Так вот зачем де Лара так упорно показывал эти очертаниячтобы снова заговорить о своем друге. Хотя пятно эторазмытое, едва узнаваемое, походило как на быка, так и на корову, а то и за барана могло сойти. Но спорить не хотелось.
Бык. Да, вижу.
Сеньор улыбнулся, опустил руку, а Хасинто спросил:
Дон Иньиго, а вы и отец в тот раз сразили своих быков? Ну, там, на корриде?
Де Лара сказал совсем не то, что Хасинто ожидал услышать:
Однако, Гарсиас, интересно вы беседы ведете. Одни вопросы, а о себе почти ничего.
Так и есть. Не откровенничать же с укравшим сокровище. Правда, он для Хасинто еще и сеньор, лгать ему бесчестно, потому приходится отмалчиваться.
Просто я мало чего видел Не о монастыре же говорить
А почему нет? Вот я всяческим книжным премудростям не обучен, а вы читать умеете. А может, даже писать?
Да но о чем тут рассказывать? Это скучно. Прошу извинить. Просто я
Да хватит оправдываться! Почему вы меня боитесь?
Боится? Неправда! Всего лишь опасается и не верит в его показную открытость и лживое добродушие. А еще ревнует Мариту. И давно умершего отца ревнует тоже, но не хочет, чтобы де Лара это заметил.
Сеньор Я могу рассказать, если желаете.
Нет, он отмахнулся. Только если желаете вы. Вот если бы я приказал вам, как сеньор вассалуэто одно. Но пока я ничего не требовал. Захотитесами заговорите. Ну а насчет вашего вопроса Гарсия одолел своего быка, а я своего не совсем.
Как это?..
А так. Мой конь споткнулся, упал на колени, копье в землю ушло. Бык же, не будь дурнем, на меня бросился. Следы от его рогов до сих пор здесь. Он провел рукой по груди. И навсегда останутся. Из седла я, понятно, вылетел. Благо, успел прийти в себя и вернуться в него, иначе бык меня растоптал бы. Хорошо, что конь мой сумел подняться и унес от этого демона. В общем, Гарсиас, я спасся бегством.
Все-таки странный человек. Хасинто никогда не признался бы в таком позоре своему эскудеро.
После недолгого молчания Иньиго Рамирес продолжил:
Но, понимаете, то была моя первая коррида Я был молод и не слишком умен. Мне казалось: лучше умереть, чем смириться с тем, что по юности я считал немыслимым унижением. А еще эта толпа на трибунах Потому я не позволил увести ни себя, ни быка, снова против него вышел, даже о ранах забыл. Вроде я их и не чувствовал. Стыд оказался сильнее
Теперь ясно, отчего де Лара все-таки рассказал о той корриде. Решил похвастать. Конечно, не каждый отважится выйти против быка после того, как еле спасся.
Быка я все-таки убил. Толпа ликовала, я гордился. До тех пор, пока ваш отец не отчитал меня. Наедине, разумеется.
За что отчитал?!
Не понимаете? Я тоже не сразу понял
Хасинто надеялся, что сеньор продолжит, но тот, глянув на возлегшее на гребень горы солнце, подозвал кобылу. Не касаясь стремян, взлетел в седло.
Поехали. Задержались мы тут, а нужно еще в одном месте побывать. Тут недалеко, но если хотим успеть к вечерне, все равно нужно поторопиться.
* * *
Еще одним местом оказалась бегетрия в дюжину домов. Крестьяне в конце прошлоговесеннегомесяца избрали своим сеньором Иньиго Рамиреса из рода де Лара и принесли вассальную присягу. Он же теперь хотел самолично глянуть, что за земли оказались под его покровительством. По крайней мере, так дон сказал Хасинто.
В саму деревню заезжать не стали, а, взобравшись на холм, осмотрели хижины и поля сверху. Солнце еще не закатилось, в его рыжих лучах краснели фигурки волов и крестьян, алело истерзанное плугом поле.
Странно, что его вспахивают только сейчас, когда уже лето. Может, до этого люди чего-то опасались, поэтому земля пустовала? Наверное, сейчас она страдает от плуга, но пройдет немного времени, и на ней жизнь заколосится. Так всегда бывает Всё рождается в мукахи благодаря мукам.
Интересно: зерну больно, когда его оболочку прорезает юный, но острый и жестокий росток?
Больно ли зерну?..
Чего? переспросил Иньиго Рамирес.
Это что же, Хасинто задал вопрос вслух? Ерунда какая! Теперь де Лара подумает, будто его эскудеро безумен. Сказать «я ничего не говорил» или «вы не так услышали»не выйдет, сеньор не поверит. Значит, остается повторить глупый вопрос.
Да так, вздор Подумал: а зерну не больно прорастать? Как вам кажется?
Сдвинув брови, де Лара долго смотрел на Хасинто.
Забавные у вас мысли, Гарсиас наконец протянул он и пожал плечами. Не знаю, никогда о таком не задумывался. Да и зачем? Зерно нас кормит, таков его удел по божественному промыслу. А души, которая бы скорбела, у него все равно нет.
Верно Все есть Божий промысел. Ведь человеки тоже не так просто рождаются, живут, умирают в страданиях, а из-за грехопадения первых людей. Но ещё страданияэто испытание духа и веры. Тех, кто их претерпит и не возропщет, ждет Царствие Небесное.
А насчет зерна все же любопытно
Хасинто закусил губу и помотал головой, чтобы из нее выветрились глупые мысли. Исчезать они, правда, не спешили. Благо, сеньор помог.
Поедемте обратно. Иначе к закату не успеем.
Он развернул кобылу и двинулся к подножию холма. Хасинто направил Валеросо следом. Сначала копыта глухо застучали по земле, а потом звонкопо камню.
Кратчайший путь к замку пролегал мимо уже знакомого озера. Только теперь его гладь походила не на чертоги небесные, а на адово пекло. Вместо подернутой золотом синигусто-кровавая мгла, а вокругкаменные огненные великаны. Нависают, наступают. Вот-вот сдавят, переломают кости и зашвырнут в глубины преисподней. Тишина тоже другая: не мирная, как днем, а жуткая, грозящая. Только лошадиные копыта стучат, стучат, рискуя пробудить зло.
Хасинто поежился и догнал сеньора. Все же лучше ехать рядом, чем в десятке шагов. Правда, стоило приблизиться, как де Лара остановился. Развернул Эстреллу к озеру и сказал:
Люблю это место
Да что тут любить? Нет, днем-то понятно. Но сейчас, на закате?! Это же недра адовы!
Частенько я здесь бываю, продолжил сеньор вместо того, чтобы скорее уехать из проклятой долины. Случается даже, что ночую
Ночуете?! Это же страшно! выпалил Хасинто, не подумав. Как бы Иньиго Рамирес не принял его за труса. Нужно придумать объяснение своим словам. Ну опасно, если в одиночку. А вдруг разбойники? Как бы могуч рыцарь ни был, но если отребья много
А что им здесь делать? Разбойникам? Они ближе к городам и торговым путям жмутся. К тому же заставы кругом Вас мои люди не остановили только потому, что вы по главной дороге подъехали, она и с башен просматривается. Поверьте: днем здесь безопасно, а ночью разве что волки угрожают. Это вам не паломничество к святым местам и не путь в одиночку по незнакомым землям Вот тогда со многими опасностями можно столкнуться.
Он пришпорил кобылу, направляя ее к выезду из долины. Очень не вовремя. Хасинто уже забыл об адовом озере, о чудовищных скалах. Любопытство оказалось сильнее страха, и вопрос сам слетел с языка:
Вы совершали паломничество?
Да, дон Иньиго оглянулся на Хасинто и снова перевел взгляд на дорогу. Совсем недавно. Этой весной.
А куда?
В Саньтьяго-де-Компостела.
Вот бы узнать побольше об этом паломничестве Интересно, почему де Лара решил в него отправиться и что видел на своем пути. Как выглядит святой город, какие там живут люди? А брал ли он с собой Мариту?
Не стоит задавать столько вопросов. Тем более нельзя спрашивать о Марите. Но если не сейчас, то когда? В конце концов, сегодня он еще гость, а завтра станет оруженосцемтенью сеньора.
Наверное, донья Мария Табита тоже была с вами? Это еще большей доблести требуетотвечать не только за свою жизнь и честь, но и за жизнь и честь дамы.
Хасинто показалось, или де Лара сильнее сжал бока своей кобылы?
Вы уже второй раз о Табите спрашиваете. Почему? процедил он.
Что ответить? А отвечать что-то надо И лучше правду.
Кабальеро Перо Санчес де Рохес принес моему отцу оммаж за себя и свой род.
Знаю.
Ну они иногда у нас гостили. А Марита то есть донья Мария Табита Когда мы с ней были детьми, то дружили. Ну, мы были маленькие совсем
Не правда и не ложь. Они познакомились, когда были детьми, но потом
Ясно, бросил дон Иньиго и наконец. Нет, Табите не довелось побывать в Сантьяго-де-Компостела.
Она не Табита! Она Ма-ри-та! хотелось вскричать. Конечно, Хасинто сдержался.
Вообще-то странно: сеньор открыто поведал о не очень успешной корриде. И о какой-то ошибке, на которую указал отец Хасинто. И о том, как ему нравится озеро. И что хуглар из него никудышный. И о бегетрии. Упомянул о паломничестве. Все это за полдня.
О Марите же по-прежнему говорить избегал. Хотелось верить, что из ревности, да не выходило. Мысли, владеющие Хасинто совсем недавно, сейчас казались смешными, самонадеянными, стыдными. Ну правда: кто он, а кто дон Иньиго? Хасинто пока ни одного подвига не свершил, ни в одной битве не сразился, даже в рыцари еще не посвящен. Ни в турнирах не участвовал, ни в корриде. Ее он вообще только единожды видел, и то в детстве: отец как-то раз взял с собой. Могучие рыцари, повергающие свирепых быков, в памяти запечатлелись ярко и надолго. Хасинто потом не один год играл не только в рыцарей креста, но и в тореодоров, а несчастному старому борову Чуче доставалась роль быка.
Да что вообще он видел? Монастырь да замок с окрестностями. Ну, изредка еще замки соседей.
Другое дело Иньиго Рамирес де Лара. Рико омбре, рыцарь. Он славился на турнирах, побеждал на корридах, воевал с неверными. Он знает, что такое настоящий бой. О, Хасинто видел гербовый щит в пиршественной залебашня, а над ней три звезды. Значит, целых три ночных победоносных сражения. А его род настолько могуществен, что несколько десятилетий назад спорил за власть с самим королем! Правда, проиграл, и некоторые из де Лара лишились земель и ушли в изгнание. Но ненадолго: даже государю приходилось считаться с их силой и богатством.
А еще у Иньиго Рамиреса есть онаМарита! Как после всего этого хорошо к нему относиться? Как справиться с завистью, ревностью? Остается радоваться хотя бы тому, что он сделается эскудеро такого большого сеньора. Всему у него научится и станет лучшим оруженосцем, чтобы как можно скорее принять рыцарское посвящение. А Марита что ж, она навсегда останется его единственной чистой любовью. Он будет поклоняться ей издали и совершать подвиги в ее честь! А потом Потом, когда сеньор умретконечно же раньше, чем Хасинто, то Марита останется вдовой и
Ужасные, недостойные христианина мысли! Господь всеблагой и всемилостивый, избавь от лукавого!
Приехали, резкий голос сеньора рассек тишину, и Хасинто очнулся от горько-сладких дум.
Впереди темнели стена и ворота, а стражники уже опустили мост. Пока Хасинто и дон Иньиго по нему проезжали, угас, подмигнув на прощание, последний солнечный луч. Вслед за этим до ушей донесся перезвон колоколов, созывающий к вечерне.
Успели, сказал де Лара и улыбнулся.
* * *
Как же здесь темно. Только несколько свечей и лампада отбрасывают тусклые блики на фигуру святого отца и на статую Девы Марии с младенцем-Христом в руках. Лиц прихожан не видно. Господские места и вовсе погружены во мрак. Не понять, кто там находится. Четыре силуэта, но отсюда не разглядеть, где мужские, а где женские. Там ли, среди них ли Марита?
Domine quis habitabit in tabernaculo tuo
Рядом с Хасинто сидит Диего. Спросить его, здесь ли донья? Нет. Оруженосец неверно поймет такой вопрос. То есть наоборот: поймет правильно, а это ни к чему.
Нужно выйти из церкви раньше сеньора и его домочадцев, а потом задержаться у дверей. Тогда он точно увидит Мариту. А она увидит его.
Qui ingreditur sine macula et operatur iustitiam
Женщины ветренее мужчин, и все-таки она не могла забыть Хасинто, не могла забыть их любовь! И первую встречу
В саду цвел боярышникпрямо как в одной красивой рассветной песне, а они с Маритой наперегонки мчались к ручью. По сколько же лет им тогда было? Ему вроде не меньше девяти. А ей на год с лишним больше. Когда их только познакомили, Хасинто даже говорить с Маритой не хотел. Думал, что все девчонки похожи на сеструскучные вредные ябеды. Но нет Марита оказалась совсем другой! Сама схватила его за руку, как только отошли подальше от родителей, и принялась носиться по саду, увлекая Хасинто за собой. В расшитых туфельках перебежала ручей. Приподняв юбку, уселась на плетень вокруг алых маргариток, заботливо взращенных по приказу матушкисеньоры де Варгас. Потом сплела из этих маргариток венок (на следующий день Хасинто взял вину на себя), возложила на свою голову и, вздернув подбородок, сказала:
Я королева красоты. Ради меня вы одолели дракона, мой верный рыцарь, и вызволили меня из плена. Моя благосклонность навсегда с вами. Преклоните колено!
Хасинто преклонил. Затем поцеловал ее руку: такая нежная кожаи грязь под ногтями, которой никогда не было у Пилар.
Марита тоже заметила. Нахмурилась, внимательнее посмотрела на свои пальцы и выпалила:
Теперь матушка заставит меня виниться. А еще молиться, вышивать и снова молиться!
О том, что сеньора де Рохес строга, Хасинто знал. Чем-то она напоминала ему старшую сестрицу. Удивительно, что Марита оказалась не похожа ни на одну, ни на другую.
Pater noster qui in celis es, sanctificetur nomen tuum
Тогда, в детстве, они просто дружили. Пока Марита из девчонки не превратилась в прекрасную деву. Она больше не бегала, не пачкала одежду и руки, не срывала цветов в чужом садуно при этом оставалась прежней. Мимолетный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Беглая, но такая манящая улыбка
Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo.
Как-то раз, когда семейство Рохес снова гостило у Варгасов, Марита после вечерни улизнула из-под присмотра нянек Хасинто встретился с ней в саду, за желтеющими зарослями боярышника. Там он вырвал у нее поцелуйединственный, зато такой сладкий. Марита ответила на него, но сама же испугалась. Вскрикнула, прижав ко рту ладошку, и убежала.
Весь следующий день Марита избегала смотреть на Хасинто открыто. А когда думала, будто он ее не видит, бросала взгляды украдкой. Тогда его кровь ускоряла бег, по телу растекалась пьянящая, дурманящая волна. Голова кружилась. Казалось, вот-вот ноги оторвутся от земли, и он взлетит.
Ite missa est. Deo gratias.
Вечерня закончилась. Надо же, он и не заметил. Прихожане потянулись за благословением к падре, а Хасинто, изо всех сил стараясь не бежать, двинулся к выходу. Оказавшись снаружи, притаился и застыл в тени стен, куда не долетал свет висящих над дверями ламп.
Время тянулось долго, как тонкая льняная нить, сходящая с прялки старухи-Бениты. В животе крутило то ли от голода, то ли от волнения. А скорее всего, и от того, и от другого.
Наконец, спустя, наверное, вечность, у выхода появился сеньор. Хасинто резко выпрямился и напрягся так сильно, будто в спине вместо позвоночника был железный прут. Выходить из укрытия, однако, не спешил. Наблюдал, как Иньиго Рамирес, сойдя с короткой лестницы, подает руку высокой тучной даме. Потом еще однойпониже ростом и постройнее, но не Марите, нет.
Затем появились Диего и лысый мужчина. Лицо последнего искажал бугрящийся шрамзмеясь от правого виска, пересекал нос, губы и обрывался где-то на левой части шеи.
Судя по тому, что этот муж шел рядом со знакомцем Хасинто и следом за сеньоромон и есть второй оруженосец.
Любимая не показалась. Что с ней? Где она?
Голову пронзила догадка, все объясняющая: Марита на сносях, вот и не явилась к вечерне.
Все равно, если не спросить, Хасинто еще долго не узнает, так ли это. Но как спросить?
Придумать он не успел: троица господ уже отдалялась от часовни. Троица? Он же видел четыре силуэта! Точно четыре! Значит, последний принадлежал Марите. Тогда почему она не вышла вместе с остальными?
Мысли, сомнениявсе выветрилось из головы. Осталось только одно желание: узнать, где она. Узнать, чего бы это ни стоило.
Хасинто бросился наперерез сеньору, но застыл, наткнувшись на его недоумевающий взгляд. Вопрос так и не слетел с языка. Дон Иньиго сам заговорил:
О, Гарсиас! Я вас, признаюсь, потерял. Он повернулся к спутницам и, указав на Хасинто, сказал: Донны, перед вами Хасинто Гарсиас де Варгас, мой будущий оруженосец.