Лет через двадцать он поправил себя, нет, через тридцать, все твои выступления можно будет заказать в особой цифровой библиотеке. Все набьют на перфокарты, или нет он задумался, к тому времени появятся новые источники информации, но не магнитные ленты, а что-то еще. У лазеров большое будущее. И вообще, Инге допил коньяк, через тридцать лет компьютер мы положим в портфель Генрик потянулся к инкрустированному малахитом телефону:
Загибаешь, как мы говорили в Польше. Но я надеюсь, что получу авторские отчисления от всех заказчиков перфокарт. Иначе им придется иметь дело с мистером Бромли, защитником моих исполнительских прав он рассмеялся:
Пока что мы закажем ужин в номер. Как вас кормят в Академгородке? Наверняка, по студенческим рационам Инге весело отозвался:
В Академгородке по академическим. В шарашках он хорошо выучил русское слово, докторам наук полагалась дополнительная порция сливочного масла. Значит, я получил бы две пайки, как дважды доктор он подмигнул свояку:
Не звони, я доберусь до ресторана. Хотя бы разомнусь, на семинарах мы гуляем от кафедры до доски и обратно снег еще не лег, на лыжах Инге было никак не походить. Он несколько раз выбирался в университетский бассейн:
Для плавания тоже надо улучить час, а, по правде говоря, в сутках их всего двадцать четыре Инге вышел в устланный ковром коридор, его так называемый шофер немедленно вскочил со стула. Доктор Эйриксен получил в свое распоряжение черную, быстроходную «Волгу»:
Тупице выдали похожую, только кремовую, вспомнил Инге, но куда ему ездить? Гостиница в пяти минутах от оперного театра и консерватории в оперном театре на следующей неделе организовывали торжественный прием в честь свояка. Передавая Инге конверт с приглашением, Генрик озабоченно сказал:
Смокинга у тебя нет, но в СССР их и не надевают Инге потрепал его по плечу:
Не волнуйся, Сабина не отправила бы меня сюда в обносках в Лондоне Инге сходил с Волком к его портному на Сэвиль-роу:
Встречают по одежке, наставительно сказал дядя, за обедом в бывшем подвальчике Скиннера, провожают по уму. Ты у нас парень умный, на рожон не полезешь о шарашках Инге расспрашивал осторожно. Ученые старшего поколения, вышедшие на свободу несколько лет назад, не отличались словоохотливостью. Инге, тем не менее, услышал об инженерной шарашке на Татарском проливе, куда отправляли только женщин:
Тетя там сидела, но мы и так это знаем, вздохнул он, однако где она сейчас? Тетя Марта считает, что это бесплодные усилия, что тетя и дядя Джон мертвы
В гостинице было жарко. Инге приехал в Новосибирск, не переодевшись после семинара, в потрепанном свитере с заплатками на локтях и синих джинсах. Стащив через голову джемпер, он порадовался свежей рубашке:
Кто их знает, хмыкнул Инге, на вывеске написано, что гостиница высшего разряда. Возьмут и не пустят меня в ресторан в таком виде. Это не столовая в аспирантском общежитии сунув свитер в портфель, он сообщил так называемому шоферу:
Я в ресторан, за ужином. Заказать вам кофе парень смутился:
Что вы, доктор Эйриксен, неудобно Инге отмахнулся:
Ерунда. Вы на работе, вам некогда выпить кофе ожидая лифта, он подумал:
Парень неплохой, но если он получит соответствующий приказ, он вколет мне какую-нибудь дрянь и доставит на аэродром. Очнусь я в бараке за Полярным Кругом, без имени, с одним номером. Ладно, хватит себя накручивать, дважды доктор наук Инге ступил в ярко освещенный лифт. Его сопровождающий поднял трубку внутреннего телефона:
Начинаем, тихо сказал офицер, пошел первый этап звонок застал Генрика за изучением перевода хвалебной рецензии на его вчерашний концерт, в местной «Вечерке»:
Маэстро Авербах по праву считается лучшим в мире исполнителем Шопена еще улыбаясь, он услышал в трубке уверенный голос. Мужчина говорил на хорошем английском языке, с легким, но не русским акцентом:
Маэстро Авербах? Меня зовут товарищ Ким, я доктор наук, директор института проблем человеческого организма, при Академии. Вы получили мое письмо Генрик облегченно выдохнул:
Вот и все. Я вылечусь, у нас родятся дети Авербах взял блокнот: «Спасибо за звонок, господин Ким. Где и когда мы можем встретиться?».
Изумрудная гладь бассейна рассыпалась блестящими брызгами. Стеклянную крышу здания залепило снежными хлопьями. Над отгороженным от леса закрытым комплексом обкомовского дома отдыха нависло серое небо. Набережная выходила на Обское море. У причала стояли затянутые на зиму брезентом парусные лодки и катера. Пляж тоже не действовал. Мокрый снег падал на полосатые кабинки, сделанные на манер прибалтийских курортов. До строящегося Академгородка отсюда оставалось всего четверть часа на машине, по хорошему шоссе.
Над бассейном витал запах сосновой смолы из приоткрытой двери финской сауны. Саша отхлебнул домашнего кваса:
Кроме сауны, бильярда и кинозала, здесь заняться нечем. Впрочем, есть еще Надежда Наумовна он полюбовался изящной фигурой девушки. Вынырнув, она подплыла к бортику:
Вы могли бы и не надевать бикини, смешливо сказал Саша, незачем стесняться, товарищ Левина
Начав заниматься Надеждой Наумовной вчера, выспавшись после четырех дней за рулем, он сейчас чувствовал сладкую усталость:
Еще раз сходим в сауну, и отправимся в постель Саша зевнул, хорошо, что мы здесь одни младшую Куколку поселили в отдельном коттедже, где стояло пианино. Прослушав подготовленную девушкой колыбельную на идиш, Саша остался доволен, но велел доставить в комплекс еще и гитару:
Вам придется работать не только с маэстро Авербахом, объяснил он девушке, но и с доктором Эйриксеном. Он современный человек, занимается ядерной физикой. Он, наверняка, любит модную музыку по сообщениям кураторов Викинга, он не отказывался от приглашений на аспирантские вечеринки, но не танцевал:
Из чувства лояльности, понял Саша, его жена инвалид, она ходит с тростью. Ничего, сейчас он быстро забудет о своей калеке Сабину Майер-Эйриксен в папках звали именно так. Жену Моцарта именовали Сойкой:
Надо было дать ей кличку Сорока, смешливо подумал Саша, на фотографиях она вечно обвешана драгоценностями. Хотя сороки не поют он лениво листал сентябрьский номер американского Life:
Баловни музыкального Олимпа на новой вилле. Репортаж из Израиля. Дважды лауреат премии «Эмми», маэстро Генрик Авербах и его очаровательная жена Адель на вкус Саши, Сойка была слишком пышновата:
Не то, что Надежда Наумовна он перевернул страницу, она может позировать для журналов, как дочка Ягненка
Мисс Еву Горовиц сняли в светской хронике, рядом с, как выразился журнал, восходящей звездой американской сцены. Восходящая звезда, ниже мисс Евы на две головы, носила черное, на грани пристойности вечернее платье. Истощенные ключицы торчали из низкого выреза, костлявые ноги балансировали на острых, опасных даже на вид шпильках. Темные локоны девушки перепутал творческий, как подумал Саша, беспорядок. По словам газетчика, Хана Дате с осени начала играть в театрах Нью-Йорка:
Мисс Дате имеет огромный успех в пьесе Сэмюеля Беккета «Счастливые дни», писал журналист, билеты раскуплены вплоть до Рождества. Ходят слухи о голливудском контракте для актрисы помня гамбургское выступление мисс Дате, Саша сомневался, что она придется ко двору в Голливуде:
Она слишком необычна для кино, для обыденных вкусов. Она живет своим искусством, не обращая внимания на публику судя по фото, мисс Дате не обращала внимания и на еще одного знакомца Саши:
Я еще в Гамбурге понял, что он пришел в кабаре только ради Ханы, хмыкнул Скорпион, он и в Нью-Йорк ради нее не поленился приехать адвокат Фридрих Краузе носил отлично пошитый смокинг. Немца сфотографировали с пышным букетом цветов:
Ничего ему не светит, решил Саша, мисс Дате не купишь деньгами или ухаживанием. Честно говоря, я не уверен, что ее вообще чем-то можно купить он, тем не менее, подумал, что Краузе, с его связями и амбициями, может оказаться полезным СССР:
Это потом, сейчас у нас идут две большие операции. Кстати, мне надо связаться с Драконом, напомнить о своем существовании агентов, тем более новых, не полагалось выпускать из поля зрения.
Саша не собирался опять тащиться в Конго, однако Дракону можно и нужно было отправить длинное, теплое письмо:
Он должен привыкнуть ко мне, считать своим другом. Надежда Наумовна, то есть Дора Саша усмехнулся, тоже ко мне привыкнет имя в новом паспорте, выданном в Биробиджане, девушке дали аккуратно, помня о покойной матери маэстро Авербаха. Дора Фейгельман родилась в разгар войны, в сорок третьем году:
Птичка, если на идиш, хмыкнул Саша, соловей, можно сказать. Военная сирота, совершеннолетняя, комар носа не подточит. Моцарт перед ней не устоит, да и кто бы устоял
На белоснежном плече девушки поблескивали капельки воды. Изящно нагнувшись, она взяла с шезлонга шелковое полотенце. Темные волосы скрылись под небрежно намотанным, высоким тюрбаном:
Осанка у нее царская, Саша провел рукой по гладкой коже ее бедра, если бы у нее были фиалковые глаза, она бы как две капли воды походила на Элизабет Тейлор он указал на прислоненную к шезлонгу гитару:
Сыграйте мне, Надежда Наумовна Куколка смотрела на него сверху вниз, у вас хорошо выходит песня из нового фильма
Вчера они с Куколкой смотрели «Завтрак у Тиффани». Надежда Наумовна подхватила мелодию со слуха. Саша помнил низкий голос девушки:
Moon River, wider than a mile,
Im crossing you in style some day.
Oh, dream maker, you heart breaker,
wherever youre going, Im going your way.
Он протянул Куколке гитару:
Это вы споете доктору Эйриксену, Инге, моя дорогая девушка отвела рукой гриф. Темные глаза сверкнули холодом:
Пленившие нас требовали от нас песней, притеснители наши веселья. Как нам петь песнь Господню на земле чужой раздув ноздри, Куколка с треском захлопнула за собой дверь коттеджа.
Институт проблем человеческого организма помещался за уединенным поворотом, почти незаметным с главного шоссе, ведущего из Новосибирска в Академгородок.
Шофер припарковал кремовую «Волгу» у гранитных ступеней, ведущих к стеклянному кубу вестибюля. Здание пахло новизной. Господин Ким, директор института, доктор медицины и член-корреспондент Академии Наук, как значилось на его визитке, извинился перед Генриком за отсутствие табличек. Белый, накрахмаленный халат развевался за облаченными в профессорский твид плечами:
Мы только начали переезд, основные силы еще в пути он заблестел таким же профессорским пенсне, но мы с доктором Алишеровой не могли не поспешить, ради уважаемого гостя их шаги отражались гулким эхом в мраморе полов. Мозаика над главной лестницей переливалась яркими цветами. Генрик хорошо разбирал русские буквы:
Советские ученые, строители коммунизма, вперед, к новым свершениям биологи склонялись над микроскопами, химики держали реторты, физики с инженерами собрались у летательного аппарата, похожего на спутник:
Виден размах, одобрительно подумал Тупица, и все осмотры, анализы, лечение, все бесплатно, потому что я гость Советского Союза
Авербах, разумеется, не знал, что несуществующий институт проблем человеческого организма использовал для операции почти готовое здание Института Биологии Сибирского отделения Академии Наук. В учреждении досрочно сдали первый этаж, с кабинетом директора и лабораторией. Роли лаборантов исполняли сотрудники местного управления Комитета:
Анализы номинальные, Сергей Петрович заваривал для гостя зеленый чай, он действительно страдает неизлечимым бесплодием. Бедняга, он совсем молод. По его лицу видно, что он на все пойдет ради шанса взять на руки своего ребенка товарищ Ким, недавно ставший отцом второго сына, даже сочувствовал музыканту. Усадив гостя в покойное кресло, Сергей Петрович взглянул на часы:
Скоро к нам присоединится доктор Алишерова Светлана Алишеровна выступала перед господином Авербахом с фальшивым именем, а пока что мы познакомимся с составом нашей гордости, стимулирующего тоника для поддержания естественных сил организма господин Ким говорил на отменном английском языке:
Я с Дальнего Востока, объяснил он, из трудовой семьи. Мои родители до революции были бедными крестьянами. Советская власть дала мне образование, развила мои способности Сабуро-сан не думал о своих настоящих родителях, происходивших из мелких самурайских родов, о первой жене, не дождавшейся его с войны, о родившемся перед войной сыне:
Что было, то прошло, твердо сказал себе он, профессор Кардозо тоже стал Мендесом. Он не собирается возвращаться к прежнему имени. В конце концов, я действительно обязан всем Стране Советов Светлана Алишеровна устраивала своего подопечного, 880, в закрытую психиатрическую лечебницу:
Так даже лучше, сказал себе Сергей Петрович, пока ее нет, он оставит в смотровой анализ для музыканта приготовили соответствующие журналы, но товарищ Ким ожидал, что господин Авербах обойдется без фотографий:
Хотя в его досье сказано, что у него вкусы определенного толка. Такие издания нам тоже доставили присутствие в кабинете женщины, пусть и врача, могло помешать будущему пациенту расслабиться. Светлана Алишеровна должна была рассказать господину Авербаху о восточных травах, якобы входящих в состав препарата. Из растений таблетки включали в себя только экстракт корня эврикомы, но об этом музыканту знать было не обязательно. Сергей Петрович опустился в кресло напротив:
Средство поможет вам перенести усиленные нагрузки на организм и нервную систему во время гастролей, да и в обычной жизни тоже он со значением кашлянул, но принимая наши таблетки, не стоит ударяться он пощелкал пальцами, в излишества. Однако мы разрешаем пациентам немного коньяка или хорошего вина
Господин Авербах покачал острым носком изысканно потрепанного, замшевого ботинка. Музыкант носил свитер дорогого кашемира, и потертые Levis. На длинном пальце блестел золотой перстень, часы у него оказались тоже золотыми, швейцарскими. Маэстро откинул назад вьющиеся волосы:
Я не увлекаюсь такими вещами, господин Ким он достал антикварный, инкрустированный перламутром портсигар, музыка требует от исполнителя полной отдачи господин Авербах откровенно лгал, но товарища Кима это не интересовало:
Пусть на западе он что хочет, то и делает, пусть ударяется в любые загулы, холодно подумал врач, я уверен, что здесь его не выпустят из-под присмотра они со Светланой Алишеровной не знали и не стремились узнать подробности операции:
Наше дело подсадить его на препарат. Остальным займутся те, кому это положено по должности господин Авербах выпустил кольцо ароматного дыма:
Значит, никаких побочных эффектов у препарата нет Сергей Петрович вспомнил крыс, не поворачивавших голову на звон колокольчика:
То крысы, а то люди, сказал он себе, это как с пресловутым кроликом из пробирки. У людей пока ничего не получается, но люди и не кролики. В клинических испытаниях на пациентах в психиатрическом отделении препарат такого эффекта не дал, снижения слуха мы не заметили. Правда, мы торопились, проверка была скомканной
Сергей Петрович уверенно ответил: «Никаких побочных эффектов, господин Авербах».
Недавно выстроенное, пахнущее свежей краской аспирантское общежитие университета оборудовали газовыми плитами. Стоя на кухне в старых джинсах и потрепанной майке, Инге варил себе кофе. Не ожидая от Советского Союза свободной продажи зерен, он привез не только несколько пачек, но и старинную ручную мельницу с медным кувшинчиком. Вещицы Сабина купила ему в подарок в Тель-Авиве, в лавке всякого хлама, как смешливо говорил Инге:
Она с детских лет любит такие места, думая о жене, доктор Эйриксен всегда улыбался, она девчонкой таскала меня по лондонским барахолкам. Нет, я сам за ней ходил, носил ее сумки кудрявые волосы защекотали ему губы, он услышал тихий шепот:
Пожалуйста, будь осторожен, милый мой. Если с тобой что-нибудь случится Сабина оборвала себя. Инге поцеловал большие глаза: