Он хотел сходить на лекцию товарища Королёва, в студенческом клубе, однако Москва запретила ему появляться в компании бывшего воспитателя. Саша аккуратно переписал строки Ленина в дневник:
Начальство право, нельзя рисковать перед операцией. Я вырос, в студенческом клубе было много народа, но товарищ Королев мог меня узнать в дневник он вносил памятные цитаты и записывал количество отжиманий и упражнений с гирями. Под сегодняшним числом, Саша отметил:
Коммунист не имеет права колебаться, получив партийное задание. Партия, наша душа и совесть перевернув страницы, он взглянул на список, на задней стороне обложки. Товарищи по будущему походу превратились в сухие инициалы. Серые глаза спокойно скользили по буквам
Верно сказал товарищ Котов. Ради достижения высокой цели надо жертвовать мелочами. Поимка и разоблачение шпионов важнее, чем все остальное. На карту поставлена безопасность СССР. Если бы ребята об этом знали, они бы сами отдали свои жизни, можно не сомневаться
Саша тоже не сомневался в своей правоте:
Я выполняю приказ партии и советского правительства, думать не о чем. Дедушка и папа гордились бы мной не сомневался он и в том, что получит от начальства разрешение на брак с Машей Журавлевой:
Она мне больше всего подходит Саша начертил целую таблицу, мы ровесники, Михаил Иванович раньше работал в органах, да и сейчас работает. И Маша мне нравится покраснев, он отогнал эти мысли:
Надо закончить училище, поступить в академию и сделать ей предложение. Остальное недостойно комсомольца, офицера Саша никогда не слушал рассказы соучеников, суворовцев, об увольнительных, не обсуждал со студентами девушек на факультете:
Папа и мама любили друг друга, напоминал себе Саша, и дедушка с бабушкой тоже. Нельзя забывать о коммунистической морали, размениваться на случайные связи один из парней, суворовцев, принес из увольнительной иностранный журнал. В Ленинграде такие вещи можно было купить у моряков. Одна из девушек, в кружевном белье, напоминала Машу:
Нельзя, нельзя юноша быстро поднялся, не смей даже думать о таком он вспомнил, как танцевал с Машей под западную музыку:
Это все «Голос Америки», сердито сказал себе юноша, они сбивают с толку молодежь, проповедуют западный образ жизни размеренно подышав, он встрепенулся. В дверь постучали:
Товарищ Котов сказал, что мы увидимся за завтраком. Может быть, это товарищ Золотарев, он хочет обсудить детали похода Саша повернул медную ручку. На него пахнуло горьковатой лавандой, свежестью зимнего вечера:
Я пришла пожелать вам спокойной ночи, товарищ Скорпион она говорила по-английски, но вы, кажется, не спите в свете лампы сверкнули рыжие волосы. Товарищ Саломея, не спрашивая разрешения, прошла в комнату.
На дворе была почти полночь, однако Наум Исаакович знал, что Шелепин, в Москве, как и они, в Свердловске, пока не спит:
Он сидит у телефона, ожидает новостей, Наум Исаакович смотрел на трубку, особый отряд сейчас обследует Команч Эйтингон не предполагал, что его светлость, с компанией, оставит в самолете значимые вещи:
Это тайная миссия, можно сказать, за линию фронта. В Команче лежит кое-какое оружие, и все. Документов у них при себе нет, как нет и опознавательных знаков, на одежде. Скорее всего, сюда они прилетели с нашими, советскими бумагами
Полковник Веннерстрем, в Швеции, понятия не имел, какими паспортами пользовалась миссия. Интересоваться таким было бы слишком подозрительно.
Чертя загогулины в черном блокноте, Эйтингон откинулся на спинку кресла. Мебель и обстановка на обкомовской даче оказались привычными, старомодными. Тяжелый стол темного дуба, с зеленым сукном, этажерка с брошюрами Ленина и его же гипсовым бюстом, напомнили Науму Исааковичу о бывшем кабинете на Лубянке. Золотое перо паркета вырисовывало на гладкой бумаге крючки и стрелки:
Неизвестно, когда я теперь туда вернусь, но сейчас надо думать не об этом. Я обязан найти детей, в память покойной Розы, обязан удостовериться, что они в безопасности
Мерно тикали часы. В полутьме блестела бронзовая рама картины, над головой Эйтингона: «Ленин и Горский на коммунистическом субботнике». Александр Данилович, в галифе и кожанке, изящно нес бревно. На столе, рядом с подробной картой севера области, в хрустальной пепельнице, дымилась сигара. В проеме задернутых штор виднелись яркие фонари, на территории. Эйтингон прищурился:
В бане еще свет горит. Обслуга здесь проверенная, горничных держат именно для таких случаев коротко усмехнувшись, он взглянул на постель, в спальне:
Я бы тоже мог попариться, что называется. Хотя вряд ли, охрана бы не позволила
Даже на закрытой даче охранники, прилетевшие с Эйтингоном из его зоны, ни на шаг не отставали от Наума Исааковича:
У Саломеи тоже есть личное сопровождение, понял он, Комитет ей до конца не доверяет, и правильно делает. Однако в баню с ней охранники не потащатся. Она туда ходила первой, до мужчин. Саша, наверное, тоже пошел, но мальчик давно отправился спать, он еще ребенок Эйтингон отвел глаза от кровати:
Не сейчас. Сейчас надо вести себя очень осторожно, учитывая инициативу Золотарева он все не поднимал трубки. Эйтингон предполагал, что утром услышит звонок, сообщающий об уничтожении самолета:
Мы отрежем им пути к отступлению, однако, учитывая их объединенный опыт, наличие местных документов и знание языка, они окажутся за пределами СССР раньше, чем их отыщут, в непроходимой тайге. Двое из них успешно бежали отсюда. Ягненок за это время тоже мог выучить русский. Они обзавелись пилотскими лицензиями, они могут захватить самолет местной авиации
Наум Исаакович подумал, что осенью сорок пятого года кто-то помог его светлости и покойному мистеру Кроу покинуть СССР:
Не Федор Петрович, и не Волков. Они оба тогда пребывали в Бутырке, где и снюхались. Нет, это был кто-то из органов, предатель в наших рядах. Мы тогда проверяли Журавлева, но он оказался чист. Нет сомнений, что потом мистера Питера выручили моряки, с пропавшей К-52, но в сорок пятом году он еще их не знал Эйтингон почесал седоватый висок:
Ладно, кем бы ни был их агент, вряд ли он потащится в глухие леса. Колонию Валленберга предупредили, они ждут гостей взгляд настойчиво возвращался на страницу блокнота. Среди загогулин появился отчетливый силуэт холма, с семью, стоящими в кругу скалами:
Плато Маньпупунер, Ворона им интересовалась, по позвоночнику пробежал неприятный холодок, почему они оставили Команч именно там? Почему Ворона рисовала те места? Мы ее держали за сотню километров оттуда, под Ивделем Эйтингону стало неуютно:
В тайгу меня никто не отпустит, но я не могу здесь сидеть. Надо просить у Шелепина разрешения перебраться в Ивдель, учитывая новые аспекты операции он позвонил во временный штаб. Чутье его еще никогда не подводило:
Что значит, нет связи слушая голос дежурного, Эйтингон велел себе сдержаться, у группы есть рация. Днем они сообщили, что обнаружили самолет. Они должны выйти на связь вечером, доложить обстановку по словам дежурного, связь с группой быстрого реагирования отсутствовала, рация молчала:
Вообще очень плохая погода, товарищ генерал, Эйтингон привык, что к нему обращаются, пользуясь давно утерянным званием, на дворе сильные бураны, морозы Наум Исаакович все-таки взорвался:
Вы не в Сочи, лейтенант, заорал он, а почти за полярным кругом! Или, как обычно, зима пришла в ваши края неожиданно перед тем, как грохнуть трубку на рычаг, он велел дармоеду сообщать обо всех, даже неудачных попытках выхода группы в эфир:
Их в тайге десять человек, а в Команче прилетело всего трое. Правда, каждый из них стоит десяти. Беглые зэка утверждали, что в тех краях им слышались голоса, случались галлюцинации Эйтингон, человек практического ума, не верил в эту чушь:
Ерунда, никаких голосов не существует. Однако его светлость, с дружками, мог перестрелять наших ребят, словно куропаток, на охоте. Ладно, учитывая новости, мне легче будет убедить Шелепина отправить в тайгу Принцессу по описанию Золотарева, Эйтингон понял, о ком идет речь. Понял он и то, что капитан работает в искомом интернате:
Но я не могу спрашивать о других воспитанниках, это вызовет подозрение Принцесса оставалась единственной дорогой к близняшкам и Павлу:
Я должен лично с ней поговорить, а для этого надо привезти ее сюда. Пусть потом сдыхает в тайге, она меня совершенно не волнует Эйтингон предполагал, что девочке скормили легенду о героической гибели ее родителей:
Она пионерка, она любит родину, для нее станет почетом помочь СССР. Сделаем вид, что на Урале идут соревнования по спортивному ориентированию. Кардозо ей дает какие-то таблетки Наум Исаакович помнил папку девочки, надо связаться с ним, пусть напичкает ее чем-то еще. Принцесса отправится в горы, на лыжах, с картой и компасом, но сначала она встретится со мной он не думал о возрасте девочки:
Золотарев сказал, что на вид ей все шестнадцать, и она тягает штангу. Он считает, что девчонка пригодится, заодно мы проверим ее в деле. Я так и объясню Шелепину, он ничего не заподозрит потушив сигару, Эйтингон вызвал оперативного дежурного на Лубянке.
Узкая кровать заскрипела, сильнее пахнуло лавандой. Рыжие волосы упали Саше на лицо, ухо обожгло горячее дыхание:
Я никуда не тороплюсь, охрана считает, что я плаваю в бассейне по утрам Саша проплывал километр в отделанной голубой плиткой чаше со стеклянным потолком, с расставленными по углам шезлонгами и фикусами в керамических кадках. Над трамплином повесили лозунг: «Выше знамя советского спорта!».
Товарищ Золотарев тоже со мной плавает, неизвестно зачем подумал юноша, надо попросить ее уйти. Я не должен был так поступать, я совершил ошибку первую ошибку он совершил, впустив товарища Саломею в комнату. Цепкие, серые глаза женщины обшарили стол, красивые губы улыбнулись:
Предпочитаете проводить время за чтением, товарищ Скорпион. Но как же баня капитан Золотарев заходил за Сашей, однако юноша отговорился головной болью. За общим ужином он слышал перешептывание молодых офицеров из областного Комитета:
Они обсуждали официанток и горничных, прикидывали, кто пойдет на банное дежурство, как они выражались. Так нельзя, эти девушки комсомолки Саша подумал, что товарищ Мендес, лежащая рядом с ним, в ворохе разбросанной одежды, с полуспущенными чулками, наверное, тоже комсомолка:
Или даже член партии. Она меня старше лет на пятнадцать от высокой груди веяло теплом, она облизала губы:
Принеси мне боржоми, милый красивая рука повела в сторону маленького холодильника, у меня рот пересох, а он мне еще понадобится пальцы женщины уверенно, ловко орудовали внизу:
Понадобится, она хихикнула, и очень скоро, прямо сейчас в отличие от мужа, Циона не обзавелась партийным билетом:
Профессор пусть бегает на собрания, лениво подумала она, мне советский фарс ни к чему. Я здесь надолго не задержусь
Едва увидев Скорпиона, как его представили на собрании, Циона поняла, с кем имеет дело:
Джон упоминал, что покойный Мэтью ходил в Мурманск с арктическим конвоем, в сорок первом году. Вот какое наследство он оставил в Советском Союзе Ционе стало ясно, что юноша имеет отношение к Горскому:
То есть к Александру Горовицу. Мэтью на него был похож, Циона видела фото в семейном альбоме, а мальчик похож еще больше по Свердловску нельзя было пройти, не наткнувшись на афиши нового фильма о герое революции, или на плакаты с вдохновенным лицом сподвижника Ленина. Такой плакат висел и в обставленной тяжеловесной мебелью, парадной столовой дачи.
Циону, в общем, не интересовало происхождение парня:
Кем бы ни была его мать, он советский аристократ, что называется, ей стало смешно, можно сказать, наследный герцог. Сын Паука, родственник Горского. Он мне нужен, нельзя выпускать его из вида Циона и не собиралась.
Она заметила, что товарищ Котов, как здесь называли Эйтингона, выделяет Сашу из других офицеров:
Впрочем, он еще не офицер. Он ребенок во всем, если не считать размеров, хмыкнула Циона, но его ждет блестящая карьера. За обедом шел разговор о его переезде в Москву на уральской зоне Циона жила в благоустроенном коттедже, с камином и финской баней. В БУР она перебиралась только для визитов Валленберга. Женщина коротала время за учебником русского языка и пластинками с записями преподавателей Московского университета. Она хорошо понимала разговоры офицеров на даче:
После окончания операции Саша вернется в военное училище. Потом он поедет в академию, в столице. Шелепин отправляет меня туда, преподавать языки Циона задумалась, мы еще встретимся с товарищем Скорпионом она хотела заручиться поддержкой Саши для поисков сына и бегства за рубеж.
Звякнула бутылка. Юноша беспрекословно принес ей холодного боржоми:
Даже лимон добавил, приподнялась Циона, воспитанный мальчик он попытался потянуться за одеждой, Циона перехватила его руку:
Погоди, я сказала, что торопиться некуда уложить его в постель стало делом несложным. Взяв очередную книжку о Горском, полистав страницы, Циона поманила парня:
Я читаю по-русски выговорила она, но есть сложные слова. Помогите мне, товарищ Скорпион юноша что-то промямлил, Циона схватила его пальцы:
Эту строчку, пожалуйста она гладила его ладонь, что здесь говорит товарищ Ленин фамилию вождя Циона разбирала отлично:
Дальше все пошло само собой она выхватила у юноши скомканные брюки, я объяснила, что стесняться незачем. Мы товарищи по работе, коллеги. Он и не стеснялся, но его надо еще учить Саша почувствовал прикосновение ее губ. Усадив его на постель, женщина наклонилась над ним:
Это в последний раз он закрыл глаза, больше ничего такого не случится. Если мы встретимся в Москве, я объясню ей, что все было ошибкой. Она намного старше меня товарищ Саломея не носила обручального кольца. Саша не знал, замужем ли она:
Я даже не знаю ее настоящей фамилии, понял юноша, но видно, что она давно знакома с товарищем Котовым. Она сделала очень толковый доклад о работе с шпионом запада, Валленбергом, представляя женщину, товарищ Котов кратко упомянул, что она второй десяток лет в разведке. Товарищ Саломея говорила по-английски без акцента:
Она курирует Валленберга с военных времен, решил Саша, она, скорее всего, из западных коммунистов, как преподаватель языка, в Куйбышеве вспомнив о волжском городе, он подумал о Маше:
С другой стороны, хорошо, что все так случилось, успокоил себя юноша, Маша комсомолка, советская девушка. Ей неоткуда узнать эти вещи. Нам обоим было бы неловко, но теперь я все понял. Я объясню ей, что надо делать после брака снизу раздался томный женский голос:
Хорошо, так хорошо, милый мой покраснев, Саша повторил себе: «Это в последний раз».
Кусок промасленной чековой ленты шлепнулся в растоптанный снег. Продавщица, в грязноватом фартуке поверх тулупа, зазвенела сдачей:
Десять с мясом, десять с капустой, десять с вареньем из поднятой крышки лотка на Машу пахнуло прогорклым маслом.
В Куйбышеве ей и Марте, запрещали покупать уличное, как брезгливо выражалась мать:
Если бы вы знали, что кладут в эти пирожки, Наталья закатывала глаза, горторг не всегда может за всем уследить. Потом придется лечиться от дизентерии в школе продавали выпечку, но тамошняя столовая получала товар от закрытого комбината питания, обслуживающего обком партии. В особняке повар готовил румяные пирожки, подавая их к обеденному бульону. Маше только иногда удавалось перехватить сочные кругляши, которыми торговали в парке или в центре Куйбышева:
Марта тоже их любит, девушка подставила продавщице кошелку, она вообще предпочитает простую еду приемная сестра радовалась ирискам и обсыпанным сахарной пудрой пышкам:
Когда мы ездили в Ленинград, к Саше, она съела десять штук пончиков и просила еще, улыбнулась Маша, она такая худенькая, куда в нее влезает в отличие от Маши, Марта не любила спорт. Время на школьных уроках физкультуры девочка проводила, склонившись над шахматной доской. Играть Марта выучилась сама, по руководству для любителей, но в школьном шахматном кружке ее хватили: