Я думала, мама со стыда умрет, сказала Лекси. А в том году? Мама решила, что Иззи слишком много носит черного, и купила ей кучу красивых платьев. А Иззи запихала их в бумажный пакет, села на автобус, поехала в центр и всё отдала кому-то на улице. Мама ее наказала на месяц.
Она не психованная, возмутился Сплин. Она просто не думает головой.
Лекси фыркнула, а Трип включил звук на пульте, и Джерри Спрингер вновь заревел.
На диване умещались восемь человек, но даже когда детей было трое, все ухищрялись, воюя за место получше. С появлением Пёрл маневры усложнились. При любой возможности она садилась ненавязчиво, невозмутимо, надеялась она рядом с Трипом. Всю жизнь она влюблялась издалека; ей никогда не хватало смелости заговорить с мальчиком, который ей нравился. А сейчас, раз она поселилась в Шейкер-Хайтс насовсем, а Трип здесь, в этом доме, сидит на том же диване, ну, вполне естественно, говорила она себе, что время от времени она садится рядом; никто, конечно, ничего такого не подумает уж точно не Трип. Между тем Сплин считал, что заслуживает места рядом с Пёрл: он привел ее сюда и полагал, что его претензии первичны он же самый давний ее знакомый. В результате Пёрл пристраивалась к Трипу, Сплин плюхался рядом с ней, братья сплющивали ее между собой, а Лекси растягивалась в углу, с ухмылкой глядя на эту троицу, и включала телевизор, и все четверо переводили взгляд на экран, очень остро сознавая при этом, что творится в комнате.
Дети Ричардсонов, как вскоре узнала Пёрл, жарче всего дискутировали о Джерри Спрингере.
Слава богу, мы живем в Шейкер-Хайтс, сказала Лекси во время провокационного эпизода Хватит водить белых девчонок домой к ужину!. В смысле, нам повезло. Здесь никто и не замечает расу.
Все замечают расу, Лекс, возразил Сплин. Вопрос в том, кто притворяется, будто не замечает.
Посмотри на нас с Брайаном, ответила Лекси. Мы с одиннадцатого класса вместе, и всем по-фиг, что я белая, а он черный.
Может, его родители предпочли бы, чтоб он с чернокожей встречался, тебе не кажется?
Мне-то кажется, что им все равно. Лекси вскрыла еще банку диетической колы. Цвет кожи ничего не говорит нам о том, кто ты есть.
Ш-ш-ш, вмешался Трип. Продолжается.
И однажды во время такого сеанса эпизод назывался Я рожаю ребенка от твоего мужа! Лекси вдруг повернулась к Пёрл и спросила:
А ты не думаешь поискать своего отца?
Пёрл ответила ей расчетливо пустым взглядом, но Лекси это не помешало:
В смысле, выяснить, где он, например. Ты не хочешь с ним познакомиться?
Пёрл перевела взгляд на экран, где здоровенные охранники тщились усадить на место оранжевоволосую тетку, сложенную как кожаное кресло для великана.
Для начала надо выяснить, кто он, ответила Пёрл. И, ну, ты глянь, как прекрасно это заканчивается. Это мне зачем такое? Сарказм не был дарован ей природой, и даже ей самой показалось, что вышло скорее жалобно, чем иронично.
Он же может быть кем угодно, задумчиво сказала Лекси. Бывший. Может, сбежал, когда твоя мама забеременела. Или, может, погиб от несчастного случая, когда ты еще не родилась. Лекси побарабанила пальцем по губам, про себя жонглируя версиями. Может, ушел к другой. Или И она в возбуждении подскочила. Может, он ее изнасиловал. А она забеременела и решила рожать.
Лекси, вдруг сказал Трип. Он сдвинулся по дивану и обнял Пёрл за плечи. А ну заткнула пасть.
Чтобы Трип вникнул в беседу, не касавшуюся спорта, более того, чтобы Трип уловил чужие чувства прецедент необычайный, и это поняли все.
Лекси закатила глаза:
Да я пошутила. Вот Пёрл меня поняла. Правда, Пёрл?
Конечно, ответила Пёрл. И выдавила улыбку. А то.
Под мышками у нее внезапно повлажнело, сердце заколотилось как бешеное то ли рука Трипа у нее на плече подействовала, то ли слова Лекси, то ли все это разом. Наверху, где-то над головой, Иззи разучивала Лало на скрипке. На экране две женщины снова вскочили и вцепились друг другу в волосы.
Однако вопрос Лекси задел за живое. Пёрл и сама всю жизнь гадала, но сейчас слова были сказаны вслух, прозвучали из чужих уст, и оттого вопрос показался еще настоятельнее. Время от времени Пёрл тоже его задавала, но в детстве Мия отшучивалась. Ой, да я тебя в «Гудвилле» нашла, в контейнере с уцененкой, как-то раз сказала она. А в другой раз: Я тебя выкопала на капустной грядке. А ты не знала? Подростком Пёрл наконец перестала спрашивать. В тот день вопрос еще ворочался в голове, когда Пёрл вернулась домой, где мать в гостиной ретушировала фотографию велосипедного скелета.
Мам, начала Пёрл и поняла, что повторить лобовое выступление Лекси не в силах. Вместо этого она задала вопрос, что полноводной подземной рекой тек в недрах всех прочих вопросов: Я была желанна?
Где желанна?
Аккуратным мазком Мия снабдила пустую велосипедную вилку колесом цвета берлинской лазури.
Здесь. В смысле, ты меня хотела? Когда я была маленькая?
Мия не отвечала очень долго Пёрл уже заподозрила, что мать не услышала. Но после паузы Мия с кистью в руке обернулась, и, к изумлению Пёрл, глаза у нее были влажные. Неужто мать плачет? Ее хладнокровная, могучая, неукротимая мать, которую Пёрл ни разу не видела в слезах: ни когда кролик заглох на обочине и какой-то человек в синем пикапе остановился, якобы хотел помочь, отнял у Мии сумочку и укатил; ни когда Мия уронила на ногу, на мизинец, тяжелую кровать найденную на обочине же и разбила так сильно, что ноготь в конце концов стал баклажанный и вообще сошел. И однако сейчас в материных глазах незнакомое мерцание будто смотришь на водяную рябь.
Была ли ты желанна? переспросила Мия. О да. Ты была желанна. Очень, очень желанна.
Она отложила кисть в лоток и почти бегом кинулась из комнаты, больше не взглянув на Пёрл, оставив дочь рассматривать недоделанный велосипед, и заданный вопрос, и щетину кисти в лужице краски, что постепенно затягивалась кожицей.
5
Эпизод Джерри спрингера будто открыл Лекси глаза на существование Пёрл, и с того дня Лекси заинтересовалась подругой младшего брата Маленькой Сироткой Пёрл, как она сказала Сирине Вон однажды вечером по телефону.
Такая тихоня, дивилась Лекси. Будто боится заговорить. А если на нее смотришь, она краснеет прямо красная-красная, как помидор. Буквально помидор.
Она ужас какая стеснительная, согласилась Сирина. Они с Пёрл несколько раз встречались у Ричардсонов, но пока Сирине не довелось услышать от Пёрл ни слова. Наверное, заводить друзей не умеет.
Не просто не умеет, задумчиво сказала Лекси. Она как будто пытается быть невидимой. Прямо на виду прячется.
Пёрл, такая робкая и тихая, такая боязливая, завораживала Лекси. А поскольку Лекси это Лекси, начала она с внешности.
Она симпатичная, сказала она Сирине. Если б не эти громадные футболки, была бы лапочка.
И вот так однажды под вечер Пёрл явилась домой с целым пакетом новой одежды. Не совсем новой, как выяснила Мия, складывая одежду в стирку: залатанные джинсы семидесятых, с тесьмой по шву, цветастая хлопковая блузка, сверстница джинсов, кремовая футболка с портретом Нила Янга на груди.
Мы с Лекси ходили в лавку, объяснила Пёрл, когда Мия вернулась из прачечной. Она хотела прошвырнуться по магазинам.
Вообще-то Лекси сначала повезла Пёрл в торговый центр. Вполне естественно, сочла Лекси, что Пёрл обратится за советом к ней: Лекси привыкла, что все спрашивают ее мнения, более того, зачастую считала, что ее мнения спросили, просто не совсем вслух. А Пёрл такая лапочка, ежу понятно: эти огромные темные глаза, которые без макияжа кажутся еще больше; эти длинные темные кудри, которые, если распустить косу как-то раз Лекси удалось уговорить Пёрл, вот-вот поглотят ее целиком. И как Пёрл всё разглядывает в доме Ричардсонов да, собственно, везде и всё разглядывает, будто впервые в жизни видит. Когда Пёрл пришла во второй раз, Сплин оставил ее в солярии и отправился за газировкой, а Пёрл не стала садиться медленно крутилась на месте, точно не в дом Ричардсонов попала, а в страну Оз. Лекси как раз шла по коридору с последним номером Космо и диетической колой, спряталась за дверью и посмотрела. Пёрл протянула робкий пальчик и обвела лозу на обоях, и на Лекси теплой волной нахлынула жалость к ней, этой грустной мышке. Тут из кухни вышел Сплин с двумя банками Вернорса.
А я тебя не видел, сказал он. Мы кино хотели посмотреть.
Я за, ответила Лекси, и, как выяснилось, и впрямь была за.
Устроившись в большом кресле в углу, она одним глазом наблюдала за Пёрл та наконец села и вскрыла банку с газировкой. Сплин сунул кассету в видеоплеер, Лекси открыла журнал. Тут ее посетила идея можно же сделать доброе дело.
Эй, Пёрл, я дочитаю, и можешь взять, сказала она, в душе смутно сияя подростковой щедростью.
А в тот день в начале октября Лекси решила поводить Пёрл по магазинам.
Поехали, Пёрл, сказала она. Мы в торговый центр.
Говоря торговый центр, Лекси даже не вспомнила про ТЦ Рэндалл-парк неподалеку от запруженной Уорренсвилл-роуд, за шиномонтажом, ипотечной конторой и круглосуточным детским садиком, ТЦ Рэндалл-мрак, иногда называли его школьники. Лекси жила в Шейкер-Хайтс и вспомнила только про торговый центр, где покупала всё, Бичвуд-плейс, наманикюренный маленький ТЦ чуть поодаль от дороги, на отдельной овальной лужайке, с вывесками Диллардс, и Сакса, и нового Нордстрома. Лекси никогда не слышала выражения отбеленное место, а услышав, ужаснулась бы. Но, даже навестив и Гэп, и Экспресс, и Боди шоп, Пёрл купила только претцель и банку бальзама для губ со вкусом киви.
Ничего не понравилось? спросила Лекси.
Пёрл у нее было всего семнадцать долларов, и она знала, что у Лекси двадцатка в неделю, замялась.
Там всё как с конвейера, в конце концов сказала она. И обвела рукой Чик-фил-Э и торговый центр за ним. В школе все как клоны. Она пожала плечами и покосилась на Лекси убедительно получилось? Я люблю другие места. Где вещи, которых ни у кого нет.
Тут Пёрл осеклась и уставилась на бело-голубую сумку Гэп на шнурках, болтавшуюся у Лекси на локте, испугалась, что Лекси обидится. Но Лекси обижалась редко даже и не припомнить такого: от мелкой сеточки ее мозговых извилин отскакивали тонкие намеки и подтексты. Лекси склонила голову набок.
Это какие, например, места? спросила она. И Пёрл объяснила, как по Нортфилд-роуд мимо ипподрома доехать до благотворительной лавки, где вместе с ними рылись в вещах женщины, которым выпал обеденный перерыв в закусочной Тако Белл или предстояла ночная смена. За свою жизнь Пёрл побывала в десятках благотворительных лавок в десятках городов, и отчего-то все они пахли одинаково сладкой пылью, и она была уверена, что другие ребята чуют этот запах, даже после двух стирок, будто он впитывается прямо ей в кожу. Эта лавка, где Пёрл с матерью откопали в корзинах старые простыни на занавески, исключением не была. Но когда Лекси восторженно взвизгнула, Пёрл посмотрела на лавку новыми глазами: здесь найдется вечернее платье шестидесятых для осеннего бала, медицинская форма для дремотных домашних дней, всевозможные старые концертные футболки, а если повезет клеша, настоящие клеша, не возрожденное ретро из каталога Дилии, а реальные клеша, с широченными штанинами, у которых джинса на коленках истерта до полупрозрачности десятилетиями носки.
Винта-аж, вздохнула Лекси и благоговейно зарылась в вещи на вешалке. Вместо блузок и хипповых юбок, которые всегда покупала ей Мия, Пёрл добыла груду чудны́х футболок, юбку из старых ливайсов, темно-синее худи на молнии. Она показала Лекси, как читать ценники (по вторникам полцены зеленый, по средам желтый), а когда Лекси нашла подходящие джинсы, Пёрл мастерски отколупала оранжевый ценник и поменяла его на зеленый, с уродского полиэстерного блейзера восьмидесятых. Под командованием Пёрл джинсы подешевели до 4 долларов, весь ее пакет до 13,75 доллара, и Лекси так возрадовалась, что заехала в автокафе Вендиз и купила им обеим по фрости.
Эти джинсы прямо для тебя созданы, отплатила ей Пёрл за доброту. Они были тебе суждены.
Лекси подождала, пока шоколад растает на языке.
Знаешь что? сказала она, полуприкрыв глаза, словно четче фокусируясь на Пёрл. К этой юбке отлично пойдет полосатая рубашка. У меня есть старая, могу отдать.
Дома Лекси вытащила из гардероба полдюжины рубашек.
Видишь? сказала она, разгладив на Пёрл воротник, аккуратно застегнув одну-единственную пуговку между грудей, в режиме минимальной скромности, как в тот год носили все старшеклассницы. Развернула Пёрл к зеркалу и одобрительно кивнула. Забирай. На тебе смотрится миленько. Мне и так одежду девать некуда.
Пёрл запихала рубашки в пакет. Если мать заметит, решила она, скажу, что они тоже из лавки. Она сама не знала, почему решила, что мать не одобрит наследование старых тряпок Лекси, хотя Лекси они и не нужны. Мия, отправляя вещи в стирку, заметила, что рубашки пахнут Тайдом и духами, а не пылью, что они свежие, будто поглаженные. Но ни слова не сказала, а на следующий вечер вся новая одежда Пёрл лежала в изножье постели аккуратной стопкой, и Пёрл с облегчением перевела дух.
Несколько дней спустя в кухне Ричардсонов Пёрл, облачившаяся в одну из рубашек Лекси, заметила, что Трип снова и снова искоса на нее поглядывает, и с крохотной самодовольной улыбочкой поправила воротник. Трип и сам не знал, отчего косится на Пёрл, но поневоле замечал песочные часы наготы, открытые рубашкой: голый треугольник под ключицами, голый треугольник живота с неглубокой впадинкой пупка, прерывистые вспышки темно-синего бюстгальтера над и под единственной застегнутой пуговицей.
Хорошо сегодня выглядишь, сказал он, словно только что ее заметил, и Пёрл густо порозовела, до самых корней волос. Трип, кажется, тоже смутился, будто сознался в пристрастии к совсем отстойной телепередаче.
Сплин это ему с рук не спустил.
Она всегда хорошо выглядит, вмешался он. Иди ты, Трип.
Впрочем, Трип, по своему обыкновению, раздражения брата не заметил.
В смысле, особенно хорошо, пояснил он. Эта рубашка тебе идет. Подчеркивает глаза.
Это рубашка Лекси, выпалила Пёрл, и Трип ухмыльнулся.
Тебе она идет больше, сказал он почти застенчиво и удалился из дома.
Назавтра Сплин совершил набег на свои сбережения и преподнес Пёрл блокнот тонкий черный молескин на резинке.
Хемингуэй точно в таких же писал, сообщил Сплин, а Пёрл поблагодарила и спрятала блокнот в сумку на молнии.
Она перепишет туда свои стихи, думал Сплин, выбросит эту убогую тетрадку на пружинке, и слегка утешался когда она улыбалась Трипу или вспыхивала от его комплиментов: зато он, Сплин, подарил ей блокнот, где живут ее любимые слова и мысли.
На следующей неделе миссис Ричардсон решила пропарить ковры, и детям было велено до ужина домой не приходить.
Если я увижу на коврах хоть один след ботинка, Иззи, или кроссовки, Трип, вы, в свою очередь, не увидите карманных денег год. Все понятно?
Трип уехал на футбольный матч, Иззи ушла на скрипку, но так вышло, что Лекси заняться было нечем. У Сирины Вон тренировка по кроссу, у всех остальных друзей тоже дела. После десятого урока Лекси отыскала Пёрл у шкафчиков.
Чем занимаешься? спросила Лекси, уронив в ладонь Пёрл белый кругляш жвачки. Ничем? Поехали к тебе.
Прежде Пёрл неохотно приглашала друзей в гости: квартиры были тесные и загроможденные, нередко в захудалых районах, и всегда велик шанс, что Мия работает над очередным проектом то есть, с точки зрения стороннего наблюдателя, необъяснимо занята бог знает чем. Но Лекси подошла сама, Лекси просится в гости, Лекси хочет потусоваться с Пёрл как будто принц протянул руку Золушке.
Поехали, ответила Пёрл.
К ее восторгу и к великой досаде Сплина, они втроем забрались в эксплорер Лекси и, оглушая прохожих Ти-Эл-Си из открытых окон, покатили по Паркленд-драйв на Уинслоу. Когда подъехали к дому, Мия, как раз поливавшая азалии во дворе, еле подавила нежданный, но необоримый порыв отбросить шланг, вбежать в дом и запереть дверь. Пёрл никогда не приглашала друзей и Мия тоже не водила в дом чужаков. Не дури, сказала себе Мия. Ты же этого хотела, да? Чтобы у нее были друзья. Когда дверцы эксплорера открылись и из машины высыпали три подростка, Мия уже выключила воду и улыбалась гостям.
Она разогревала попкорн любимое блюдо Пёрл и единственный перекус в серванте и гадала, захромает ли при ней беседа. А вдруг они будут сидеть в неловком молчании и Лекси больше не захочет приезжать? Но когда в крышку кастрюли застучали первые зерна, три подростка уже успели обсудить новую машину Энтони Брекера древний фольксваген-жук, выкрашенный лиловым; и как Мег Кауфман на той неделе пришла в школу пьяной; и насколько лучше Анна Ламонт выглядит с выпрямленными волосами; и надо ли Индейцам менять эмблему (Вождь Ваху, сказала Лекси, это голимый расизм). Разговор застопорился, лишь когда зашла речь о подаче документов в колледж. Тряся кастрюлю, чтобы попкорн не пригорел, Мия услышала стон Лекси и глухой бум вероятно, лоб треснулся о столешницу.