Вельяминовы. За горизонтКнига четвертаяНелли Шульман
Книга первая
Пролог
Куйбышев, октябрь 1961
Сладкая дыня блестела каплями сока на фарфоровом блюде.
Терраса дачи Журавлевых в закрытом обкомовском поселке выходила на волжский пляж белого песка. К перилам лестницы прислонили блестящий спицами велосипед. Черный терьер раскинулся в пятне солнца на деревянных половицах. Марта грела босые ступни на спине Дружка, Саша пил домашний лимонад:
Дыню папа Миша привез с Ахтубы, девочка склонила голову над тетрадкой, еще черную икру, соленую рыбу, как будто у нас на Волге ее нет она почесала нос карандашом:
Папа ездил на полигон Капустин Яр. На прошлой неделе там проводили высотный ядерный взрыв Саша блаженно вытянул ноги:
Это, вообще-то, секретная информация, Мышь зеленые глаза девочки заблестели смехом
Секретная, копия на базар она широко улыбнулась, уши у меня пока на месте большие уши девочки оттопыривались:
Она словно лягушонок, весело подумал Саша, такая же нескладная костлявые коленки сверкали ссадинами и пятнами йода. Она перехватила Сашин взгляд:
Новый велосипед, фыркнула Марта, к нему надо привыкнуть. В лесу, на дорожках, везде сосновые корни
Дачный поселок окружили мощной стеной с пропускным пунктом. Над шиферными и черепичными крышами шумели высокие сосны. Вокруг кусков дыни вилась поздняя пчела. Несмотря на середину октября, в Куйбышеве стояло почти летнее тепло. Подъезжая к городу, Саша открыл окна «Волги»:
Я даже немного загорел за два дня понял он, загорел и отдохнул они с Михаилом Ивановичем ездили на предрассветную рыбалку. Саша купался в реке. Марта визжала, брызгая на него водой, шлепая по мелководью. Когда Саша предложил партию в волейбол, девочка рассмеялась:
Из спорта мне удается только плавание и шахматы. Меня из-за сетки не видно, какой волейбол Наталья Ивановна закармливала Сашу ухой с расстегаями и румяными блинами со сметаной:
Мышь тоже много ест он щелкнул зажигалкой, она смеется, что у нее растущий организм растущий организм пока доставал Саше примерно до локтя. Он все время забывал, что девочке весной исполнилось только одиннадцать лет:
Она пошла в восьмой класс, хмыкнул Саша, золотая медаль ей обеспечена. Она наверняка станет самой юной студенткой в СССР по словам Марты, она пока колебалась между физическим и механико-математическим факультетом Московского Университета:
Но не раньше, чем я получу производственные навыки детская лапка с пятнами чернил, потянулась к пачке «Мальборо», после школы я на год отправлюсь на завод, токарем Саша даже не понял, как она успела закурить:
Мышь, бросай это дело, строго сказал он, ты еще ребенок она выдохнула сизоватый дымок:
Папа Миша курит «Честерфильд», он крепче. Родители в городе, видеть меня некому, а ты не проболтаешься она погладила ногой уши Дружка, собака ласково заворчала.
Михаил Иванович уехал на заседание бюро обкома партии, генеральша Журавлева отправилась к портнихе. Саша потянулся:
Не проболтаюсь, но не след тебе курить, Мышь девочка пожала худыми плечами:
Я немного курю, и никогда не затягиваюсь Саша усмехнулся:
Только что затянулась. Врешь, и не краснеешь, Мышь
Девчонка все-таки немного зарумянилась. Саше не хотелось уезжать от просторной дачи, с русской баней и финской сауной, от настойки из черноплодной рябины и соленых огурцов Натальи Ивановны. Они с генералом отлично попарились, Михаил Иванович повозился с машиной Саши:
Зверь, а не модель, одобрительно сказал генерал, ты Марту допусти до «Волги». Она у меня водит, летом за руль села. Здесь, по поселку, конечно, под моим присмотром Мышь еле доставала ногами до педалей, но рулила на удивление ловко. Заинтересовавшись двигателем машины, она упросила Сашу открыть капот:
Ты доехал сюда меньше чем за сутки, Марта рассматривала конструкцию, у тебя усиленная тяга через дня четыре Саша рассчитывал оказаться в Новосибирске. Михаил Иванович прилетал на симпозиум физиков немного позже. Генерал не распространялся о своей работе, но Саша еще в Москве краем уха слышал, что на Новой Земле в скором времени взорвут самую мощную из существующих атомных бомб. Журавлев отвечал за внутреннюю безопасность ядерной и космической программы СССР:
С другой стороны, хорошо, что так получится, решил Саша, Михаил Иванович нам нужен, как дымовая завеса для меня Саша не мог показываться на глаза доктору Эйриксену:
За время его отсутствия я как следует поработаю с Куколкой Саша с удовольствием думал о будущей встрече с Надеждой Наумовной, и дело будет на мази Мышь опять затянулась сигаретой:
Папа обещал взять меня на Байконур невзначай сообщила она, в подарок после окончания школы Саша допил лимонад:
Ты в токари собралась, он подмигнул девочке, тебе что, недостаточно одного школьного труда Мышь вздернула изящный нос, усеянный летними веснушками:
Девочки, косным образом, не получают навыков работы по металлу, отчеканила она, я лично пойду в автомеханики, в качестве дальнейшей квалификации. Я буду инженером-физиком, мне надо разбираться в технике Саша поддразнил ее:
То физиком, то математиком. Определись, наконец вернувшись к тетрадке, Марта пробормотала:
Можно быть и тем и другим девочка вовремя оборвала себя:
Не надо Саше знать, что я видела список участников симпозиума
Список Марта видела ровно одну минуту, вверх ногами, на столе в кабинете приемного отца. Марта объяснила маме Наташе, что ей надо достать с полки том Большой Советской Энциклопедии. С библиотечной стремянки выдержанного дуба открывался хороший обзор стола. Марта узнала знакомую ей по западным физическим журналам фамилию:
Папа Миша мне не откажет, решила она, он передаст мою работу доктору Эйриксену Марта читала его статью в «Журнале атомной физики». Девочка покусала карандаш:
Товарищу Королеву я тоже напишу. В университете я могу добиться индивидуального расписания занятий. Производственный опыт на полигоне для меня важнее она не подписала страницу:
Папа Миша засекречен, он никогда на такое не согласится. Но другое дело, если работа будет анонимной она пробежала глазами вычисления:
Вечером еще проверю все результаты посматривая из-за листа на шуршащего газетой Сашу, она быстро добавила, на английском языке: «От юного советского физика, доктору Эйриксену, с глубоким уважением».
В комнатах Марты, в городском особняке Журавлевых и на даче, всегда царил безукоризненный порядок. Книги девочка держала строго по ранжиру. В гардеробе орехового дерева висела отглаженная школьная форма. Коричневые платья и обыденные черные фартуки Марте шили из кашемира. Праздничные сверкали белоснежным итальянским шелком. Наталья Ивановна, правда, давно оставила попытки добиться от Марты согласия на длинные волосы:
Получится не коса, а мышиный хвост, мама Наташа, отмахивалась девочка, и с короткой стрижкой удобнее в мастерской
В особняке у Марты имелась отдельная кладовка, где она занималась работой по металлу. На даче девочка выговорила себе сарайчик с токарным станком. Устроившись на ковре детской, она проверяла правильность вычислений. В журнальной статье доктор Эйриксен, среди прочего, писал о числах Серпинского. Марта разобралась в проблеме, поставленной в прошлом году польским математиком:
Надо найти минимальное число. Доктор Эйриксен доказал, что 78 557 пока является наименьшим, но я уверена, что есть и другие проверка каждого числа занимала недели работы:
Домашние задания тоже никто не отменял, хмыкнула Марта, Сашка уедет и внеурочные каникулы закончатся из-за приезда Саши она получила освобождение от занятий, но аккуратно звонила соученикам, узнавая о пройденном в школе материале. Марта никогда не обращала внимания на свой возраст:
Мне одиннадцать, но об этом никто не думает, поняла девочка, все считают меня старшеклассницей повадки у Марты были совсем взрослые:
Потому, что Маша погибла, вздохнула Марта, останься она в живых, я была бы младшей сестрой, но мне пришлось стать единственным ребенком в детской висела фотография покойной Маши верхом на Лорде:
To see the fine lady upon the white horse Марта вспомнила голос сестры, уверенную руку, поправлявшую ее детские пальцы на клавишах фортепьяно:
Был другой голос, тоже женский девочка нахмурилась, свистел ветер, пахло солью. У нас жила собака тетрадь соскользнула с колен, большая, черная Марта услышала уютное сопение. Застучала рама окна, добродушный голос сказал:
Они любят, когда ты поешь. Спят без задних ног, они сегодня как следует набегались потянуло табаком, раздался смешок:
Единственная песня, которую я могу исполнить, милый. У меня нет ни слуха, ни голоса, но колыбельную я помню, няня пела ее нам в детстве Марта не двигалась:
Это мои родители, на полигоне. Но кто спал рядом она помнила теплую руку, державшую ее пальцы, неужели у меня был брат или сестра? Мне ничего не говорят о семье, только вернули безделушку летом Марта получила от приемной матери потускневший крестик, блестящий зелеными искрами камней:
Вещица осталась от твоих родителей, милая, заметила Наташа Журавлева, наверное, это ваша семейная ценность Наташа вспомнила о тайном крещении Марты:
Не стоит ей об этом знать, решила генеральша, она советская девушка, пионерка. Она вступит в комсомол, в партию научная карьера предполагала участие в общественной жизни, тем более, если ей удастся попасть в космическую программу Наташа ставила свечи в церквях, за упокой девицы Марии. Приходя в храмы в неброской одежде, генеральша отстаивала молебны, но, из соображений безопасности ни с кем не разговаривала:
За здравие раба божьего Михаила, рабы божьей отроковицы Марфы, раба божьего Владимира она всегда молилась за Володю, хотя не знала, крестили ли мальчика:
Так можно, церковь это позволяет посещая храмы, Наташа была очень осторожна. Газеты все время писали о религиозном дурмане и проповедях сектантов:
Нельзя, чтобы Михаил Иванович заподозрил неладное, напоминала себе Журавлева, но насчет крестика Марты он только отмахнулся. Мол, ничего страшного в побрякушке нет
Журавлева не предполагала, что приемная дочь когда-нибудь переступит порог церкви. Марта росла советской девочкой. Московский художник, приехавший оформлять будущую премьеру в театре оперы и балета, летом уговорил ее позировать для нового плаката. Девочка высидела два сеанса, ерзая и громко жалуясь на скуку:
Но работа получилась хорошая, довольно подумала Наташа, теперь Марта будет висеть по всей стране копия графики красовалась и в детской девочки. Подобрав тетрадку, Марта велела себе забыть о голосах:
Понятно, что после катастрофы у меня сохранились какие-то воспоминания, она поднялась, но не стоит надеяться, что, взяв крестик, я вспомню что-то еще она все равно прошла к деревянной, собственноручной выточенной шкатулке, на книжной полке. Рядом стоял маленький, тоже сделанный Мартой терменвокс. Откинув крышку шкатулки, она взглянула на грани крестика:
Вещь от моих родителей проведя ладонью над инструментом, Марта разбудила терменвокс, но кто они были такие? Я, наверное, никогда этого не узнаю. В любом случае, они давно мертвы низкий звук пронесся над комнатой, вырвался в полуоткрытое окно.
Над Волгой повисла бледная луна, светящаяся дорожка уходила вдаль:
Те, кто мертвы, живы зашуршал незнакомый, вкрадчивый голос: «Живы, Марта».
Часть тринадцатая
Новосибирск, октябрь 1961
Сырая метель била в большие окна гостиничного номера, снег потеками сползал по стеклу. Серая громада оперного театра скрывалась в ненастной мгле.
Эмалированную табличку с названием улицы на углу гостиницы «Центральная», где поселился маэстро Авербах, сегодня утром затянули холстом. Скрыли и остальные таблички на площади Сталина, где стояла опера, на улице Сталина, где размещалась гостиница.
В комнате горел камин. Пышная люстра под лепным потолком, освещала разложенные на низком столике ноты, резную пепельницу зеленого малахита, бутылку армянского коньяка. Холеная рука с золотым перстнем наклонила горлышко над тяжелой стопкой. Блеснули медали на этикетке, Тупица пыхнул сигаретой:
Я тебе дам с собой в Академгородок слово он сказал по-русски, несколько бутылок. В Москве мне прислали пять ящиков добра он усмехнулся, подарки от союзов творческих работников Кавказа Генрик отпил из своей стопки:
Коньяк, грузинское вино, мандарины, фейхоа он добавил:
Говорят, это был любимый фрукт Сталина. Он надеялся, что фейхоа поможет ему дожить до ста лет Инге презрительно фыркнул:
Очень хорошо, что такого не случилось. Местные ребята он махнул в сторону Академгородка, сказали, что таблички скоро снимут. Площади и улице возвращают имя Ленина
Несмотря на охрану, как мрачно думал Инге о не отходящих от него ни на шаг якобы сотрудников Академии Наук, доктор Эйриксен ухитрялся переброситься парой слов с местными учеными. Симпозиум пока не начался. Инге вел закрытые семинары для аспирантов, физиков и математиков. Переводили его парни с непроницаемыми лицами, в словно пошитых у одного портного костюмах:
В науке они разбираются, хмыкнул Инге, но понятно, из какого института они явились на самом деле. Научное учреждение находится на Лубянке, в Москве сопровождение к Инге приставили на пересадке в аэропорту Внуково. Комитетчик, хорошо говоривший по-английски, отрекомендовался сотрудником Академии Наук:
У сопровождающих Тупицы визитки служащих Министерства Культуры Инге взял русскую сигарету из пачки с золотым обрезом, тоже из багажа свояка, дело шито белыми нитками, как говорит тетя Марта он покинул Хитроу один.
Инге взял билет на коммерческий рейс. Из соображений безопасности миссис М не могла показываться в аэропорту. Сабина, прилетев с Инге в Лондон, осталась в Хэмпстеде:
Когда я уезжал в аэропорт, она еще дремала Инге закрыл глаза, я ее целовал, не мог оторваться он не хотел, чтобы жена провожала его:
Мало ли что, угрюмо сказал Инге ночью, русские могли за мной следить. В Израиле их рядом со мной нет, Моссад свое дело знает. Коротышка клянется, что в стране они не появлялись, а здесь он провел губами по ее теплому плечу:
Здесь они могут так замаскироваться, что даже тетя Марта их не найдет он не собирался подвергать жену даже малейшей опасности:
Уезжай к Лауре в обитель, вместе с мамой подытожил Инге, там деревенский воздух, тишина, спокойствие монахини содержали уютную гостиницу. После Хануки и свадьбы Аарона Клара возвращалась к оформлению спектаклей. Театр Олд Вик заказал ей декорации и костюмы к постановке новой пьесы Теннесси Уильямса:
Мама займется сценографией, ты курортной коллекцией следующего года он поцеловал жесткие кончики ее тонких пальцев, модные магазины ждут твоих аксессуаров табак Инге держал в замшевом мешочке, искусной работы жены, с вышитыми норвежскими узорами:
Как на рубашке, которую Сабина подарила мне в двенадцать лет подумал Инге, мама Клара не выбросила вещь, хранит и посейчас. Рубашку могла носить наша девочка, наша Констанца сердце привычно заныло. Набив отцовскую трубку, вдохнув ароматный дым, Инге справился с собой:
В общем, в преддверии двадцать второго съезда он указал на бьющийся под ветром кумачовый лозунг на проспекте, русские окончательно избавляются от имени Сталина Тупица повел глазами в сторону молчащей радиолы, за кабинетным роялем черного лака. Инге отмахнулся:
Пусть слушают. На семинарах я говорю, что Сталин отправил здешнюю кибернетику в глухую опалу, а теперь СССР безнадежно отстает в развитии компьютеров комитетчики переводили Инге, даже не моргнув глазом. В Академгородке компьютеры, как в Америке послевоенных времен, занимали целые комнаты. В Институте Вейцмана Инге работал на IBM 7090. Операционная консоль помещалась на столе, сам компьютер располагался всего в нескольких шкафах. Глядя на ворох нот свояка, Инге отчего-то сказал: