходу в стеклянную галерею. Со стороны Прасковья Александровна напоминала яхту, на всех парусах мчавшуюся к свободе. За ней устремилось пяток наиболее отчаянных дам. Большинство никогда не бывало в такой глубине частных покоев императрицы, но Прасковья, не раз принимавшая морские ванны вместе с Като, уверенно шла вперёд.
Не поскользнитесь здесь,цедила она сквозь зубы.
Дамы благополучно миновали парную, выпорхнули в сад, но у самого фонтана-раковины их сграбастали голштинские часовые.
А ну-ка, крошки!Им грубо завернули руки назад.
Как пойманных птичек, фрейлин пригнали к императору, который длинными шагами прогуливался вдоль главного Петергофского канала. Он никак не мог решиться, что предпринять, и крутил в руках увесистую трость с набалдашником из слоновой кости. Этой-то тростью Пётр и упёрся в подбородок графини.
Как вы осмелились бежать? Вы! Продувная бестия! Подруга моей жены! Вы были подосланы, чтоб шпионить за мной!
«Ой, мамочки,Прасковья Александровна почувствовала, что от испуга у неё по ноге вот-вот побежит горячая струйка.Стыдобищи не оберёшься!»
Между тем государь обратил внимание на других дам и пошёл распекать каждую по очереди. Плач и стоны поднялись над сонной водой так дружно, что через минуту-другую собравшимся стали отвечать лягушки.
«Что у него дела другого нет?Брюс с изумлением глядела на императора.В столице мятеж, а он вымещает гнев на никчёмных бабах. Он только теряет время».
Точно так же думали и окружавшие Петра офицеры. Его бывший учитель Яков Штеллин раз десять пытался обратить внимание императора на фельдмаршала Миниха, едва поспевавшего по пятам за длинноногим монархом. Старый служака времён Анны Ивановны, возвращённый Петром из ссылки, спешил оказать помощь новому владыке. Его советы никто не назвал бы неразумными, но вот беда, у государя от высокого стариковского фальцета болела голова.
Ваше Величество,настаивал Миних.Мятеж ещё в самом начале. Не дайте ему разрастись. Поезжайте прямиком к солдатам. Я не раз видел, как личное появление Петра Великого перед войсками тушило уже готовое вспыхнуть недовольство.
Совет хорош со всех сторон!нервно рассмеялся Гудович.Только наш государь не Пётр Великий, и его явление способно не утушить, а воспламенить самый дикий бунт у солдатни...адъютант осёкся, поняв, что говорит слишком громко.
Миних не удостоил его взглядом. Он обращался лично к императору.
Армейские полки не знают о начале мятежа. Они поддержат вас хотя бы из всегдашней неприязни к гвардии. Надо отправляться в Кронштадт, куда ещё не успели пробраться мятежники, организовать десант военных моряков в столицу. Бунтовщики разбегутся, как только вы прикажите бомбардировать город с моря.
Последняя мысль отчего-то очень понравилась Петру.
Бомбардировать город!воскликнул он, выйдя из оцепенения.Превосходная идея, фельдмаршал. Мы отправляемся в Кронштадт! Нам нужны яхты!
Но и после этого государь не решился тронуться в путь. Он нервно ходил по берегу канала, ждал новостей, от отправленных в столицу «на разведку» вельмож. Тщетно. Никто из них не вернулся. Когда стало очевидно их предательство, Пётр послал за голштинцами в Ораниенбаум, но потом спохватился, что не собирается оставаться в Петергофе, и велел трубить для своей гвардии отбой.
Вечерело, когда император наконец отдал приказ грузиться на корабли. Плача и стеная, фрейлины поднялись на борт и заняли «арестантские» места в мягких прогулочных креслах.
Дорога до Петербурга заняла три часа. Алехан гнал как мог. Заметив, что кучер княгини Дашковой жалеет господских лошадей, Орлов вернулся на облучок, обругал детину «жлобом» и ударил по хребтам испанских росинантов без всякого сострадания.
Тише, тише, барин, не так шибко,умолял возница.Загонишь!
Пена с лошадей валила до земли. Диво ли, что у Красного Кабака пала правая пристяжная. Алексей велел не возиться и просто обрезать постромки. А ещё через полверсты отказал коренник в передней тройке. Остальные кони встали, не желая двигаться с места.
Что наделал, ирод!рыдал кучер.Загнал! В конец загнал! Бедная моя головушка! Что барин Михаил Иванович скажет? Ужо тебе!
Мужик грозил Орлову кулаком, но обескураженный Алехан не обращал на него внимания. Он и правда не знал, что делать. Оказаться в чистом поле посреди дороги с императрицей на руках и возможной погоней на хвостехудшего развития событий трудно было представить.
Ваше Величество, мы в опасном положении,выдавил из себя Алексей.
Возьмите себя в руки.Екатерина сохраняла присутствие духа.Красный Кабак принадлежит княгине Дашковой. Поезжайте туда и потребуйте у тамошних чухонцев лошадей.
Но обирать чухну не пришлось. Впереди на дороге заклубилась пыль, и вскоре с каретой поравнялась открытая коляска, в которой, подбоченясь, сидел некто иной, как Григорий Григорьевич Орлов собственной персоной. Несмотря на бравый вид, лицо он имел бледное и усталое, а пыль с форменного кафтана можно было счищать слоями.
Я знал, что Лешка загонит лошадей,бросил Гришан.Пересаживайтесь, Ваше Величество. С благополучным прибытием в Питер.
Через полчаса, не более, впереди замаячили шпили охтинских церквушек, и беглецы почувствовали себя увереннее.
Что в городе?осведомилась Като.
Солдаты всю ночь бегали с саблями и факелами,отозвался Григорий,и орали: «Да здравствует императрица!» Офицеры насилу утихомиривают их и строят на площади перед Казанским собором для принесения присяги.Орлов растёр ладонями грязное лицо.Впрочем, строй нетвёрдый, всё время кто-то куда-то отлучается. Верные люди едва сдерживают. Поторапливаться надо, матушка.
Като отлично поняла, чего он не договаривает.
Кабаки уже грабят?буднично спросила она.
С ночи.
Есть хотя бы рота, на которую можно полностью положиться?
Сейчас едем в Измайловский полк гетмана Кирилла Разумовского,отозвался Гришан.Там дисциплина соблюдена твёрже. С ними и выступим на присягу.
Казармы Измайловского полка гудели, как улей. Люди поминутно вбегали и выбегали из дверей, переодеваясь на ходу. Уже издали императрица заметила, что солдаты сбили замки со складов и нацепили старую елизаветинскую форму. Дырявая, залатаннаязато своя. Она казалась им милее, чем узкие мундиры прусского покроя, которые они пинали ногами и валяли по земле.
Развлекаетесь, дети?мягко спросила государыня двоих здоровенных гренадер, рубивших палашами высокие кивера.
Попадись нам хоть один пруссак,простодушно ответили те,мы бы ему голову продырявили, как эти шапки.
Екатерина промолчала. Многие ли из собравшихся знают, что и она немка? Коляска уже подкатила к высокому крыльцу полковой канцелярии, с которого навстречу Её Величеству спешно спустился Кирилл Разумовский. Гетман был при парадеголубая лента Андрея Первозванного через плечо. Полное добродушное лицо вельможи лучилось радостью. Но по утомлённому, чуть затравленному взгляду, метавшемуся из стороны в сторону, Като поняла, что и ему ночь далась нелегко.
Печатные манифесты от вашего имени скоро прибудут,шепнул он императрице, протягивая ей руку и помогая выбраться из кареты.Господин тайный советник Тёплое поспешает с ними из университетской типографии.
Что-то больно долго спешит,буркнул Орлов.Когда я уезжал, за ним уже послали.
Нет времени ждать,вздохнула Екатерина.Гетман, постройте полк. Я хочу обратиться к солдатам.
Кирилл Григорьевич недовольно поморщился. Видно, и его промедление Теплова выводило из себя. Он махнул рукой стоявшему у крыльца горнисту. Воздух прорезал чуть сиплый по утренней сырости сигнал. Гвардейцы забегали и засуетились вдвое быстрее, чем прежде, и вскоре выстроились в каре возле низкого здания казарм.
Спасибо, дети, за верность!обратилась к ним императрица. Она даже не позволила гетману первому взять слово и как следует представить её. Зачем? Каждого второго в этом каре Екатерина знала в лицо. Каждый третий был допущен к руке во время передачи её «материнских благословений» служивым. Каждый первый в эту минуту ощущал свою близость к государыне и ответственность за судьбу царского дома.
Разумовский поздновато понял это, качнувшись вперёд и пожелав вставить хоть фразу в почти семейный разговор монархини со своими подданными. Между нею и ими никого не могло быть в такую минуту.
Не стоит, ваше сиятельство,адъютанты гетмана Рославлев с Ласунским положили командиру на плечи по тяжёлой руке и оттянули Кирилла Григорьевича назад.
И я, и сын мой, цесаревич Павел Петрович, и вся Россия не забудем великие ваши заслуги, братцы!продолжала Екатерина.
Рады стараться, Ваше Императорское Величество!!!громовой рёв сотряс старый двор.
Гетман едва не зажал пальцами уши. «Крыша рухнет!»раздражённо подумал он. Со стороны казалось, что гвардейцы готовы разорвать государыню на куски от переполнявших чувств. Только остатки дисциплины удерживали их в строю.
Между тем Екатерина выпрямилась и заговорила громким уверенным голосом:
Мы, Всемилостивейшая и Державнейшая императрица Российская по воле народа и всех наших подданных вынуждены принять на себя тяжкое бремя государственных забот ввиду неспособности императора Петра Фёдоровича исполнять священный долг...
Пассека уже освободили?шёпотом спросил Алексей у брата.
Ещё с утра,также тихо отозвался Гришан.Побитый, как собака. Домой пошёл отлёживаться. Обещал к присяге приехать. Без него тоже неспособно. Все знают: он герой, никого не выдал.
«Кого тут выдавать?довольно ухмыльнулся Алексей.Весь город?»
...а посему,продолжала императрица,мы, народ православный, не можем терпеть далее поругания своей веры, чести Отечества, славы оружия русского и самого имени России, кои учинил несчастный супруг наш, государь Пётр Фёдорович. По просьбе дрожайших моих подданных я готова до времени совершеннолетия сына исполнять обязанности правительницы. Впрочем, как пожелаете...
Эта смиренная фраза давно была заготовлена ею, и сторонники мгновенно подыграли Екатерине.
Нет уж, матушка-государыня, царица,вперёд выступил Григорий Орлов и опустился перед крыльцом на колени.Желаем тебя видеть самодержавною императрицею Всея Руси!
Следом за ним преклонили колени Алексей Орлов, капитан-поручик Бредихин и другие верные офицеры, а по их примеру и весь выстроившийся полк. Большое делововремя вставить нужное словцо и показать людям, как себя вести.
Самодержавною императрицею!!!гремело в воздухе.
Адъютанты Рославлев с Ласунским локтями подтолкнули гетмана в бока, и тот тоже вынужден был встать на колени.
Дело было сделано. Во всяком случае здесь, в Измайловском, и теперь под охраной одного беспробудно верного полка императрица могла двинуться к Казанскому собору, чтоб принять присягу у других воинских частей. Как дела обстояли там, пока неизвестно. Но судя по тому, что творилось в городе, всеобщий энтузиазм не мог не захватить даже колеблющихся.
Таковых оказалось немного. В каждом полку по пять-шесть верных государю офицеров, в основном немцев. Остальные проявили к судьбе свергнутого монарха преступное равнодушие.
Пёстрые толпы горожан запрудили улицы. Лица были по большей части русские, простонародные. Ямщики, разносчики, солдаты, рабочие верфей с окраин. Много чёрного духовенства и монахов. Любопытные бабы всех возрастов. За стенами казарм в уши сразу ударила крепкая родная речь, не разбавленная ни свинцовым немецким, ни лёгким, скачущим итальянским. Булочники, модистки, куафёры, выезжие из всех городов Европы, обшивавшие, учившие и пичкавшие лакомствами петербургскую знать, сидели по домам. Каждый из них понимал, что сегодня не его день, и молился, чтоб развязная солдатня не явилась к нему на квартиру «поздравить с восшествием на престол Её Императорского Величества Екатерины Алексеевны». Откупиться от непрошеных гостей было трудно, а вот рассердитьлегче лёгкого.
Кабаки и винные погреба взломали ещё ночью. Солдаты киверами черпали из бочек красное венгерское вино. Возбуждённый гул плыл над городом, сливаясь с радостным перезвоном колоколов, которым приветствовали императрицу все церкви по пути следования.
Смотри, как тебе рады,сказал Орлов, наклоняясь с седла к открытой коляске, в которой ехала Екатерина.
Да?усмехнулась та.И на медведя смотреть собираются. Как вы полагаете, капитан, вы и ваши друзья контролируете положение в городе?
Гришан крякнул. В этом он был совсем не уверен. Да и может ли горстка заговорщиков контролировать многотысячные толпы народа?
Казанский собор был уже близко. Возле него на площади выстроились Преображенский и Семёновский полки. Екатерина сразу заметила, что нет Конной гвардии, и это сильно обеспокоило её. Она полностью доверяла Потёмкину и полагала, что только крайние обстоятельства могли помешать ему привести товарищей вовремя. Возможно, в городе остались верные Петру части? Они могли перекрыть улицы и задержать конногвардейцев. Неужели где-то идёт бой?
Карета уже подъехала к высоким ступеням собора, на которых Екатерину встречало духовенство в праздничном облачении. Митрополит держал в руках тяжёлый золотой крест с аметистами. По правую руку от него выстроились сенаторы, сыскавшиеся в городе. Те немногие, кто удостоился чести сопровождать императора в загородную резиденцию, сегодня проиграли.
Возглавлял вельмож Никита Иванович Панин. Чувствовалось, что он нервничает и от этого притоптывает ногой, как камер-паж на первом балу. Его чело хранило следы дурно проведённой ночи, и всегдашнее выражение приятности было смазано кривой подергивающейся улыбкой.
Рад приветствовать госпожу регентшу...начал было он и осёкся, поняв по раздражённому движению головы гетмана, что их затея провалилась.Счастлив приветствовать мою императрицу...
«Так-то лучше»,кивнула Екатерина.
...и представить вам высший генералитет и сенаторов, собравшихся здесь для принесения присяги новому государю... государыне.Никита Иванович всё ещё нарочито сбивался, стараясь напомнить императрице о правах своего воспитанника.
Господин Панин,с неожиданной сухостью в голосе осведомилась Екатерина,где мой сын?
В городе неспокойно, мадам,залепетал вельможа.Я оставил его во дворце под надёжной охраной.
Сегодня в столице есть что-то надёжное?скептически бросила императрица.Дорогой друг,её тон стал доверительным,вы единственный человек, на которого я могу положиться. Ступайте немедленно к царевичу и оставайтесь с ним под охраной семёновцев. Гвардейцы знают вас как одного из наших вожаков и будут послушны вашим приказаниям. С вами Павлу ничего не грозит.