Здесь тоже травкой несет Аарон принюхался, впрочем, ее все курят, ничего особенного режиссер в театре «Талия», которому ассистировал юноша, не расставался с косяком:
Кроме того Аарон поправил афишу, в нашей квартире нельзя устраивать вечеринки апартаменты выставили на продажу. Аарона и Хану предупредили, что агенты по недвижимости будут навещать квартиру с предполагаемыми покупателями:
Нельзя устраивать вечеринки, повторил Аарон, и курим мы только на балконе
Кованый балкон выходил на гавань. Осень пока стояла теплая. Водрузив на мозаичный столик пишущую машинку, Аарон почти каждый день отстукивал весточки Тикве, в Мон-Сен-Мартен. На Рождество они встречались в Брюсселе:
Боюсь, что дядя Эмиль не отпустит меня одну в Гамбург, писала девушка, мне всего шестнадцать лет. Ничего, милый, осталось подождать два года и мы поженимся Аарон знал, что мать попросила раввина хэмпстедской синагоги внести в календарь день его хупы:
Мама хочет, чтобы кто-то, наконец, женился или вышел замуж, как положено, ухмыльнулся юноша, я первый, а за мной последует маленькая Лаура. Она будет венчаться, наверное, в Бромптонской Оратории перед Рождеством он ехал в Стокгольм, на, как выразился по телефону Инге, небольшой семейный сбор:
Я загляну в гости к нему и Сабине в Копенгаген, а потом мы отправимся в Швецию он взял у Леннона папиросу:
Присмотрите за Дате, а то меня весь декабрь не будет в городе
Аарон трещал на машинке, работая одновременно над двумя пьесами, кузина сидела в кресле напротив, закутавшись в плед. Черные волосы падали на худое плечо, она затягивалась Голуазом. Хрупкие пальцы перелистывали страницы книги, порхали над листами блокнота. Для актрисы Дате неожиданно много читала:
Достоевский, Чехов, Пруст, Томас Манн, Сартр вспомнил Аарон, у здешних букинистов много иностранных книг по бросовым ценам их кабаре открывалось в конце недели. Пьеса о тыловой жизни в Европе была почти готова. Нацистов Аарон так и не нашел:
На улице здесь каждый второй бывший нацист, мрачно подумал юноша, только вряд ли они в этом признаются с воспоминаниями немцев, вернее немок, помогла Дате:
Достаточно было купить светлый парик и подмазать глаза, усмехнулась кузина, на улицах еще хватает проституток, помнящих времена Гитлера. Тогда они занимались ремеслом за закрытыми дверями, за такое отправляли в концлагерь кузина хорошо знала немецкий язык:
Стоит посидеть с женщинами в баре, заметила она, купить выпивку, как они начинают болтать. Держи она протянула Аарону блокнот, читай, каким был город пятнадцать лет назад
Дате съездила на окраину, где стояли заброшенные кирпичные бараки бывшего концентрационного лагеря Нойенгамме. Побывав в католической школе на Булленхузер Дамм, она привезла домой розу из тамошнего сада:
В память об убитых детях, тихо сказала кузина, дядя Мишель мне о них рассказывал. Живи я или ты тогда в Германии, нас бы тоже отправили в печи. Я выйду с розой на сцену узнав о постановке, Леннон присвистнул:
Вы не боитесь, что немцы устроят вам он пощелкал пальцами, обструкцию? И что скажет хозяин клуба, где вы ставите кабаре Аарон отозвался:
Надо когда-то начинать говорить о случившемся. Хватит прятать голову в песок, тем более в Германии. Хозяин он усмехнулся, хозяин считает, что Дате показывает публике коленки и поет игривые куплеты. Выгонят оттуда, не заплачем. Деньги у нас есть. Снимем подвал, откроем свой клуб
Сзади послышались легкие шаги. Дате носила пышную черную юбку с облегающим свитером, серого кашемира. Шею она замотала русским, кружевной шерсти, платком. В Гамбург приходило много советских кораблей, в лавках Сан-Паули продавали икру и водку. Пыхнув Голуазом, Дате налила себе скверного кофе из стальной урны в углу зала. За спиной кузины висела гитара в футляре:
Я закончила репетировать. Пошли, Аарон. Через полчаса появится очередной желающий посмотреть квартиру она бросила в рот таблетки, юноша поинтересовался: «Что это?». Леннон рассмеялся:
Из наших запасов, называется прелюдин. Подавляет аппетит и вообще, он повел рукой, расслабляет на сцене Дате покачалась на половицах:
Которая когда-нибудь провалится. Вам с Ураганами надо заключить пари, кто из вас окончательно сломает доски, прыгая по ним с гитарами Аарон весело сказал:
Но тебе такое не грозит, ты у нас не перевалила и пятидесяти килограмм глядя на костлявые пальцы девушки, он подумал:
Сорока. Но я не могу вмешиваться, она настаивает, что ей хватает кофе и фруктов забрав у кузины футляр, он поинтересовался:
Что за немец на этот раз Дате сморщила высокий лоб: «Агент упоминал его имя. Его зовут Краузе, Фридрих Краузе».
В гримерной Гамбургской оперы пахло духами, над столами поднимались облачка пудры. Новое здание выстроили всего пять лет назад, за углом от разрушенного в бомбежках классического особняка бывшего театра. Темно-красный бархат стульев успел немного обтрепаться.
Дневное субботнее представление, «Паяцы» Леонкавалло, только закончилось. Высокая, сероглазая девочка с копной кудрявых темных волос, водрузив стройные ноги на стул, изучала программку:
Поселянки и дети глаза бегали по мелкому шрифту, юношеский хор оперы, солистка Магдалена Брунс сердце прерывисто забилось. Магдалена и раньше видела свое имя на афишах:
Но я пела в церковном хоре, это не считается она сунула брошюру в сумочку, меня в первый раз напечатали в оперной программе
Родители собирали все сувениры, как выражалась мать, с ее выступлений. Девочка получала особую стипендию для одаренных детей, от бургомистра Гамбурга. Ей оплачивали уроки фортепьяно и вокала в ближайшем к ферме большом городе, Фленсбурге. Каждый день мать отвозила ее и младшего брата в единственную городскую гимназию:
Иоганн тоже очень способный, подумала Магдалена, ему всего двенадцать, а он знает латынь и французский язык брат преуспевал и в спорте. После школы Магдалена шла к учительнице, а Иоганн бежал в гавань:
Он занимается в кружке морских скаутов и умеет ходить под парусом, завистливо подумала девочка, но мне нельзя браться за штурвал из-за голоса Магдалена только умела грести.
На лесном озере родители выстроили домики для сдачи в аренду отдыхающим. Герр Брунс завел причал с лодками, мать поставляла в дорогие магазины Гамбурга и Копенгагена сыры, колбасы, яйца и мед. На шоссе у поворота к ферме появилась аккуратная табличка:
Домашний отдых на озере в сосновом лесу. Аренда комнат с полным пансионом для туристов имелась отдельная столовая и комната отдыха с радиолой. Телевизора у них не было:
В нашу глушь провода пока не провели, усмехнулась Магдалена, но в прошлом году хотя бы поставили телефон до отъезда с ней и Иоганном в гимназию мать успевала проводить отца, как Магдалена называла Брунса, на работу, и подать завтрак отдыхающим:
Она вообще всегда все успевает девочка восхищалась матерью, она такая организованная, не то, что я в комнате Магдалены царил, как говорила мать, дикий беспорядок:
Она делает скидку на то, что я творческая натура девочка сладко потянулась, у Иоганна всегда все разложено по ранжиру. Он мальчик, собирается стать военным отец был разочарован, что ни она, ни брат не думают о карьере учителя:
Может быть, потом я начну преподавать, утешала его Магдалена, когда я уйду в отставку с оперной сцены
Профессора в Гамбургской консерватории, на прослушивании, сказали, что через три года Магдалена может думать о поступлении:
Если с голосом ничего не случится она суеверно скрестила длинные пальцы, но что с ним может случиться ей прочили карьеру лирического сопрано:
У вас не вагнеровский голос, объяснил ей профессор, мисс Майер-Авербах, в Лондоне, истинная валькирия он улыбнулся, внешне она тоже стала на нее походить, с возрастом. Нет, фрейлейн, ваша стезя итальянские оперы и Моцарт, субретки и светские дамы
Магдалена мечтала о роли куртизанки Виолетты в «Даме с камелиями»:
Сначала мне предстоит спеть все партии служанок, которые только есть на свете. Служанок и поселянок потрепанная юбка открывала стройные коленки в чулках с дырками. Повертев головой, Магдалена вынула из волос алую, бумажную розу. В гимназии все говорили, что она похожа на итальянку:
Один из преподавателей воевал в Италии вспомнила девочка, папа тоже встречал тамошних жителей они с Иоганном не знали, чем занимались родители во время войны. Отец разводил руками:
Ровно ничего интересного, милые. Я учительствовал, меня освободили от армии, как единственного сына. Ваша мама работала на родительской ферме в Шварцвальде настоящий отец Магдалены, как сказала ей мать, умер от ран первым послевоенным летом:
Мы успели обвенчаться, пару месяцев пожили вместе, но потом он скончался вздохнула мать, он бы гордился тобой, милая Магдалена не знала фамилии своего отца:
Я и мамину девичью фамилию не знаю, поняла она, я не видела своего свидетельства о крещении в прошлом году она получила первое причастие, в Гамбурге:
Теперь на очереди Иоганн переодевшись за ширмой, она подхватила сумочку, на нем хорошо сидит костюм и галстук, даже странно. Мы с ним словно лебеди, жившие на крестьянском дворе, в сказке Андерсена
Отдыхающие всегда делали комплименты осанке и манерам сестры и брата. Убрав сценический костюм в сундук, Магдалена проскакала по служебной лестнице оперы. Скромная юбка падала ниже колена:
Маму хватит удар, когда она узнает, что я хочу петь Виолетту, смешливо подумала девочка, она никогда не заезжает в Сан-Паули, гнездо порока мать восседала на скамейке у стойки вахтера, закрывшись женским журналом:
Осеннее консервирование, рецепты для экономных хозяек Магдалена закатила глаза, клянусь, когда я уеду из дома, я больше не закатаю ни одной банки джема журнал зашевелился. Гертруда озабоченно сказала:
Ты, наверное, проголодалась. Ты отлично пела, милая, поздравляю мать всегда сидела где-то на втором ярусе:
Она может брать контрамарку в партер, но она очень скромная мать немедленно полезла в сумку:
Булочка, провозгласила Гертруда, булочка и какао она торопливо добавила:
Без сахара, хотя профессор сказал, что певицам надо хорошо питаться Магдалена, сквозь булочку, пробурчала:
Я питаюсь. Очень вкусная выпечка, спасибо, мамочка Гертруда взглянула на золотые часики:
Мед и яйца святым отцам я отвезла. Заглянем в пару магазинов и домой она окинула взглядом дочь:
Еще вытянулась. Она в Брунса пошла, высокая растет Гертруда привыкла думать о муже, как об отце ее детей:
Он отец Иоганна, упрямо повторяла себе женщина, а что Иоганн блондин, то я тоже светловолосая она хотела посмотреть в универмагах новые ткани. Ради экономии Гертруда сама обшивала детей:
Удобно, что теперь опять стали выпускать журналы с выкройками какао Магдалена допила в подержанном, пятилетней давности, форде:
В универмаге продают мороженое девочка испытующе посмотрела на мать. Двигатель заработал, Гертруда отозвалась:
Я куплю, но ты съешь его, когда оно растает Магдалена отозвалась: «Хоть так». Форд свернул за угол театра. Итальянская спортивная машина, припаркованная на противоположной стороне улице, тоже ожила. Мигнув фарами, автомобиль направился вслед за фордом.
Адвоката Краузе, в общем не интересовало, куда направится предательница, бывшая Моллер. Женщина плотно устроилась на водительском сиденье неприметного форда. Широкие бедра обтягивала практичная, как выразились бы в магазине, юбка. Светловолосую голову она прикрывала фетровой осенней шляпкой. Моллер носила твидовый жакет цвета палых листьев, с янтарной брошкой на лацкане:
Дешевка, Фридрих зевнул, наверняка, муж подарил, социал-демократ ему и Садовнику казалось забавным, что бывший враг рейха живет с Моллер, подвизавшейся в охране концлагеря:
То есть нынешний враг, поправил себя Фридрих, у таких вещей нет срока давности Краузе предполагал, что Моллер поедет в большие магазины:
Она крестьянка, презрительно подумал Фридрих, они словно сороки, падки на дешевые вещи. Она будет рыться в корзинах, куда наваливают бросовый товар Моллер, как сказал Садовник, была у них на крючке:
Мы ждем только сигнала к началу акции партайгеноссе Манфред ощерил кривоватые зубы, товарищ во Фленсбурге следит за предательницей и ее семьей
В гимназии, куда ходили дети Моллер, преподавателем математики служил бывший подчиненный партайгеноссе Рауффа:
Он работал в миланском гестапо по технической части. Он сделал вид, что не имел отношения к СС, что был просто инженером в вермахте бывших членов СС пока не допускали в школы и университеты:
Но в Бонне их достаточно, усмехнулся Фридрих, в любом министерстве, не говоря о вотчине генерала Гелена, разведке именно ведомство Гелена содержало летучую группу, как сказал Феникс, под руководством Доктора, партайгеноссе Шумана:
Более того, Фридрих явственно услышал холодный голос с берлинским акцентом, мне стало известно, что наш друг так они между собой называли Гелена, возьмет на себя финансирование отряда, теперь базирующегося в Парагвае речь шла о наемниках партайгеноссе Барбье. Шуман поставлял разведке Западной Германии сведения о добыче урана в Конго:
Заодно он налаживает канал переправки урана в надежное хранилище, для наших нужд машина Моллер замедляла ход, а Барбье связан с рудниками, где вырабатывают редкие металлы как и предсказывал Фридрих, Моллер припарковалась на Менкебергштрассе, в окружении больших магазинов. Девчонка выскочила из машины первой:
Она выросла, улыбнулся Фридрих, рукава пальто коротковаты он слушал задорное, переливающееся сопрано Магдалены Брунс из кресла в амфитеатре гамбургской оперы. Дневное представление не требовало смокинга, зал наполняли родители с детьми:
У нее пока нет сольных партий, подумал Фридрих, но ей всего четырнадцать. У нее все впереди. Она останется круглой сиротой, ей потребуется поддержка, опека и забота Фридрих никуда не торопился:
Когда она поступит в консерваторию, я с ней познакомлюсь. Четыре года он задумался, мне будет едва за тридцать. Самое время жениться. Я католик, к женатым политикам всегда больше доверия. Взять хотя бы моего патрона, Штрайбля адвокат Штрайбль недавно стал депутатом баварского парламента взглянув на темные кудри Магдалены, Фридрих проехал мимо форда Брунсов. Сверившись с часами, он понял:
Осталось время на чашку кофе, и надо отправляться на набережную Фридрих хотел посмотреть выставленную на продажу квартиру:
Там живет арендатор, он нахмурился, какое-то знакомое имя. Майер, точно. Должно быть, однофамилец малышки машина Фридриха скрылась в субботней толчее автомобилей.
Высокие каблуки ее туфель черного лака цокали по паркету беленого дуба.
Фридрих с трудом помнил, как дышать. От нее пахло крепким табаком и горьким цитроном. Она собрала на затылке вороные волосы, заколов локоны серебряной филигранной шпилькой. Несколько прядей падало на худую спину, на торчащие под кашемиром облегающего свитера крылышки лопаток. Он мог издали пересчитать ее ребра. На груди серая шерсть почти не поднималась. Пышная юбка открывала костлявые ноги в блестящих, тоже черных чулках. Он сумел рассмотреть родинку в нежном месте, под коленкой. Щиколотки девушки, казалось, готовы были подломиться. Она носила детский размер обуви.
Фридрих подумал о дорогих куклах в витринах довоенных магазинов:
Мама с папой повели меня на Менкебергштрассе осенью сорокового года. Мне исполнилось семь лет, я пошел в школу, стал членом младшей группы Гитлерюгенда. Гамбург тогда еще не бомбили мать надела лучшее платье, отец ради субботнего дня завязал галстук. Фридрих носил шорты и рубашку гитлерюгенда: