Вот что, Иван Антонович, сказал адмирал, выдержав продолжительную паузу, мы с вами пока не будем посвящать в подробности происходящего посторонних. Императору я доложу немедленно и лично, а там уж как Он решит. Пока же вам следует принять на «Лизетту» запас продовольствия и воды на полгода и ждать дальнейших распоряжений.
Адмирал решил лично добиваться аудиенции у государя. Никто не мог поручиться в том, что любой, самый надёжный посредник не является осведомителем тех же англичан, французов, да хоть бы и австрийцев. Не откладывая дела в долгий ящик, он велел закладывать бричку и готовить к выходу в море «Эол».
Нельзя сказать, чтобы лейтенант Григорович, командир дежурного тендера «Эол», сильно обрадовался команде о срочном выходе в море, как только на борт поднимется адмирал Гейден. За всю эту ночь, проведённую в кругу товарищей за штосом, лейтенант не сомкнул глаз и сейчас надеялся отоспаться в своей маленькой, но такой уютной каютке. Игра сложилась удачно, а особенно радовало, что не только сам он остался в приличном плюсе, но и этот заносчивый мичманец, граф Горбатов, с презрением смотревший на своих менее богатых товарищей и даже начальников, проигрался в пух, и должен был к обеду вернуть ему 300 рублей долга.
Деньги были очень нужны, во-первых, потому, что он сам задолжал ростовщику уже 150 рублей, во-вторых же, для поддержания авторитета. Уже давно пора подновить мундир, да и на карманные расходы тратится почти всё жалованье. Это живя в столице оброк кажется верным источником доходов, а вы попробуйте сами соберите его с вконец разорившихся из-за неурожая крестьян. Загляните в глаза матери восьмерых детей, когда будете забирать из её семьи по осени единственную корову, точно зная, что без молока этой коровы худой малыш, которого она прижимает к груди, может и не дожить до весны. Сможете потом спокойно жить и радостно пропивать с друзьями собранные так вот деньги? Константин Тихонович Григорович так жить не мог. До восьми лет мальчик жил в родной деревне в Вологодской области, где его отцу принадлежало пять дворов. Там он рос в окружении крестьянских ребятишек и не мог относиться к ним, как к скоту. Семья мельчайшего помещика Тихона Спиридоновича Григоровича жила небогато, «усадьба» представляла собой ту же деревенскую избу, разве что чуть побольше, чем у крестьян, да освещаемую по праздникам свечами. Но родители никогда, на памяти Кости, не жаловались на свою жизнь. А потом случилось горе. Родители поехали в Вологду на Рождественскую ярмарку, оставив приболевшего Костю дома на попечение няньки, и провалились в полынью. Близких родственников у мальчика не было, и государство определило сироту в морской шляхетский кадетский корпус. Мальчик вырос, теперь это был стройный молодой офицер, командир прекрасного двенадцатипушечного тендера «Эол», базировавшегося в этом году на Свеаборг. Но получать со своих крестьян оброк Константин Тихонович считал зазорным, более того, в редкие посещения родного села помогал своим крестьянам чем мог.
Несмотря на головную боль, службу лейтенант Григорович справлял строго, и уже через двадцать минут, к прибытию адмиральской брички, тендер был готов к отплытию, тем более все припасы были загружены на него заранее. Команда была выстроена во фрунт по всем правилам, а сам командир в неновом, но чистом и опрятном парадном мундире являл пример образцового офицера флота. Адмирал, впрочем, был погружён в свои мысли. Поприветствовав команду и капитана, он отдал приказ немедленно, не дожидаясь отлива, выходить из гавани на вёслах и как можно быстрее двигаться к Петербургу. Отдав приказы и убедившись, что они выполняются, Логгин Петрович проследовал на корму тендера и, усевшись в привезённое с собой ротанговое кресло, погрузился в размышления.
«Эол» представлял собой совсем небольшое парусно-гребное судно едва в тридцать тонн с единственной мачтой и двумя группами банок для гребцов, позволявших в случае нужды двигаться на вёслах. Узкий длинный корпус, доставшийся тендеру от галер, в сочетании с большой для такого судёнышка парусностью позволял развивать очень приличную скорость. Вот и сейчас, легко выскользнув из гавани на вёслах и, поймав парусами свежий бриз, тендер резко прибавил ходу и весело заскользил по весенним балтийским водам. Минуло обеденное время, и адмирал курил любимую сигару, когда раздался окрик вперёдсмотрящего «Судно на горизонте». Само по себе судно в этих достаточно оживлённых водах удивить не могло никого, но совершенно естественным образом к точке на горизонте устремились не только взгляды вперёдсмотрящего, но и подзорные трубы капитана с адмиралом. И вот тут Константину Тихоновичу показалось в этом судне что-то очень странным. Сперва он засомневался, но потом, уверившись в своих подозрениях, решил обратиться к адмиралу.
Господин адмирал, похоже судно на горизонте или терпит бедствие, или его сейчас захватывают пираты. Я совершенно ясно видел четыре мачты, две из которых сошлись в створ, а потом опять разошлись.
Логгин Петрович Гейден был опытным и решительным моряком, не так давно, во время войны, командовавшим гребной флотилией как раз в этих водах и объяснять, что значат четыре мачты, две из которых периодически сходятся в створе, ему было не нужно. Либо одно судно терпело бедствие, а второе оказывало ему помощь, либо второе нападало на первое. В любом случае их долгом было узнать это точно. Немедленно были отданы необходимые приказания и «Эол», распустив все паруса, помчался навстречу неизвестным судам. Скоро стало очевидно, что они стали свидетелями наглейшего и почти невиданного в мирное время на этом закрытом и достаточно оживлённом море пиратского захвата. Спустившись с мачты, куда он забрался, чтобы лучше видеть сближающиеся суда, лейтенант подошёл к адмиралу, чтобы просить разрешения действовать.
Разрешите доложить, господин адмирал. Уже нет сомнения, что это захват судна, причём нашего суднаэто ведь охтинский транспорт, их трудно спутать с любым другим. А нападающий не иначе как швед, или маскируется под нихпрекрасный сноу стокгольмской постройки. Только вот экипаж на нём явно не купеческий: уже видно, что оба судна облепили как муравьичеловек сто-сто пятьдесят. Предлагаю подойти на пистолетный выстрел, прошерстить сноу продольным огнём и брать на абордаж. У нас в команде девяносто человек, а уж военные моряки всяко зададут жару пиратскому сброду.
Одобряю ваш план, лейтенант, только одно уточнение: «пиратский сброд» как правило обучен рукопашному бою гораздо лучше не имеющих реального опыта матросов, потому прикажите дать перед абордажем два залпапервым постарайтесь сбить со сноу мачты, а второй дайте картечью в упор.
Узнав, что грабят и убивают их соотечественников, команда пришла в состояние праведного гнева и горела желанием поскорее наказать наглецов, посмевших напасть на купца в этих, фактически внутриимперских водах финского залива. Артиллеристы тщательно навели свои небольшие четырёхфунтовые пушки и ждали только приказа. Подносчики снарядов тоже стояли наготове, с тем, чтобы второй залп последовал за первым без малейшего промедления.
Тем временем, занятые грабежом пираты наконец заметили несущийся к ним на всех парусах «Эол» и разделились. Охтинский транспорт направился со всей своей невеликой скоростью к видневшемуся под ветром берегу, а сноу, распустив паруса, сделал попытку ускользнуть в открытое море. Заметь они приближение тендера раньше, попытка бегства могла бы им и удаться, поскольку первостепенной задачей моряков было спасение пленных, обречённых утонуть, когда бандиты будут выбрасывать транспорт на скалы. Но теперь лейтенант Григорович имел превосходную возможность убить двух зайцев: проходя мимо набирающего скорость транспорта, его артиллеристы умудрились метким огнём сбить на нём грот мачту, после чего на судно отправился катер с абордажной партией, а «Эол» продолжил преследование сноу.
Константин Тихонович был любим командой, готовой на всё, чтобы не посрамить его на глазах высшего начальства. Артиллеристы уже сделали своё дело, теперь пришла очередь марсовых и рулевого. И они не подвели: применяя все возможные приёмы, вплоть до окатывания парусов из брандспойта и перехода команды на один борт, скорость тендера удалось увеличить ещё на пол узла, и уже спустя час смогла заговорить погонная пушка. Первые выстрелы легли недолётами, но расстояние неумолимо сокращалось, и вот уже от кормы неприятеля полетели щепки. Седьмым выстрелом, произведённым с расстояния всего в кабельтов, главному артиллеристу «Эола» Прохору Наумову удалось под громкие крики «Ура» разбить пиратам руль, после чего на грот мачте более неуправляемого сноу взвылся белый флаг.
Захваченным транспортом оказался «Заяц» купца первой гильдии Снегирёва, зафрахтованный казначейством для перевозки в Финляндию жалования в гарнизоны. Какому умнику в министерстве финансов пришла в голову «гениальная» мысль зафрахтовать для перевозки полугодового денежного довольствия гарнизона Великого Княжества тихоходный транспорт, не имеющий ни малейшей возможности оборониться, Логгин Петрович Гейден решил выяснить у императора лично. В совпадения, когда дело касается таких сумм, он не верил. То, что о грузе стало известно в Петербургском порту, неудивительно, но поражала быстрота, с которой сработали преступники. Пиратским судном оказался норвежский сноу «Гудрун», команда, в массе, скандинавами ни слова не понимающими не то что по-русски, но и по-французски и по-немецки. Как назло, предводитель пиратов, лично управлявший сноу, был убит случайным выстрелом во время преследования, а от рядовых разбойников толку было мало. Всех душегубов связали и погрузили в трюм их собственного судна. Сопровождать «Зайца» до недалёкой уже цели его назначения отправили мичмана с десятком матросов из команды «Эола», а сами неспешно продолжили свой путь в сопровождении «Гудрун», на которую пришлось отправить командиром адъютанта адмирала лейтенанта Пархоменко. Дальнейшее плавание проходило без происшествий.
Григорович был приятно удивлён, что его адмирал, обрусевший голландец Логгин Петрович Гейден, увлекается русской литературой и даже имеет с собой рукописную тетрадку со стихами модных поэтов. Особенно порадовали Константина Тихоновича новые стихи Пушкина с его стремительным, лёгким, таким живым слогом, совершенно не похожим на других поэтов. Он дал себе слово при первой же возможности приобрести недавно вышедший сборник стихов Александра Сергеевича, а лучше познакомиться лично.
Когда через два дня они прибыли в Кронштадт, лейтенант Григорович был готов пойти за своего адмирала в огонь и воду, несмотря на то, что раньше был к нему предрасположен, как к человеку, пришедшему в русский флот со стороны. Сдав «Гудрун» порту, и отправив пленников в крепость, Логгин Петрович купил билет на вечерний пароход до Петербурга.
Ещё не так давно, когда он только прибыл в Россию, путешествие из Кронштадта в Петербург на шлюпке, парусной «тихвинке» или, в лучшем случае, военном «пассажботе» было весьма долгим, неприятным, а по временам даже и опасным мероприятием. Но вот в ноябре 1815 года Берд поставил всё на ту же самую обыкновенную «тихвинскую» баржу паровую машину и открыл паровое сообщение между городом и главной базой флота. Гейден навсегда запомнил этот день: тогда посмотреть на невиданное чудо техники собралось много офицеров, а он, которому срочно нужно было попасть в главную базу, решился отправиться на этом «чайнике», пассажирском пароходе «Елизавета», в его первый рейс до Кронштадта. Весь путь был пройден за пять с половиной часов со скоростью 9,3 км/ч. Это вызвало немало удивлений, ведь военный «пассажбот» на веслах проходил то же расстояние за сутки. В Кронштадте прибытия первого парохода ожидала любопытствующая толпа. По прибытии, на борт «Елизаветы» поднялся главный командир Кронштадтского порта со своей свитой. Были устроены и гонки на скорость между пароходом и лучшим «ходоком» городакомандирским гребным катером. Победителем состязаний вышел пароход.
Неудивительно, что в том же 1815 году флот решил построить пароход для нужд адмиралтейства и транспортировки судов. Строить решили на адмиралтейских Ижорских заводах независимо от Берда и иных коммерсантов. Так в 1816 году появился первенец парового флота Россииадмиралтейский пароход «Скорый». Адмиралтейство не спешило с вводом его в строй, справедливо стремясь выяснить все достоинства и недостатки парохода, чтобы избежать в дальнейшем постройки негодных судов. Неудивительно поэтому, что в строй «Скорый» вошёл лишь два года спустя, в 1818 году, завершив обширную программу заводских и флотских испытаний, по результатам которых был признан годным к выполнению поставленных задач и, в то же время, негодным для повторения в серии из-за неизбежных в новом деле многочисленных конструктивных недостатков. В первый же год службы выяснилось, что пароход чрезвычайно полезен не только военному, но и торговому флоту, и, в свободное от флотских нужд время, его стали активно привлекать к буксировке транспортов. Тарифы при этом были значительно ниже, чем запрашивал Берд, потому на услуги казённого парохода, управляемого к тому же военным капитаном, немедленно выстроилась огромная очередь. В тот год, несмотря на поздний ввод в строй, «Скорый» успел до окончания навигации провести по финскому заливу несколько конвоев транспортных и торговых судов, а со следующей весны для него началась напряжённейшая работа, продолжающаяся и по сей день. Для Черноморского флота вскоре был построен улучшенный адмиралтейский пароход «Везувий», неизмеримо ускоривший подготовку эскадры к выходу из базы.
Теперь, спустя десять лет, семь пароходов одного только Берда, обеспечивающие судоходство по Неве и Мариинской системе, давали возможность обеспеченному человеку, заплатившему за билет первого класса, быстро, безопасно и даже с достаточным комфортом, сопоставимым с хорошим дилижансом, попасть в столицу. Но главное было не в этом. Прирождённый моряк Гейден видел ту огромную пользу, которую приносят пароходы. Уже в 1816 году первый пароход появился и на Каме, а к 1820 году пароходы на Волге и Днепре активно конкурировали с бурлаками.
Поток грузов, идущий через Петербург, многократно возрос с вводом в строй «Скорого» и должен ещё возрасти в этом году, когда к нему присоединится значительно усовершенствованный собрат «Проворный», проходящий сейчас последние испытания. Техника не стояла эти годы на месте: «Проворный» мощнее своего собрата втрое и гораздо мореходнее. Он сможет не только выводить корабли на рейд, буксировать торговые караваны по речным фарватерам и перетягивать достраивающиеся корабли на камелях в Кронштадт, но и сопровождать флот как минимум на Балтике, а ведь это такие возможности!
Но именинником сейчас, несомненно, является Черноморский флот, готовящийся к неизбежной скорой войне с Турцией. Он пополняется новейшими кораблями в первую очередь, и в этом году получит свой третий пароход. Говорят, что «Молния» будет вдвое крупнее «Везувия» и «Метеора», значительно мощнее, и сможет сопровождать флот в походе к вражеским берегам.
В воображении адмирала уже мелькали смутные фигуры линкоров, прорезающих вражескую линию на буксире парохода и становящихся в позицию для открытия губительного продольного огня. Думал он и о собственно боевых пароходах, первый из которых уже заложен на том же Ижорском заводе, но верил в них слабослишком уж нелепы и уязвимы огромные деревянные колёса. Вот в качестве судов снабжения и буксировщиков пароходы действительно незаменимы. Ведь по опыту черноморского флота, два парохода, обеспечивая бесперебойное круглосуточное снабжение кораблей на рейде всеми припасами и их буксировку из гаваней в открытое море, сокращают время подготовки эскадры втрое, а порой вчетверо от обычного.
За этими мыслями время в пути промелькнуло незаметно, и вскоре адмирал уже катил на извозчике к своему Петербургскому дому, рассчитывая испросить назавтра высочайшей аудиенции.
Юный Император, осведомлённый о положении в мире гораздо лучше своего адмирала, не стал заставлять себя ждать, и принял Логгина Петровича во время прогулки по саду после утреннего туалета. Спустя два дня адмирал возвращался в Хельсингфорс полностью удовлетворённым. Император, конечно, не был в восторге от того, что подготовка восстания зашла так далеко, но, несмотря на юный возраст, это был человек действия, обладающий твёрдой волей, и очередные трудности не ставили его в тупик, не заставляли опускать руки. Напротив, они мобилизовали все силы души этого выдающегося человека на преодоление препятствия. Тут же был вызван Бенкендорф, успевший со времён восстания на Сенатской площади стать одним из ближайших сподвижников императора, и министр иностранных дел Карл Васильевич Нессельроде.
Александр Христофорович, как оказалось, не сидел сложа руки, и уже имел при себе первые сведения о результатах допроса пиратов, которые признались, что их главарь, в прошлом, кстати, мичман королевского Британского флота, дослужившийся до этого звания в минувшую войну, точно знал, где, кого и когда ждать. И получил он эти сведения в Або, куда пираты, бывшие тогда ещё «честными контрабандистами» пришли по осени.