Франс Г. БентсонДраконы моряСага «Эпохи викингов»
Пролог
Как коротковолосые люди приехали в Сканию во времена короля Харальда Синезубого
Многие из отчаянных воинов поплыли на север из Сконе вместе с Буи и Вагном, где их постигла неудача в Хорундарфьорде; другие отправились с Стирбьерном в Уппсалу, где и погибли вместе с ним. Когда весть о том, что немногие смогут вернуться, достигла родных берегов, сложилось множество поминальных и хвалебных песен, после чего благоразумные люди согласились между собой, что случившееся было к лучшему и теперь можно надеяться на более мирные времена. Наступили времена изобилия и достатка, когда собирался такой прекрасный урожай ржи, а улов сельди был настолько велик, что большинство людей легко могли прокормить себя. Но были некоторые, которые все же думали, что жатва идет слишком медленно, и они отправились в поход в Ирландию и Англию, где судьба благоволила им, и многие там осели надолго.
Примерно в это время в Сконе стали приезжать коротковолосые люди паз страны Саксов и из Англии, дабы проповедовать христианскую веру. Они поведали много странных сказаний, и поэтому люди сперва отнеслись к ним с любопытством и слушали их охотно. Особенно женщинам нравилось принимать крещение от этих чужеземцев, которые одаривали их за это белыми платьями. Однако вскоре все изменилось, жители устали от проповедей, которые показались им скучными, а их суть сомнительной, тем более, что они говорили па неблагозвучном диалекте, который они выучили в Хедебю или где-то па западных островах, что делало их речь нелепой и неприятной для слуха.
Итак, были причины, препятствующие обращению людей в другую веру. Поэтому коротковолосые, которые непрерывно говорили о мире и в то же время так неистово низвергали прежних богов, были один за другим схвачены и повешены на священном ясене или же поражены из лука и принесены в жертву птицам Одина. Оставшиеся в живых ушли в леса Геинга на север, где люди не были настолько нетерпимы. Там их тепло приняли, связали и отправили на торги в Смоланде, где они были обменены на волов и бобровый мех. Некоторые из тех, что жили рабами в Смоланде, распустили волосы, отвернулись от своего Бога Иеговы и даже стали неплохими работниками у своих хозяев. Но большинство продолжало ниспровергать богов, тратя время на обращение в другую веру женщин и детей, вместо того чтобы тесать камни и толочь зерно. Они настолько опротивели всем, что вскоре уже совершенно невозможно было получить пару трехгодовалых волов за здорового священника без того, чтобы не дать к нему и придачу мерку соли или ткани. Так увеличивалась ненависть к коротковолосым в пограничной стране.
Однажды летом по всему Датскому королевству пронеслась весть, что король Харальд Синезубый принял новую веру. В юности он много чего перепробовал, но быстро раскаивался в том или ином своем поступке и отрекался от него. Однако па этот раз оп поступил решительно. Теперь король Харальд был пожилым человеком, который вот уже несколько лет мучился такими ужасными болями в спине, что не мог больше находить удовольствие в пиве и женщинах. Один хитрый епископ, посланный от самого Императора, долго натирал его медвежьим жиром, освященным именами апостолов, закутывал в овечью шкуру, давал ему пить вместо пива святую воду, настоянную на траве, клал ему крестные знамения между плечами и выгонял из него бесов до тех пор, пока боли не исчезли. Так король стал христианином.
После этого священники убедили короля, что еще более мучительные боли будут досаждать ему, если он когда-либо еще принесет жертву или не будет достаточно усердным на пути новой веры. Итак, король Харальд, как только он почувствовал себя вновь здоровым и способным выполнять свои обязанности перед молодой марокканской рабыней, которая была послана ему послана в подарок королем Корка, объявил, что все его подданные должны принять христианство без принуждения. И, не смотря на то, что подобный указ звучал странно из уст человека, который возводил свою генеалогию к самому Одину, многие подчинились, поскольку оп правил давно, страна при нем процветала, а его слово считалось законом. Он учредил особый вид наказания для тех, кто обвинялся в насилии над священником. Число священников в Сконе опять стало возрастать, на равнинах строились церкви, а старые боги выбрасывались за ненадобностью. К ним обращались, лишь когда была опасность па море или в случае падежа скота.
Но в Геинге указ короля послужил лишь поводом для очередного веселья. Люди пограничных лесов были наделены более совершенным чувством юмора, чем рассудительные обитании равнин и, ничто их не смешило так, как королевские указы. В прежние дни, во времена Харальда Хилдетанда и Ивара Широкие Объятья, королей часто приглашали в Геинге поохотиться на диких зубров, редко по какой-либо другой причине. Но к этому времени дикие зубры вымерли, и королевские визиты прекратились. Поэтому теперь, если какой-нибудь король был настолько дерзок, чтобы роптать на непокорность обитателей этой части страны пли упрекать их в том, что они платят малые подати, и пригрозил бы, что он явится собственной персоной, дабы поправить дела, он получил бы следующий ответ: к сожалению, в этой области давно уже не появлялось ни одного дикого зубра, но если хоть один появится, то королю незамедлительно сообщат об этом и он будет принят с надлежащими почестями. Поэтому приграничные обитатели часто поговаривали, что в их стране не появится ни одного короля до тех пор, пока не вернутся дикие быки.
Итак, в Геинге все оставалось по-прежнему, и христианство здесь не прижилось. Те священники, что отваживались приехать в эти края, продавались за границу, как и в старые дни. Правда, некоторые из жителей придерживались мнения, что лучше убивать их прямо на месте, поскольку люди из Смоланда давали такие низкие цены за священников, что перевозить их на торги было убыточно.
Часть 1Затянувшееся путешествие
Глава перваяО вожде Тости и его домочадцах
Вдоль побережья люди селились в хуторах, неподалеку друг от друга, отчасти для того, чтобы обеспечить себя едой и не зависеть только от своего собственного промысла, и отчасти для того, чтобы защитить себя. С кораблей, огибающих полуостров Сконе, часто высылались отряды мародеров: веснойпополнить запасы свежего мяса для набегов на запад, зимой же они высаживались на берег, если возвращались с пустыми руками из неудачных походов. Когда грабители намеревались высадиться на берег, всю ночь трубили в рога, дабы соседи могли собраться и помочь отбить их натиск.
Но люди гордые и состоятельные, у которых были свои собственные корабли, считали жизнь с соседями докучливой и предпочитали селиться отдельно. Даже уходя в море, они могли защитить свои дома с помощью тех доблестных воинов, которые за деньги жили на берегу и охраняли их. В местности Холмы было много зажиточных поселенцев такого рода, а богатые бонды (крестьяне) этой области пользовались репутацией самых гордых во всем Датском королевстве. Когда они оставались дома, они охотно напрашивались на ссору со своими соседями, несмотря даже на то, что их усадьбы лежали в большом отдалении. Но обычно они были в морских походах; они с детства привыкли рыскать по морю и считать, что это их собственное частное владение, а если кто-нибудь нарушал его границы, ему пришлось бы отвечать за это.
В этих краях жил могучий бонд по имени Тости. Он был очень известным человеком, великим мореплавателем, и, хотя достиг преклонных лет, он все еще командовал своим кораблем и каждое лето отправлялся в плавание к чужим берегам. У него был родич в Лимерике в Ирландии, из числа тех викингов, что поселились там. Каждый год Тости плыл на запад, чтобы поторговать с ними, а заодно и помочь их предводителю, потомку Рагнара Кожаные Штаны, собрать дань с мирных жителей, монастырей и церквей. Однако с некоторых пор жизнь викингов в Ирландии пошла заметно хуже, особенно с тех пор, когда король Мюиркьяртан Кожаный Плащ, обошел весь остров и вышел к морю с щитом в руке в знак неповиновения. Местные жители уже не были такими беззащитными, как прежде, ибо теперь они охотно подчинялись своему королю, и вымогать с них дань стало трудным и опасным делом. Даже церкви и монастыри, которые всегда легко было ограбить, построили башни из высоких камней, где ни огонь, ни меч по могли настичь священников. Поэтому многие соратники Тости считали, что более прибыльно совершать набеги на Англию или Францию, где с меньшими усилиями можно было достичь большего. Но Тости предпочитал делать то, что он привык делать, думая, что он уже слишком стар для походов в неведомые ему земли.
Жена его звалась Аса. Она была родом из приграничного леса и, обладая вспыльчивым нравом, была часто невоздержанна на язык. Но она была умелой домохозяйкой и хорошо заботилась о поместье, когда Тости не было дома. Она родила ему пятерых сыновей и трех дочерей, но судьба их сыновей сложилась не очень удачно. Со старшим случилась беда прямо на свадьбе, где он, напившись пива, попытался оседлать быка. Следующего сына смыло за борт во время его первого похода. Но самым неудачливым из всех был их четвертый сын, которого знали Ари. Однажды летом, когда ему было девятнадцать, он сошелся с двумя соседскими женами, чьи мужья были в отлучке, и они понесли от него. Дело грозило большими неприятностями для Тости и повлекло за собой значительные расходы. Эта история повергла Ари в уныние, и он сделался очень робок и застенчив. Позже он убил человека, который все время подшучивал над его «сноровкой», и должен был бежать из страны. Ходили слухи, что он нанялся на корабль к шведским купцам, плавал с ними на восток, и все для того, чтобы не встретить людей, знающих о его несчастьях. С тех нор о нем ничего не было слышно. Но Асе однажды приснился сон о черном коне, у которого была кровь на лопатках, и тогда она поняла, что он умер.
После этого у Асы и Тости осталось двое сыновей. Старший из них звался Одд. Он был молод, грубо сложен и кривоног, у него были сильные, мозолистые руки и угрюмый прав. Вскоре он стал сопровождать Тости в его походах и показал себя как искусный мореплаватель и умелый воин. Дома же он вел себя часто совершенно иначе, длинные зимы ему казались скучными, и он постоянно пререкался с Асой. Он поговаривал, что лучше бы он ел прогорклую солонину на корабле, чем на праздник Йоль дома. Аса отвечала ему на это, что она не видела, чтобы он хоть раз взял меньше еды, чем кто-нибудь другой за столом. Он часто дремал днем, жалуясь, что плохо спит ночью, и, как он говорил, ему ничто не помогает, даже если он берет с собой в постель одну из служанок. Асе было не по душе, что он спит с ее служанками: она считала, что они могут возгордиться и начать дерзить своей хозяйке, поэтому лучше было бы Одду позаботиться о жене. Но Одд отвечал, что не спешит с этим, в любом случае женщины, которые приходятся ему по вкусу, живут в Ирландии и вряд ли он смог бы привезти их с собой. Если бы он поступил так, то Аса вскоре перессорилась бы с каждой из них по очереди. Аса гневалась на такие речи, спрашивалакто послал ей такого сына? и говорила, что желала бы поскорее умереть. На все это Одд возражал, что она может сама выбирать: жить ей или умирать, он, дескать, не осмеливается ей советовать, но со смирением принимает любое ее решение.
Хотя речи его были очень медлительны, Асе не всегда удавалось вставить последнее словечко, но при удобном случае она говорила, что истинная беда выпала на ее долюпотерять трех прекрасных сыновей и остаться с таким сыном, которого она вряд ли и оплакивала бы.
Одд лучше ладил с отцом, и, как только наступала весна и запах смолы начинал доноситься из корабельного сарая на пристань, его настроение улучшалось, и он даже пробовал, при малых своих способностях, сочинить один-другой стишок. В них говорилось либо, что луг гагарок еще но созрел для вспашки, либо что кони моря отнесут его скоро в летние страны.
Но как скальд он не достиг славы среди дочерей соседних бондов, и мало кто поворачивал голову, наблюдая за ним, когда он уплывал ив страны.
Его брат был самым младшим из детей Тости, и мать берегла его как зеницу ока. Звали его Орм. Он рос очень быстро, становясь высоким и костлявым, и огорчал мать своей худобой. Поэтому всякий раз, когда он отказывался доедать долю, положенную взрослому мужчине, она думала, что вскоре лишится его, и говорила часто, что слабый аппетит, несомненно, будет причиной его гибели. На самом деле Орм любил поесть и раздражался на жалобы матери относительно его аппетита; Одд и Тости тоже часто бесились, что она сохраняет для него самые лакомые кусочки. В детстве Орм несколько раз тяжело болел, и с тех пор Аса была убеждена, что у него хрупкое здоровье. Она хлопотала вокруг него с назойливыми предостережениями, пытаясь заставить его поверить, что он мучим опасными судорогами и ему жизненно необходимы священный лук и знахарские заклинания, тогда как действительная причина «болезни» заключалась в том, что он объелся свининой и пшенной кашей.
По мере того как рос он, росло и беспокойство Асы. Она надеялась, что со временем он станет вождем и известным человеком, и радовалась тому, что он превращается в высокого, сильного парня, мудрого в речах и достойного продолжателя своего рода по материнской линии. Между тем она боялась, опасностей, которые ожидали его в пору зрелости, и часто напоминала ему о несчастьях, выпавших на долю его братьев. Она добивалась от него, чтобы он обещал ей остерегаться быков, быть осмотрительным на борту корабля п никогда не спать в одной постели с замужней женщиной. Но, кроме этих опасностей, существовало еще многое другое, что могло погубить ого, и Аса с трудом понимала, что именно она должна ему отсоветовать первым делом. Достигнув шестнадцатилетия, он мог вместе со всеми отправиться в плавание, но Аса не позволила ему сделать итого, сказав, что он еще слишком молод и слишком слаб здоровьем. Когда же Тости спросил ее, не хочет ли она сделать из него вождя кухни и героя престарелых женщин, Аса разразилась таким гневом, что он испугался и более не докучал ей, радуясь, что ему самому пока еще дозволено уехать. Той осенью Тости и Одд поздно вернулись из похода и потеряли так много людей, что у них почти не осталось гребцов. Тем по менее они были довольны путешествием, и им было что рассказать. В Лимерике их постигла неудача, ибо король Ирландии в Мюнстере стал настолько могущественным, что викинги, поселившиеся там, вынуждены были прекратить грабежи и ограничиться тем добром, которое они нажили. Но затем его друзья попросили сопровождать их во время тайного посещения большой летней ярмарки, которая проводилась ежегодно в Мерионет, в Уэльсе, в области, куда еще не ступала нога викингов и куда можно было добраться только при помощи двух опытных проводников. Одд убедил Тости принять их предложение; и вот семь кораблей причаливают к берегу, недалеко от Мерионет, и после тяжкого перехода по суше им удается тайком проникнуть на ярмарку. Там начинается лютая схватка, во время которой погибло много доблестных мужей, но в конце концов викинги побеждают, захватывают всю добычу и многих берут в плен. Их они продают в Корке, нарочно туда заехав, так как в Корке обычно собираются торговцы рабами со всего мира, дабы скупить пленных, которых привозят викинги. Властитель тех мест, Олаф Драгоценные Каменья, был христианином. Он был очень стар и очень мудр, но часто подчинялся своим причудам. Так, он давал возможность родственникам пленных выкупить своих и получал от таких сделок немалую прибыль. Из Корка, вместе с другими кораблями викингов, они направляются домой, нагруженные сокровищами. Они благополучно обогнули Ско, где прячутся в засаде люди из Вика и Вестфольда, дабы застать врасплох груженные добром корабли, возвращающиеся домой с юга или запада.
Затем они разделили добычу между собой, и большая доля перепала Тости. Взвесив сокровища и спрятав их в своем сундуке, он объявил, что это достойное путешествие было последним и отныне он остается дома, ибо теперь Одд способен управлять кораблем и командой так же хорошо, как и он, кроме того, Орм всегда сможет помочь ему. Одду понравилась эта мысль, но Аса думала иначе. Несмотря на то, что было добыто много серебра, вряд ли его могло хватить надолго, если учесть, сколько ртов ей приходится кормить каждую зиму. Кроме того, у нее не было уверенности, что Одд не потратит все деньги, добытые в следующих набегах, на ирландских женщин и не приведет их с собою в дом. Что касается окоченения в спине, на которое жаловался Тости, то это не было последствием его многочисленных походов, он заполучил эту хворь, просиживая каждую зиму в праздности у очага. Она никак не могла понять, что же происходит с мужчинами; ее двоюродный дед, Свейн Крысиный Нос, напившись пива на свадьбе своего правнука, пал как герой три года назад в схватке с людьми из Смоланда. А теперь только и слышишь разговоры о болях и судорогах от мужчин, которые, наверное, готовы умереть с позором, валяясь на спине в соломе, как коровы. Пока же Тости и Одд, да и все, кто вернулся с ними домой, топят свои заботы в пиве, а затем, с наступлением зимы, они будут наслаждаться уютным житьем под одной крышей.