Легче будет не только ему - прежде всего легче будет тем двум. Пусть переживут небольшую встряску, зато потом больше ничто не будет угрожать их счастью. Конечно, все это глупости про влияние дядюшки на племянницу и про использование Богданы врагом, все это не стоит выщербленной копейки. Сколько ей было лет тогда? Пять, от силы - десять! Но для анонима годятся даже младенцы. Он может взять под подозрение уже сам факт вашего появления на свет.
Нелютов поехал на заставу капитана Шепота. Терпеливо выслушал все рапорты, просмотрел все планы занятий, заглянул в сушилку одежды, на кухню - все оттягивал неприятную минуту. Наконец, когда уже не было сил подавлять в себе отвращение к тому, что клубилось в его памяти, пораженной заразными бактериями анонима, он повел капитана прочь от заставы; не ведая, попал как раз между тех буков, где когда-то впервые шли Богдана и Шепот, только теперь буки были в густой листве, а внизу зеленела нежная трава и несмело поднимались яркие головки лесных цветов.
- Что-то жены твоей не видно, - сказал Нелютов, пожевывая травинку, сорванную на ходу.
- Поехала к матери Мы неудобно о5 этом, товарищ полковник. Но Я гоняю ее к врачу время от времени сына ждем
- Вишь! А командир отряда ничего и не знает! Сына ждешь? Что же тут неудобного? Это, брат ты мой, очень здорово! Еще один пограничник будет! А вот у меня - одни дочки Три дочери и жена - четыре женщины в доме. Сам уже чувствую, что обабился
- Ну что вы, товарищ полковник - Называй меня Андреем Васильевичем. Тебя как: Микола Иванович?
- Так точно, товар Андрей Васильевич. Но самое удивительное: Богдана тоже Ивановна. Хотя отец у нее был белорус.
- Кстати, ты знаешь об ее отце? Она что - сирота?
- Теща рассказала мне все. Трагическая история. Зарубили его бандеровцы. Потерявшего сознание от пыток, впихнули за детскую парту и Парту специально из села в лес привезли.
- Те могли. Я тут видели Да ты и сам хорошо знаешь, служил тут тогда Ну, а про твоего тестя Это точно?
- Теперь это установлено точно. Тогда - и это самое страшное - и тещей заинтересовались: бандеровская семеечка, брат и муж в бандах
- И брат? Что за брат?
- Да был такой Началась волокита С маленьким ребенком, одинокая, заступиться некому Спасла мою тещу одна учительница. Она теперь заведует библиотекой в нашем местечке Тогда она убежала из села, на которое напали бандеровцы, побежала к лесничеству, там се укрыл отец Богданы. Но утром бандиты добрались до лесничества, нашли беглянку, забрали вместе с нею и хозяина усадьбы Может, и не нашли бы, так как там было хорошо оборудованное укрытие в коморе, но среди бандитов оказался и брат моей тещи Ярема Стыглый, он, видимо, и выдал. Потом освятил топор, которым отрубили голову и должны были зарубить учительницу, но она в последний миг растолкала охрану и бежала
- Та-ак, - полковник даже остановился. - Ты что - допрашивал тещу? Такие подробности
- Она сама рассказывает, как только встретимся До сих пор не может успокоиться. Вспоминает своего Ивана Когда-то у нас в селе была баба Бородавчиха, мать ее приглашала, когда мазала в хате. Баба Бородавчиха очень хорошо умела подводить печь и лежанку. Ну, и всякий раз она рассказывала, как бандиты в гражданскую убили ее брата Андрея. Никогда не могла рассказать до конца, вспоминала все новые и новые подробности, ничто в мире ее не трогало, только смерть любимого брата. И как же она рассказывала! Просто вырисовывала словами! Так и моя теща Трагическое переплетение обстоятельств, жестокое убийство мужа, малый ребенок, одинокая женщина в далеком лесничестве И нигде ни единой родной души. Единственный родной ей человек - ее собственный брат Ярема - оказался убийцей Чрезвычайно пестро прошлое у этого человека, хотя было ему всего двадцать с небольшим лет: и иезуит, и капеллан дивизий СС «Галиция», и бандеровский священник Самое удивительное, что эта учительница, убежав от банде-ровцев и проблуждав всю ночь в горах, налетела на пограничный дозор. Как раз в том дозоре старшим был я
- Ну-ну, - уже совсем обрадованным голосом поощрял полковник капитана к рассказу. Вот чего не знал анонлм и не мог знать! Вот где его поражение! Вот где его разгром!
- Начальник заставы сообщил в отряд На банде-ровцев послали войска. Учительница их вывела точно на скрытый в горах лагерь
- Ты хоть видел ее теперь? - спросил полковник.- Все ж таки - спаситель
- Какой там спаситель! Она сама себя спасла. Мужественная женщина, не испугалась, выскочила у них из-под носа. Рассказывала, как шуганула в пропасть, как катилась по крутому бесконечному склону, как бежала всю ночь через снега и черторои!
- Так это ты, наверное, тогда с бандеровцами столкнулся?
- Это уже некоторое время спустя, когда остатки недобитых бандитов попытались прорваться через границу Рядовые, чтобы отвлечь внимание и оттянуть на себя все наши силы, вступили в перестрелку с дозором, начальник повел заставу на место боя, а тем временем их начальники решили прошмыгнуть у самой заставы в Словацкие горы Ну Случай помог, что именно я преградил им путь Пришлось принять неравный бой и Может,.где-то там лежит и мой теперешний родич
- Говорят, жив он за границей, - попыхивая папиросой, небрежно проронил полковник.
- Не знаю. Тогда все считали, что не прорвался никто. А может, и выскользнул какой-нибудь Я уже не помнил ничего, был тяжело ранен Теща говорит, что брат ее с тех пор больше не подавал голоса. Перед тем она его прятала после СС в тайнике, сделанном мужем А как перешел к лесным бандюгам, так уже больше не появлялся
- Ну, пусть и не появляется. А то встретим как следует.
Полковник затоптал папиросу. С таким бы желанием он втоптал в землю и анонима! Найти бы его, мерзавца, да проучить как следует! Но где ты станешь его искать? Да и не имел полковник Нелютов ни времени, ни желания на такое дело. Может, возьмется за него одна из инстанций, на которую он полагался, рассылая свою грязную писанину! Хотя бы!
Еще немного походили между буков. Нелютов подумал было, не оказать ли капитану про анонимку, посмеялись бы вдвоем над клеветником. А потом решил: не надо! Зачем портить настроение еще одному хорошему человеку? Вот ходит воэле него, счастливый человек, счастливый всем: службой, жизнью, любовью, своим местом в жизни. А узнает, как подбираются кроты под него, и пропал покой, пропала уверенность в собственных силах, пропало счастье! Разве ж может человек быть счастливым после анонимки!
А капитан нравился полковнику все больше. Парни-штабисты удивительно метко охарактеризовали его: «Скромный, сдержанный» И о том, что он, Нелютов, командным голосом не владеет, тоже правильно когда-то писали. Ибо не всегда и надо владеть командным голосом.
Прощаясь, он подмигнул Шепоту:
- На крестины пригласишь?
- Непременно, - ответил капитан, и его бровь так симпатично поднялась, словно бы приветствуя полковника, что Нелютов уж совсем легко засмеялся и добавил уже из машины:
- Только чтобы сын был, а то дочки мне уже Ох!
6.
Все начинается с «А». Везде и всюду все начинается с «А», и тут уж ничего не попишешь, не мы заводили этот обычай, не нам его и ломать. Вот и прутся вперед те, что на «А» да на «Б», а те, что на «Ч», «Ш», «Щ», подождут, они еще имеют время, те парни всегда имеют время. Чудеса! Хорошо еще, когда берут. Тогда оно как-то легче, можно и подождать, торопиться, собственно, некуда. А когда дают? Тем, что на «А» и «Б», всегда достаются лучшие куски, а уж тебе может и совсем не хватить или же выпадет такая ничтожность, что только тьфу!
За время пребывания в учебном отряде Чайка наслушался всякого про заставы. Заставы в горах над чертороями и ваставы в ласковых шумливых лесах; заставы на околицах живописных сел, над которыми каждое утро поднимаются сладковатые дымы и пахнет свежим хлебом, испеченным на капустном листе, и домовитостью; заставы у речек, полных рыбы; заставы в бывших графских имениях (и ты спишь в комнате с разрисованным потолком, под всякими там купидонами и купидонессами!) и в домах из дикого камня; заставы с легкими участками границы, такими, где можно проехать по «дозорке» на машине, и заставы, которые имеют в своей. «собственности» с десяток крутых обрывистых шпилей, и ты, заступив в дозор, должен вскарабкиваться и снова спускаться десять, двадцать раз вверх и вниз, железные ноги надобно иметь, железное сердце, железное терпение - горе несчастливцам, попадающим на такую заставу!
- Пока писаря выколдовывают над нашей судьбой,- сказал Чайка хлопцам, - пойду, пожалуй, подразню немного собак на прощание, ибо раз ты на «Ч», то не жди спасенья ни от кого - ни от царей, ни от богов, а также и от писарей! Ну, кто со мной?
Желающих не нашлось. Уж чему-чему, а дисциплине в учебном отряде все научились прежде всего, и каждый теперь знал, что ни единого щага без разрешения командира шагнуть не может. Кроме того, каждому хотелось как можно скорее узнать, что же пошлет ему судьба. Пришлось Чайке отправляться в задуманную экспедицию в одиночестве.
Когда идут обычные занятия и между корпусами и на плацах то тут, то там группами и по одиночке маршируют будущие пограничники, и в окрестных перелесках тоже зеленеют фуражки, и по зеленым травам топчутся новенькие сапоги, то ты проскальзываешь совсем незаметно, перебегаешь сосновый борок, изображая озабоченность, следуешь по крутой тропке на сухой песчаный бугор, такой себе сосредоточенный исполнитель приказа непосредственного командира, - и никто среди общей деловитой возни не догадается, что Чайка попросту сбежал из своего отделения, из которого сержант выжимает стона дцать потов на строевой подготовке, сбежал, чтобы
На сухом песчаном бугре, между двух сосновых боров, лежало царство, которое Чайка окрестил «Собакией». Каре из деревянных узеньких домишек двухметровой высоты, тесный четырехугольник зеленого двора, густой спорыш и вездесущие одуванчики в дворике, сосны склоняются с двух сторон над деревянными причудливыми домишками, сколоченными из крепких дюймовых досок, проволочные прозрачные сетки вместо передних стенок и дверей, и в каждом - четвероногий житель, будущий друг пограничника, служебный пес. Сколько их там было -двести, или пятьсот, или тысяча? Чайка не знал и никогда не считал. Откуда взялись они в Собакии? Какая разница! Овчарок могли подарить пограничникам пионеры (приезжали целой делегацией, били в барабан - тум! тум! тум!- трубили в горн, командуя: «Смирно! Равнение на командира учебного отряда» и т. д., докладывали-мы, пионеры такие-то и такие-то, вырастили для наших доблестных пограничников столько-то и столько-то собак и т. д.). Но какое уж там «Смирно!» и какое «равнение», когда пионерам хотелось увидеть так много: и офицера, который шел, кажется, именно к ним, и бравых сержантов, выводивших своих ученых собак Детские головки вертелись, горели любопытством глаза: новый неведомый мир открывался этим мальчишкам и девчонкам, неведомый и манящий. А бывало, что собак просто покупали у горожан, которые увлекались собаками, несмотря на квартирный кризис, и вынуждены были продавать овчарку только тогда, когда она вырастала и вставал вопрос: кто кого вытолкает из тесной квартиры, и хозяин выбирал жертвой все-таки собаку и продавал ее, хотя клялся и божился, что отрывает кусок от собственного сердца. Чайка и сам вырос в городе и много видывал собаководов, собаколюбов так же, как и собаконенавистников, но никогда не задумывался над путями собачьих странствий, собачьи судьбы не становились предметом его любопытства, поэтому и тут, хотя сразу увидел столько собак, не заинтересовался ни их происхождением, ни их количеством - просто понял, что сможет хоть иногда дать отдых чрезвычайно напряженным от постоянной серьезности нервам, и потому выбирал каждую свободную минутку, чтобы проскользнуть в Собакию и поднять там бунт.
Делал это Чайка поразительно просто. Забегал в четырехугольник зеленого дворика, подскакивал к любому домишке, ударял плечом о дощатую стенку, ощеривался сквозь проволочную сетку на застигнутого врасплох пса и что было мочи лаял на него: «Гав!»
Реакция у собаки была мгновенная. Ходила она по своему домику, или дремала, или даже сладко спала, пригретая солнышком, она буквально взрывалась от Чайки-иого «гав!», летела прямо на проволочную сетку, ударялась о нее длинным выгнуто-напряженным телом, отброшенная сеткой, падала на землю и уже тогда посылала Чайке свое собачье проклятие, свою ненависть: «Гав! Гав! Гав!»
Это был сигнал, чтобы вся Собакия мигом всполошилась, желтые, волчье-серые, рыжие, черные ее жители бросались к прозрачным проволочным сеткам, чтобы разглядеть напавшего, могучими лапами сотрясали свои домишки, зловеще разевали острозубые пасти, лаяли, еще не зная, на кого и зачем, а Чайка бежал вдоль будок, подпрыгивал, подсвистывал, показывал овчаркам язык, останавливался на мгновение возле некоторых особенно страшных псов, бежал дальше и, когда уже все вокруг кипело и бесилось, падал посреди дворика в зеленую мягкую траву, катался, заливаясь смехом, а на него со всех сторон собаки вылаивали свои неисчерпаемые запасы злости, выработанной у них на протяжение многих месяцев ежедневных тренировок.
Жители Собакии лаяли часто. И тогда, когда некоторых из них выводили на тренировки, и тогда, когда счастливцы, которым удалось вырваться из тесной деревянной будки, опять возвращались в свой дом, и тогда, когда прибывало пополнение, и когда разносили им еду. Потому Чайка всегда дразнил собак ровно столько, сколько можно было это делать. Чтобы не показалось подозрительным. Исчезал, одергивал гимнастерку, затягивал потуже пояс, снова изображал озабоченность и отмаргаировывал туда, где его друзья колотили сапогами по песку, стараясь угодить капризному сержанту. Когда сержант, разгневанный отсутствием Чайки, строго спрашивал его, где он пропадал, Чайка, вздрагивая от смеха, переполнявшего его, как клокочущая лава действующего вулкана, отвечал: «В общеизвестном месте», после чего все отделение довольно ржало, а сержант, поддаваясь настроению, и сам пробовал улыбнуться, в то же время обещая Чайке, что он с ним еще будет иметь персональную беседу. Персональных бесед Чайка не боялся, ибо мог переговорить кого угодно, да и сержант это хорошо знал, испытав уже не раз, что это такое - Чайкин язык. На том дело и кончалось.
Но сегодня Чайка переборщил. Собственно, куда ему было торопиться? Топтаться в узком и длинном коридоре перед дверью канцелярии и ждать, пока какой-нибудь писарь вызовет его фамилию? Так уж лучше подразнить собак. Кроме того, это было прощание с Собакией, а прощания всегда несколько затягиваются. Чайка так затянул собачий концерт, что один из сержантов, который хозяйничал в стране Собакии, всполошившись, прибежал посмотреть, что случилось с собаками, увидел Чайку, катавшегося по спорышу, скомандовал ему встать (собакам, к сожалению, он скомандовать не мог, они заливались еще пуще), обошел Чайку вокруг, чтобы придать своим действиям побольше угрозы (Чайка понимал, что сержант просто выигрывает время, так как не может быстро придумать для него надлежащего наказания), потом, пятясь, отошел от Чайки на три шага, зловеще прищурился, крикнул: «Смирно!», сам тоже вытянулся, и, когда Чайка дисциплинированно стукнул каблуками и, бросив руки вниз, задрал подбородок, сержант чуть расслабился и сказал, цедя слова сквозь зубы: «Так, значит, забавляемся?»
- Прощаюсь с Собакией, - выпалил Чайка.
- Кто позволил?
Есть вопросы, на которые не найдет ответа сам президент Академии наук. Сержант, который попался Чайке, принадлежал к категории людей, которые умеют задавать такие вопросы. Чайка надеялся, что тот зацепится за выдуманное им слово Собакия, и тогда ему амба, так как из терминологических дебрей он не выпутается. Вместо того - «Кто позволил?».
- Я сам, - сказал Чайка.
- Ага, самовольно? Так.
Сержант снова зашагал вокруг Чайки, и тот отогнал от себя страх. Если бы на день-два пораньше - сержант бы придумал ему наказание, но сегодня, когда еще до вечера Чайка полетит отсюда
- Я могу помочь вам остаться тут еще на некоторое время, - словно отгадав мысли Чайки, угрожающе промолвил сержант.
- О, это было бы чудесно! - вздохнул Чайка. - Вы даже не представляете, как я люблю собачек.
- Так, может, выпустить к вам какую-нибудь из них? - предложил сержант, входя в игру.
- Но я не уверен, что они меня тоже любят! - испуганно воскликнул Чайка.
- А ну,- крикнул сержант. - Крью-угом! И марш отсюда!
Чайка заработал ногами с такой быстротой, что сержант мог сразу заподозрить его в трусливом бегстве. Возле канцелярии его встретили завидующие хлопцы.
- Чайка! - кричали они еще издали. - Где тебя носит? Тебя вызвали почти первым! Тебе повезло! Посылают на самую дучшую заставу, к капитану Шепоту.