Нет. Сиди Моктар слушал, затаив дыхание.
Четыре фута. Или два локтя, если эта мера длины тебе более привычна. Это значит, что, кроме детей, никто на этих палубах не может ходить в полный рост. Но достойные всяческого сожаления черные в этом и не нуждаются, поскольку их приковывают в лежачем положении. Плечо к плечу, голова к голове, как рыбы в бочке. В итоге их набирается три сотни человек, и от них исходит такой зверский дух, что некоторые, не выдержав, задыхаются. Кое-кто предпочитает покончить с собой. Это те, кому удается, улучив момент, прыгнуть в воду. Они просто ныряют и идут ко дну, где их ждет спасительная смерть, она для этих гордых людей лучше плена.
Ужасно, на что способны некоторые люди! Я бы никогда не стал так обращаться со своими рабами, пробормотал сиди Моктар. У него даже пропал аппетит. Не иначе, как сам дьявол вселяется в этих работорговцев, по-другому это не объяснишь. Где моя шиша?
До Нового Света невольничье судно добирается около двух месяцев. За это время больше трети человеческого товара погибает в ужасных условиях. Любые попытки к бегству, на которые отваживаются рабы, жестоко подавляются. Но самое отвратительноекогда матросы пробираются ночью под палубу, чтобы насиловать женщин. Это строго-настрого запрещено, но они все равно это делают. Однажды один такой, как рассказывал нам Окумба, попытался обесчестить его сестру. Окумба задушил его собственной цепью и выбросил тело в проход. Надсмотрщики так никогда и не узнали, кто это сделал.
Кошмар! Кошмар! Изящный купец был явно потрясен. Так у этой истории нет конца?
Нет. Пока на этом свете существует рабство, она не кончится.
Сиди Моктар сделал затяжку из булькающего кальяна.
Я знаю, что с рабами в фоггара тоже обращаются не слишком деликатно и они работают под землей в чудовищной тесноте, но после мучительного дня они хотя бы могут выбраться на белый свет и спать в своих хижинах. Какие же злодеяния совершаются на невольничьих судах! Кстати, испанцев и здесь не шибко любят, хотя должен признаться, что с ними можно заключать выгодные сделки.
Наконец и Магистр завершил трапезу, лишний раз подтвердив репутацию знатного едока.
Испанцы, заметил он, подобны другим народам: среди них есть хорошие и плохие люди. Ни в коем случае не следует всех стричь под одну гребенку. Мне, к примеру, никогда и в голову не пришло бы иметь раба: это было бы несправедливо в глазах Господаи противоречило бы назначению моей профессиибороться за торжество справедливости.
Да-да, если бы все мы действовали более разумно и взвешенно, вздохнул сиди Моктар.
Его слова стали заключительным аккордом беседы, после чего все пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.
Вечером пятого дня путешествия хозяин каравана с важным видом произнес:
Друзья мои, я целый день размышлял над тем, что вы рассказывали мне о страданиях невольников на кораблях. И еще я задавался вопросом, чего же не хватает человеческому рассудку, если он смирится с такой жестокостью. Думаю, и в самом деле способности логически мыслить и разумно действовать. Мы, люди, всегда мним себя стоящими выше зверей, при этом именно они зачастую указывают нам границы дозволенного. Но прежде чем я расскажу вам «Историю о купце и попугае», позвольте спросить, вдоволь ли у каждого еды.
Получив утвердительный ответ от всех, в том числе от Альба, издавшего гортанный звук, который мог быть расценен как подтверждение, сиди Моктар начал свой рассказ:
У одного купца, который много путешествовал, была жена неземной красоты. Он страстно любил ее, но изводил своей ревностью. Вот он и надумал купить попугая, чтобы тот докладывал ему обо всем происходящем в доме в его отсутствие. Вскоре купцу пришлось надолго уехать, а жена воспользовалась этим и стала привечать одного юношу. Она его угощала и не упускала возможности переспать с ним. И вот вернулся хозяин и тут же стал расспрашивать попугая. Тот доложил: «Господин, пока тебя не было, в дом регулярно приходил юноша и лежал с твоей женой». Тут купец впал в такую ярость, что решил убить жену. «Остановись, мужчина, закричала та, когда муж хотел броситься на нее, одумайся! Я докажу тебе, что птица лжет. Уйди лишь на одну эту ночь, а вернувшись утром, поймешь, правду говорит попугай или нет». Купец согласился и остался на ночь у своего друга. Вечером женщина, накинув на клетку с попугаем кожаный фартук, стала поливать его сверху водой, при этом сильно размахивая веером и раскачивая в разные стороны лампу. И еще всю ночь она крутила ручную мельницу. Наконец наступило утро, пришел купец и первым делом начал расспрашивать попугая, что было прошедшей ночью. Попугай ответил ему с упреком: «О, господин, никто ничего не видел и не слышал этой ночью, и я в том числе, потому что всю ночь над городом лил дождь и гремела гроза с молнией!» Купец решил, что ослышался, потому что ничего подобного не происходило. «Ты лжешь мне!»закричал он в гневе. «Нет, господин, я лишь рассказываю о том, что видели мои глаза и слышали мои уши». Купец сделал вывод, что все, рассказанное птицей о его жене, ложь и выдумка, и решил помириться с ней. Она же воскликнула: «Клянусь Аллахом, я не прощу тебя, пока ты не убьешь эту птицу, распространявшую обо мне такую гнусную ложь!» Купец свернул попугаю шею. С этих пор, казалось, счастье вернулось в их дом. Но это продолжалось недолго, потому что однажды купец застал свою жену и ее возлюбленного на месте преступления. Тогда он понял, что птица сказала правду, а жена лгала. Он горько раскаялся, что убил верного попугая, и в тот же час перерезал жене горло. «О Аллах, почему ты отнял у меня разум и рассудительность!»в отчаянии воскликнул он и лишил себя жизни. Погибли все: попугай, жена и купец. И никто не достиг счастья, о котором так мечтал. Даже юноша, сильно тосковавший об утрате возлюбленной.
Шиша забулькала. Сиди Моктар сделал несколько глубоких затяжек, поскольку во время рассказа ему было не до этого.
Вот такая история, друзья мои, заключил он.
Грустная история, скажу я вам, вздохнул Магистр. Хотя она и повествует совсем о других судьбах, нежели невольничьи, но содержит то же зерно истины: разум и рассудительностьвот на чем все держится. Прежде чем я что-то осознаю и, соответственно, смогу благоразумно действовать, я должен понять, что происходит. Все так просто. И так сложно. Да пошлет Господь всемогущий больше разума и рассудительности в наш мир!
Аллах милостивый, милосердный, да будет так! подхватил сиди Моктар.
Шестой и седьмой дни путешествия протекали без особых неожиданностей, а вот восьмой принес нечто непредвиденное. Они повстречались с караваном, тоже двигавшимся в Оран. Хозяином этого каравана был хаджи Гарун эль-Шалидан, а бесспорным центром вниманияего дочь Будур. Ехали с особой миссией: Будур должна была быть доставлена в Оран к своему жениху. В ожидании этого события семья сиди Гаруна жила много месяцев.
Их караван был таким же по величине, как караван сиди Моктара, поскольку приданое дочери было значительным. А посему большее число воинов сопровождало семью сиди Гаруна. После того как оба хаджи обменялись приветствиями и восславили Аллаха, единственного владыку на земле и на небе, они решили продолжить путь совместно, объединив мощь своих воинов.
Благословенный день, объявил сиди Моктар.
И сиди Гарун согласился с ним.
НЕВЕСТА БУДУР
Скажи, мама, почему ты никогда не рассказывала мне о месячных?
Оставив позади город Уджда, они к вечеру прибыли в «Эль-Джуди», большой караван-сарай с просторным двором, вокруг которого были сосредоточены загоны для животных, склады и комнаты для путешественников. Имелась там и общая кухня с примыкающей к ней залой для принятия пищи. Стены были сложены из ветхого кирпича-сырца, лишь местами под толстым слоем пыли поблескивала майоликовая плитка.
«Эль-Джуди» представлял собой довольно хаотичное нагромождение строений, которые на протяжении веков непрерывно видоизменялись и достраивались. Все они были пронизаны бесчисленными коридорами и проходами, узкими крутыми лесенками и маленькими оконцами, через которые проникали лишь скудные лучи солнца.
Оба хаджи договорились о совместной вечерней трапезе в общей зале, что имело немало преимуществ: не надо было разводить огонь для приготовления пищи, не нужно было тепло одеваться, как для ужина под открытым небом, и, наконец, можно было курить благовония и корни алоэ, чтобы отгонять вредных насекомых и перекрывать зловоние, исходившее от жвачных животных.
На полу для простоты выложили коврами большое четырехугольное пространство, перед которым, скрестив по-восточному ноги, уместились все.
Послушай, брат, обратился Гарун эль-Шалидан к Моктару Бонали после того, как тот представил ему всех своих друзей, я рад, что мы повстречались. Времена сейчас опасные, и чем больше охраны у каравана, тем спокойнее. Сейчас мне это особенно важно, потому что жених моей дочери, его имя Камар эр-Рашуд, заплатит за нее не меньше двадцати верблюдов, что, конечно, обязывает меня дать за Будур приличествующее приданое.
Разумеется, кивнул сиди Моктар. Он был окружен целым роем своих слуг и слуг собрата-хаджи, однако предпочел сам высматривать поднос с маринованными перепелиными яйцами. Не обнаружив их, купец потянулся к своим любимым медовым орешкам, стоявшим ближе всего. А сам ты не хочешь подкрепиться?
Нет-нет, отмахнулся сиди Гарун. У меня что-то с желудком. Чем меньше я ем, тем лучше себя чувствую.
То, что у отца невесты проблемы с пищеварением, было написано у него на лице: две глубокие складки пролегли от носа до уголков рта, исчезая в длинной, абсолютно седой бороде. Цвет лица его был скорее буровато-зеленоватым, нежели оливковым.
Витус полюбопытствовал:
А что ты ешь охотнее всего, если вообще берешь что-то в рот?
Глаза сиди Гаруна засветились от удовольствия:
О хирург, смею сказать, что Аллаху было угодно одарить меня успехом в жизни, а посему я мог позволить себе самые изысканные кушанья, но любимым блюдом как была, так и остается баранина. Прекрасная жирная баранина. Ничто не сравнится с ней!
И каждый раз, когда ты чувствуешь себя немного лучше, ты налегаешь на нее?
Еще бы! Редкие случаи, когда мой желудок не восстает, нужно использовать.
И все же я советую тебе отказаться от нее в следующий раз. Переизбыток жирного вреден. После этого бывает кислая отрыжка и такие боли в желудке, словно его режут ножом.
Что?! Ты считаешь, что моя болезнь от баранины? Хочешь запретить мне то единственное, что я могу есть?
Витус улыбнулся:
Наоборот, ешь все, что хочешь, но как можно больше овощей и запивай их изрядным количеством воды. Откажись вообще от жирного и сладкого, и сам увидишь: уже на свадьбе ты снова получишь удовольствие от еды и напитков.
Сиди Гарун проглотил слюну:
Я бы с радостью поверил тебе, но откуда ты все это знаешь, хирург?
Я ведь не просто работаю скальпелем, я знаю, как устроен и работает весь человеческий организм, какие соки текут в нем, к тому же разбираюсь в лечебных травах.
Благодарю тебя, благодарю от всего сердца! Хаджи Гарун эль-Шалидан поднялся и почти торжественно пожал Витусу руку. Раз уж мы заговорили о здоровье, дочурку мою вот уже два дня словно подменили. Ребенок плачет целый день и никого к себе не подпускает. Даже мою любимую жену, свою мать. Сначала я подумал, что Будур скучает по дому, но дело не в этом, я чувствую. Не уверен, понравится ли Аллаху, если я разрешу неверному обследовать мою дочь, но хочу рискнуть. Слишком уж несчастный и безутешный вид у малышки. Посмотришь ее после трапезы, хирург?
Конечно. Спасибо за доверие, сиди Гарун.
Через некоторое время Витус последовал за отцом на женскую половину караван-сарая, где встретился с совсем юной девочкой, лицо которой скрывала чадра. Возле девочки сидела полная женщина, очевидно мать.
Ты Будур, не так ли? ласково обратился он к девочке. Сколько же тебе лет?
Малышка ничего не ответила, лишь опустила глаза. Витус смог разглядеть, что они были полны слез.
Ты не хочешь со мной разговаривать?
Она затрясла головой.
Витус принял смелое решение. Повернувшись к родителям, он сказал:
Не могли бы вы оставить меня наедине с Будур?
Сиди Гарун нерешительно переглянулся с женой. Оставить дочь-невесту наедине с чужим мужчиной, даже если он хаким, было для верующего мусульманина делом необычным, просто неслыханным. Но в конце концов отец кивнул, и оба вышли.
Комнатка была размером шесть на шесть шагов, и, похоже, Наджия, мать девочки, не пожалела усилий, чтобы создать уютное жилище для себя и дочки. Пол был устлан коврами, подушками и дорогими покрывалами, в углу нашлось место даже для небольшого столика, на котором разместились косметические принадлежности. Тут же висело несколько шелковых занавесей, служивших как для украшения стен, так и для разделения помещения. И посреди всей этой роскоши сидела несчастная Будур.
Витус тоже присел и немного помолчал, чтобы дать девочке время привыкнуть к нему.
Меня зовут Витус из Камподиоса, я хирург, произнес он наконец. И добавил:Мне уже далеко за двадцать.
Ответа не последовало. Вместо этого Будур демонстративно отвернулась.
Могу поспорить, что тебе еще нет и двенадцати. фраза была провокационной и попала в цель.
Мне уже тринадцать с половиной! с негодованием воскликнула Будур. И тут же опять замолчала, вспомнив о своем намерении ничего не говорить.
Конечно, тебе уже тринадцать с половиной, я просто пошутил. Быть может, ты выглядишь даже старше, но мне трудно судить об этом, пока твое лицо скрыто под чадрой.
Девочка снова отвернулась, и Витус понял, что зашел слишком далеко. Поэтому он снова помолчал, прежде чем сказать:
Единственное, что я хотел увидетьэто твои глаза. Они очень грустны и полны слез. Неужели твой жених такой урод? Или ты плакала не из-за этого?
Будур пожала плечами.
На самом деле ты должна радоваться, ведь свадьбасамое прекрасное в жизни девушки.
Будур по-прежнему хранила молчание, и Витус совсем было решил отказаться от затеи вытянуть из нее хоть пару слов, как вдруг она выдавила сквозь сжатые губы:
Я Я должна умереть
Витус едва сумел скрыть удивление.
Кто тебе сказал, что ты должна умереть? мягко спросил он.
Никто Я я сама.
Значит, ты сама так считаешь. Витус обрадовался, что лед сломан. Пациенту, который отказывается говорить, трудно помочь. Я как врач заверяю тебя, что смерть не приходит так быстро. Рано или поздно каждый из нас должен покинуть этот мир, но твоя очередь подойдет еще очень не скоро.
Но Но столько крови
Столько крови? Витус уже почти догадался. Скажи, эти два дня кровь идет у тебя из одного и того же места?
Будур стыдливо опустила голову:
Д-да
Витус улыбнулся:
Думаю, я знаю, в чем причина твоих переживаний. Это то, что у всех женщин случается каждые четыре недели. Называется регулы, или месячные. Совершенно нормальное явление.
Значит я не умру?
Нет, конечно! Месячныеэто самоочищение организма и одновременно подготовка к приему мужского семени. Можешь себя поздравить. Ты созрела очень вовремя, как раз к замужеству. Ты стала полноценной женщиной.
Правда? Будур все еще не могла поверить, что ее недомогание совершенно естественно, ведь мама никогда не говорила ей о подобных вещах. Юная невеста постепенно освобождалась от своего страха.
Да, правда, твердо заключил Витус. Он поднялся и вышел наружу, где в соседней комнате ожидали родители девочки.
Я знаю, почему плакала твоя дочь, сиди Гарун, объявил он. У нее впервые пришли месячные, и она испугалась, что скоро умрет. Завтра или послезавтра она опять почувствует себя чистой и будет в хорошем настроении.
О хирург! У сиди Гаруна камень с души упал. Ты считаешь, э все совершенно нормально?
Совершенно, улыбнулся Витус и обратился к жене хаджи:Позволь дать тебе несколько советов. Первым делом позаботься о том, чтобы Будур приняла сидячую ванну. Вода должна быть температуры тела, не теплее. Если остынет, надо подлить горячей. Сидячую ванну следует принимать не менее получаса. Она помогает расслабить мышцы нижней части живота и ликвидирует застой крови. И объясни своей дочери, как вести себя во время месячных. Подтверди ей как женщина женщине, что это совершенно нормальное явление. Может быть, стоило бы подготовить ее к тому, что ждет ее как невесту в первую брачную ночь. Ты понимаешь, о чем я?
Любимая жена сиди Гаруна робко кивнула и быстро удалилась.
Ее повелитель посмотрел ей вслед, погладил свою бороду и с досадой произнес:
Клянусь Аллахом, почему мать не объяснила все это дочери заранее? Ведь это женские дела. О, какой мужчина сможет когда-нибудь заглянуть в душу женщине?! Ну да ладно, по крайней мере, я счастлив, что все оказалось таким безобидным. Пойдем, хирург, вернемся к застолью.