Не всякий! Не все предатели! ответил тот.
И к Флегонту вернулась надежда, что он когда-нибудь, пусть на закате своей звезды, но вернется в мир. И люди примут его как равного.
Но кому отдать дружбу, как отличить друга от предателя? У человека лжив язык и глаза лживы.
Знает это Флегонт, и нет при нем даже женщины, которая, как тень, всюду следует за мужчиной. Был у него пес, но минувшей зимой он умер.
Приведи мне пса, попросил Флегонт пришельца.
Приведу, к первому снегу будет. Может, тебе принести пуль, дроби и пороху?
Принеси.
Я оставлю свои. И Охотник отделил часть своего ружейного припаса.
Скажи мне, когда можно будет идти туда, в большой мир! попросил Флегонт на прощанье, выдал Охотнику ружье, а потом пересадил к своей хижине молодую сосенку. Всякий раз, как увидит человека, он сажает молодую сосну; всякий раз, как минует год, он сажает молодую ель.
По первому снегу Охотник пришел снова. Изгнанник принял его как друга, снял свое ружье и подал пришельцу руку. Охотник привел ему молодого, сильного пса и принес целую сумку пороху, дроби и пуль.
Трудно разглядеть, какая у человека душа, друга или врага, но Флегонт разглядел душу своего гостя и взял его за руку.
Пойдем, я покажу тебе мое хозяйство.
Он показал ему тайные выходы из своей хижины, кладовую, где лежали сушеные шкуры.
Скоро приедет вогул. Он привезет мне муки и соли, я отдам ему эти шкуры.
Затем они пошли к заводям Кучумова озера, Флегонт показал гостю лебедей:
Мои друзья.
Лебеди, увидев Флегонта, подплыли к нему. Он гладил их длинные гибкие шеи, а птицы обступили его плотней. Каждый лебедь хотел, чтобы его коснулась рука человека.
Я не бью их, как пришел сюда, ни один лебедь не умер от пули. Они не ждут от меня предательства.
Выпал второй снег, небо грозилось метелью, и Охотник ушел на юг, к своей хижине. Флегонт приласкал пса и спросил:
Жить, стало, будем? А? Не убежишь, не бросишь меня? Как же звать тебя? Будь уж Дружком, согласен? Согласен?.. Вот и хорошо, договорились. Зиму протянем, а летом придут проведать нас.
Но прошло лето, лебеди вывели птенцов и стали делать с ними учебные полеты. Флегонт глядел на восходы солнца, на его полуденное стояние, и говорил Дружку:
Там месяц август, дожинают рожь. Скоро там полетит лист, а у нас потянет сиверко. Долго не идут, забыли, видно. И к чему им помнить нас?
Подымался Флегонт на горные вершины и глядел в широко раскинувшийся мир, в тот мир, в который ему не было дороги. Не видно было друга Охотника. Тогда Флегонт решил пойти в мир, навстречу другу. Делал он вылазки из Кучумовой долины только в дни злого голода, доходил до первого вогульского стойбища, выменивал что-нибудь съестное и возвращался в свою долину.
Теперь он пошел туда, где были не вогулы, а закон, большие дороги, тюрьмы и тюремщики, где за ним числился долг пожизненная каторга. Но там был его единственный друг-человек Охотник.
Впереди бежал Плутон, за ним шел Юшка Соловей, позади Охотник.
Куда ты ведешь меня? беспокоился Юшка.
К Флегонту. Он будет ходить за тобой, а я вернусь в свою хижину.
Надежный человек?
Доверяешь ли ты себе, Юшка Соловей, уж не хочешь ли ты выдать сам себя?
К чему это говоришь?
Скорей Юшка выдаст сам себя, чем выдаст его Флегонт.
Скажи, уж не тот ли это кузнец?
Да. Он ушел от закона, с каторги. Закон сделал его зверем. Его можно убить, принести голову, и за нее дадут деньги.
К концу пути Юшка Соловей не мог нести свое ружье, и его нес Охотник. Рана начинала загнивать, надо было остановиться и дать человеку покой. Но где остановиться? В глухой тайге? Когда с деревьев падает лист, моросит зябкий дождь и скоро придет зима?
Как-нибудь дотащиться до Флегонта, там будет тепло и покой. Там не найдет ни казак, ни стражник.
Сидели у костра. Охотник жарил убитую птицу, Юшка грел то грудь, то спину. Его знобило. Плутон беспокоился и порывался бежать в лес.
Плутон, что с тобой? спросил Охотник.
Чует кого-то.
Медведь разве около ходит, здесь их много.
А если человек?
Может, и человек. Плутон, иди! Охотник послал пса.
Плутон бегал долго, был слышен его далекий лай. Ему отвечал какой-то пес. Лай стал ближе, Плутон бежал к костру.
Приведет он кого-нибудь, забеспокоился Юшка.
Иди в сторону, спрячься за камни.
Юшка взял ружье и ушел. Лай становился все громче, потом послышались треск валежника и голос человека, который успокаивал разволновавшегося пса.
Охотник подкинул в костер сучьев и стал ждать. К костру первым подбежал Плутон с радостным визгом, за ним пес, как будто знакомый Охотнику, и последним подошел Флегонт.
Я ищу тебя, сказал он Охотнику.
Вот я иду к тебе. Ложись к костру и отдыхай.
Мой Дружок давно почуял вас.
И Плутон также. Я веду Юшку Соловья, примешь?
Где он?
Юшка! позвал Охотник. Иди, это Флегонт.
Мятежник поздоровался и набил Флегонту свою трубку.
Закуривай!
Тот взял трубку, дружба была заключена.
Утром все трое двинулись к Кучумовой долине. Впереди маячили черные вершины обступивших долину гор, встречу сеяла холодная осенняя моросень. В сером небе тянулись к югу журавли, лебеди и облака.
Флегонт глядел на улетающие птичьи косяки и беспокоился:
И мои, чай, улетели. Привык, штука бессловесная, а как улетят, тоска за сердце хватает. К зверю, к птице у меня больше доверия, нежели к человеку: иудства в них нет. В человеке иудства много, вертится около тебя другом, а чуть что глядишь, обернулся недругом, изменником. Надолго ли ко мне, Юшка?
До поправки.
А потом бросишь меня?
Брошу. И тебе нечего в норе сидеть. Выходи подымать каторжников и голытьбу.
Я, пожалуй, там останусь.
Что так?
А вот когда тебе аль кому другому потребуется надежный скрадок, я и пригожусь.
Хорошо, тоже большое дело.
Из синего марева ясней выступали горы, можно было различить отдельные шиханы и одинокие сосны на вершинах.
Туда, Флегонт?
К ним, Юшка.
Мятежник повеселел, он увидел конец своему мучительному пути.
Золото там водится?
Я за ним не охочусь, цены для меня оно не имеет. Соль дороже золота, ответил Флегонт.
Бывает, знаю, согласился Юшка.
И вся Кучумова долина, и особенно убежище Флегонта понравились мятежнику своей сокровенностью, неприметностью.
Созданы будто нарочно, чтобы прятаться, скрываться в них, восторгался он. А мы воспользуемся. Знаешь ли, мы сделаем здесь склад оружия, арсенал. А тебя, Флегонт, начальником, кузнецом, механиком этого арсенала. Согласен?
Самое мое дело, отзывался Флегонт, веря и не веря словам мятежника. У меня уже есть кой-какой инструментишко. Через всю Сибирь с острова Сахалина приволок его.
Этот полусерьезный, полушутливый разговор оказался началом очень серьезного дела: Охотник, затем и сам Юшка не раз приводили к Флегонту спасаться революционеров-подпольщиков, а затем с их помощью постепенно собрали запас оружия для грядущих боев с царизмом. Был он невелик, но называли его величественно арсенал. Флегонт держал его в полной боевой готовности. Он был счастлив, что у него есть настоящее дело: не затем же я родился, чтобы только прятаться, спасать свою лохматую голову!
5. БУРНУС
Весенний день умирал. Солнце уходило за горную гряду Карагай, словно торопилось спрятаться в лесных чащах и зарослях, как подстреленная смертельно птица спешит в камыши.
Вместе с умирающим, затихающим днем затихал и Мелеуз большое башкирское село. Сегодня был базар, и Мелеуз с самого раннего утра много шумел. Весь день малайка Бурнус не слыхал реку Белую: ни ее полых вод, ни уплывающих льдин. Вот как сильно шумел Мелеуз. Пора ему затихнуть, и он хотя и неохотно, но затихает. Лавки захлопывают свои железные двери, телеги уходят в степь, нищие разбредаются по домам. На минарет поднялся муэдзин, он будет кричать намаз. Далеко видны его белая чалма и яркий халат.
Не раз завидовал малайка Бурнус муэдзину. Будь муэдзином, он прокричал бы на всю Башкирию, всем правоверным:
«Поглядите на себя, на свои босые ноги, на рваные бешметы, на свои дырявые дома и коши, где ходит ветер и мочит дождь.
Поглядите на степь. Где там бродят табуны коней и стада баранов? Нет их. Поглядите на своих голых детей и худых жен. Отчего они голы и худы? Поверни, каждый башкирин, свой глаз на горы Карагай, на Кунгак и Баля, погляди на берега реки Белой! Видишь ли там леса, высокие, как минарет, и густые, как шерсть барана? Не видишь. Куда девались они?
Кому ты снимаешь шапку, вольный башкирин? Купцу и заводчику, которые сплавили твои леса, отняли степь? Из-за них голодно в твоем коше, из-за них голы твои дети и худа жена.
И, ты снимаешь перед ними шапку, низко кланяешься им! А твои деды были воинами Пугачева и Салавата Юлаева. Знать, забыл ты, башкирин, как держал ружье и кинжал! Твои руки умеют держать только один плаксивый курай. На нем ты оплакиваешь свою потерянную степь, срубленные леса и проданных коней. Брось слезливую дудку курай, возьми ружье и топор и прогони тех, перед кем ты снимаешь шапку!»
Вот какой намаз прокричал бы малайка Бурнус. И еще он крикнул бы:
«Убейте каштана Магомета Гафарова. Сдерните с него зеленый шелковый бешмет, разорвите его в клочья и бросьте на ветер. Самого каштана бросьте в реку Белую, пусть унесет она его труп туда, куда унесла весь башкирский лес. Все знают, что каштан Гафаров продавал за яркие бешметы и за ароматный чай башкирскую степь, пропивал леса и рыбные озера. Нельзя ему больше ходить по улицам села Мелеуз, нельзя ему жить. Он враг своему народу. Когда пришел волк, он не взял ружье, а открыл ворота и впустил всю стаю».
Но муэдзин кричит свой намаз, нет в нем ни одного слова от малайки Бурнуса.
На улицу выходит каштан Гафаров в своем зеленом бешмете. Идет он медленно, как хан. У Магомета новые сапоги. Знает Бурнус, что каштану подарили их купцы. Всегда так: у Магомета новый халат, новые сапоги, а через неделю приходят рабочие и начинают рубить лес, пахать степь.
Зашумит народ и пойдет вместе со старым муллой.
Зачем рубишь наш лес? спросит мулла.
Ваш? Лес мой. И купец сует бумагу, где написано, что лес его.
Наш он, неправильная бумага! шумит народ.
А кто подписывал? Не ваши ли здесь подписи?
Один глядит видит свою подпись, другой видит свою.
Это каштан Магомет продал.
Подпись твоя? купец сует бумагу.
Моя.
Откуда же она взялась?
Знать, подписал.
Ну, то-то же!
Тут припоминает каждый, что приходил к нему ласковый и хитрый Магомет Гафаров, поил вином, потом совал какую-то бумагу.
Писала пьяная рука, не зная, что писала, водил ею хитрый каштан.
Вернется, обманутый народ в Мелеуз, давай искать Гафарова, чтобы убить его, сдернуть бешмет, отобрать у него чай и водку. Но в такой день не найдешь Гафарова, нет его в Мелеузе.
Пройдет неделя, и вернется каштан, вызовут его на сход, а он кричит:
Сами пили, сами писали, а я ни при чем!
Зачем поил?
От души поил, угостить хотел. Добрая душа у Гафарова.
Добрая! Скоро наших жен продавать будешь.
И сейчас пойду к купцу и принесу водки.
Молчит народ, а каштан соблазняет:
Много принесу. Лес все равно срубят. Может, пить перестали?
Иди неси, соглашается народ.
Больше?
Больше. Чаю по фунту каждому.
Уходит каштан к купцу и требует:
Давай бочонок водки, народ бунтует.
Мало я тебе давал?!
То мне, а народу ничего не давал.
Я знать не знаю народа, с тобой дела делал.
Я приведу народ, грозит каштан, другому напишу такую же бумагу.
Подлец ты, Магомет!
Подлец ладно, а водку давай и ящик чаю.
Не дам чаю!
Народ придет.
Пусть приходит. Мы рубим лес и не перестанем.
Народ тебя рубить будет!
Чтоб тебе сдохнуть от моего чаю! кричит купец и выдает каштану и чай, и водку.
Гафаров прячет чай дома, а водку отдает народу. Пьет народ и благодарит, хвалит Гафарова:
Умный Магомет, голова!
Сильно ненавидит Бурнус Гафарова. Когда каштан проходит мимо минарета, малайка громко кричит муэдзину:
Плюнь Магомету на голову, плюнь поганому каштану!
Но муэдзин не слушает Бурнуса, он, подняв глаза к небу, кричит свой намаз. Гафаров проходит медленно и важно: он знает, что муэдзин не посмеет плюнуть на его ярко расшитую тюбетейку.
Бурнус сидит на камне у своего дома, с ним бобыль Садык. Вышли они послушать реку Белую.
Садык плотогон, каждое лето сплавляет лес по реке Белой, которая мчится в гористых берегах, как вольный степной конь, громко ржет и размахивает пенистой гривой. На ее волнах Садык чувствует себя наездником и пастухом большого стада. Кого же осталось любить башкирину, когда продали и распахали степь? Кого же, как не реку Белую и шум ее быстрых вод?!
Проходит мимо Гафаров и говорит:
Садык, приходи чай пить!
У Садыка есть свой чай, отвечает плотогон.
Мой лучше, мой чай пьют мулла, купец и начальник.
А Садык не будет.
Садык пьет воду из Белой?
Да, воду, а не поганый чай, как каштан Гафаров.
Ты все сердит на меня?
Уйди, лучше будет!
Повертывается каштан и говорит малайке Бурнусу:
Садык не хочет, приходи ты!
Пои свою собаку и пей сам! кричит Бурнус и плюет вслед Гафарову.
Давно тогда Бурнус бегал без штанов, в одной длинной рубахе он попросил у Гафарова чаю. Каштан сидел у окна и пил из маленькой чашечки. Чай дымился вкусным паром.
Чего тебе, малайка? спросил каштан.
Дай чаю!
Чаю? Ты хочешь чаю, который пьет сам Гафаров?
Бурнусу давно хотелось этого.
Одну чашку.
Одну чашку? Я могу дать больше, я могу напоить весь Мелеуз. Иди ближе!
Бурнус придвинулся к окну и протянул руку. Гафаров налил полную чашку горячего чаю.
Ну, бери!
Бурнус сильней вытянулся, поднялся на цыпочки.
Ну!
Дай сам! Малайка был мал.
Нет, ты достань. Сильно хочешь достань!
Достать не можно.
Получай. Знай, что Гафаров добр, и каштан опрокинул чай на бритую голову малайки.
Завизжал малайка и кинулся домой. Тишину вечера долго оглашал его дикий крик и вой. Гафаров продолжал пить чай. Он улыбался и думал: «Чего захотел! Теперь знает чай Гафарова!»
У малайки Бурнуса сползла на голове вся кожа и выпали волосы, только к осени вернулась кожа, а еще через год и волосы.
Малайка Бурнус давно поклялся убить каштана Гафарова, и он это сделает, как только попадет в его руки кинжал.
Умолк муэдзин, пошла на убыль заря, прошел обратно в свой дом Гафаров. Слышней стали всплески Белой. На селе грустно заиграл курай. С реки поднялся туман и затопил село. Потерялся в тумане белый минарет, был виден только его золоченый полумесяц, казалось, что он плавает в воздухе.
Заиграл еще один курай, между ними началась перекличка. Они то приближались, то удалялись, потом сошлись вместе и умолкли.
Садык, о чем думаешь? спросил Бурнус.
Много дум у человека, который имеет жену, детей, скот, и еще больше у того, который не имеет ничего, как я.
Скажи свои думы.
Зачем тебе мои? Скоро у тебя будет достаточно своих.
Я хочу помогать тебе думать.
Это хорошо. Тогда слушай! И Садык начал вспоминать.
Его отец имел табуны. Ранней весной они выезжали из Мелеуза в степь и близ какой-нибудь одинокой речки ставили свой кош. Поодаль стояли коши других скотоводов. В то время по ночам был такой же туман и тишина. Стада разбредались, не слышно было их колокольчиков, собаки спали, забившись в кош. Садык брал курай, садился на берегу и играл. В соседнем коше жила девушка, и ее любил Садык. Много ночей он играл, а девушка не отвечала ему. Но вот отец девушки уехал в город, и она вышла к реке и заиграла в ответ Садыку. Он пошел к девушке, а она убежала от него в степь и издалека позвала его своим кураем. Встретились они в степной балке, где росла высокая трава, сидели рядом и долго играли. Потом замолкли и вновь заиграли только тогда, когда красная заря отделила темное небо от темной земли и жеребята, радуясь наступающему дню, принялись бегать и прыгать.
Садык хотел привести девушку в свой кош, но в степь приехал каштан Гафаров. Был под ним вороной конь, рядом другой белый конь, а сзади шел верблюд с тюками. Остановился Гафаров в коше соседа, развязал тюки. Закидал он весь кош коврами, дорогими халатами, нитками бисера и сапожками из сафьяновой кожи.