Не говоря ни слова, Дженис нагнулась к столу и поставила стул напротив Кейт.
И много ты мне читать собираешься?
Может быть, она и послушает, если недолго.
О, Дженис, я собираюсь прочитать всю книгу, от слова до слова; целиком! Не восемьдесят или сколько-нибудь еще слов из одной главы и столько же из другойнет, всю книгу. А затем, если захочу, вернусь к началу и прочитаю все заново!
Но ведь ты уже знаешь, что будет!
Дженис покачала головой, как будто Кейт неправильно понимала всю концепцию чтения как таковую.
О, я уже читала ее много раз. Но в том-то и прелесть книг; каждый разкак с чистого листа. Каждый раз, когда я читаю эту книгу, мое воображение рисует что-то другое, я узнаю что-то новое, и концовка всегда меня слегка удивляет. Вот как если бы ты ездила каждый раз в одно и то же место, но все время разными маршрутами. Поэтому каждый раз, когда едешь по этому пути, видишь и ощущаешь что-то новое и, когда приезжаешь, думаешькак же я тут оказалась! Итак, Дженис, хочешь ли ты отправиться в это путешествие вместе со мной?
Девушка подумала пару секунд.
Хорошо. Но, чтоб ты зналабольшинство людей здесь со мной не общаются, потому что я проблемная.
Ну, я не все, и думаю, что мы все бываем проблемными, если нас спровоцировать. Ты удобно сидишь? начала было Кейт.
Что ты задумала? перебила ее Дженис.
Дженис, мы будем читать или нет?
Да, но я хочу знать, что тебе нужно. Я хочу понять, с кем имею дело.
Не знаю, почему тебе это важно, но если ты так просишь, то расскажу. Я сижу здесь за убийство. Я убила своего мужа острым ножом и смотрела, как он истекает кровью. Я просто сидела и смотрела, пока он не испустил последний вздох. Он звал на помощь, умолял меня о пощаде, но я не слушала и, конечно, не собиралась облегчить его страдания.
Своим рассказом Кейт попыталась завоевать доверие новой знакомой. Брови Дженис поползли вверх.
Почему ты его убила?
Она была вся внимание. Бинго!
Кейт наклонилась через стол и заговорщически прошептала:
Он был не очень-то добр ко мне, Дженис.
Больше Дженис сказать было нечего.
Кейт начала:
«Обитателям леса каждое дерево знакомо не только внешне, но и по голосу. Так, когда поднимается ветер, ель стонет и всхлипывает, качаясь под его порывами; падуб же свистит, а ветви его колотят по собственному стволу; а ясень и вовсе будто бы шипит, дрожа мелкой дрожью; бук же шелестит, подымая и опуская свои могучие плоские ветви. И даже зимой, хоть та и приглушает голоса сбросивших листву деревьев, они все же сохраняют свое «я»»
* * *
Вспоминая о том дне, когда она открыла Дженис мир книг, Кейт всегда чувствовала неподдельную гордость. Конечно, в ее теперешней жизни гордиться было особенно нечемженщина сидела в тюрьме, ее кожа побледнела от недостатка свежего воздуха и нормального питания, но разве это имело какое-либо значение? А вот те маленькие изменения, которые она могла внести в чужую жизнь, были важными вдвойне.
Дверь в камеру приоткрылась, и Кейт поняла, что к ней гости. Свет загородил огромный силуэт Дженис. В руках та сжимала листок А4.
Что случилось, милая? спросила Кейт.
Эта девушка в ее камере появлялась лишь в крайне редких случаях; обычно они виделись либо в читальном зале, либо на уроке. И по выражению лица своей гостьи Кейт не могла понять, в чем дело.
А Дженис радостно завопила:
У меня получилось, Кейт! Получилось, черт меня дери!
Девушка была вся в слезах. И это та Дженис, которая не плакала уже много лет. Которая с детства знала, что слезами ничего не добьешься. Но эти слезы были инымитеперь это были слезы радости.
Кейт вскочила, сразу поняв, о чем речь.
Умница моя! И? Какие результаты? от волнения слова сами выскакивали из ее рта.
Я получила высший балл по английскому и французскому, а еще «хорошо» по математике. Я сдала эти чертовы тесты, Кейт! Поверить не могу, но у меня получилось! поделилась радостью виновница торжества. Кейт бросилась вперед и обняла Дженис так сильно, как только могла. И проговорила:
Я так горжусь тобой, Дженис!
Мне очень трудно, но это меня не останавливает. Я буду стараться так сильно, как только смогу, даже если это будет стоить мне больших усилий, пролепетала Дженис.
Самые важные вещи никогда не даются легко, милая. Но, когда ты выйдешь отсюда, Дженис, тебе откроется блестящее будущее. Как ты и говорила: можно стать кем угодно, главноепытаться и идти к цели. Тебе решать.
Все время, которое ты на это потратила, все это окупится. Ты смогла выполнить самое трудноеповерить в себя! Посмотри, насколько ты изменилась, как много ты прошла. Остальноедело техники, и этот путь ты пройдешь не одна. С тобой буду я.
Это все благодаря одной тебе, Кейт. Ты изменила мою жизнь. Я должна благодарить только тебя! У меня не было ничего, а теперь вдруг появилось все. Я пойду в университет и добьюсь чего-то в жизни, и всеблагодаря тебе.
Дженис шептала все это куда-то в плечо Кейт, и вряд ли кто-то еще мог слышать эти слова. Но сама Кейт слышала их громко и четко.
Глава 3
Десять лет назад
Доброе утро, миссис Брукер.
Доброе утро, миссис Бедмэйкер.
Мальчики говорили одновременно, и только человек разбирающийся мог бы расшифровать или различить два приветствия. Оба парня улыбнулись. У них была одинаковая стрижкамодная, с длинной челкой. Кэтрин, честно говоря, предпочла бы совсем другую модукоротко подстриженные волосы, потому что такая прическа лучше бы подготовила их к будущей работе в офисе. Но, увы, женщина слишком хорошо разбиралась в психологии подростков, поэтому такие мысли старалась держать при себе.
Мальчишки не спеша проследовали в своем личном направлении, толкая всех, кого встречали на пути, плечами, смеясь, если им удавалось столкнуть одноклассников с дорожки. Если бы кто-то из них упал, ох как им было бы смешно. В руках у них были пыльные книги с загнутыми углами. Рубашки были выпущены наружу, галстуки слишком свободно болтались на худых шеях, а рукава были закатаны до пределавнешний вид подростков говорил Кэтрин все, что ей нужно было знать про их к ней отношение.
Повстречай они Марка или кого-то из более строгих преподавателей, мальчишки бы быстро оправили одежду, все тут же было бы выпрямлено и собрано. Но не для нее; Кэтрин такой любезности была недостойна.
Она улыбнуласьв конце концов, зла на этих двоих женщина явно не держала. Она помнила, как мальчишки только появились в Маунтбрайерз, и была свидетельницей всей грандиозности трансформации угловатых детей в подростков, полных энергии, веселых и радостных, у которых вся жизнь впереди. Как и всегда в подобных случаях, Кэтрин ощутила прилив эмоций: она была счастлива, что ребята считали ее «мягкой» и вели себя расслабленно в ее присутствии, а с другой стороны, ей было грустномальчики открыто издевались над ней, называя «миссис Бедмэйкер», наверное, считая ее слишком тупой, чтобы заметить. Они были не правы; Кэтрин замечала всегда. Каждый раз.
Женщина улыбнулась, слегка рассеянно.
Доброе утро, мальчики! Какая хорошая погода. Спешите на уроки, да?
Мальчики кивнули.
И какой же у вас первый урок, наверное, что-нибудь интересное?
Нет, классическая литра. Скукотища полная, ответил за них обоих Лука.
Все трое не слышали, как сзади на цыпочках подкрался Марк. Он возник мгновенно рядом с веревкой, на которой его жена, развешивая белье, тренировала свои навыки в общении с молодежью. И хитро произнес:
Скукотища, мистер Петронатти? Неужели вы только что назвали такой восхитительный, познавательный предмет, как классическая литература, скучным?
Нет, сэр! Хорошо, да, сэр! Он правда скучный, но только не тогда, когда его преподаете вы! решил реабилитироваться Лука, используя в качестве спасательного круга грубую, неприкрытую лесть.
Рад слышать, Лука. Правильно ли я понимаю, что вы, мальчики, собирались вернуться в свой корпус, чтобы переодеться и привести себя в порядок? Не уверен, что мистер Мидди будет рад узнать, что ученики из вверенного ему Петерс Хаус получили взыскание за не слишком пристойный внешний вид. К тому же я думаю, что он не позволил бы вам явиться в основное здание вот так. Что вы придумали на этот раз? Дайте-ка угадаю: оделись на скорую руку, подождали, пока он не закончит перекличку, а затем улизнули сразу после завтрака?
Мальчики хихикнули, прижав ладони ко рту; именно так все и было.
Так и думал, кивнул Марк шутливо.
Не сказав ни слова, мальчики развернулись. Задрав головы, они зашагали обратно.
Как вчерашний матч, парни? прокричал Марк им вслед.
Не прекращая идти, мальчики повернули головы:
Ужас, сэр! У нас увели победу из-под носа!
Ага! Что и требовалось доказатьдаже несмотря на вашу сложную стратегию, мы все равно вам показали, где раки зимуют!
Вам повезло, сэр, вот и все!
Разве? И кстати, ребята, если хотите использовать настоящие футбольные словечки, то вот вам совет«у нас увели победу» говорят только тогда, когда речь идет о крикете. Ясно?
Мальчишки рассмеялись еще сильнее, быстрее зашагав в сторону кампуса. Они обожали Марка. Все дети его любили.
Марк пробежал мимо своей жены к клумбе с розами в задней части их сада, которая образовывала нечто вроде живой изгороди. Уперев руки в бока, он разглядывал пейзаж, открывавшийся с этого места. Их с Кэтрин дом был как бы пристройкой к зданию старших классов. Рядом находилась безупречно подстриженная лужайка, после которой начинались главные футбольные поля и теннисные корты. Здание школы было кое-где выполнено в готическом стиле, но в основном комплекс ее построек был выдержан в стиле георгианском. Главный блок ассоциировался у Кэтрин с огромным кукольным домомособенно этому способствовали четыре огромных, симметрично расположенных квадратных окна и входная дверь, состоявшая из нескольких массивных деревянных панелей и оборудованная дверным молотком в виде гигантской головы льва. Иногда женщина представляла себе, что может снять фасад домика и играть с фигурками людей внутри. В двух основных прямоугольных корпусах комплекса располагались классные комнаты, а рядом находилась построенная в начале девятнадцатого века великолепная часовня.
Академия Маунтбрайерзодно из тех прекрасных учебных заведений Великобритании, которые не только восхитительно выглядят на открытках, но и обладают необычной историей и собственным характером. У этого учреждения всегда была репутация заведения элитарного, каждый преподаватель в котором гордится своей должностью и историей своего места работы, заведения превосходного во всех отношениях. Академия Маунтбрайерз считалась лидером среди учебных учреждений в области множества предметов, начиная с точных наук и заканчивая изящными искусствами. Среди ее выпускников были высокопоставленные военные, несколько премьер-министров, всемирно известные ученые и врачи; следовательно, и ответственность на плечах учащихся лежала совсем не малая.
Замысловатая золотая эмблема Маунтбрайерз, с орлиными крыльями и девизом на латыни «Veritas Liberabit Vos» («Да освободит вас истина!»), украшает не только все наборы для физкультуры и блейзеры студентов, но и местные транспортные средства, и даже мусорные баки на территории. Да уж, возможности лишний раз себя прорекламировать и отделить своих учеников от всех прочих людей в Маунтбрайерз точно не упускали никогда. В Финчбери и его окрестностях эмблема академии считалась знаком привилегированности. И не то чтобы щедрые родители, оплачивавшие пребывание здесь своих отпрысков, возражали; пиар-кампания была рассчитана с учетом их нездорового самолюбия и стремления к престижу, так что недостатка финансирования фонд академии Маунтбрайерз не знал никогда.
Прошли те дни, когда поступить сюда можно было по рекомендации одного из выпускников и результатам сдачи сложнейшего вступительного экзамена; дни, когда представители многих влиятельных семей с волнением ожидали прибытия заветного конверта с эмблемой академии, от содержимого которого зависело будущее их отпрысков.
Теперь все было совсем по-другому. Если у ваших родителей имеется в наличии достаточная денежная сумма, то и вы можете оказаться здесь и щеголять в фирменной футболке для регби, которая обычно стоит всего четырнадцать фунтов, но в магазине академии Маунтбрайерз продается за сорок фунтов.
Но еще более шокирующим новшеством многим бывшим ученикам академии представляется то, что теперь на территорию ее допускается всякая особь женского пола. Маунтбрайерз стал пристанищем для потомства отчаянно нуждающихся в новом социальном статусе нуворишей, детишек олигархов, облизывающихся по поводу европейских трофеев, и богатых эксцентриков, чьим достопочтенным родителям в своих обветшалых загородных домах приходилось спасаться от сырости с помощью дополнительных слоев трикотажа. Теперь все эти молодые люди терлись плечами друг о друга в здешних длинных, увешанных портретами бывших студентов коридорах и на дорожках, увитых плющом, с каждым шагом все больше понимая, насколько же им повезло.
Марк промурлыкал отрывок из любимой увертюры к «Ромео и Джульетте» Чайковскогоникаких других его увертюр он больше и знать не знал. Пройдя вперед и вытащив из внутреннего кармана ножницы для ногтей, он срезал с ближайшего розового куста крупный бутон. Кэтрин обожала этот вид бледно-розовых розсорт «Переменчивое настроение».
Кэтрин закусила губу: к такому трюку женщина обычно прибегала, чтобы не выдать своих смешанных чувств. Так было легче. Кэтрин тихо вздрогнула, быстро сообразив, что, если бы не Марк, великолепная роза простояла бы еще целую неделю, а может быть, и вовсе дней десять. Потом цветок бы завял, и сильные ветра сдули бы с него лепестки. Но теперь розочке останется лишь пара часов. Марк просунул бутон в отверстие для пуговицы и поднял лацкан, чтобы вдохнуть запах; удовлетворенный, он снова наклонился и неторопливым движением срезал еще один бутон. Развернувшись к своей жене, Марк протянул ей розу.
Amor vitae meae, сказал он низким голосом, чеканя каждую букву в каждом слове.
Кэтрин взгляда не подняла, но приняла бутон, сжав его большим и указательным пальцами. Тогда Марк взял ее за подбородок и поднял ее голову так, что теперь она смотрела в его глаза.
Так-то лучше, женушка моя. Теперь я вижу твое чудное личико во всей красе. Что скажешь? подсказал он. Как тебе мой подарок?
Спасибо, произнесла Кэтрин почти шепотом.
Марк опустил ее голову и поцеловал в затылок.
Фу! Эй вы, голубки, уединитесь уже, хватит тут тискаться на виду у всех!
Перед ними стояла их пятнадцатилетняя дочь, изображая, что ее тошнит. В руках у нее был огромный рюкзак с учебниками. Худые ноги девушки были обтянуты лосинами, а длинные темные волосы собраны в аккуратные косички и уложены лаком; как и обычно, она выглядела соответственно правилам, принятым в Маунтбрайерз, никаких нареканий.
Кэтрин было забавно наблюдать, как далеко подростки готовы зайти в своем бунте против школьной формыони возвели в культ подчеркнутую небрежность. И в каком-то смысле систему одурачить у них получалосьсо стороны, даже с закатанными рукавами, неровно завязанным галстуком и опущенными носками, все студенты Маунтбрайерз казались одинаковыми. Другой вопрос, что как бы небрежно они ни одевались, сколько занятий ни прогуливали и как бы сильно ни ругались, стряхнуть с себя имидж деток богатых родителей эти молодые люди уже и не смогли бы, даже если бы захотели.
Комментарий своей дочери Кэтрин проигнорировала.
Придешь к ужину, Лидия, или у тебя художественный клуб? спросила она.
Не знаю. Я тебе напишу, буркнула девушка.
Хорошо, милая. Замечательно. Удачного дня. И, пожалуйста, не забудь поужинать, с теплотой в голосе произнесла Кэтрин.
Я с тобой, Лидс. Подожди секунду, только портфель захвачу, вдруг произнес Марк.
Он был очень рад возможности лишний раз пообщаться с дочерью. При графике Марка любая минута, проведенная с собственными детьми, казалась даром божьим.
Нет, пожалуйста, не надо, папа. Мы договорились встретиться с Фиби, и вообще, ходить с отцом по территории школыэто не круто, сказала Лидия.
Не круто? Никогда не слышал подобной глупости!
Марк притворился, что слова дочери его задели.
Вот увидишь, все еще будут завидовать, какой у тебя модный и клевый отец! рассмеялся он над ее презрением.
Боже мой, папа, пожалуйста, заткнись! Если бы ты был хоть чем-то одним из этого списка, то знал бытак уже давно никто не говорит! Фу, вы с мамой такие противные, сначала обжимаетесь при всех, а потом ты еще пытаешься ко мне подлизываться; как мерзко! Почему мне так не повезло с родителями? Все, что мне нужно, это обычные мама и папа, похожие на всех предков моих друзей, за которых мне не было бы стыдно! делано скривилась Лидия.