«Они думали, что немцы просто откажутся от всех оккупированных областей и предоставят их русским», сухо заносит в дневник Чернин.
Словом, советская делегация немедленно отправилась в Петроград.
3 января из Петрограда поступила радиограмма за подписью Иоффе. Советское руководство предлагало перенести переговоры в Стокгольм. Немцы и австрийцы отвергли это предложение. Им, победителям, ставить условия?! Кто, в конце концов, у кого просит мира?
7 января советская делегация вернулась в Брест-Литовск, но уже во главе с Троцким как наркомом иностранных дел Республики. Иоффе присутствует как рядовой делегат.
Немецкий офицер (он встречал делегацию в Двинске) рассказывает: двинские окопы со стороны русских совершенно пусты, деморализованная армия оставила их, путь на Москву открыт.
В повествовании Гофмана проскальзывает грусть: какие переговоры? Захватить Петроград и Москву
8 января на переговоры пожаловал сам турецкий великий визирь. Талаат-пашабывший мелкий почтовый чиновник, «милостями» которого едва ли не под корень в 1915 г. выкошено армянское население Турциисотни тысяч душ. Немцы с пониманием отнеслись к акции. Раз это увеличивает мощь и уверенность союзника, пусть режут дети тоже не помеха. Германия должна победить!
Отдать Карс, Ардаган, Батум и еще кое-какие свои и чужие земливот требования Турции к новой России. Но Ленина они смутить не могут. Согласиться на все территориальные притязания, но власть удержать.
И еще бы, конечно, Бакуприсовокупляет к своим требованиям Талаат-паша.
И он все получит, кроме Баку, так и выхватит из тела России понизу изрядный кус плоти.
Сколько нежной грусти в воспоминаниях Гофмана!
Хотя бы эта история с «желтым крестом». Не поторопись, как предостерегали Гофман и другие генералы, создай запасы этого самого «креста»и притравили бы противника в одно время на всех фронтах, ну ни одной англо-франко-русской рожи в окопах; прямехонько гусиным шагом во все вражеские столицывот это война!
Против тотального удушения никто не выстоял бы. Тем более тайный советник Габэр гарантировал сохранность формулы газа в течение года после первого боевого применения. Все верно, ученые стран Антанты разгадали формулу газа лишь через 16 месяцев, но ведь следовало еще наладить производство.
Горчичный газ (иприт) был изучен за 30 с лишним лет до первой мировой войны германским ученым Майером. Тогда на газ никто не обратил внимания, а вот тайный советник Габэр даже очень обратил и обрадовался, когда набрел на сведения о газе в архиве. Сразу отправился с докладом к самому Людендорфу. Еще бы, этот майе-ровский газ в отличие от прочих поражает человека даже в защитной маске. Газ проникает через одежду и наносит тяжелейшие ожоги.
«Желтым крестом» немцы назвали газ за маркировку снарядов с ним желтым трафаретным крестиком.
У Гофмана душа горит, когда вспоминает о бездарном применении нового оружия. На кой ляд было пускать его в ограниченных количествах, не создав запасы, которые могли разом покрыть все действующие фронты, только жди попутного ветра. Это ведь ничего не стоило для германской промышленности. Упущена возможность в несколько дней удушить и ошпарить всех вражеских солдат! Запустение поразило бы линии окопов и траншей, ну как в двинских, ни души! Ну просто флейтовая грусть в душе Гофмана
По пути в Брест-Литовск член советской делегации Радек из окна вагона разбрасывал листовки германским солдатам: за немедленную революцию, за уничтожение кайзера, генералов и офицеров! Долой кровавый империализм! Даешь мировую революцию и социализм!
Большевики свято верили в неотвратимость мировой революциитак начертано в сочинениях Маркса. Без такого вселенского пожара им, согласно все тем же священным книгам, не выжить в капиталистическом окружении. Ленин еще не везде успел приложить свой «женевский» талант и не во всем творчески переосмыслил труды дорогого учителя.
Это тот самый знаменитый большевистский острослов Карл Радек, который много позже язвил по адресу В. М. Молотова (Скрябина), известного в партии тугодума:
Знаете, почему над Кремлем так много звезд? Да потому что Молотов звезд с неба не хватает.
А зачем Молотову хватать с неба звезды, когда и на земле хлопот по горло. Он в разное время являлся редактором «Правды», секретарем ЦК РКП(б), председателем Совнаркома, наркомом иностранных дел, бессменным членом политбюро. В упряжи Сталинасамый что ни на есть коренник, надежнее не бывает. Только коренник этотнеобыкновенный, с головой кровавого пса.
Как и Сталин, замарал он себя с головы до пят кровью, даже не кровью, а кровищей, прожив, однако, почти до ста лет. Аж до 8 ноября 1986 г.!
Ну и что из тогосамый надежный! Отчего не поглумиться и не постращать? Жена носилась с проектом об образовании в Крыму еврейского национального округа (татар выселили, место свободное)? И не преступление вроде, а повод есть. И для холопа это даже совсем нелишне, а тут в холопахвсе, кроме «гения революции» Сталина. И позволил он запросто Сталину арестовать и засадить в тюрьму свою жену, совершенно ни в чем не повинную. И вот уж истинное умиление: сохранил к владыке и нежность и преданность. И оно понятно: сперва революция, то есть кровь, а уж после личное и вообще все прочеедостоинство, честь, правда это ведь все разложенческие категории. И вообще, почему не дать над собой поглумиться? Выделывает же он, Молотов, по отношению к окружающим то же самое. И вообще, мотивы подобных поступков он понимает и ценит
Большевиками-ленинцами величали себя (сами того не подозревая, что выставляют этим своего главного вождя без одежд, в истинном виде), и возгорался над челом каждого нимб святости. Это не беда, что мокнут по самые ноздри в кровище и неправедности, это все обывательские представлениятак отвечал на упреки Вячеслав Михайлович после разоблачения палачеств сталинизма и прибавлял: ту, сталинскую обстановку следует учитывать, так сказать, весь международный и внутренний узел.
Что ж, тогда учитывали и теперь тоже
За то и увенчаны все без исключения нимбами революционной исключительности. И над Сталинымсамый большой и серпа-стый, чисто заревный. А кто еще более имеет право на звание большевика и ленинца?..
Словом, нисколько не печалила Вячеслава Михайловича кровь, а даже более того, гордился собой, ибо следовал каждой букве святого ленинского учения. И надо сказать, пребывать в гордости мог очень долго, ибо прожил жизнь необыкновенно длинную, схоронив после Ленина и Сталина всех последующих генсеков: Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко
А так повстречай (как автор этой книги в свое время): такой милый этот Вячеслав Михайлович, такой домашний, почти родной
Радек же разделил участь большинства. Постоянно требовались алмазному повелителю доказательства, что он самый великий революционер и все вокругчерви. А Радек не очень торопился в черви, вернее, торопился, но вот с Троцким сохранил отношения. В таком случае «женевская» образина беспощадно крушит кости
«Троцкий, несомненно, был интереснейшей личностью в среде нового русского правительства, продолжает свои наблюдения Гофман. Это был умный, многосторонне образованный, весьма энергичный, работоспособный человек, одаренный большим ораторским талантом. Он производил впечатление человека, который знает, чего он хочет, и не останавливается ни перед чем, дабы достигнуть своей цели»
Гофман умер в 1927 г., еще до изгнания Троцкого из Советского Союза. Впрочем, этому немецкому генералу плевать было на все узоры большевистской политики, точнее, внутрипартийной резни (не розни, а резни), поедания Сталиным всех, кто, хоть отдаленно, хоть на чуточку, мог или смел угрожать его величию первого революционера и демократа, хозяина свободной России.
В свою очередь граф Чернин пишет:
«Троцкий, несомненно, интересный, ловкий человек и очень опасный противник. У него совершенно исключительный ораторский талантмне редко приходилось встречать такую быстроту и тонкость реплики, как у него, и вместе с тем вся наглость, свойственная его расе
Адлер рассказывал мне, что в Вене у некоего Бауэра хранится библиотека Троцкого, которой он очень дорожит. Я сказал Троцкому, что, если ему хочется, я велю доставить ее ему»
В то время Чернин просил за некоторых, надо полагать, сиятельных австрийских военнопленных, назвав их поименно.
«Троцкий принял это к сведению обещал навести справки; он подчеркнул, что его готовность помочь не имеет никакого отношения к вопросу о библиотеке, так как такую просьбу, как моя, уважил бы и при всяких других условиях. Получить библиотеку он хочет».
Речь тут о том самом Адлере, который пособил Ленину в начале войны с переездом в Швейцарию. Адлер уберег Ленина от заключения в концентрационный лагерь.
Троцкий сразу отменил общее столование с делегатами других стран, как было при Иоффе, с той поры еда для советских делегатов доставлялась на квартиры; так сказать, четко проводилось классовое разграничение. Он же наложил запрет на любые внеслужебные встречи и беседы с представителями других делегаций. Уже не пооткровенничаешь, как с Иоффе, о мировой революции или там дегенератизме правителейтема, надо признать, во все времена чрезвычайно жгучая и захватывающая.
«Вообще, у всех священный трепет перед Троцким, рассказывает об обстановке в советской делегации Чернин. И на заседаниях никто не смеет и рта раскрыть в его присутствии»
Если уж граф обращает на это внимание, значит, обстановка куда как лакейская.
Этот трепет в общении с власть имущими в партии, а стало быть, и в стране не только сохраняется с героических времен Троцкого, но и еще гуще прорастает по всем направлениям: без взяток, ползания на животе, славословий и не продраться через эти заросли. Лакействоузаконенный тип отношений в социалистическом Отечестве. И вообще вся новая, свободная Россия приучилась жить под команду больших и малых правителей. Как говорится, шапки долой! А потом толкуют о национальной, традиции. У нас, действительно, национальная традиция драть с народа три шкуры. Тут большевики сверхнациональны.
И января 1918 г. очередная запись графа:
«Он (Троцкий. Ю. В.) произнес целую речь в весьма повышенном тоне и временами доходил даже до резкостей, заявив, что мы играем в фальшивую игру, что стремимся к аннексиям, прикрывая их мантией права народов на самоопределение. Он говорил, что никогда не согласится на такие претензии и готов скорее уехать, чем продолжать в таком духе»
Торгуйся, поражай ораторским дарованием, обращайся по радио к народам мира, ссылайся на справедливостьсилы за спиной нет. Исчезла русская армия, или, как ее называет Гофман, «грозная рать». Сама линия фронтавидимость. В траншеяхдерьмо да ржавые жестянки, а солдатни души. Именно посему и загнан в тупик товарищ Троцкий.
Россия лежала перед врагом беспомощная. И мировая революция почему-то не торопилась, никак не подавала руку. Братья по классу продолжали резать друг друга, травить газами, давить и рвать на куски артиллерийским огнем и танками. Уже тогда ставили по нескольку сот стволов орудий на километр фронта.
Радиограммы Троцкого улетали в пустоту. Один, правда, «абонент» принимал их аккуратно, благо располагался под боком, Главный германский штаб Восточного фронта, то есть опять-таки генерал Гофман собственной персоной.
Кому, как не ему, и вспоминать:
«Хотя в течение ближайших недель пропаганда стояла в центре мировых переговоров, я все же думаю, что Троцкий вначале действительно пытался прийти к какому-нибудь соглашению и только потом, загнанный Кюльманом в тупик, решился на театральный жест, объявив, что Россия выходит из состояния войны, но не принимает наших мирных условий.
Еще до начала переговоров в Брест-Литовск явилась новая группа мирных делегатов. Это были посланные Радой представители Украинского народного правительства. На основании декларации петроградского советского правительства о праве народов на самоопределение представители Рады приехали в Брест-Литовск для заключения сепаратного мира от имени Украины
Постепенно всем стало ясно, что главной целью Троцкого (после провала попыток что-либо спасти, не имея за спиной вооруженной силы. Ю. В.) является распространение большевистских идей, что он произносит свои речи через наши головы и не думает о какой бы то ни было деловой работе. Наряду со своими речами Троцкий выпускал по радио обращения «всем, всем, всем», которые призывали к возмущению, непослушанию и убийству офицеров. Я заявил решительный протест Троцкий обещал прекратить свои призывы, но, несмотря на это обещание, продолжал При этом тон Троцкого с каждым днем становился все агрессивнее.
По приказу Троцкого его зять Каменев произнес речь, от которой у всех сидевших за столом офицеров кровь ударила в голову. Эта речь была исключительно нахальна, и русские могли бы. ее произносить только в том случае, если бы германская армия была разбита и русские войска победоносно вступили на германскую территорию
Он (Кюльман. Ю. В.) предоставил мне слово, и я изобразил перед русскими настоящее положение вещей. Я обрисовал им все их злодеяния (красный террор. Ю. В.) и решительно заявил, что германское Верховное главнокомандование считает вопрос об окраинных землях решенным
Когда я кончил, наступило глубокое молчание. Даже господин Троцкий в первый момент не нашел ни одного слова для возражений. Он только пробормотал, что все мои утверждения совершенно не соответствуют действительности (конечно, это не они, большевики, а люди сами себя добровольно убивали десятками и сотнями тысяч. Ю. В.)
На ближайшем заседании Троцкий ограничился несколькими ничего не значащими фразами и заявил, что моя речь является выражением германского милитаризма»
Сепаратные переговоры немцев и австрийцев с украинской делегацией вызвали необходимость срочной поездки Троцкого в Петроград. 29 января Троцкий вернулся. На заседании он появился с Медведевым и Шахраем (так пишет фамилии Гофман) уполномоченными Харькова, где обосновалось новое, уже советское правительство Украины.
Троцкий заявил, что Рада пала и «если ее делегаты и представляют какую-нибудь территорию, то она ограничивается лишь их комнатой в Брест-Литовске».
«По полученным мной донесениям, продолжает Гофман, большевизм на Украине победил, Центральная рада и Временное украинское правительство бежали»
И все же представители срединных держав отказались от переговоров с Харьковом, ссылаясь на то, что Троцкий в начале января признал первую украинскую делегацию полномочным представителем украинского народа. Эти державы и подписали мирный договор с делегацией несуществующего правительства Украины. Для обеспечения этого договора, то есть грабежа Украины, на ее земли вскоре были введены германские и австрийские войска.
Кто располагал силой, тот и ставил условия. Россия без армии и флота могла лишь взирать на действия бывших противников.
Позиция Троцкого определялась уверенностью в том, что в ближайшие месяцы Европу поразит революцияпрелюдия мирового пожара. Подобные обнадеживающие факты имелись. Они четко вписывались в теорию-предсказание Маркса.
На заседании 10 февраля Троцкий заявил, что не будет подписывать мира, но Россия выходит из войны, распускает свою армию (это ничего и не стоилоармии не существовало) и объявляет об этом решении всем народам и государствам. Это явилось своего рода приглашением всех трудящихся других стран к революции
«После декларации Троцкого на конгрессе наступило глубокое безмолвие, вспоминает Гофман. Растерянность была всеобщая».
Граф Чернин записывает в дневнике 11 февраля:
«Троцкий отказался подписать соглашение. Война кончена, но мира нет».
С растерянностью немцы совладали за неделю.
Гофман сводит впечатления в полном язвительной насмешливости заключении:
«На восьмой день перерыва мирных переговоров наша армия возобновила наступление. Деморализованные русские войска не оказали никакого сопротивления. О каких-нибудь войсках вообще не могло быть и речи. Мы натыкались только на замешкавшиеся штабы, основная же масса войск уже ушла домой
На второй день наступления мы получили по радио сообщение из Петербурга: русские согласны возобновить переговоры и заключить мир и просят приостановить наступление. Потребовалось очень мало времени, чтобы жизнь разбила все теории Троцкого (и в значительной мере Маркса. Ю. В.). Германские войска продолжали продвижение только до Пейпусского озера и Нарвы, чтобы освободить своих прибалтийских соотечественников от большевистского насилия. В остальном наше наступление было приостановлено, и мы ответили русским, что они могут присылать в Брест-Литовск полномочную делегацию для заключения мира»