Отец Арсений, здешний игумен. Я его не застал, он после революции скончался. Он волжский был, из Ярославля, но спасался в Москве, на Рогожской заставе Волк кивнул:
Я о нем слышал мальчишкой. Он увел монахов из подпольного монастыря на север, в леса Максим вспомнил рассказы тестя:
Николай Федорович Воронцов-Вельяминов назвал в честь игумена Арсения старшего сына. Тот потом стал революционером. Игумен спас Николая Федоровича в Москве. Он вылечил юношу. Бабушка Марта привела его в родительский дом, в день, когда бомбисты убили государя императора. Тогда погиб Федор Петрович Воронцов-Вельяминов, и его второй сын после встречи с Петром Михайловичем, как старик называл покойного Питера, Князев подался на запад:
У меня дела появились, добавил старик, по вере нашей. Жена моя умерла, он перекрестился, я постригся в тайные монахи, начал странствовать узнав о смерти Питера, он огорчился:
Я канон скажу по рабу Божьему, пообещал Князев, хороший он был человек. Но сынишка у него растет, род его не прервется Волк велел кузенам не расспрашивать старика о гибели Горского:
Что было, то быльем поросло оглянувшись на закрытую дверь сеней, он понизил голос, мы знаем от Питера, что Князев служил у белых, на том бронепоезде. С тех пор тридцать лет прошло, полжизни человеческой
Князев вернулся в келью с горшком примороженной, кислой капусты с клюквой и решетом картошки:
У меня на делянке рожь растет он резал черный хлеб, а за солью и остальным я к людям хожу Иван Григорьевич объяснил, что приверженцы нетовщины отрицают советские бумаги:
Не только документы ихние от Антихриста, вздохнул старик, но и делить трапезу с ними нельзя. Нельзя признаваться, кто ты такой, нельзя за руку здороваться, али к ним в дома заходить он обвел взглядом притихших гостей:
Но меня на сие не благословляли, сказал Князев, у меня иная стезя старик не распространялся о том, что он делал у людей, как Иван Григорьевич называл деревни, лежащие южнее и восточнее здешних лесов:
Однако у него есть и соль, чай, спички, понял Волк, значит, он выбирается из тайги к чаю полагались медовые соты. Иван Григорьевич извинился за скудость трапезы:
Как я сюда пришел, заметил старик, здесь еще проживал последний насельник. Его игумен Арсений перед смертью благословил на подвиг отшельничества дряхлый обитатель скита скончался на руках Ивана Григорьевича несколько лет назад:
Мне скоро восьмой десяток пойдет, сказал Князев, а отец Иона дотянул почти до ста лет. Он сюда юношей пришел, среди чад игумена Арсения большой скит обнаружили антихристы, как Князев отзывался о сотрудниках гулага:
До войны сие случилось, старик вытащил из печи горшок с вареной картошкой, почти всех монахов он повел рукой, в общем, братия приняла мученическую кончину, он перекрестился на красный угол кельи, а отец Иона и еще двое успели бежать. Здешний скит тогда стоял заброшенным. Они привели строения в порядок, разбили огород став монахом, Князев оставил охоту, но позволял себе рыбу:
Я даже пироги пеку, усмехнулся старик, получите от меня припасы в дорогу Волк вызвался сходить с Князевым за водой. Колодца в маленьком скиту не вырыли. Каждый день старик приносил несколько ведер из журчащей по камням чистой речки.
Железная ручка резала ладонь, даже сквозь перчатку. Подняв ведро, Волк заметил, что старик смотрит в небо. На усеянном созвездиями небосклоне переливались разноцветные всполохи. Отчего-то оробев, Волк откашлялся:
Иван Григорьевич, значит, мы можем оставить у вас груз, пойти на восток налегке после ужина кузены улеглись на составленные лавки, прикрытые спальными мешками. Джон, на хорошем, но с акцентом, русском, поблагодарил Князева за приют. Старик отозвался:
Пока вы сюда не вернулись, благодарить не след, Иван Иванович так старик называл герцога, у вас впереди долгий путь что-то пробормотав, Князев повернулся к Волку:
Они пойдут на восток, в глазах старика сияло отражение луны, на белоснежном снегу, то есть твоя родня пойдет. У тебя другая дорога, Максим Михайлович Волк помолчал:
Какая, Иван Григорьевич старик забрал у него ведро: «Ты должен спасти свою дочь».
Лыжи катились по мягкому снегу, вершины раскидистых елей уходили в непроницаемый туман. Дымка стояла и вокруг них. Волк поднял палку:
Дальше метра ничего не видно, а компас бесполезен. Ладно, надо перевалить плато. Тогда до колонии Рауля останется не больше дня пути его тронули за плечо:
Плато в трех километрах на восток, заметил Джон, давай устроим перекур из тумана появились очки Меира, замыкавшего маленькую колонну. Полковник протер стекла:
Запотевают, из-за дымки. Иван Иванович, он усмехнулся, прав. Мы поднялись до рассвета Меир вскинул голову, правда, непонятно, когда случился рассвет ночной мороз спал. Волк снял перчатки:
Ноль градусов, а то и больше. Откуда такие перепады температуры? Для середины зимы это странно, мы близко от полярного круга чиркнула спичка, в белесой дымке замерцал огонек сигареты:
В день, когда погибла Констанца с семьей, на острова тоже наполз туман, вспомнил Джон, очевидцы говорили, что дальше пары футов ничего было не разобрать. Ветер исчез, море не штормило, но потом началась гроза ему послышались отдаленные раскаты грома. Он незаметно взглянул на кузена:
Нет, все тихо. Надеюсь, такая погода простоит подольше. Туман нам очень на руку по упрямому выражению в голубых глазах, Джон понял, что переубеждать кузена бесполезно. Ранним утром, когда они с Меиром, пользуясь русским выражением, чаевничали, дверь сеней хлопнула. Опустившись на лавку, Волк подышал на руки:
Я к заутрене ходил, коротко улыбнулся он, с Иваном Григорьевичем. Старик в часовне остался, а нам надо поговорить Джон отказался верить в дикую историю, как герцог назвал случившееся с покойной сестрой:
Волк настаивает, что все так и было, поправил себя Джон, но это откровенная чушь. Смешно на пороге космического века верить утверждениям явно умалишенной женщины
По словам Волка, девочка, родившаяся у покойной Тони, в сорок втором году в Куйбышеве, была его дочерью.
Когда я услышал от Виллема о смерти ребенка, Волк смотрел в угол кельи, я подумал, что она могла оказаться Джон заставил себя говорить спокойно:
Даже если это и так, то она умерла, как говорил Виллем герцогу все равно было неприятно думать о покойной Тони и Волке:
Хотя Тони вышла замуж за Воронова, напомнил себе Джон, хватит. Максим не виноват, что Тони любила только Виллема, а остальными она, что называется, пользовалась кузен отпил горячего чая:
Получается, что нет. У Ивана Григорьевича есть поручение ко мне, от матушки Матроны, да хранит Господь ее душу выходило, что племянницу Джона воспитывал его бывший агент:
Мы угрожали Журавлеву избавиться от его дочери, понял Джон, но все ерунда. Эта Маша не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к Волку Иван Григорьевич рассказал кузену и о тайном крещении девушки. В разговоре с кузенами Максим вздохнул:
Я видел малышку после войны, с генеральшей Журавлевой. Я перехватил их по дороге домой. Мне надо было узнать, где держат Виллема Волк подумал о белокурой девочке, на руках у Журавлевой:
Она меня не испугалась. Я ей дал конфету, она улыбнулась Максим поморщился:
Матушка велела мне видеть сердцем, предупредила, что мне придется выбрать. Я и выбрал, он вздохнул, выбрал Марту, а Маша осталась в СССР
Недовольство герцога для Волка значения не имело:
Я выполню свой долг, то есть выручу Рауля, как и обещал, твердо сказал он Джону, я провожу вас до скита, а сам займусь поисками Маши Иван Григорьевич Князев утверждал, что девушка приехала на Урал со студенческим лыжным походом:
Он сказал, что ее надо спасти, Максим нахмурился, а когда я спросил, что угрожает Маше, он что-то пробормотал о сырой земле Волк подумал о семейном кольце, подаренном им Тони:
Я считал, что змейка исчезла, а вот оно как обернулось Князев заверил его, что он узнает дочь именно по кольцу:
Но и вообще она похожа на тебя, Максим Михайлович добавил старик, ты не ошибешься. Сердцем надо видеть, а ты сие умеешь отшвырнув окурок, Волк повернулся к герцогу:
Я верю Ивану Григорьевичу и покойной матушке, просто сказал Максим, она была святая, не такой человек, как все. Она бы не ввела меня в заблуждение. У моей девочки есть семья, два брата он подумал о Виллеме и младшем сыне:
Парни обрадуются, что у них появилась сестра. Хорошо, что у нас будет девочка, пусть и взрослая, ровесница Густи герцог развел руками:
Останавливать мы с Меиром тебя не можем, но помни, что ты отец, что у тебя семья Волк поскреб заросшие светлой бородой щеки:
Маша тоже моя семья. И вообще, не то, чтобы я собирался спрашивать у тебя Меир оборвал их:
Тише, наверху что-то задвигалось в дымке раздалось шуршание, захлопала крыльями птица. Черная тень метнулась над головами, из тумана выступила ближняя сосна. Волк сначала даже не понял, что это:
Словно у него крылья за спиной вокруг дерева заледенели темные лужи, ветви были поломаны. Ствол испачкали потеки крови. Меир достал пистолет:
Он мертв, герцог сглотнул, незачем стрелять полковник Горовиц отозвался:
Вижу, что мертв. Никак иначе его оттуда не снять в утоптанном снегу валялись осколки какого-то прибора, а нам надо разобраться, что случилось он аккуратно выстрелил, стараясь не задеть лица человека:
Того, что было лицом, поправил себя Меир, кажется, здесь поработал медведь. Но медведь не подвесил бы труп на дереве застывшее тело шлепнулось на наст. Меир повел стволом оружия в сторону трупа:
Это был не хищник. То есть не животное из зияющей раны, располосовавшей спину, торчали окровавленные ребра, здесь оставил след человек, если можно так выразиться герцог помолчал:
Никогда о таком не слышал. Похоже на Меир глубоко затянулся сигаретой:
На предупреждение. Пошли, велел полковник, постараемся понять, кто он такой.
Осколки прибора оказались советской армейской рацией, хорошо известной всем троим. Джон сложил из головоломки что-то, напоминающее передатчик:
Он не заработает, герцог вскинул бровь, однако непонятно, что здесь вообще делают военные Волк поворошил лыжной палкой разбросанное по снегу, залитое кровью, содержимое карманов погибшего человека. Неизвестный носил теплый тулуп, ватные брюки и юфтевые сапоги, с накладками для лыжных креплений:
Вещи советские, однако документов на нем никаких нет, заметил Максим, только папиросы и спички папиросы оказались «Беломором». По изуродованному лицу ничего было не разобрать:
Он не солдат, сказал Волк, когда они стянули с трупа вставшую колом одежду, по крайней мере, не регулярных войск. Он хорошо питался, даже по меркам СССР полковник Горовиц щегольнул выученным от кузена русским словечком:
Вохра? Вокруг и по сей день лагерные владения натянув перчатки, Максим раздвинул изгрызенные лохмотья, оставшиеся от губ:
И не вохра, у него отличные зубы. Он либо офицер из лагерной охраны, либо работник Комитета Волк поднялся:
Он явно не гонялся здесь за беглыми зэка, он птица не того полета. Вохру не снабжают такими рациями, Волк указал на осколки, в общем, не нравится мне все это стянув ушанку, Меир почесал потные волосы:
Самолеты-шпионы фотографировали новое строительство, к западу отсюда герцог кивнул:
В Архангельской области. Судя по всему, Советы возводят площадку для баллистических ракет, или стартовый комплекс для запуска человека в космос Меир не имел дела с НАСА, национальной аэрокосмической службой США:
Даллес пытался настоять, чтобы я работал с военными, брезгливо подумал полковник, но я сказал, что возьму на себя только связь с их аналитиками и обеспечение безопасности баз наткнувшись в документах на фамилию профессора Стругхольда, Меир едва подавил желание снять телефонную трубку, чтобы попросить о немедленной отставке:
Мэтью его вывозил из Германии, как и фон Брауна, как и остальных ученых. Исии тоже, наверняка, привечали в США, где-нибудь в армейском медицинском институте. Может быть, именно он и подал идею испытаний новых наркотиков на умственно отсталых людях понимая, что он вряд ли увидит Исии, Меир все равно не хотел сталкиваться на совещаниях с бывшим нацистским врачом:
Попади я в руки Стругхольда на войне, он бы отправил меня, еврея, в чан с ледяной водой, как делал в концлагерях Отто фон Рабе Меир хорошо помнил, что случилось с экипажем экспериментального летательного аппарата, построенного покойной Констанцей:
Туда посадили японцев, военнопленных и послали их на верную смерть. Не удивлюсь, если и русские сначала отправят на орбиту зэка, вслед за Белкой и Стрелкой он отвел взгляд от развороченной спины мертвеца, от темных кусков легких, вытащенных через рану. Закурив, Меир хмыкнул:
Не слишком ли преждевременно говорить о полете человека в космос Джон уверенно отозвался:
Осталось не больше двух-трех лет. Королев гениальный инженер. Он не успокоится, пока СССР не выиграет хотя бы эту гонку на этаже Х, на Набережной, они обсуждали возможность того, что кузина Констанца выжила в аварии:
Ее тело не нашли, как не нашли тела Степана и маленькой Марты, задумался Джон, а Ник ничего не помнит. Он все лето провел в закрытом госпитале, бедное дитя, потом Марта забрала его домой герцог склонялся к тому, что кузина погибла:
Пропажа тела ничего не значит, мы не отыскали тела половины пассажиров. Но я помню ее докладную о пребывании в СССР. Ее какое-то время держали под Ивделем, в ста километрах отсюда. Она упоминала о сильной магнитной аномалии в этом районе. Поэтому стрелка компаса и пляшет, словно сумасшедшая научные изыскания пока должны были подождать. Сгребая в кучу вещи неизвестного комитетчика, Волк, хмуро отозвался:
До Архангельской области полтысячи километров, охране стройки здесь делать нечего. Нет, я чувствую, что псы явились по нашу душу, но как они узнали, о нашем появлении подобрав осколок рации, герцог швырнул кусок металла в кусты. На заледеневшие пятна крови посыпались крупные хлопья снега:
Никак они узнать не могли, а что касается сгоревшего самолета, это был удар молнии, и больше ничего. Прискорбно, но нештатные ситуации случаются даже с отлично подготовленными миссиями у них не было времени долбить промороженную землю:
Завалим его снегом, и надо двигаться, распорядился герцог, его могли убить беглые зэка. Рана на спине нанесена ножом с коротким лезвием, вроде охотничьего. Ребра сломаны сильным человеком, а что касается лица, это действительно мог быть медведь, шатун, как ты говоришь Волк покачал головой:
Лицо обглодали, это правда, но если зэка убивали его на мясо Меир передернулся, они бы его разделали, и унесли куски. Может быть, это местные шаманы, хотя я никогда о их не слышал забросав труп снегом, они встали на лыжи. Дымка рассеивалась, вдалеке показался туманный солнечный диск. Волк прислушался:
Вроде ветер завывает. Опять стало холодать. Надо до ночи миновать плато, разбить лагерь в лесу ему не хотелось приближаться к семи скалам, но кратчайший путь на восток вел именно через плоскогорье. Волк оглянулся на груду снега:
Джон прав, это зэка постарались. Может быть, военные исследуют магнитную аномалию. Офицер отстал, наткнулся на беглецов из лагеря. Те хотели его выпотрошить, но их что-то спугнуло. Что-то, или кто-то в лицо ударил резкий вихрь, колючий снег обжег щеки. Волк услышал вкрадчивый, нежный голос:
Иди короткой дорогой, милый, не теряй времени. Я тебя жду, я люблю тебя он вспомнил пламя костра, на белом песке, усталый вздох Марты:
Что бы вы не видели, чтобы вам не показывали, чем бы не соблазняли, помни, что это не от Бога холодные губы шепнули: