В Лионе, отправив детей спать, Джон с Мишелем посидели в кабачке, напротив средневекового здания гостиницы. Месье Маляра здесь помнили. Поставив на стол дымящуюся сковороду с сосисками, принеся три бутылки бургундского, хозяин попросил передать привет месье Драматургу:
Непременно, кивнул Мишель, у него все в порядке, сынишка растет, внуки тоже открывая бутылку, он заметил:
Тридцать восьмого года винтаж, вину двадцать лет. У вас в Лондоне за него дерут по пятьдесят гиней, а мы выпьем бутылки и попросим еще к сосискам полагалась требуха с луком:
По нашу сторону Альп ты вряд ли получишь лучший обед, добавил Мишель, мы часто сюда ходили с Лаурой, когда я спускался в город, из Центрального Массива когда зашла речь о Джо, барон пожал плечами:
Он взрослый парень, ему двадцать лет. Пусть потрудится шахтером, он должен знать производство. Он вообще-то хочет заниматься мостами и тоннелями Джон помолчал:
Насчет его прошения императору, о восстановлении доброго имени Наримуне Мишель нашел на столе сигареты:
Бесполезно, о чем я ему и сказал. В конце концов, Наримуне действительно работал на русских, только Джо отказывается этому верить кузен добавил:
Он парень скрытный, но мне кажется, что он ухаживает за Маргаритой. Он, впрочем, не сделает предложения, пока не встанет на ноги, не начнет зарабатывать, не восстановит замок, в Сендае американская авиация оставила от замка и садов заросшие лишайником развалины:
Но Холм Хризантем возвышается, как ни в чем не бывало, заметил Мишель, Джо навестит тамошнюю обитель. Они с Ханой прятались среди цветов, когда арестовали Наримуне и Регину Маргарита и Виллем тоже ожидались в форте де Жу:
Монах привозит женское царство, усмехнулся Мишель, Хане будет, с кем поболтать. Они сейчас в Женеве, Эмиль показывает детям Швейцарию. Подумать только, если бы он добрался до монастыря в Мальмеди, он сейчас практиковал бы в нейтральной стране. Не случилось бы всего того, что случилось Джон вскинул бровь:
Он сам считает, что это к лучшему герцог вспомнил пение пулеметных пуль по камням форта:
Вокруг него и Розы словно молнии били. Он потерял и Розу, и Цилу, Джон скрыл вздох, он теперь, наверное, и не женится Мишель порылся в кармане пиджака:
Хотел тебе показать. Я не оставляю надежды найти документы о госпоже Марте. Пока безуспешно, однако, как часто бывает, я наткнулся на одну небезынтересную вещь в руках Джона оказалась фотокопия древнего манускрипта:
Это старофранцузский, предупредил Мишель, я сделал перевод частное письмо послали из аббатства святого Винсента, в Санлисе, в Пикардии, в 1070 году:
После предоставления обители королевских привилегий, читал Джон, к нам стали стекаться послушницы. Ее величество Анна пребывает в добром здравии, она уверенно смотрит в будущее. Надеюсь, что и ты, мой дорогой Сигмундр, находишься под защитой Иисуса, Богоматери и всех святых. Посылаю подарки твоей жене и моим милым внукам. Что касается твоей сестры текст обрывался. Внизу Мишель приколол маленькую фотокопию:
Половина листа отсутствует, объяснил барон, однако ее подпись сохранилась. Она, вероятно, приехала во Францию в свите королевы Анны Русской, за двадцать пять лет до этого, из Киева Джон поднял глаза: «Сигмундр, что на мече кузена Теодора?». Мишель кивнул:
Скорее всего. К тому времени, он, как видишь, перебрался в Киев, а мать его отправилась обратно в Европу письмо подписали твердым почерком образованного человека:
Настоятельница монастыря святого Винсента, мать Маргарита, в миру дочь рыцаря, Джона Холланда, вдова ярла Алфа Эйриксена Джон хмыкнул:
Скорее всего, ее увезли в Норвегию викинги, в одном из набегов. Они поднимались по Темзе, могли дойти и до Банбери. У нас тогда еще не было замка, мы жили в деревне, в имении Мишель без труда получил разрешение передать документ во владение Холландов:
Мы еще с той поры стали родственниками, весело сказал Джон, я напишу Драматургу, он обрадуется памятную церемонию в форте де Жу проводили каждый год:
Все организовал Мишель, Джон оглядывал французские знамена с траурными лентами, он привел в порядок кладбище, он приглашает товарищей по оружию выжившие бойцы Сопротивления приезжали в Альпы с детьми и даже внуками. Джон бросил взгляд на дочерей Монаха:
Полине хорошо побыть с девочками, в Лондоне больше парней Хана пела на церемонии «Марсельезу». Сильный голос девушки плыл над мощными стенами форта:
Она летом поступает в консерваторию, вспомнил Джон, но оперной певицей она быть не хочет. Она станет шансонье, как выражаются во Франции по словам Мишеля, Хана выступала с сольной программой на Монмартре:
По выходным, не в ущерб школе, объяснил кузен, но это хорошая практика, пусть она привыкает к сцене после церемонии, рассевшись по машинам, они устроили пикник у горной реки:
После акции все было завалено снегом, как сейчас. Волк пошел со мной и покойным Францем через горы. Он хотел добраться до Италии, сообщить о смерти Виллема в концлагере, и выполнил обещание весной прошлого года молодому барону пришло письмо из Ватикана. Сухим, канцелярским языком послание сообщало, что папа Пий принял решение о начале процесса беатификации покойного святого отца Виллема:
Поскольку могила вашего отца не сохранилась, необходимы дальнейшие изыскания курия писала на латыни, вас известят о выводах особой комиссии процесс беатификации часто затягивался на десятки лет:
С покойными Елизаветой и Виллемом Бельгийскими было проще, подумал герцог, все не заняло и пяти лет. Но здесь придется подождать, тем более, папа Пий скончался осенью обернувшись, едва разбирая лицо Волка, среди метели, он крикнул:
Помнишь, как мы с тобой шли через Альпы, пятнадцать лет он не закончил. Впереди метнулась тень, Меир отчаянно заорал:
Ирена! Подожди, подожди, милая! Стой, не двигайся, папа сейчас придет за тобой они с Волком рванулись вперед, но темная куртка полковника уже пропала из вида.
Посветив фонариком вниз, Максим сдержал ругательство:
Ни черта ни разобрать он стер с иссеченного метелью лица хлопья снега, понятно, что нам надо нырять туда искалеченные обломки лыж Меира валялись на обледенелых камнях:
Я все это видел, понял Джон, в Тегеране под наркотиками. И Князева тоже видел, или это был туземный вождь, муж первой миссис Марты рука потянулась к воротнику грубошерстного свитера. Он вспомнил, что отдал клык мальчику:
В Балморале, после обедни. День был совсем не зимний, сияло солнце. Я сказал, что оставляю ему реликвию на ответственное хранение. Совсем как в Берлине, в церкви, когда я отдал клык Эмме вихрь взметнул белокурые волосы. Эмма стояла рядом, протягивая ему руку:
Будто на взлетном поле, в Патагонии понял Джон, когда мы ползли навстречу друг другу. Она передала мне мальчика, я обнял ее, пытался согреть, но Эмма умирала, истекала кровью. У нее были холодные губы, я ее целовал, шептал, что я ее люблю, буду любить всегда сквозь завывание ветра, герцог услышал знакомый голос:
Я тоже, милый, я тоже. Иди сюда, иди ко мне вокруг было не заснеженное плато, а теплая полутьма маленькой квартирки, в дешевом франкфуртском доме. Пахло кофе, купленным на черном рынке, крепкими сигаретами Марты. Эмма стягивала с него украденную на складе одежды выздоравливающих рубашку. Пуговицы стучали по половицам, она целовала медную цепочку клыка, Джон окунал руки в мягкие волосы:
Ты ангел, неразборчиво говорил он, ты мое рождественское чудо, Эмма. Я глазам своим не поверил, когда увидел тебя он касался губами теплых слез на ее лице:
Все закончилось, теперь мы всегда будем вместе крепкие руки встряхнули его за плечи, заросшую бородой щеку обожгла пощечина. В голове загудела боль, Джон растерянно пробормотал:
Эмма жива, она не умерла. Пусти меня он попытался вырваться, не смей вставать между мной и Эммой. Нас никто не разлучит рука Джона поползла в карман куртки:
У него голубые глаза, как у Максимилиана, понял герцог, мерзавец выжил, прилетел сюда. Он следил за мной, он хочет опять украсть у меня Эмму сквозь шум ветра ему послышалось гудение авиационных моторов:
Он здесь не один, беглые нацисты высаживают десант ноги по колено провалились в сугроб, Джон вывернулся из рук фон Рабе:
Я тебя пристрелю, гестаповская тварь, заорал он, мне надо было тебя убить в Венло, но ты выжил. Ты спасся и в Антарктиде, но больше я тебе не позволю топтать землю. Ты недостоин суда и эшафота, бешеная собака Эмма стояла перед ним. Джон помнил холщовую рубашку девушки:
Во Франкфурте она готовила мне завтрак. Я просыпался от запаха жареного бекона и тостов. Марта спекулировала, ей привозил припасы Мюллер. У них всегда была дома ветчина, сливочное масло, сыр фермерские яйца шипели на сковородке. Вынимая лопаточку из рук Эммы, Джон целовал сладкую шею, синеватые следы синяков:
Теперь надо перевернуть он проводил губами ниже, по круглым косточкам, чтобы яичница поджарилась со всех сторон. Но вообще, все сделают на кухне, пока мы с тобой будем лежать в постели Эмма хихикала:
Только лежать Джон кивал:
В спальне стоит спиртовка моего дедушки, времен бурской войны. Я сварю тебе кофе, мы почитаем газеты он вдыхал уютный аромат ванили от белокурых волос:
Посмотрим, как дальше дело пойдет чтобы добраться до Эммы, ему надо было убить Максимилиана. Джон стиснул зубы:
Сейчас у меня не дрогнет рука. Я привезу Эмму в Банбери, как я и обещал. Но не в гробу, не мертвым телом, а живой, такой, какой я ее помню, во Франкфурте. Помню, и никогда не забуду сорвав, наконец, куртку и свитер, вытащив пистолет, Джон начал стрелять.
Подсвечивая себе фонариком, не выпуская пистолета, Меир, осторожно двигался среди камней. Вокруг царила тьма, но полковник был уверен, что дочь рядом. Он увидел маленькую фигурку Ирены наверху, на краю расселины. Девочка прижимала к себе куклу, большие глаза смотрели на Меира. Черные локоны трепал ветер, она ежилась от холода:
На ней только платьице и кофточка Меир кинулся вперед, ни пальто, ни шарфа. Она простудится, надо увести ее отсюда, согреть в шуме ветра он услышал жалобный голосок:
Папочка, мне страшно Забери меня, пожалуйста младенцем Ирена совсем не плакала. Дебора удивлялась тому, как непохожи друг на друга младшие дети:
Хаим не хотел оставаться один. Он рыдал, если понимал, что рядом никого нет вспомнил Меир, мы с Деборой брали его в свою постель, хотя доктора такого не советуют жена отмахивалась:
Аарон успокаивался, когда я с ним спала. Ева рассказывает, что тоже делила с матерью кровать в детском саду Хаима окружали приятели:
Он не любил проводить время в одиночестве. У Ирены есть подружки, но предпочитает играть сама на прогулке в Центральном Парке, они с дочкой зашли в летнее кафе. Получив вафли и лимонад, Ирена притихла, разглядывая посетителей. Меир шутливо спросил:
Пытаешься читать их мысли, милая девочка похлопала длинными ресницами:
Это просто, папа Ирена улыбнулась, тому мальчику она кивнула в сторону столика неподалеку, надо в туалет. Он боится идти один. Там темно, надо сначала включить свет мальчишка возраста Ирены ерзал на стуле, но его мама болтает с подружкой, и не обращает на него внимания Ирена отпила лимонада:
Если ты, папочка, пойдешь в туалет первым, мальчик не испугается. Иначе у него случится конфуз, дочка сморщила нос, а он почти взрослый Меир рассмеялся:
Придумываешь, сказочница. Ладно, схожу в мужскую комнату, посмотрим, права ты или нет открывая дверь туалета, включая свет, он обернулся. Сзади затопали детские ножки, мальчишка прошмыгнул в ярко освещенную комнату:
Спасибо, сэр успел вежливо сказать парень, исчезая в кабинке. Стоя у писсуара, Меир помотал головой:
Все равно, сказочница. Хотя она верховодит подружками, словно знает, о чем думают девчонки вернувшись к столику, он потрепал дочь по голове:
Молодец. Случилось совпадение, тебе повезло Ирена приглашала домой приятельниц по детскому саду, но больше любила сидеть у окна гостиной:
Здесь высоко, милая, удивлялся Меир, не видно, что делается на улице дочка качала головой:
Я и так все вижу, папа Ирена редко читала и не смотрела телевизор:
С другой стороны, так лучше для глаз, Меир поправил пенсне, учитывая, что Хаим у нас оказался очкариком, как говорят парни сын, как две капли воды, напоминал его самого в детстве:
Он, легкий, невысокий, отлично бегает, играет в бейсбол и баскетбол пасынок, перед отъездом в Израиль, познакомил младшего брата со своими приятелями, в Бруклине и Гарлеме:
Пусть ездят на площадки, ничего страшного, сказал Меир жене, парням почти десять лет, я в их возрасте один болтался по всему городу, а при них всегда Ева старшая дочь возила Хаима и его друга, Джошуа Циммермана, играть в баскетбол:
Лучше так, чем торчать перед телевизором, подытоживал Меир, тем более, что Хаим не обошелся без очков младший сын, окруженный приятелями в детском саду, к школе выбрал себе одного друга:
Они с Джошуа ходят в разные школы, но все равно они, что называется, не разлей вода новоиспеченный партнер в «Донован, Лежер, Ньютон и Ирвин», мистер Леон Циммерман, отдал сына во французский лицей на Семьдесят Второй улице:
Папа хочет, чтобы я занимался международными сделками Джошуа скорчил гримасу, а я хочу работать в Государственном Департаменте мальчик вздыхал:
Правда, мама говорит, что в правительстве ничего не платят Меир усмехался:
Меньше, чем на Уолл-стрит, это точно вечером, после ужина с Горовицами, Джошуа добирался домой, в высотный дом на Гудзоне:
Родители дают ему деньги на такси, признался младший сын Меиру, но Джошуа экономит, ездит на автобусе Меир хмыкнул:
Его не проверяют, что ли Хаим выразительно закатил глаза:
Его родители возвращаются с работы, когда Джошуа дрыхнет без задних ног. Была бы жива его бабушка, она бы проверяла, но теперь у них только приходящая прислуга Хаим добавил:
И никто его не заставляет убирать детскую Меир развел руками:
Ничего не поделаешь, милый мой. Правилами безопасности мне запрещено нанимать даже временный домашний персонал они сами хорошо управлялись с уборкой:
Миссис Циммерман даже в выходные работает, заметила Дебора, Джошуа рассказывал. Неудивительно, она глава бухгалтерии в Lehman Brothers Меир согласился:
Я еще в Бруклине, мистером Фельдблюмом, понял, что она далеко пойдет рука потянулась к потайному карману куртки, где лежал паспорт советского Фельдблюма:
Неужели Лубянка узнала, что мы здесь камни под ногами опасно дрожали, Меир услышал шум, но, как? Джон уверяет, что Филби чист до него донеслось эхо нежного голоска:
Папочка, я внизу! Папочка, мне страшно расселина, по которой Меир попал в сырую пещеру, обрывалась каменистым склоном:
Ирена просила меня не ходить вниз пронеслось в голове, но теперь она в беде. Я отец, я обязан спасти мою девочку краем уха он услышал звуки выстрелов:
Что за пальба, Меир нахмурился, или явились товарищи обглоданного медведем бедняги, с Лубянки? Кстати, это был не медведь, зубы слишком маленькие. Похоже на он больше ничего не успел подумать. Луч фонарика выхватил из темноты трогательную, одинокую фигурку дочери. Ирена стояла на краю расселины:
Я сейчас, милая девочка протянула к нему руки, Меир почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Склон зашатался, повеяло теплым ветром. Трепетали белые цветы гранатового дерева, стучали приборы:
Папа, мама, тетя Амалия, сядьте, пожалуйста, донесся до Меира строгий голос сестры, мы с Аароном сами справимся. Девочки, крикнула она, что с тортом низкий голос Ирены отозвался:
Несем. Тесса говорит, что ему нравится кокосовая начинка, а я такой никогда не делала. Но все в порядке, торт получился отличный вокруг грохотали камни. Меир очнулся от резкой боли в голове: